Второе правило волшебника, или Камень Слёз 40 глава

Наступила мертвая тишина. Смеха больше не было слышно, все мрачно молчали.

— В войске Имперского Ордена командиры, да и простые воины, — в большинстве своем из Д'Хары. А д'харианцы обучаются воинскому искусству чуть ли не с младенчества. Они подавляют волнения и мятежи в собственной стране. Они не просто воюют, война — это их жизнь. И другой жизни они не знают. Мне исповедовались многие д'харианцы. Они просто не понимают, что такое мир. С весны, с того времени, как Даркен Рал двинул войска в Срединные Земли, д'харианцы занимались своим главным делом — воевали. И те, кто выступал против них, терпели поражения. Д'харианцы не просто воюют, они получают наслаждение воюя. Они — самые бесстрашные воины нашего мира. Эти воины устраивают поединки, нередко со смертельным исходом, за право служить в передовых отрядах, за право первыми нападать на врагов, а это значит первыми пасть в бою.

Кэлен окинула взглядом притихшие ряды слушателей:

— Вы вполне уверены, что достаточно владеете боевым искусством?

Многие закивали, самоуверенно улыбаясь. Она показала рукой на одного из воинов, судя по знакам различия — десятника.

— Вот ты расскажешь мне, как ты намерен действовать. Представь себе, что ты на поле битвы, командуешь копьеносцами и лучниками. Их войско обрушилось на тебя и на твоих людей. Они хотят рассечь твое войско на две части, чтобы потом уничтожить вас. Их люди вооружены тяжелыми копьями с острыми, зазубренными наконечниками; они называют эти копья аргонами. Если человека пронзить таким копьем, то вытащить его почти невозможно. Раны, наносимые таким оружием, ужасны и почти всегда смертельны. Так вот, представь, что многие тысячи д'харианцев, вооруженных этими аргонами, бросились в атаку на твоих людей. Как ты поступишь?

— Построю копьеносцев в каре или клином, чтобы защитить лучников, уверенно ответил юноша. — Копьеносцы выставят копья вперед, прикрывшись щитами, и таким образом они создадут защиту, непроницаемую для врага. Щиты будут закрывать копьеносцев, а они сами — защищать лучников. Лучники же смогут уложить вражеских воинов на землю прежде, чем те смогут пустить в дело свои аргоны. А те немногие, кому удастся прорваться, будут заколоты копьями. Таким образом, их атака будет отбита, причем они скорее всего понесут большие потери, что затруднит повторное нападение.

Кэлен кивнула, сделав вид, что его слова произвели на нее впечатление.

— Хорошо сказано.

Юноша просиял. Его соседи довольно заулыбались, как люди, знающие свое дело.

— Я видела, — продолжала Кэлен, — как самые опытные в Срединных Землях полководцы пытались применять именно такие приемы, когда д'харианцы начали войну.

— Значит, ты знаешь, как это происходит, — сказал десятник.

Кэлен невесело усмехнулась:

— Передовые отряды д'харианцев, о которых я вам рассказывала, состоят из самых рослых и самых свирепых бойцов, которые в поединках завоевали право первыми бросаться в бой. Они выработали свои приемы, чтобы успешно противодействовать таким, как вы. Прежде всего у них есть щиты, непроницаемые для стрел, так что они надежно защищены от ваших лучников. Да, и еще я забыла кое-что рассказать вам про эти самые аргоны. Их древки окованы железом. Когда д'харианские копьеносцы пробьются вперед, почти не понеся потерь от ваших стрел, они начнут метать в вас свои аргоны.

— Но у нас есть щиты, — возразил юноша. — Они зря повыбрасывают свои аргоны, а мы сможем пронзить копьями их самих.

— Воины передовых отрядов, — напомнила Кэлен, — Самые рослые и здоровые. У самых маленьких из них руки примерно вдвое длиннее, чем у вас. Наконечники же аргонов очень остры. При достаточно сильном броске они могут пробить ваши щиты и застрять в них, так что их потом не вытащишь.

Она заметила, что воины, только что самоуверенно улыбавшиеся, теперь помрачнели.

— Теперь, — продолжала Кэлен, — когда аргоны застряли в ваших щитах, вам приходится бросать копья и обнажать мечи, чтобы разрубить древки. Но копья окованы железом, и вам не удается их разрубить. Вражеские копья тяжелы, и их тупые концы касаются земли. Д'харианцы же умеют бегать почти с той же скоростью, как летит копье. Теперь, добравшись до вас, они смогут, прыгая на древки копий, которые застряли в ваших щитах, заставить вас падать на колени, и тогда вы беззащитны перед их тяжелыми боевыми топорами.

Воины растерянно переглядывались. Уверенности у них явно поубавилось.

— Не думайте, что я сочиняю все это, — сказала Кэлен. — Я видела, как д'харианцы разгромили хорошо обученное войско, в несколько раз превосходившее их числом, именно таким способом. Всего за час они переломили ситуацию и одержали победу. Д'харианская атака копьеносцев с аргонами почти так же опустошительна для противника, как и настоящая кавалерийская атака, но только д'харианцев в таких боях участвует значительно больше, чем всадников при кавалерийской атаке. Что же до их конницы, то она совсем не похожа на обычную.

Вам лучше и не знать, что это такое. Войско Имперского Ордена потеряло примерно половину своих людей во время резни в Эбиниссии, а сейчас они у себя в лагере пьянствуют и поют песни. А вы, потеряв половину ваших людей, смогли бы веселиться? Я знаю, вы уверены, что можете победить войско, в десять раз превосходящее вас по численности. Я также знаю, что это действительно возможно.

Но те, кто может это сделать, как раз и есть д'харианцы — имеющие огромный опыт и прекрасно обученные. Поверьте, я ценю ваше мужество и вашу храбрость, но с д'харианцами силы у вас далеко не равны. Пока не равны. Вы не сможете разгромить войско, даже вполовину меньшее, если оно умеет сражаться так, как умеют д'харианцы. Правда, я не хочу сказать, что вы не можете их победить.

Просто вы должны это сделать по-другому, не так, как вы думали это сделать. Я верю в вас, и я намерена научить вас, как добиться успеха. Я буду руководить вами в первом бою, чтобы вы знали, как начать дело. Имперский Орден можно победить! Вас же я больше никогда не буду называть «мальчиками». Вы — настоящие мужчины. Вы привыкли считать себя воинами вашей страны, Галеи. Но я считаю вас сейчас воинами Срединных Земель. Ведь не только вашу страну, но и все Срединные Земли собирается покорить Имперский Орден. И я буду с вами, чтобы помочь вам остановить этих захватчиков.

Галеанцы, воодушевленные речью Кэлен, стали кричать, что они готовы сделать это. Она стояла и слушала их клятвы драться до конца. Но справа доносился недовольный ропот. Потом в толпе началась потасовка. Видно, здесь были те, кто хотел высказаться, но их товарищи пытались им помешать.

— Если вы хотите участвовать в этой борьбе, — сказала она, — то должны беспрекословно мне повиноваться. Но на первый раз я разрешаю всем желающим свободно высказать все, что они думают. Если у кого-то есть возражения, говорите сейчас, потому что другого случая не будет.

И вот воин, которого стоящий рядом пытался удержать за руку, вырвал руку и бросил на Кэлен гневный взгляд:

— Мы — мужчины! Мы не позволим женщинам командовать нами на поле битвы.

— Но ведь вами правила королева Цирилла! — удивленно воскликнула Кэлен.

— Она — наша королева, и мы сражались за нее. Но она не командовала нашим войском. Это должен делать мужчина.

— Как твое имя? — спросила Кэлен.

— Вильям Мосль. — Он гордо поднял голову. — Меня и моих товарищей учил военному делу сам принц Гарольд!

— А меня учил король Вайборн, его отец, — отвечала Кэлен. — Король был и моим отцом. Я ведь единокровная сестра вашей королевы и принца Гарольда!

Кэлен услышала, как волна удивления пронеслась по толпе. Не сводя глаз с Мосля, она подняла руку, требуя тишины. Когда все стихло, она заговорила снова:

— Но это — еще не причина для того, чтобы вами командовать. Однако как воины вы должны выполнять приказы ваших командиров и вашей королевы, а также приказы Высшего Совета Срединных Земель. А Высший Совет подчиняется приказам Матери-Исповедницы, то есть моим. Моя фамилия — Амнелл, как и у вашей королевы. Но главное — это то, что я Мать-Исповедница в Срединных Землях. А это значит, что по моему приказу вы должны идти в огонь и в воду. Разве тебе это непонятно, воин?

Мосль, подбадриваемый некоторыми из товарищей, ответил:

— Ты вправе приказывать нам, но это не значит, что ты знаешь, что следует делать.

— У меня нет времени рассказывать вам сейчас о моем военном опыте, вздохнула Кэлен. — Я многое могла бы вам сообщить о страшных боях, в которых мне довелось участвовать, как и о своем умении убивать. Расскажу вам только, что произошло в эту ночь. Чтобы спасти ваши жизни, я в одиночку отправилась в лагерь Имперского Ордена. Д'харианцы боятся ночных созданий и духов, поэтому у них в лагере был свой волшебник, чтобы защищать их и помогать им. Если бы вы с вашей уверенностью в том, что вы знаете, как воевать, напали бы на лагерь противника, волшебник заранее узнал бы об этом, проследил бы ваш путь, а может быть, даже уничтожил всех вас силой своей магии!

Мосль продолжал упорствовать и злобно смотрел на Кэлен, но некоторые его приятели явно встревожились. Одно дело — сражаться против обыкновенного врага, другое — против волшебников.

Командир Райан выступил вперед:

— Мать-Исповедница убила этого волшебника! — Многие вздохнули с облегчением. — Если бы не она, мы нашли бы смерть в первом же бою, даже не успев вступить в бой с противником. И я намерен повиноваться всем, кому клялся в верности: моей родине, моей королеве, Срединным Землям и Матери-Исповеднице.

— Я — галеанский воин! — закричал Мосль, не желавший внимать доводам разума. — Я — не воин Срединных Земель! Я намерен защищать свою страну, а не всяких там кельтонцев. — Послышались одобрительные возгласы. — Эти, как их там, Имперский Орден, что ли, идут сейчас к нашей границе. Селлион — пограничный город, и большая часть его, по ту сторону реки, — уже на кельтонской земле, а не на нашей! С какой стати мы должны умирать за этих кельтонцев?!

В толпе воинов опять вспыхнул спор. Командир побагровел от ярости.

— Мосль, ты позоришь... — начал Райан. Кэлен жестом показала, чтобы он остановился.

— Отчего же? — спросила она. — Мосль только высказывает то, в чем он убежден, как я и просила. Вы должны понять меня. Я не приказываю вам сейчас идти на войну. Я прошу вас защитить жизнь ни в чем не повинных жителей Срединных Земель. Десятки тысяч ваших товарищей уже пали на этой войне. И я знаю: большинство участников этой войны погибнет. Я не приказываю вам непременно участвовать в войне, но если вы решили воевать, то командовать вами буду я. И мне здесь не нужны люди, которые не верят в наше дело. Так что все должны сейчас решить для себя, остаются они с нами или нет. Но помните: на войне — как на войне. Всем, кто будет сражаться с врагом, придется выполнять приказы командиров. А в Срединных Землях нет власти выше моей. Поэтому все, кто останется, будут мне беспрекословно повиноваться, а неповиновение будет караться беспощадно. Сейчас ставка в борьбе слишком велика, чтобы терпеть тех, кто не хочет выполнять приказы. Вы должны выполнять мои приказы, даже рискуя погибнуть: ведь так можно спасти жизни многих людей. Я никогда ничего не приказываю, не имея на то серьезных оснований, хотя у меня не всегда есть время для объяснений. Вы должны верить своим командирам и выполнять их требования. — Кэлен обвела взглядом собравшихся. — Выбирайте, с нами вы или нет. Но выбор свой вы должны сделать сейчас, раз и навсегда!

Мать-Исповедница умолкла, ожидая решения воинов. Между ними снова возникли споры и ссоры. Слышались гневные проклятия. Вокруг Мосля собралась группа воинов, отделившаяся от толпы.

— Я ухожу, — воскликнул Мосль, подняв вверх руку, сжатую в кулак. — Я не желаю, чтобы нами командовала женщина, кто бы она ни была! Кто со мной?

Вокруг него собралось человек шестьдесят — семьдесят, которые приветствовали его восторженными криками.

— Ну так уходите! — сказала Кэлен. — Вам незачем участвовать в деле, в успех которого вы не верите.

Мосль бросил на нее презрительный взгляд:

— Мы уйдем сразу, как только соберем свои пожитки. Мы не обязаны бежать по твоему приказу.

Толпа возмущенно загудела. Мосля и его товарищей стали окружать другие воины.

— Остановитесь! — крикнула Кэлен. — Оставьте их. Они сделали свой выбор. Пусть забирают свои вещи и уходят.

Мосль со своими спутниками протиснулись сквозь толпу и направились к стоянке. Кэлен про себя пересчитала отступников. Их оказалось шестьдесят семь человек.

— Кто еще хочет уйти? — спросила она, обращаясь к остальным. Никто не сдвинулся с места. — Значит, вы все хотите вступить в бой с врагом? Одобрительный гул был ей ответом. — Ну, быть по сему. Я сама предпочла бы не просить вас об этом, но просить сейчас больше некого. Я скорблю, потому что знаю: многие из вас погибнут в этой неравной борьбе. Знайте: все живые навечно запомнят, чем вы пожертвовали ради спасения народов Срединных Земель!

Шестьдесят семь человек, решивших уйти, суетились в это время возле повозок, собирая свои пожитки.

— А теперь перейдем к делу, — продолжала Кэлен. — Вы должны понять, что нам предстоит. Нам предстоит не славная битва, которая ведется по правилам военного искусства, как вы, очевидно, ожидаете. Здесь и речи нет о том, чтобы выиграть единоборство с врагом. Мы не будем встречаться с врагами на поле битвы. Мы будем просто убивать их всякий раз, когда будет такая возможность.

— Но, Мать-Исповедница, — робко возразил кто-то в первом ряду. — Существует ведь воинская честь. Только в честном бою можно добиться славы.

— Слава не имеет отношения к войне. Славным может считаться только умение жить в мире. У войны же лишь одна цель: убивать. И вам следует понять это, если хотите выжить. Нет славы в убийствах, независимо от способа, каким убивают. Вы убиваете в бою ради жизни тех, кого вы защищаете. А их жизнь вы можете защитить одинаково хорошо, уничтожая врагов в бою или убивая их, когда они спят. Только во втором случае риска меньше. Не ищите славы в нашей войне. Это — тяжелое и опасное дело, но не более того. Мы не имеем права дать врагу возможность показать свое искусство на поле битвы. Мы должны просто убивать врагов. А если вы сомневаетесь, честно ли это, то вспомните, заботят ли вопросы чести ваших врагов. Вспомните, как они насиловали ваших матерей и сестер. Подумайте, что думали, если думали, о чести ваши матери и сестры, которых враги насиловали и убивали в Эбиниссии.

Кэлен заметила, что воины слушают ее с каменными лицами. Многих ее слова заставили содрогнуться. Ей не хотелось лишний раз бередить их раны, но они должны сознавать, на что идут и во имя чего борются.

— Если же ваши враги думают иначе, — продолжала она, — тем лучше. У вас будет преимущество перед ними. Если вы сумеете поразить кого-то из них стрелой с большого расстояния — очень хорошо. Значит, тот, кого вы сразили, никого не проткнет своим аргоном. Если вы будете убивать их, когда они едят, — тем лучше. Тогда они не успеют поднять тревогу. Если вы будете убивать спящих, еще лучше. Ведь они не смогут вас уничтожить. Этой ночью мой конь ударил копытом по голове их командира. Славы тут нет никакой, но зато теперь есть надежда, что его руки, как и его знания, не будут обращены вам на погибель. И мое сердце радуется при мысли о том, что я, может быть, спасла жизнь кому-то из вас. Мы воюем, чтобы спасти тех, кто еще жив, и даже тех, кто еще не родился. Вы видели, что наши враги учинили в Эбиниссии. Навсегда запомните лица погибших. Подумайте об ужасе, который им пришлось пережить перед смертью. Все, что мы делаем, — мы делаем только для того, чтобы ничего подобного больше никогда не повторилось. Наша цель не слава, и доблесть. Наша цель — выжить.

Теперь, когда Кэлен развеяла иллюзии этих мальчишек, мечтавших о боевой славе, и показала им, в чем на самом деле состоит их цель, пора было перейти к изложению плана действий. Теперь нужно было сплотить их всех для тяжелой и неравной борьбы.

Кэлен простерла руки к небу.

— Я мертва, — воскликнула она под возгласы изумления. — То, что случилось с моими братьями и сестрами в Эбиниссии, убило во мне жизнь. Их муки и гибель нанесли мне смертельную рану. — Ее голос зазвенел от гнева. — Только отмщение, только победа могут вернуть мне жизнь! Я — Мать-Исповедница, и я от имени ваших матерей, ваших сестер, ваших еще не родившихся дочерей взываю к вам: пусть ваша жизнь оборвется вместе с моей, и возродить нас к жизни сможет только наша месть врагам! Помните: до тех пор, пока жив хоть один враг, для нас нет жизни. Нам не придется жертвовать своей жизнью в боях, потому что жизнь каждого из нас оборвалась сегодня. Только тогда, когда все до одного, учинившие резню в Эбиниссии, заплатят своей жизнью, жизнь вернется к нам. Только тогда, и не раньше!

Кэлен посмотрела на суровые лица юных галеанцев, в торжественном молчании внимавшим ее словам. Достав свой нож, она подняла его над головой.

— Мы должны принести присягу добрым людям, погибшим в Эбиниссии, которые теперь отправились в мир духов, и всем добрым людям Срединных Земель, — сказала она, прижав оружие к груди.

Почти все воины в толпе последовали ее примеру. Все, кроме семи человек, которые, бормоча ругательства, вышли из строя и направились к компании Мосля.

Теперь беглецов стало семьдесят шесть.

— Клянемся мстить без пощады, пока наша жизнь не вернется к нам!

Дружный хор голосов внизу повторил слова присяги:

— Клянемся мстить без пощады, пока наша жизнь не вернется к нам!

Кэлен видела, как Вильям Мосль оглянулся, прежде чем направиться к ущелью вместе со своими людьми. Но она продолжала, обращаясь к своему войску:

— Итак, вы принесли присягу. Этой ночью мы начнем убивать наших врагов. Мы будем убивать их без пощады. Пленных не брать. Но теперь нельзя, как прежде, ездить на повозках и возить с собой все припасы. Вы должны взять только то, что можете унести сами. Нам придется перемещаться по лесам и узким ущельям, чтобы нас не заметили те, за кем мы будем охотиться. Мы должны бросаться на них то с одной, то с другой стороны, как волки на добычу. И, как волки, мы не должны выпускать нашу добычу из виду.

Кэлен снова оглядела толпу воинов. Они слушали ее молча.

— Вы на родной земле. Вы хорошо знаете местные леса и горы. В этом ваше преимущество. Ведь враги плохо знают вашу страну, они выбирают широкие дороги, ведь их войско многочисленно, и у них много повозок. Но нам не нужен лишний груз, который бы мешал перемещаться. Положите в вещмешки ровно столько припасов, сколько можете нести. Не берите с собой тяжелую броню — в бою она вам не пригодится. Легкая броня — вот то, что вам нужно для стремительного броска. И помните: нельзя брать с собой ни вина, ни пива. Когда мы отомстим за Эбиниссию, можете пить, сколько угодно. Но до этого пить нельзя. Каждый должен быть в любую минуту готов к бою. Мы сможем отдохнуть только тогда, когда ни одного врага не останется в живых. Часть съестных припасов погрузите на несколько небольших повозок, но чтобы там не было оружия и доспехов. Мне понадобятся добровольцы, чтобы передать эти повозки врагу.

В толпе послышался ропот.

— Впереди — развилка, — пояснила Кэлен. — Пока войско Ордена будет двигаться по той, которая ведет к Селлиону, эти повозки с едой и пивом нужно будет провезти по другой дороге, а потом — по дороге поменьше, чтобы опередить их войско. Потом вашим людям придется подождать, пока появится передовой отряд врага. Когда же они заметят наших добровольцев и нападут на повозки, добровольцы должны бежать, оставив повозки со всем содержимым в распоряжение Ордена. Я знаю, что Имперский Орден сейчас нуждается в пиве, к тому же они сегодня вечером будут праздновать «победу». Желательно, чтобы их воины были пьяны всякий раз, когда мы будем нападать на них.

Эти слова Кэлен вызвали веселое оживление среди слушателей. Она продолжала:

— Помните: мы должны быть подобны стае волков, которые хотят повалить зубра. Нам надо не покончить с врагом одним ударом, но истощить его силы, а когда он выбьется из сил — добить его. Надо наносить ему раны — снова и снова, чтобы он обессилел от потери крови. Тогда мы сможем уничтожить этого зверя. Сегодня, под покровом ночи, мы должны проникнуть в их лагерь и напасть на них. Во время этой вылазки необходимо соблюдать строжайшую дисциплину. Надо четко определить, на кого мы хотим напасть в первую очередь. Прошлой ночью мне уже удалось ослепить этого «зубра» на один глаз, когда я убила волшебника. Для начала надо уничтожить часовых. В их мундиры мы оденем наших людей. Вот они-то и проникнут во вражеский лагерь, чтобы наметить цели для нас. Вторая наша задача — помешать врагу нанести ответный удар. Надо уничтожать их конницу. Не тратьте времени на то, чтобы убивать лошадей, достаточно перебить им ноги.

Уничтожьте съестные припасы. У нас малочисленное войско, и мы сможем добывать себе пропитание охотой или купим еду у здешних крестьян. Но для такого числа людей, как у них, требуется гораздо больше еды, и, уничтожив запасы, мы ослабим их войско. Нам также придется перебить их оружейников, мастеров, изготовляющих луки и стрелы, вообще всех ремесленников, кто делает оружие. Надо будет, если получится, уничтожить их трубы и трубачей, чтобы они не смогли подавать сигналы. Воины Ордена обычно складывают в «пирамиды» свои пики и копья-аргоны.

Поэтому достаточно нескольких ударов боевого топора, чтобы попортить довольно много такого оружия, Например, тяжелыми топорами удастся если не поломать, то погнуть аргоны, что вполне достаточно. Каждое сломанное копье — это сохраненная жизнь кого-то из наших. Мы будем жечь их палатки, чтобы им пришлось спать на морозе, будем поджигать их повозки, чтобы лишить их всего необходимого. Но самое главное — это уничтожать вражеских командиров. По-моему, лучше убить одного командира, чем тысячу простых воинов. Чем больше мы убьем вражеских командиров, тем сильнее мы обескровим врага. Если кто-то из вас придумает еще что-нибудь, полезное для нас, прошу всех сообщать об этом мне, Райану или другим командирам. Сегодня ночью наша задача — не столько уничтожить побольше врагов, сколько ослабить их войско, подорвать их уверенность в своих силах. Мы должны прежде всего заставить их испытать страх. До сих пор они редко боялись кого-либо. Страх заставит их совершать ошибки, и нам проще будет их убивать.

Потом я расскажу, как можно запугать врагов. Сейчас я даю вам несколько часов на подготовку, и мы начнем наш поход. Нам понадобятся разведчики, чтобы наблюдать за врагом. Я должна знать о том, что у них происходит. Пусть разведчики сообщают мне обо всем, что увидят, даже о вещах, на первый взгляд, незначительных. Если они увидят, что заяц прыгает выше обычного, то пусть сообщают мне и об этом. Мы должны обманывать врагов, но нельзя допускать, чтобы они обманывали нас. И да пусть помогут вам добрые духи!

Один из помощников командира, стоявший поблизости от повозки, стал отдавать воинам какие-то распоряжения.

— Помощник командира Слоан! — окликнула его Кэлен. Он поднял голову. — Позаботься о том, чтобы выставить караулы и выслать вперед дозорных. И еще: если среди ваших людей есть такие, кто умеет изготовлять белую краску или побелку, пускай принесут все необходимое для этого. Нам потребуются тазы или корыта. Да, и надо накалить камни, чтобы обогревать палатки.

Слоан не выразил удивления по поводу странных приказаний, но просто ответил:

— Да, Мать-Исповедница.

Приложив руку к груди, он отправился выполнять распоряжения. Кэлен боялась, что еще чуть-чуть — и она в буквальном смысле свалится с ног от усталости. Она чувствовала страшную, смертельную усталость после ночной вылазки и бегства. Плечо, ушибленное древком копья, продолжало болеть, голова гудела, глаза слипались. Она с трудом стояла на ногах.

К тому же напряжение, вызванное необходимостью принять роковое решение об объявлении войны и этой речью, когда она призывала идти на смерть, подорвало душевные силы Кэлен. Несмотря на необычно теплый день, ее бил озноб.

Командир Райан стал с ней рядом. Он улыбнулся:

— Мне понравилась твоя речь!

Он спрыгнул с крыши повозки и протянул Кэлен руку. Не обращая внимания на его жест, она сама спрыгнула вниз и, по счастью, смогла удержаться на ногах. Она не могла себе позволить принять его помощь сейчас, когда ей предстояло одно тяжелое дело.

— А сейчас, командир Райан, — сказала она, — я должна отдать приказ, который тебе не понравится. Ты должен послать отряд вдогонку Мослю и его людям. Пошли достаточное число воинов, чтобы они справились с заданием.

— С каким заданием? — недоумевающе спросил Райан.

— Все те, кто с Мослем, должны быть убиты. Дай нашим указания, чтобы они притворились, будто хотят присоединиться к Мослю. Это нужно для того, чтобы они не разбежались, когда появится наш отряд. На всякий случай пошли и всадников, но их не должны заметить люди Мосля. Когда они будут окружены, убейте их, там всего семьдесят шесть человек. Пусть наши люди пересчитают трупы, чтобы убедиться, что уничтожены все беглецы. Я буду очень разочарована, если хоть один из них уцелеет. Райан был поражен.

— Но, Мать-Исповедница... — начал он.

— Я это делаю вовсе не потому, что мне это приятно, командир, — перебила Кэлен. — Выполняй приказ! — Она повернулась к трем воинам племени Тины. — Приндин, отправляйся вместе с отрядом преследователей. Проследи, чтобы все беглецы были уничтожены!

Приндин мрачно кивнул. Он понял печальную необходимость этого приказа.

Зато командир Райан совершенно растерялся.

— Мать-Исповедница... я их всех знаю... — бормотал он. — Те люди долго были нашими товарищами, и ты сама их отпустила. Мы не можем...

Кэлен положила руку ему на плечо. Он вдруг понял связанную с этим угрозу.

— Я выполняю свой долг, чтобы спасти ваши жизни. Ты же дал слово выполнять все мои приказы. — Она понизила голос. — И не надо тебе присоединяться к этим семидесяти шести отступникам.

Командир наконец кивнул, и Кэлен убрала руку. Но в глазах его застыла ненависть.

— Я не знал, что придется начинать с убийства своих! — сказал он тихо.

— Убивать придется не своих, а врагов.

Райан показал на тропу, по которой ушли люди Мосля.

— Они пошли в противоположную сторону от вражеского лагеря, — зло проворчал он.

— А ты думал, что они отправятся во вражеский стан у тебя на глазах? насмешливо спросила Кэлен. — Нет, они сделают круг.

Она повернулась и пошла к приготовленной для нее палатке. Чандален, Приндин, Тоссидин и командир Райан пошли за ней. Райан не сдавался.

— Если это так, то почему ты отпустила этих людей? Почему не захотела, чтобы воины расправились с ними здесь же?

— Я хотела дать возможность обнаружить себя всем, кто хочет отступиться от нашего дела.

— А откуда тебе известно, что все «изменники» ушли с ними? — не унимался Райан. — И среди нас могут быть шпионы или наемные убийцы.

— Конечно, могут. Но сейчас у меня нет доказательств. Если я обнаружу их, разделаюсь с ними.

У палатки Кэлен остановилась.

— Если ты думаешь, что я ошиблась, — добавила она, — то уверяю тебя, это не так. Но если даже я действительно ошиблась, то нужно все же выбирать меньшее зло. Если им дать уйти и среди них хотя бы один предаст нас, то сегодня же ночью мы все угодим в ловушку и погибнем. А если это случится — Имперский Орден еще долго сможет бесчинствовать без помех. Подумай о том, что тогда погибнут многие тысячи людей, командир Райан! Если беглецы невиновны, значит, я совершила страшную ошибку, и погибнут семьдесят шесть невинных. Но если я права, жизни тысяч и тысяч будут спасены. Выполняй приказ, Райан!

— Я надеюсь, ты не думаешь, что я когда-нибудь прощу тебе это? — спросил командир, дрожа от гнева.

— Об этом я не думаю. Мне не так важно, ненавидишь ли ты меня, командир Райан. Мне гораздо важнее, чтобы ты был жив и выполнял мои приказы.

Он онемел от ярости. Кэлен открыла палатку.

— Командир, я так устала, что едва стою на ногах. Мне надо поспать часа два. Прошу тебя поставить около этой палатки часового.

Он бросил на нее ненавидящий взгляд.

— А откуда тебе известно, — спросил он, — что этот часовой не окажется врагом и не убьет тебя, пока ты будешь спать?

— Может, это и случится. Но тогда один из наших троих спутников отомстит за мою смерть.

Райан вздрогнул и посмотрел на людей Тины. В гневе он забыл об их существовании.

— Сначала я заставлю этого человека раскрыть глаза пошире, чтобы он видел, что я буду делать, — мрачно проговорил Чандален.

К ним подбежал помощник командира Гобсон с миской в руках.

— Мать-Исповедница, — сказал он, — я принес тебе тушеного мяса. Я полагаю, тебе хотелось бы поесть чего-нибудь горячего.

Кэлен заставила себя улыбнуться.

— Благодарю тебя, Гобсон, но я слишком устала. Сейчас я не смогу поесть. Ты мог бы сделать так, чтобы еда не остыла, пока я посплю?

— Конечно, Мать-Исповедница! Командир Райан бросил злой взгляд на своего улыбающегося помощника:

— У меня есть задание для тебя, Гобсон.

— Через два часа разбудите меня, — сказала Кэлен. — На это время вам всем хватит работы.

Войдя в палатку, она упала на койку, укрылась с головой одеялом, а потом еще своей меховой накидкой, так, чтобы не проникал свет. И все равно ее била дрожь. Кэлен отдала бы жизнь за возможность несколько минут побыть в объятиях Ричарда.

Глава 41

Ричард целовал и крепко обнимал Кэлен, и сердце ее радовалось. Она испытывала почти забытое состояние покоя и безмятежности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: