ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО К.С. ПИГРОВА

К.С. Пигров: Я снова хотел бы поблагодарить участников обсуждения, особенно, в первую очередь, организовавшего эту встречу Ю.М. Резника. Мне было очень комфортно здесь: коллеги говорили конструктивно и чрезвычайно тактично, доброжелательно указали мне на многочисленные недостатки моей работы. С вашей помощью удалось вспомнить, что философия только в том случае может быть строгой наукой, если это веселая наука. С вашей помощью мне удалось ясно сформулировать то, что в никакой другой аудитории мне сказать пока не удавалось: по пово-

ду своих духовных предков. Я пытаюсь в социальной философии работать в традиции Марка Аврелия, Паскаля, Монтеня, Розанова.

Говорили, что мой учебник — это «проповедь», в том смысле, что он откровенным образом ценностно нагружен. Это справедливое замечание с той только поправкой, что это лишь постольку проповедь, поскольку это – исповедь. В самом деле, я в этом учебнике пытаюсь понять самого себя в социальном мире. Не столько научить властителей, как управлять обществом, сколько научиться самому (и, может быть, помочь другим) выживать в этом мире для постижения высшего, оставаясь свободным. Мы для того не только читаем книги, но и для того же их издаем, чтобы понять, что же мы такое на самом деле.

Социальная философия отвечает на вопрос, как жить в обществе и быть свободным от него для философского постижения Абсолюта.

Мои реплики на некоторые замечания и пожелания.

1. По поводу «эклектики». Я полагаю, что бывают такие эпохи, когда следует иметь мужество, чтобы быть эклектичным. Это меньшее зло, чем броситься в объятия пусть и цельной концепции, но которая говорит с нами языком той эпохи, которая уже ушла.

2. По поводу отношения постмодернизма и феноменологии. Конечно, академические жрецы от феноменологии презрительно третируют юродство постмодернистов. Но постмодернисты видят феноменологию как свой проблемный горизонт и относятся к ней чрезвычайно почтительно.

3. По поводу «полноты проблемного поля», которая не достигнута в учебнике. Хотелось бы спросить, где критерий полноты проблемного поля? Достигает ли действительной полноты проблемного поля тот, кому в результате многолетнего преподавания кажется, что он охватывает все возможные вопросы?

4. По поводу Маркса и марксизма. Я говорю не об «аутентичном Марксе», а о том, какую форму его наследие приобрело в результате развития школьной системы в течение 70-ти лет идеологического господства советской общественной системы. В этом смысле мы имеем дело со школьным марксизмом, который по отношению к «аутентичному Марксу» во многом профанирован, но подчас и более систематичен, логичен, а то и более глубок.

Причем сам Маркс, играя роль «гения», приобрел в этой школьной системе черты сакральные, сохранившиеся и до сегодняшнего дня. В частности, эта сакральность проскальзывала в некоторых выступлениях и на нашем обсуждении.

5. По поводу того, что у меня уже многое «устарело». Не очень верю я в прогресс в социальной философии. Об этом свидетельствует чтение

таких «несколько устаревших» авторов, как Платон, Аристотель, Руссо, Маркс или С. Франк. Конечно, если проанализировать мой громоздкий библиофафический аппарат, то многие ссылки выходят за пределы 5-летнего лага, рекомендуемого естественникам при публикации своих материалов в журналах. Но если библиофафический аппарат действи тельно устареет, то, как я полагаю, основное содержание пребудет.

ЛИТЕРАТУРА

1. Шютц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская социологическая мысль: Тексты. М., 1994.

2. Blondel Ε. La patience de Nietzsche: Explication de texte // Nietzsche Studien: Intern. Jb. fer die Nietzscheforschung. B.-N.Y, 1989. Bd. 18.

Политика и общество

Л.Е. ГРИНИН

АНАЛОГИ РАННЕГО ГОСУДАРСТВА: АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ ПУТИ ЭВОЛЮЦИИ

В статье рассматриваются альтернативные пути эволюции постпервобытных обществ. Известно немало исторических и этнографических негосударственных обществ, не уступавших раннегосударственным по размерам, социокультурной и/или политической сложности. Их можно рассматривать как аналоги раннего государства, поскольку они сталкивались с теми же, что и государства, проблемами и решали сравнимые по масштабам задачи. Следовательно, раннее государство являлось лишь одной из многих форм организации сложных доцивилизационных обществ, которая стала ведущей и типичной только в ходе длительного эволюционного отбора.

В ранее опубликованной в журнале статье Н.В. Разуваева [1] справедливо подчеркнуто, что одна из наиболее важных задач исторического познания заключается в объяснении причин качественного своеобразия государственно-правового развития народов мира. Разуваев считает, что предпосылки для оформления главных путей развития человеческой цивилизации вообще и государства и права в частности появились еще на заре человечества [1, 271-272] (см. прим. 1). Правда, неясно, что подразумевается под «зарей человечества», но вполне можно согласиться, что исходную точку возникновения многих фундаментальных различий в дальнейшем историческом пути обществ надо, действительно, искать в

Гринин Леонид Ефимович – доктор философских наук, ведущий научный сотрудник Волгоградского центра социальных исследований.

достаточно древних эпохах. В то же время важно избежать своего рода ретроспективной эсхатологии, неправомерно акцентируя внимание только на каком-то одном исходном пункте развития, полагая, что именно и только с этого момента четко наметились и начали неуклонно реализовываться важнейшие для всемирно-исторического процесса особенности.

В эволюции человечества в целом и каждого общества в частности постоянно появлялись новые точки эволюционных развилок и бифуркаций, в которых почковались новые модели и пути. Поэтому для каждого уровня сложности какой-либо эволюционной линии развития можно найти альтернативные ей эволюционные модели и варианты развития [2 35; 3, 54]. Таким образом, исторический процесс – это не жестко запрограммированное развитие, а движение в рамках постоянного выбора альтернатив и моделей. Причем эти модели далеко не всегда находятся в оппозиции, а часто интегрируются, переходят друг в друга и активно заимствуют достижения.

В настоящей статье рассматривается одна из таких интересных и малоисследованных альтернатив социально-политической эволюции поздне- и постпервобытных обществ, которые могли развиваться не только в направлении к раннему государству, но и по пути создания сложных негосударственных форм.

В данной статье везде под ранним государством понимается особая форма политической организации достаточно крупного и сложного аграр-но-ремесленного общества (группы обществ, территорий), определяющая его внешнюю политику и частично социальный и общественный порядок; эта политическая форма в то же время есть отделенная от населения организация власти: а) обладающая верховностью и суверенностью; б) способная принуждать к выполнению своих требований; менять важные отношения и перераспределять ресурсы; в) построенная (хотя бы в значительной части) не на принципе родства (см. прим. 2).

Постановка проблемы

Достаточно общепризнанно, что догосударственное общество для своего превращения в государство должно обладать определенными размерами, необходимой социокультурной сложностью и возможностью производить достаточное количество прибавочного продукта [4]. Однако бывает, что социумы существенно переходят необходимый уровень таких показателей, но не образуют государства. Также известно немало исторических и этнографических негосударственных обществ, не уступавших раннего сударственным по размерам, социокультурной и/или политической еложности [5; 6; 7]. Как же классифицировать такие общества?

В ряде наших работ мы доказывали, что их следует рассматривать как аналоги раннего государства [8; 9; 10]. Ведь, с одной стороны, по сравнению с бесспорно догосударственными политиями, такими, как, например, коллективы во главе с бигменами, простые вождества, небольшие племена и другими, они — не только более крупные, но и гораздо более сложные. А с другой стороны, они имели сравнимые с ранними государствами размеры и уровень сложности, а также решали сравнимые по масштабам задачи. Потому в определенном смысле их можно считать находящимися на одном уровне социокультурного и/или политического развития с раннегосударственными обществами. Несмотря на различия в механизмах регулирования социально-политической жизни, и в тех, и в других обществах реализовывались аналогичные функции (см. прим. 3). Таким образом, структурно-функционально ранние государства, отличаются от аналогов не столько уровнем развития, сколько, прежде всего, некоторыми особенностями политического устройства и «техникой» управления, а исторически — тем, что первые имели определенное, удачное для образования именно государства сочетание особых условий, а вторые — не имели их [10; 8]. Ниже приводятся примеры таких аналогов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: