Второе правило волшебника, или Камень Слёз 36 глава
Когда она стояла у водоема, чьи-то заботливые руки расстегнули ее грязное платьице и раздели ее. Рэчел вздрогнула, когда руки случайно задели синяк у нее на плече.
Теперь на нее были устремлены ласковые, сочувствующие взгляды. Чьи-то нежные голоса успокаивали ее. Руки коснулись ее плеча, и кровоподтек исчез, словно по волшебству.
— Так лучше? — спросил тот же голос, который сообщил, что ей нечего бояться. Рэчел кивнула:
— Теперь мне совсем хорошо. Благодарю.
Те же руки сняли с Рэчел башмаки и чулки. Усевшись на теплый камень, она опустила ноги в золотистую воду.
Это было так приятно. Она подумала, как здорово было бы искупаться, смыть с себя пот и грязь.
Руки коснулись камня, который висел у нее на шее, и тут же отдернулись, словно боялись дотронуться до него.
— Мы не можем снять этот камень, — услышала Рэчел, — ты сама должна это сделать.
Поглощенная чувством радости и покоя, зачарованная красотой, которая ее окружала, Рэчел услышала словно издалека голос Зедда. Он говорил, что она не должна никому отдавать Камень, что должна всегда хранить его при себе.
— Я не хочу его снимать, — ответила она. — Можно мне его оставить?
Она снова увидела радостные улыбки.
— Конечно, можно, Рэчел, если ты так хочешь, если это нужно для твоего счастья.
— Да, мне нужно, чтобы он был у меня, — сказала Рэчел.
— Тогда пусть он останется у тебя, даже навсегда, если желаешь.
Девочка улыбнулась, радостно и беззаботно, и залезла в воду. Она плавала и отдыхала, лежа на воде, чувствуя, как вода смывает с нее вместе с грязью все пережитые невзгоды. Состояние покоя и блаженства не оставляло ее.
Потом Рэчел поплыла к другому берегу, где, как она помнила, они расстались с Чейзом. Чейз стоял по грудь в воде и счастливо улыбался, закрыв глаза.
— Папа?
— Я здесь, девочка, — ответил он, не открывая глаз. Она подплыла к Чейзу, и он обнял ее за плечи.
— Папа, нам когда-нибудь нужно будет отсюда уходить? — спросила Рэчел.
— Нет. Говорят, мы можем остаться здесь насовсем.
Она прильнула к нему.
— Я так рада!
Потом она заснула, и, кажется, никогда еще сон ее не был таким крепким, здоровым и безмятежным. Рэчел и не помнила, сколько она проспала. Потом она оделась, и одежда была чистая и даже выглядела совсем как новая. Одежда Чейза также сверкала чистотой. Рэчел водила хороводы вместе с другими детьми, словно созданными из света, слышала их голоса у смех и сама смеялась, радостная и беззаботная.
Когда ей хотелось есть, они с Чейзом, лежа на траве, смотрели сквозь дымку на улыбающиеся лица и ели удивительно вкусные вещи. Когда ей хотелось спать, она тут же засыпала, не думая об опасности, потому что теперь нечего было бояться. Когда ей хотелось играть, приходили другие дети и играли с нею. Они любили ее, и она их любила. Иногда она гуляла одна среди освещенных солнцем деревьев или по лугу, усеянному множеством полевых цветов.
Гуляла она и с Чейзом, который держал ее за руку. Так как Рэчел теперь была счастлива, то и он был доволен.
Чейзу не надо было больше ни с кем сражаться. Он говорил, что наслаждается покоем. Иногда он показывал ей лес в тех местах, где, как он говорил, играл в детстве. Он радостно улыбался, и Рэчел улыбалась в ответ. Она любила Чейза и была очень рада, что он наконец может наслаждаться покоем.
* * *
Она подняла глаза и чуть заметно улыбнулась. Она знала, что он уже здесь, за дверью, и даже знала, сколько времени он тут стоит. Скрестив ноги, она плавно поднялась над покрытым соломой полом. Безжизненное детское тело повисло на ее руке. В другой руке она держала статуэтку. Вытянув ноги, она коснулась ступнями пола. Тело мальчика упало. Одежда его была рваной и грязной. Она поморщилась и вытерла руки о юбку.
— Почему ты не входишь, Джедидия? — спросила она. — Я ведь знаю, что ты здесь. Не играй со мной в прятки!
Тяжелая дверь со скрипом отворилась, и он вошел в комнату, освещенную единственной свечой, которая стояла на колченогом столике (другой мебели тут не было). Джедидия стоял и молча смотрел, как ее глаза, горевшие оранжевым светом, снова становились голубыми.
Его взгляд упал на статуэтку.
— Она не любит, когда ты заимствуешь ее вещи.
Она дотронулась до его щеки.
— Я служу не ей, и меня не волнует, что ей нравится, а что — нет.
— Было бы разумнее с твоей стороны, если бы это все же тебя волновало.
Она улыбнулась:
— Вот как? Я могла бы дать ей такой же совет. — Она показала на тело, лежавшее на полу. — У этого мальчика был дар, — Улыбка сошла с ее лица, и трудно было поверить, что она вообще способна улыбаться. — Теперь его дар стал моим! — Он с некоторым удивлением посмотрел на тело. — Ты думаешь, Джедидия, нам нужен ритуал в Хагенском лесу? — Она покачала головой. — Нет. Это требуется только для первого раза, потому что мы — женщины, а женский Хань не может принять мужской. — Она перешла на шепот. — Но теперь я сама завладела мужским даром, и мне больше не нужен ритуал. И тебе тоже, Джедидия, не нужен. Я могу тебя научить. Знаешь, это очень просто. Я показала ему, как почувствовать свой Хань. — Ее щека коснулась его щеки, и она зашептала ему на ухо. — Но он ведь не знал, как обращаться со своей волшебной силой. Я создала пустоту в квиллионе. И квиллион вытянул из него его дар и жизненную силу.
Джедидия посмотрел ей в глаза и снова бросил взгляд на тело мальчика:
— Кажется, я его прежде не видел?
Она все так же говорила шепотом, не сводя с него глаз:
— Не морочь мне голову, Джедидия. Ты ведь хочешь узнать, где я его нашла и почему, если у него был дар, его не нашли сестры.
Он пожал плечами:
— Если у него дар, то почему он без ошейника?
— Он еще маленький. Его Хань был слишком слаб, чтобы другие сестры могли его обнаружить. Но ко мне это не относится. Знаешь, я отыскала его в городе, прямо у них под носом. Возможно, он появился на свет в результате похождений кого-то из вас, наших нехороших мальчиков.
— Что ж, разумно, — заметил Джедидия. — Ни отчетов, ни неприятных вопросов.
— Будь хорошим мальчиком, окажи мне услугу, — попросила она. — Я нашла мальчишку в грязном Переулке, у реки. Отнеси его туда и оставь. Никто ничего не заподозрит.
Джедидия поднял брови.
— Хочешь, чтобы я делал за тебя черную работу?
Она коснулась его ошейника.
— Ты сильно ошибаешься, Джедидия, если считаешь меня обычной сестрой Света. Теперь у меня есть мужской Хань, и я знаю, как им управлять. Ты не представляешь себе, как возрастает наша власть, когда мы овладеваем чужим Хань.
— Значит, ты становишься влиятельной сестрой Света, — улыбнулся он. — Умные люди должны быть с тобой очень осторожны.
Она погладила его по щеке.
— Ты умный мальчик, Джедидия. — Слегка обняв его за талию, она продолжала:
— Знаешь, как бы ты ни верил в свой дар, тебе есть о чем беспокоиться, Джедидия. До сих пор никто еще не бросал тебе вызова, но скоро здесь появится новичок. Ты еще не имел дело с такими, как он. Боюсь, тебя перестанут считать гордостью Дворца.
Лицо его сохраняло все то же выражение, но к щекам прилила кровь. Он поднял статуэтку.
— Ты, кажется, сказала, что научишь меня?
Она погрозила пальцем:
— Э, нет, он мой. Найдешь себе кого-то еще. Любой дар может усилить твою власть. Но этот — мой.
Джедидия крепче сжал статуэтку.
— Знаешь, у нее свои планы. Планы, которые его касаются.
Она криво усмехнулась:
— Знаю. А ты будешь сообщать мне об этих ее планах.
Он удивленно посмотрел на нее.
— Ты принимаешь меня в расчет?
Она широко улыбнулась:
— Можешь не сомневаться, Джедидия. — Она принялась ласкать его сильное тело. — Ты ведь хороший мастер, особенно — по металлу. Я попрошу тебя изготовить для меня кое-что. Одну волшебную вещицу.
— Серебряный или золотой амулет?
— Нет, дорогой, стальное изделие. Ты должен собрать сотню острых мечей. Старинных мечей, мечей, которыми люди сражались во время войн.
— И что же за вещица тебе нужна? — удивленно спросил Джедидия.
Ее рука скользнула по его бедру.
— Поговорим об этом позже. Ты ведь, должно быть, страдаешь от одиночества, Джедидия, с тех пор, как убежала Маргарита. О, как тебе одиноко! Знаешь, когда обретешь мужской Хань, так хорошо начинаешь понимать мужчин! Понимаешь их опасения, их пристрастия... Думаю, мы станем с тобой близкими друзьями. Как моему близкому другу тебе полагается награда. И ты получишь ее.
Она направила на него свою волшебную силу так, чтобы ему стало особенно хорошо. Джедидия запрокинул голову, прикрыл глаза и застонал. Дыхание его участилось, он привлек ее к себе и поцеловал в губы.
Она отпихнула ногой тело мальчика и опустилась на устланный соломой пол.
Глава 36
Росомаха подошла ближе, теперь она была на расстоянии полета стрелы.
Ричард прицелился. Позади него, в темноте, послышалось урчание.
— Тихо! — зашипел Ричард.
Гар замолчал. Росомаха подняла голову. Стрела просвистела в воздухе.
Маленький гар, поднявшись на задних лапах, как завороженный следил за ее полетом.
— Подожди, — прошептал Ричард.
Стрела настигла цель, и гар радостно захрюкал, хлопая крыльями. Ричард наклонился и погрозил ему пальцем. Зверь внимательно смотрел на него. Ричард кивнул.
— Ладно, иди, но ты должен принести мне стрелу.
Кивнув, гар захлопал крыльями и поднялся в воздух. Он обрушился на добычу, вцепившись в нее когтями, словно боялся, что убитый зверь может убежать. Урча от удовольствия, гар принялся за еду. Ричард отвернулся.
Небо на востоке посветлело, озаренное лучами восходящего солнца. Скоро проснется сестра Верна.
Ричард стоял на страже, хотя сестра не раз говорила, что это сейчас ни к чему. В конце концов она смирилась, но его своеволие по-прежнему раздражало ее.
Впрочем, последнее время ее вообще все раздражало.
Ричард оглянулся на маленького гара, но тот еще не закончил трапезу.
Интересно, как же этот малыш умудрился пройти вслед за ними Долину Заблудших?
Возможно, это неправильно — продолжать кормить гара, но Ричард чувствовал за него ответственность. Каждую ночь маленький гар приходил к ним на стоянку, и Ричард охотился, добывая ему пищу.
В ночные часы гар ни на шаг не отходил от Ричарда. Он ел у него на глазах, играл с ним, даже спал у его ног. Но стоило взойти солнцу, как он немедленно исчезал. Видимо, чувствовал, что лучше держаться от сестры Верны подальше.
Ричард не сомневался, что, попадись гар ей на глаза, она попытается убить его.
Ричард не переставал удивляться сообразительности малыша. Он поддавался обучению легче, чем любое другое животное. Кэлен как-то говорила, что короткохвостые гары очень умные. Да, она оказалась права.
Достаточно было раз или два что-то объяснить зверенышу, и он тут же понимал, что от него хотят. Он не только научился понимать слова, но даже пытался сам что-то говорить. Едва ли гар был способен к членораздельной речи, но некоторые издаваемые им звуки до странности походили на слова.
Ричард никак не мог решить, что же ему делать с малюткой-гаром. Скоро он вырастет. Он должен научиться охотиться и добывать себе пищу. Но... Гар не желал расставаться с человеком. Может, он просто еще слишком мал, чтобы охотиться. А может, слишком сильно привязался к Ричарду. Похоже, он заменил зверенышу мать.
Если честно, Ричарду самому не хотелось расставаться с гаром, уж очень они подружились. Гар искренне привязался к человеку, никогда на него не обижался и ни в чем не противоречил ему.
Хлопанье крыльев прервало его размышления. Рядом с Ричардом приземлился гар. С их первой встречи он окреп и, кажется, вырос на целых полфута. Грудь и лапы стали мускулистыми. Ричард и думать боялся, каким большим станет гар, когда повзрослеет. Оставалось только надеяться, что к тому времени он сам научится добывать себе пищу. Иначе со временем охота станет главным, если не единственным занятием Ричарда.
Гар оскалился, подражая человеческой улыбке, и протянул Ричарду окровавленную стрелу. Ричард оглянулся через плечо:
— Мне она не нужна. Положи на место. Гар послушно убрал стрелу в колчан, стоявший около пня, и посмотрел на хозяина, ожидая одобрения. Ричард похлопал его по полному животу.
— Молодец.
Гар с довольным видом уселся у его ног, облизывая окровавленные когти.
Окончив с этим занятием, он положил голову Ричарду на колени.
— Надо тебя как-нибудь назвать. — Маленький гар поднял голову. — Тебе нужно имя. — Ричард ткнул кулаком себе в грудь. — Мое имя Ричард. Ричард. Понимаешь?
Гар, подражая Ричарду, ткнул его лапой.
— Р-раач... — Проворчал он. Ричард кивнул и повторил по складам:
— Ри-чард.
— Раач-аарг, — прорычал гар. Ричард засмеялся:
— Уже лучше. Ну, так как же мы тебя назовем?
Он задумался, подыскивая подходящее имя. Гар сидел рядом, не сводя с него глаз. Он взял обеими лапами руку Ричарда и, приложив ее к его груди, произнес:
Раач-аарг.
Потом гар приложил руку Ричарда к собственной груди и прорычал:
— Грратч.
— Гратч? — изумленно переспросил Ричард. — Значит, тебя зовут Гратч?
Гар оскалился, похлопывая себя лапой по груди.
— Гратч, Гратч, — повторил он.
Надо же! Ричард никак не ожидал, что у гара вообще может быть имя.
— Ну ладно, пусть будет Гратч, — улыбнулся он. Гар горделиво расправил перепончатые крылья и принялся колотить себя лапой по груди:
— Грраатч!
Ричард засмеялся. Гар бросился на него, и они затеяли борьбу. Это было самое любимое занятие Гратча, если, конечно, не считать еды. Они колошматили друг друга и катались по земле, стараясь тем не менее не причинять друг другу боли. Впрочем, гар иногда хватал зубами руку человека, хотя, надо отдать должное, никогда всерьез не кусался.
Наконец Ричард высвободился и сел на пенек. Гратч подошел к нему и уселся ему на колени, обхватив лапами, словно обнимая. Он знал, что, когда взойдет солнце, им предстоит расстаться.
Заметив в зарослях зайца, Ричард вспомнил, что еще не раздобыл еду для сестры Верны. Неплохо бы угостить ее жареным мясом.
— Гратч, мне нужен этот заяц, — сказал он.
Гар нехотя слез на землю, и Ричард натянул тетиву. Просвистела стрела.
Ричард попросил гара принести добычу. Гар послушно приволок убитого зверька. Он знал, что в награду ему достанется требуха.
Когда совсем рассвело, Ричард, попрощавшись с Гратчем, отправился к месту стоянки. Он вновь и вновь возвращался мыслями к тому видению в белой башне.
Перед глазами его все стояла Кэлен: в белом платье, со связанными руками, с коротко остриженными волосами.
«Не поможет никто, кроме единственного, рожденного с даром нести Истину, того, кто останется в живых, когда нависнет угроза теней. А потом придет тьма великая, тьма смерти. И ради надежды спасти Жизнь та, что в белом, должна быть предана народу своему, дабы возвеселился и возрадовался народ».
Он знал, что означают слова «та, что в белом», и знал, чем она обрадует свой народ.
Он вспомнил еще одно пророчество, то, о котором говорила сестра Верна: «Он — Несущий смерть, и сам даст себе это имя». А еще она говорила, что этот Несущий смерть обладает способностью призвать мертвых и соединить прошедшее с настоящим. Странное пророчество. Непонятное и тревожное. Поглощенный своими мыслями, он не заметил, как подошел к поляне, где они расположились на ночлег.
Сестра Верна уже встала. Сидя на корточках у костра, она пекла на завтрак лепешку. Вместе с солнцем проснулись птицы, воздух был полон щебетанием и чириканьем. Жужжали насекомые. Белки скакали с ветки на ветку.
Ричард насадил мясо на вертел и повесил над огнем. Сестра Верна не удостоила его вниманием.
— Я подумал, тебе захочется мяса на завтрак, — сказал он. Сестра что-то проворчала в ответ. — Ты все еще сердишься за то, что я вчера спас тебя?
Она подбросила хвороста в огонь и оглянулась на Ричарда:
— Я не сержусь на тебя за то, что ты спас меня.
— Разве не ты говорила, Что Создатель ненавидит ложь? Ты думаешь, он тебе сейчас верит? Я — нет.
Верна покраснела.
— Не смей так говорить! Это кощунство.
— А ложь что, не кощунство? — не унимался Ричард.
— Ричард, ты не понимаешь, почему я сержусь.
— Может, и понимаю. — Ричард сел на землю. — Ты назначена моей наставницей. Видимо, тебе кажется, что вчера ты повела себя неправильно. Но я так не считаю. По-моему, мы просто оба сделали то, что следовало сделать, чтобы остаться в живых.
Сестра Верна пристально посмотрела на Ричарда.
— Сделали то, что следовало? Насколько я помню ту книгу, когда лошади перевезли через отравленную реку людей, некоторые из них умерли.
— Значит, ты все-таки ее читала? — улыбнулся Ричард.
— Я же говорила, что читала! Ты поступил необдуманно и чуть не погубил нас обоих.
— У нас не было выбора, сестра.
— Выбор есть всегда, Ричард. Именно этому я и пытаюсь тебя научить. Волшебники, заколдовавшие долину, тоже считали, что у них нет выбора, но только ухудшили ситуацию. Ты прибег к помощи своего Хань, но при этом не подумал о последствиях.
— Что же нам еще оставалось делать, сестра?
— Выбор есть всегда, — повторила сестра Верна. — На этот раз, Ричард, тебе повезло. Но та магия, которую ты применил, могла уничтожить тебя.
— О чем ты?
Сестра Верна взяла свою дорожную сумку и стала что-то искать. Наконец она извлекла оттуда зеленую кожаную сумочку поменьше.
— Тебе ведь на руку попала кровь того чудовища? И кажется, тебя кусали пауки?
— Кусали. В ноги.
— Покажи.
Ричард закатал штанины и показал распухшие укушенные места. Сестра покачала головой, прошептала что-то и вытащила из сумки два флакончика.
Подобрав с земли палочку, она извлекла из одного флакончика немного белой пасты и намазала ее на лезвие ножа. Палочку она тут же бросила в огонь. Потом, взяв другую палочку, она извлекла из другого флакончика черную пасту и тоже намазала на нож. Вторая палочка полетела в огонь вслед за первой. Пламя ярко вспыхнуло, и из костра поднялся к небу светящийся белый шар, обратившийся вскоре в черный дым.
Сестра Верна показала ему нож, на котором теперь была серая паста.
— Свет и Тьма, небо и земля. Это — волшебное снадобье, которое исцелит тебя, иначе ты умрешь сегодня вечером. Иди сюда.
Ричард придвинулся к ней поближе.
— Ты что, размышляла, стоит ли меня спасать?
— Нет. Но это очень сильное магическое средство. Это противоядие от яда колдовских тварей, попавшего тебе в кровь. Если применить его слишком рано, оно убьет тебя, а если слишком поздно, ты умрешь от укусов. Я просто ждала, когда придет время.
Ричарду очень хотелось еще поспорить, но он просто сказал:
— Спасибо за помощь, сестра. — Она нахмурилась. — А чем я мог ухудшить положение?
— Своим безрассудством. Пускать в ход магию опасно не только для других, но и для самого волшебника.
Ричард вздрогнул, когда она быстрым движением крест-накрест разрезала опухоль. От боли на глазах у него выступили слезы.
— А почему это могло быть опасно для меня? — спросил он.
Сестра не ответила, бормоча какое-то заклинание и проводя лезвием плашмя, по надрезу. Все так же, не отвечая, она принялась за следующий нарыв. Разрезы были поверхностными, но очень болезненными.
— Творить магию, — сказала она наконец, — все равно что разжигать костер среди сухих деревьев. Ты рискуешь оказаться со всех сторон окруженным огнем, который сам же и призвал к жизни. Ты сделал глупость.
— Сестра Верна, я только пытался избежать смерти.
Она нажала пальцем на очередной нарыв.
— И вот что из этого получилось. Ты бы все равно умер, не помоги я тебе. — Сестра закончила обрабатывать ноги и занялась ожогом на руке. — Когда на нас напали те твари, ты хотел спасти нас, но все, что ты делал, лишь увеличивало опасность. — Закончив лечение, она подержала нож над огнем. Остатки пасты вспыхнули ослепительно белым пламенем.
— Сестра, но если б я бездействовал, мы бы погибли!
— Я не сказала, что ты должен был бездействовать! Я сказала, что действовать следует правильно.
— Я пустил в ход меч — единственное, что у меня было!
Паста догорела и погасла, сестра Верна бросила нож на землю.
— Творить магию, не зная последствий, очень опасно.
— Но ведь все, что делала ты, не принесло никаких результатов.
Сестра Верна повернулась к нему, молча посмотрела ему в глаза и снова отвернулась, занявшись флакончиками в зеленой сумочке.
— Прости меня, сестра, — сказал Ричард. — Я не то имел в виду. Я только хотел сказать, что ты не чувствовала дорогу, а я знал: если мы там останемся, то погибнем.
Флакончики звякали в сумочке. Видимо, сестре никак не удавалось правильно уложить их.
— Ричард, — мягко сказала она, — ты думаешь, что мы должны научить тебя управлять своим даром. Но это — самая легкая часть работы. Самое трудное знать, какую именно магию применить, в какое время, как рассчитать свои силы и научиться предвидеть последствия. Это и есть самое важное: знать, как, сколько, когда и что будет потом. Так я сегодня поступила, когда лечила тебя. — Она испытующе посмотрела на него. — Без такого знания ты подобен слепому, который в толпе детишек размахивает топором. Мы же пытаемся сделать так, чтобы ты сначала прозрел, а уж потом брался за топор.
Ричард задумчиво сорвал травинку.
— Мне это как-то в голову не приходило.
— Возможно, — тихо сказала сестра Верна, — больше всего я злюсь на себя за свою глупость. Я не думала, что найдется сила, способная заманить меня в ловушку. Я была не права. Спасибо, Ричард, за то, что ты вызволил меня.
— Я был так рад, когда тебя нашел... — Ричард вертел в руке травинку. — Я думал, что ты погибла. Я счастлив, что это оказалось не так.
Она достала из сумочки все флакончики и поставила их на землю.
— Я бы и погибла, зачарованная темными силами, — проговорила она. — Я не могла не погибнуть.
— Почему?
Ричарду показалось, что флакончиков явно больше, чем может поместиться в сумке, но ведь сестра вынимала их у него на глазах.
— Мы уже пытались спасти сестер Света, — ответила она. — Бывало, что сестры вместе с учениками поддавались наваждениям и не могли выйти из Долины Заблудших. Я сама однажды видела одну, когда шла через долину в первый раз. Так вот, никому еще не удавалось их вызволить. Были случаи, когда сестры погибали, пытаясь помочь другим. Ты же призвал магию.
— Но ты ведь знаешь, что мой меч — волшебный.
Нет, это была не магия меча. Ты неосознанно призвал на помощь свой Хань. Но призывать Хань, не обладая достаточными познаниями, опасно. Слишком опасно.
— А по-моему, сестра, я всего-навсего обратился к магии меча, — возразил Ричард.
— Когда ты меня позвал, — сказала она, — я тебя услышала. Мы звали сестер, блуждавших в долине под действием чар, но ни одна из них не слышала нас.
— Наверное, вы просто не знали, что надо делать. Ты ведь тоже не сразу меня услышала, а потом я прошел сквозь какую-то невидимую стену, которая разделяла нас, и тогда-то ты откликнулась.
Сестра Верна снова принялась укладывать флакончики в сумку.
— Я знаю, Ричард. Мы перепробовали все виды магии, все известные нам заклинания, чтобы пройти сквозь эту стену или хотя бы привлечь внимание околдованных путников. Но все было бесполезно. — Уложив в сумку последний флакончик, она подняла глаза на Ричарда. — Спасибо.
Он пожал плечами:
— Я сделал все, что мог, чтобы исправить то, что я натворил.
— Ты о чем? — удивилась сестра.
— Ну, видишь ли, перед тем как тебя освободить, я, как бы это сказать... убил тебя.
— Что?! — изумленно переспросила она.
— Ну, ты причинила мне с помощью этого ошейника сильную боль...
— Извини, Ричард, — перебила сестра Верна. — Я тогда была околдована и не понимала, что делаю.
Он покачал головой.
— Нет, не тогда, раньше. В белой башне.
— Как?! Ты заходил в башню? Ты что, с ума сошел? Я же тебя предупреждала!
— Сестра, у меня не было выбора, — ответил Ричард.
— О выборе мы уже говорили. Я тебя предупреждала, что от башен надо держаться подальше!
— Но ты помнишь, была гроза, повсюду сверкали эти молнии, а потом еще огненные шары появились, и я... я просто не знал, где укрыться. Вот я и вошел под арку.
— Ты что, простых вещей не понимаешь? Почему ты все время ведешь себя, как дитя? — возмутилась сестра Верна.
Ричард удивленно поглядел на нее.
— Вот-вот, именно это ты мне тогда и сказала. Ты вошла в башню... То есть я был уверен, что это ты. Ты разозлилась на меня, совсем как сейчас, и сказала то же самое. — Он коснулся пальцем ошейника. — С помощью этой штуки ты отбросила меня к стене, и я словно прилип к ней. Скажи, сестра, это действительно можно проделать?
Она ответила уже более спокойно:
— Да. У нас нет мужского Хань, но ошейник увеличивает нашу силу, дает нам власть над теми, кто его носит. Так мы получаем возможность обучать их.
Ричарда охватил гнев.
— Потом, сестра, ты причинила мне сильную боль, совсем такую, как после, когда ты была околдована, но только гораздо сильнее. Можно ли с помощью ошейника вызвать мучительную боль?
Сестра Верна, не глядя на Ричарда, тщательно вытирала руки о траву.
— Да. Но в действительности я не причиняла тебе такой боли. В башне это было наваждение.
— Я потребовал, чтобы ты прекратила меня мучить, иначе я положу этому конец, — продолжал он. — Ты отказалась, тогда я призвал магию меча и освободился от той силы, что приковала меня к стене. Ты пришла в ярость и сказала, что это была моя последняя ошибка. Ты сказала, что убьешь меня, и действительно хотела меня убить.
— Мне очень жаль, Ричард, что тебе пришлось все это пережить. Но... что же ты сделал со мной... То есть с тем видением?
— Я отрубил тебе голову. — Сестра побледнела и застыла на месте. — Я не хотел, но у меня не было выбора. Я был уверен, что ты меня убьешь.
К ней вернулось самообладание.
— Конечно, ты был уверен, Ричард. Но все это — только наваждение. В действительности ты никогда не смог бы меня убить.
— Кого ты хочешь убедить в этом? Меня или себя?
— Все, что ты видел в башне, было наваждением, — настойчиво повторила она. — В действительности все совсем не так.
Ричард не стал возражать. Он повернул вертел и снял с огня чугунную сковородку, на которой пеклась большая лепешка.
— Как бы там ни было, — сказал он, — но когда я снова увидел тебя, я не знал, что это — наваждение или явь, но очень надеялся, что не наваждение. Я ведь вовсе не хотел тебя убивать. — Он улыбнулся. — И потом, я же обещал, что ты выйдешь из Долины Заблудших.
— Да, — кивнула сестра. — Твои эмоции и желания сильнее твоего разума.
— Сестра, я просто хотел спастись сам и спасти тебя.
Она вздохнула:
— Ричард, я не сомневаюсь, ты хотел, как лучше, но ты должен понять: ты не всегда знаешь, как лучше. Ты прибегаешь к своему Хань бессознательно, не понимая, что делаешь. Ты можешь навлечь на себя беду.
— А как я прибегаю к своему Хань?
— Иногда волшебники дают клятвы, которые их Хань стремится выполнить. Пообещав, что выведешь меня из долины, ты призвал дар провидения.
— Какого еще провидения? — нахмурился Ричард.
— Ты интуитивно прибег к помощи волшебной силы, которой ты наделен, а эта сила включает в себя и дар провидения. Сам того не зная, ты совершил в прошлом поступок, который помог тебе в будущем.
— О чем это ты?
— Ты уничтожил конские удила.
— Я же объяснял, почему. Применять такие удила — жестоко.
Сестра Верна покачала головой:
— Вот об этом я и говорю. Ты был уверен, что избавился от удил именно поэтому. Но на самом-то деле все было совсем иначе. В твоем сознании действие твоего Хань отражается искаженно. Помнишь, во время скачки я не верила, что ты прав, и пыталась направить лошадь в другую сторону, но не смогла, потому что удил не было?
— Ну и что? — спросил Ричард.
— То, что ты в прошлом избавился от удил, помогло тебе сдержать слово. Тут и проявился дар провидения, Но ты махал топором вслепую.
Ричард недоверчиво посмотрел на нее.
— Ну, это, пожалуй, чересчур, сестра Верна.
— Я знаю, как действует дар, Ричард.
Ричард еще немного подумал над ее словами. Все же он не верил в ее правоту, но решил не спорить. Сейчас его больше интересовало другое.
— У тебя уже кончилась твоя тетрадка? — спросил он. — Я не видел, чтобы ты в последнее время делала записи.
— Вчера я отправила сообщение о том, что мы вышли из долины. Пока мне больше не о чем писать. Тетрадь волшебная, и я всегда могу стереть старые записи. Там оставалось две страницы, а вчера появилась третья. Ричард отломил кусок лепешки.
— А кто такая аббатиса? — внезапно спросил он.
— Она поставлена над сестрами Света. Она... Постой, но ведь я ни разу не говорила тебе про аббатису! Откуда ты о ней узнал?
— А я в твоей тетрадке прочел.
Сестра Верна машинально потянулась к поясу, за которым носила тетрадь.
— Как ты посмел читать мои записи?! Я этого не...
— Но ты тогда была мертвой, — пояснил Ричард. — То есть не ты, а та, кого я видел в башне. Тетрадка упала на землю, и я ее прочел.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|