Интерсубъективность и объективность: тождественны ли эти понятия?

Известно, что философия XX в. выработала новый концептуальный и методологический ресурсы. Она не только по-новому осмыслила те понятия, которые уже давно вошли в ее аппарат, но и выдвинула целый ряд новых, ранее вообще не использовавшихся понятий. Это относится и к философии науки XX в., которая не просто следовала за новым пониманием феноменов и процессов в теоретической физике (например, за кардинальной трансформацией понятий пространства и времени, массы и энергии и др.), но и выдвинула новые понятия, столь необходимые для философского осмысления актов сознания, познания, воображения, моделирования и т.д. Инновационность многих понятий философии XX в. (да и вообще философии) нередко до сих пор вообще не ухватывалась и не ухватывается. Это объясняется не только традициями позитивистских умонастроений, которым отдают приоритет ученые и согласно которым наука в состоянии решить все проблемы. Но предварительно наука должна решить одну задачу – преодолеть всякую метафизику. Это можно осуществить с помощью анализа языка науки, в котором и выясняется, что все метафизические высказывания бессмысленны, а их обсуждение всегда ведет к паралогизмам и к не решаемым парадоксам. Но

Огурцов Александр Павлович – доктор философских наук, профессор, заведующий отделом Института философии РАН.

это лишь одна из причин скептического отношения к философии. То, что она не объясняет всех мотивов скептического отношения к философии, показывает тот факт, что и современный постмодернизм также полагает, что человечество вступило в новую фазу — фазу преодоления философии и замещения ее литературоведением или литературной критикой. Ведь все есть Текст. Научное знание — это такой же нарратив, как и художественная литература. Поэтому и изучать производство научных текстов можно и нужно по канонам литературной критики, используя такие понятия, как дискурс, нарратив, метафоры и т.д. Таковы идеи X. Уайта, Р. Рорти и многих других [8].

Но все же фундаментальной причиной отказа осознать инноваци-онность ряда идей и понятий современной философии является традиция, которая весьма сильна именно в России, — традиция, отождествляющая философию с историей философии. Она с особой силой утвердилась после краха единой унифицированной и весьма плоской системы диалектического и исторического материализма. Именно эта традиция вынуждает погружать даже новые философские понятия в прежние историко-философские контексты, умаляя их новое содержание, их оригинальную интерпретацию и т.д. Само собой разумеется, что никто не стремится принизить значение историко-философских разработок, обращения к историко-философской реконструкции прежних философских систем и идей, работы над новыми источниками, архивными материалами, публикаций философских рукописей мыслителей прошлого. Именно в XX в. были расшифрованы и изданы рукописи Б. Больцано, К. Маркса, Ф.Ницше, Э. Гуссерля. Их собрания сочинений — в буквальном смысле открытия XX в., позволившие по-новому взглянуть на их философское наследие. Европейские медиевисты (Л.М. Рийк, Д. Пинборг и др.), обратившись к трактатам средневековых схоластов XII—XIII вв., обнаружили в них первые оригинальные концепции логической семантики, т.е. того, что с большим трудом создавалось и воспринималось в логике XX в.

Однако сама установка на то, что история философии и является собственно философией чревата опасностью умаления оригинальности современной философии, отказа от мысли о том, что философия на каждом рубеже своего развития вырабатывает свой тезаурус, который оказывается избыточным для культуры своего времени, не находит понимания ни в одной из ее отраслей и лишь с определенным временным лагом находит свое применение в науке, в искусстве, в литературоведении.

Понятие «интерсубъективность» и принадлежит к тому избыточному тезаурусу, который был предложен в философии XX в. и который оказался действенным в философии и социологии науки, социологии, пе-

дагогике и других гуманитарных науках. В чем же его содержание? Обычно это понятие связывают с такими свойствами опыта различных субъектов, которые говорят о независимости этого опыта и его характеристик (например, языковых выражений) от личностных особенностей и обстоятельств (см. прим. 1). Обратим внимание на то, что интерсубъективность при таком подходе отождествляется с объективностью. Именно объективность (например, мира) независима от личности и от конкретных ситуаций (хотя далеко не во всем).

То, что интерсубъективность не тождественна объективности и соответственно независимости опыта различных субъектов от самого субъекта и ситуаций, по моему, очевидна. Когда говорят об интерсубъективности, говорят об опыте различных субъектов, находящихся в ситуации общения, взаимной коммуникации. И вырвать интерсубъективность из контекста взаимоинтенциональной соотнесенности субъектов опыта, из син туации диалога, коммуникации, общения — это означает подменить интерсубъективность объективностью, понятой сугубо натуралистически. В отличие от объективности интерсубъективность отнюдь не претендует на универсальность и общезначимость. Она всегда связана с микросообществом, с признанием не всего сообщества, а лишь его части, нередко малой части и лишь позднее (нередко гораздо позднее) это признание становится универсальным и интерсубъективность приобретает характеристики общезначимости. Интерсубъективность — это поле взаимодей ствия субъектов действия — акторов. В случае диалога этих акторов лишь двое, но в случае полилога участников коммуникации (коммуникантов большое число. В этом поле взаимодействия происходит нейтрализация личностных установок, убеждений, предубеждений, предпочтений и т.д. В ходе экстериоризации личностных установок, предпочтений вкуса, убеждений происходит не только вынесение во вне субъективных образов и установок, но и достижение консенсуса между участниками коммуникации. Благодаря этому согласию достигается как десубъективация личностной позиции, так и новый статус согласованных убеждений, которые невозможно редуцировать к позиции одной из сторон. Согласованные убеждения обретают статус не проекции убеждений одной из сторон коммуникации, а проекции убеждений двух личностей – взаимоинтенциональных убеждений, не отдающих предпочтения убеждениям ни одной из сторон. Значение взаимосогласованных убеждений определено обстоятельствами коммуникации. Оно укоренено в той значимости, которую имеет коммуникация между личностями, в том согласованном убеждении, которое оказывается совместным. Это, конечно, относится к отношениям равноправных партнеров коммуникации, но отнюдь не к

асимметричной коммуникации (например, коммуникации между врачом пациентом, между учителем и учеником).

От интерсубъективности до объективности — один шаг, но этот шаг нередко длится годами и десятилетиями. И основная трудность в этом переходе от интерсубъективных представлений, понятий, концепций, моделей к объективности заключается в наделении их статусом существования, в нахождении того объективного феномена или процесса, который окажется репрезентантом интерсубъективных конструкций человеческого ума. А сколько таких конструкций — конструкций умных и притязавших на объективность остались в архиве истории науки! Классическая наука далеко не всем конструкциям ума и моделям приписывала статус существования, хотя надо сказать, что ее исходная посылка состояла в том, чтобы приписать самой природе тот язык, на котором говорили ученые того или иного времени. Так, для Г. Галилея природа говорила на языке математики, а именно геометрии. Для Р. Бойля природа говорила на языке химических свойств. О. Френель, выдвинув принцип простоты в качестве теоретико-методологического принципа, сразу же превратил его в характеристику самой природы (см. прим. 2). Надо иметь громадное исследовательское мужество для того, чтобы не объективировать свои концептуальные конструкции в самую природу, чтобы оставаться в лоне интерсубъективных конструкций мышления и подчеркивать методологическую природу своих концептуальных средств. Но человеческое сознание устроено так, что оно тяготеет к натурализации своих концептуальных средств, превращая их из непостижимо эффективных средств в сам исследуемый объект и наделяя тем самым статусом существования концептуальные средства: слово как единица языка коммуникации отождествляется с вещью, концепция — с предметной областью, метод — с принципами построения исследуемой реальности. В этом исток тех натуралистических ошибок, о которых писал О. Куайн [5]. Но человеческое мышление невозможно избавить от этих ошибок, ибо в этих ошибках его сила. Если бы человеческое сознание было бы способно избежать натуралистических ловушек, было бы свободно от них, то оно было бы замкнуто в безвоздушном пространстве мысли, не испытывавшей силы тяготения реальности.

В наши дни почти повсеместным стало убеждение в том, что и мысль, и ее средства, и ее предметы являются социально конструируемыми, что единственная онтология, о которой имеет смысл говорить — это социально конструируемая онтология. В таком случае мысль и реальность лишь интерсубъективны и не обладают каким-либо объективным статусом. Собственно проблема интерсубъективности и возникла

как способ избежать разговора об объективной реальности, как способ замкнуть самую мысль в интерсубъективном мире и не искать путей выхода ее в самую реальность. Идея социальной конструируемости «всего и вся» – лишь один из вариантов освобождения мысли от объективности. Другой вариант — отождествление объективности и общезначимости, которая в свою очередь отождествляется с интерсубъективностью (см. прим. 3). Но интерсубъективность нередко далека от общезначимости суждений, концепций, моделей. Интерсубъективность характеризует те представления, модели, концепции, которые принимаются тем или иным сообществом и не стали признанными всем сообществом. Они могут стать общезначимыми, например, в научном сообществе. От интерсубъективности до общезначимости — дистанция большого размера, хотя, конечно, меньшего, чем от общезначимости до объективности. Должны быть найдены операции перехода от интерсубъективности к объективности, привязки интерсубъективных конструкций к объективной реальности, способы приписывания интерсубъективным конструкциям статуса существования.

И вместе с тем должны быть выявлены социокультурные механизмы признания интерсубъективных мыслительных конструкций в качестве общезначимых. Само собой разумеется, что решающим в этом процессе является эвристическая сила тех или иных конструкций. Но немалую роль в утверждении той или иной концепции в качестве общезначимой играют социокультурные механизмы. Среди этих социокультурных механизмов — перестройка системы образования, в которой главенствующую роль начинает играть теория, которая вчера еще была на периферии научного знания, создание учебников, в которых демонстрируется эвристическая сила той или иной концепции, пропаганда действенности той или иной теории и т.д. Известно, что в истории классической физики механика И. Ньютона долгое время сосуществовала наряду с механикой Лейбница, Р. Декарта, Гюйгенса, Р. Бошковича, Л. Эйлера. Эти теории кардинально отличались друг от друга по своим принципам, по трактовке пространства и времени, по своим моделям. Более того, были созданы и учебники, которые были построены в соответствии с тем или иным пониманием механики. Громадную роль в пропаганде механики Ньютона и в ее утверждении во Франции сыграл Вольтер [3, 275-321]. Поворот внимания сообщества ученых от механики Декарта к механике Ньютона произошел, конечно, не сразу. На это потребовалось новое поколение ученых, которые не просто перестали сомневаться в эвристической силе механики Ньютона, но и признали ее способность решать тот круг проблем, который не решала механика Декарта.

Итак, интерсубъективность предполагает то обстоятельство, что какая-либо научная теория получила признание со стороны научного сообщества, что она стал образцом для решения каких-то конкретных задач, что она стала парадигмальной (если использовать терминологию Т. Куна). Парадигмальность той или иной научной теории и образует основную черту интерсубъективности. Лишь после того, как эта теория нашла свое применение в решении целого комплекса головоломок – от технических до астрономических — статус ее истинности повышается: из интерсубъективной правдоподобности научная теория становится объективно истинной. Отождествление интерсубъективности с объективностью означает отождествление правдоподобия с истинностью. Каждая из научных теорий притязает на объективную истинность, забывая о том, что весьма длительное время она является правдоподобной, но отнюдь не истинной.

Так, М. Планк выдвинул идею кванта, но понимал ее как математический оператор, не имеющий объективного содержания. Его понимание кванта долгое время не было даже общезначимым и было замкнуто в рамках микросообщества его учеников и последователей. Потребовался гений А. Эйнштейна для того, чтобы интерпретировать идею кванта как квантование излучения осциллятора. Именно Эйнштейн превратил идею кванта в общезначимую и одновременно в описание объективного процесса квантования излучения.

Что же такое объективность? И в чем отличие объективности от интерсубъективности?

Объективность — это прежде всего независимость от субъективности в любой ее форме — будь то субъект·познавательного суждения, субъект волевого решения или субъект выбора. Объективность — то, что существует само по себе, автономно от нашего сознания, нашей воли, наших оценок, нашего выбора. Это — та преграда, которая сопротивляется нашим конструкциям, на которую «натыкаются» наши концепции, о которую они «ломаются», если они оказываются не эффективными, сугубо субъективными или интерсубъективными и ничего больше. Человеческое сознание стремится преодолеть барьер объективности с помощью построений гипотез ad hoc, с помощью дополнительных допущений, которыми обрастает исходная гипотеза и концепция, но которые их Разрушают или им существенно противоречат. Переход от интерсубъективности наших конструкций и концепций к их объективности осуществляется с помощью процедур измерения, благодаря которым наши аналитические конструкции наделяются реально измеряемыми величина-Ми и параметрами и становятся свойствами, объективными характеристиками, признаками.

Существуют различные уровни объективности — от той объективно, сти, которая, складываясь из наших совместных действий, обретает самостоятельность и независимость от них до той природной реальности, которая предстает как сущее в дистанции от познающего субъекта. Статус существования каждого из этих уровней весьма специфичен: социокультурная действительность, в которой воплощены цели и ценности социальных действий людей, все же обладает автономностью относительно них, а природная реальность обладает существованием сама по себе. Кроме того, существуют объективно мыслительные формы, с которыми каждый из нас сталкивается и вынужден считаться. Такова, например, категориальная структура, которая дана нам вместе с родным языком, с определенным типом мышления, нашедшая свое воплощение в научном знании, философии, искусстве, религии.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: