Изменения ситуации на международной арене в 1922-1923 гг. Генуэзская конференция

В период с 1920 по 1922 г. на международной арене произошли изменения, свя­занные с укреплением позиций Советского государства и установлением определен­ного равновесия между ним и странами Запада, которое повлияло на стабилизацию международной обстановки в Европе, в связи с чем ведущие капиталистические державы, заинтересованные в возвращении России в кругооборот мирового хозяйства и убедившиеся в бесплодности попыток силового давления на большевиков, стали рассматривать возможности налаживания экономических отношений с РСФСР.

Необходимым условием налаживания отношений руководство стран Запада счи­тало соглашение о получении компенсаций за утерянную в России собственность и возвращении российских долгов. Советское правительство, также заинтересованное в экономических связях с Западом, обратилось 28 октября 1921 г. к западным державам с нотой, в которой заявило о своем согласии на определенных условиях признать до­военные царские долги. Западные страны со своей стороны должны были предоста­вить советскому правительству льготные условия погашения долгов. Предусматрива­лось также, что согласие Советской России на существенные уступки в вопросе о долгах должно было сопровождаться заключением мирных договоров со странами Антанты и признанием большевистского правительства. Для разрешения обозначен­ных проблем Советская Россия предлагала созвать международную конференцию.

Советские предложения вызвали достаточно большой интерес на Западе, особен­но в Англии, переживавшей большие затруднения с экспортом своих промышленных товаров и надеявшейся преодолеть экономические проблемы с помощью России. Кроме того, английское правительство понимало, что взяв на себя роль организатора подобной конференции, оно укрепит свой престиж на международной арене. Англий­ские лидеры также рассчитывали на то, что Германия на конференции будет блоки­роваться с Великобританией и поможет ей таким образом ослабить позиции Франции в Европе.

В пользу созыва конференции высказывались и влиятельные круги Италии, эко­номическое положение которой также было тяжелым. Иную позицию заняли правя­щие круги Франции, на которую пришлась большая часть собственности в России, национализированной большевиками. Кроме того, промышленники и финансисты Франции не испытывали больших экспортных трудностей, так как продукция пред­приятий и капиталы банков были поглощены восстановлением районов страны, раз­рушенных войной.

Вопрос о созыве международной конференции должен был решить Верховный совет союзников, заседания которого открылись 6 января 1922 г. в Каннах. На нем было предложено созвать в феврале или начале марта международную экономиче­скую и финансовую конференцию всех стран Европы. 7 января 1922 г. итальянское правительство передало советской стороне меморандум, содержащий приглашение принять участие в данной конференции. 8 января советское правительство приняло

приглашение.

Тем временем в лагере стран Антанты продолжалась борьба по вопросу об усло­виях экономического сотрудничества с Советской Россией. Новый премьер-министр Франции Р. Пуанкаре потребовал введения режима капитуляций в Советской России как условия ее участия в экономической конференции, кроме того, он настаивал на отсрочке конференции не менее чем на три месяца, стараясь, видимо, сорвать ее. Компромисс между Англией и Францией был достигнуть на встрече Пуанкаре и Ллойд Джорджа 2S февраля 1922 г., на которой Пуанкаре согласился с неизбежно­стью конференции, а британский премьер, в свою очередь, пошел на уступки, в ре­зультате чего было решено снять с обсуждения конференции вопросы, касающиеся германских репараций и пересмотра мирных договоров. Открытие конференции пе­реносилось на 10 апреля. Было также обусловлено, что приглашение в Геную совет­ской России не должно автоматически означать ее признания; предполагалось, что вопрос о признании будет решен в зависимости от того, примет ли Советское прави­тельство все те экономические требования, которые предъявят ей западные страны. Для разработки этих требований создавался комитет экспертов, начавший свою рабо­ту 20 марта в Лондоне.

Отрицательную позицию по отношению к конференции заняли Соединенные Штаты: они отказались от официального участия в конференции, ссылаясь на то, что она будет носить, скорее всего, не экономический, а политический характер. Одним из мотивов отрицательного отношения американского правительства к Генуэзской конференции было то, что энергичная деятельность Ллойд Джорджа по организации конференции вызвала опасения, что и на самой конференции руководящая роль будет принадлежать Англии, а США окажутся отодвинутыми на второй план.

Что же касается советского руководства, то оно считало, что данная конференция может сыграть важную роль в установлении и развитии конструктивного диалога между Советской Россией и странами Запада, в то же время советская сторона заяви­ла организаторам конференции, что ни на какие соглашения, противоречащие ее ин­тересам, она не пойдет. Для укрепления своих позиций накануне конференции совет­ская дипломатия инициировала совещание представителей Латвии, Эстонии, Польши и Советской России в Риге 29 марта 1922 г., на котором делегаты прибалтийских стран и Польши высказались в пользу юридического признания советского прави­тельства и сочли целесообразным согласование действий своих делегаций в Генуе. Хотя на самой конференции эстонская, латвийская и польская делегации в ряде во­просов отошли от рижских решений, тем не менее совещание в Риге определенным образом способствовало отрыву этих стран от антисоветского блока.

***

Генуэзская конференция открылась 10 апреля 1922 г. в присутствии представите­лей 34 стран. В выступлениях глав делегаций стран — организаторов конференции на первом пленарном заседании прозвучали призывы присоединиться к Каннским резо­люциям Верховного совета Антанты, а также призывы к установлению мира, дости­жению соглашений и отказу от пересмотра уже заключенных договоров. На этом за­седании выступил и глава советской делегации Г.В. Чичерин, в речи которого отра­зилась противоречивость советской внешней политики периода начала 20-х гг.: кон­структивные предложения, направленные на установление и развитие экономическо­го сотрудничества с Западом сочетались с достаточно фантастическими проектами справедливого переустройства мира в духе идей утопического социализма, которые вызвали негативную реакцию представителей стран Европы. Признавая, в целом, возможность экономического сотрудничества с капиталистическими странами, Г. Чичерин в тоже время выступал против целого ряда требований, предъявленных ими, что означало, фактически отказ от условий, обозначенных в Каннской резолю­ции, что также не способствовало улучшению отношений между Советами и страна­ми Антанты и уменьшало возможность конструктивного диалога.

На следующий день, 11 апреля, началась работа 4-х комиссий конференции: поли­тической, экономической, финансовой и транспортной. Основная нагрузка лежала на политической комиссии, в которой предполагалось обсудить «русский вопрос». В комиссии советской делегации вручили меморандум, разработанный экспертами в Лондоне, в котором содержалось требование погашения большевиками финансовых обязательств царского и Временного правительств, а также требование компенсации всех убытков, понесенных иностранцами в результате политики нового руководства России. Кроме того, в заключении экспертов содержалось требование отмены моно­полии внешней торговли т.е. ликвидации той преграды, которая ограждала Совет­скую Россию от экспансии иностранного капитала и, в целом, от иностранного влия­ния. Необходимо также отметить, что согласно указанному экспертному заключению советской финансовой системой должны были руководить страны Антанты.

Переговоры по затронутым экспертами вопросам проходили как в официальной, так и в неофициальной обстановке на вилле главы английской делегации, куда были приглашены лидеры советской делегации Чичерин, Красин и Литвинов. В ходе пере­говоров советская сторона отклонила требования экспертов, принятие которых ущемляло независимость и суверенитет Советской России, более того, выдвинуло свои претензии на возмещение ущерба, нанесенного союзниками российской эконо­мике в ходе военной интервенции; представители стран Запада также заняли непри­миримую позицию. Ллойд Джордж предлагал в случае отказа советской делегации принять предложения Антанты объявить о безрезультатности переговоров. В то же время представители европейских стран не хотели брать на себя ответственность за срыв конференции, разрабатывая новые варианты материальных и финансовых пре­тензий к России. В конце дискуссии Ллойд Джордж внес предложение: западные го­сударства отвергают советские контрпредложения, но соглашаются уменьшить воен­ный долг России и продлить срок уплаты процентов по долгам. Предложение было сделано в ультимативной форме, и советская делегация, не рискнув отказаться, сооб­щила, что для окончательного ответа ей нужно получить инструкции из Москвы. Пе­реговоры были приостановлены.

Необходимо отметить, что проводя переговоры со странами Антанты, советские дипломаты активно развивали отношения с германскими представителями в Генуе, которые также оказались в определенной политической изоляции на конференции. 16 апреля в местечке Рапалло близ Генуи был подписан советско-германский договор, полностью восстанавливавший дипломатические и консульские отношения между двумя странами. Германия и РСФСР взаимно отказывались от возмещения военных расходов и убытков. Важное значение имело и признание Германией национализации германской государственной и частной собственности в России, осуществленной в соответствии с декретами советской власти. Советская Россия отказывалась от полу­чения с Германии репараций, причитавшихся ей на основании соответствующих ста­тей Версальского договора. Договор предусматривал также развитие экономических и правовых отношений между двумя странами на основе принципа наибольшего бла­гоприятствования.

Как уже отмечалось выше, переговоры относительно заключения такого договора уже велись между правительствами Германии и РСФСР в течение некоторого време­ни и их удачное завершение в Генуе в значительной степени объясняется острыми противоречиями между Германией и Антантой на конференции. Подписание Ра-палльского договора было крупным успехом советской и германской дипломатии, способствовавшим выходу двух стран из политической изоляции. Этот договор за­метно осложнял странам Антанты выполнение их планов в отношении возмещения Россией ущерба бывшим владельцам национализированных предприятий и уплаты царских долгов, разработанных экспертами в Лондоне. Был создан прецедент, кото­рый значительно усиливал позиции Советской России как на конференции, так и на международной арене в целом.

Договор вызвал отрицательную реакцию со стороны организаторов конференции, которые послали ноту Германии, подписанную главами ряда делегаций. Немцы из­вещались о том, что своим поступком они предрешили устранение Германии от даль­нейшего участия в обсуждении условий соглашения между представленными на кон­ференции государствами. Германские дипломаты отстаивали правомочность своих действий, подчеркнув, что договор не затрагивает интересы третьих держав. Несмот­ря на это, французские представители потребовали денонсации Рапалльского догово­ра, угрожая в противном случае прекратить сотрудничество с советской делегацией. Однако такая позиция не нашла поддержки у их британских и итальянских коллег, заинтересованных в достижении экономического соглашения с большевиками.

В этих условиях 20 апреля советская делегация передала организаторам конфе­ренции ответ на меморандум лондонского совещания экспертов, в котором отклоня­лись требования западных держав, наносящие ущерб политической и экономической независимости Советской России. Вместе с тем правительство РСФСР признавало за иностранными подданными, чьи материальные интересы пострадали в результате национализации иностранной собственности и отказа от уплаты довоенных долгов, право на возмещение убытков. Соглашаясь таким образом признать довоенные долги, Советская Россия выдвинула финансовые контрпретензии к странам Антанты, требуя возмещения ущерба, нанесенного союзной интервенцией и блокадой.

2 мая 1922 г. западные страны предъявили Советской России новый меморандум, в целом повторявший позиции лондонского доклада экспертов вплоть до установления режима, сходного с режимом капитуляций. При выполнении советским правительством всех этих требований союзники соглашались отсрочить уплату российских долгов.

11 мая советские представители в Генуе дали официальный ответ на меморандум союзников, содержащий тщательный анализ предъявленных ими требований и дока­зательства их необоснованности с точки зрения нового российского руководства. 13 мая ответ советской делегации в отсутствии представителей России обсуждали представители западных держав. Ллойд Джордж внес предложение закончить конферен­цию образованием трех комиссий е участием советских представителей (по вопросу о долгах, реституции иностранной собственности и о кредитах), продолжив в этих ко­миссиях переговоры об урегулировании финансовых претензий сторон. На время ра­боты комиссий глава английской делегации предлагал заключить пакт о ненападении и соглашении о прекращении пропаганды. Проект вызвал резкую критику со стороны французской делегации, однако большинство участников конференции сочли его вполне приемлемым. На следующий день союзники договорились, что исследование вопросов, затронутых на Генуэзской конференции, будет продолжено комиссией со­юзных и нейтральных экспертов в Гааге летом 1922 г. Для участия в работе эксперт­ного совета приглашались все участники Генуэзской конференции, за исключением Германии, и представители США. Также было принято взаимное обязательство уча­стников конференции о ненападении на период работы конференции в Гааге и в по­следующие 4 месяца.

19 мая работа международной экономической конференции в Генуе была завер­шена. В целом ее результаты не оправдали возложенных на нее надежд, т.к. практи­чески ни один вопрос, обсуждавшийся на ней, не был решен. Однако определенные успехи были достигнуты советской дипломатией, т.к. полуторамесячные переговоры Советской России с ведущими странами мира были сами по себе большим успехом, означая признание советского государства де-факто. Кроме того, советская сторона добилась подписания договора об установлении дипломатических и развитии эконо­мических отношений с одной из крупных европейских стран - Германией, что спо­собствовало дальнейшему ослаблению внешнеполитической изоляции России и укре­плению ее позиций на международной арене и, в целом, стабилизации международ­ной обстановки в послевоенной Европе.

Гаагская конференция

Как уже отмечалось выше, Генуэзская конференция не решила ряд существенных вопросов, касающихся послевоенного устройства системы международных отноше­ний, в частности русский вопрос, усложнившийся после Рапалльского договора. В связи с этим участниками конференции было принято решение внимательно изучить данные проблемы в экспертных комиссиях, состоящих из представителей союзных и нейтральных стран. 18 мая 1922 г. было утверждено постановление о созыве 26 июня в Гааге двух комиссий экспертов — «русской» и «нерусской», — для рассмотрения всех существующих финансовых разногласий и взаимных претензий Советской Рос­сии и других государств. Также было принято взаимное обязательство участников конференции о ненападении на период работы комиссий в Гааге и в течение после­дующих 4 месяцев. 19 мая постановления были утверждены последним пленарным заседанием Генуэзской конференции.

Необходимо отметить, что отношение держав к будущей Гаагской конференции было различным. Так, например, РСФСР отнеслась к созыву конференции положи­тельно, рассматривая ее, как и Генуэзскую, как возможность прорыва дипломатиче­ской и политической изоляции со стороны держав Запада. Иначе смотрели на это ме­роприятие политические деятели США: американское правительство еще в дни на­пряженной работы Генуэзской конференции решило не участвовать официально в следующей конференции. В ноте госсекретаря США Юза, переданной 16 мая 1922 года итальянскому министру иностранных дел, сообщалось, что Америка «не может с пользой принять участие в Гаагском совещании, которое, по видимому, будет лишь продолжением Генуэзской конференции и неизбежно столкнется с теми же трудно­стями, если позиция России, занятая ею в меморандуме от 11 мая, останется неиз­менной».

Французское правительство, являвшееся крупнейшим кредитором России в доре­волюционный период и понесшее большие убытки в результате политики Советской России в отношении иностранных долгов, настаивало на том, чтобы надавить на большевиков и заставить их принять позицию, более приемлемую для Антанты. По мнению французского руководства, советская сторона должна была отказаться от меморандума 11 мая и согласиться на признание всех довоенных и военных долгов, а также на возвращение иностранной собственности, национализированной после Ок­тябрьской революции. Рассматривая вопрос о возможных кредитах Советской Рос­сии, французское правительство считало возможным кредитование только сельскохо­зяйственных отраслей российской экономики. В целом взгляды правительства Фран­ции отражали его стремления к возвращению французского влияния на российскую внешнюю политику через финансовые институты. В условиях, когда безопасность Франции со стороны Германии была обеспечена лишь системой договоров, носивших в основном формальный характер, французское правительство, так же как и общест­венное мнение, хотело таким образом восстановить русско-французский союз, кото­рый можно было бы использовать против Германии в случае нового обострения си­туации.

В сложившихся условиях дипломатия Советской России продолжала отстаивать

российские интересы.

15 июня 1922 г. в Гааге приступила к работе «нерусская» комиссия экспертов, в состав которой кроме дипломатов входили также крупные европейские монополисты, многие из которых были владельцами предприятий в России, национализированных большевиками. Кроме официальных представителей великих держав, в Гаагу с не­официальной миссией приехало много видных бизнесменов, особенно представите­лей нефтяных монополий ("Royal Dutch Shell", "Standard Oil" и др.). Около 300 круп­ных бизнесменов, банкиров и журналистов приехало из США, причем американский посол в Голландии, несмотря на официальную позицию своей страны, активно вме­шивался в работу конференции.

26 июня в Гаагу прибыла советская миссия, и 27 июня начали работать подкомис­сии по кредитам, долгам и частной собственности. На заседаниях подкомиссий были обсуждены вопросы, касающиеся экономического и финансового положения России, возможных путей восстановления ее хозяйства и т.д. В ходе обсуждения перечислен­ных проблем, советской делегацией был предложен план распределения западных кредитов в различных отраслях российской экономики (преимущественно в товарной форме) на 1923-1925 гг. Общая сумма кредитов, по расчетам советских специалистов, должна была составить 3224 млн. руб. золотом. Отметим также, что на заседании подкомиссии по частной собственности советские дипломаты огласили список пред­приятий, которые правительство РСФСР соглашалось на определенных условиях предоставить иностранным концессионерам. В список вошел ряд крупных предпри­ятий добывающей, металлургической и других отраслей промышленности. Однако переговоры о концессиях и кредитах не привели к каким-либо ощутимым результа­там, более того, 10 июля советской делегации были предъявлены требования, совер­шенно неприемлемые с точки зрения интересов Советской России: страны Запада требовали реституции иностранной собственности и установления в российской эко­номике режима, напоминавшего режим капитуляций в зависимых странах Востока.19 июля 1922 г. состоялся пленум конференции, на котором М. Литвинов, глава советской делегации, предложил продолжить переговоры, согласившись на ряд усло­вий, выдвинутых западными дипломатами и экспертами, таких, как выплата довоен­ных долгов, компенсации бывшим иностранным собственникам и т.д. Взамен этого советская делегация требовала признания РСФСР де-юре. В случае принятия этих предложений советские дипломаты соглашались запросить свое правительство о воз­можности продолжения переговоров, не сопровождаемых требованием немедленного предоставления кредитов. Такая позиция вызвала положительную реакцию англий­ской делегации, но встретила решительный отпор со стороны французов и бельгий­цев. По итогам пленума была принята резолюция, утверждавшая невозможность со­глашения на основании поставленных условий, но указывавшая на то, что декларация советской делегации «может создать благоприятную атмосферу при последующих переговорах».

На следующий день, 20 июля, была принята еще одна резолюция, обязывавшая участников конференции не идти на сепаратные соглашения с Советской Россией относительно концессий и возвращения иностранной собственности прежним вла­дельцам.

Таким образом, экономическая конференция в Гааге зашла в тупик, не выработав какого-либо механизма, который позволил бы урегулировать спорные вопросы и на­ладить конструктивное экономическое сотрудничество ведущих держав Запада с Со­ветской Россией и в целом стабилизировать международную ситуацию в послевоен­ной Европе.

Однако формальное запрещение участникам конференции заключать сепаратные соглашения с РСФСР не означало полного прекращения переговоров по этой про­блеме как на государственном уровне, так и на уровне отдельных компаний. В авгу­сте 1922 г. вопрос об экономическом сотрудничестве с Россией был поднят британ­ским представителем в Москве. Вслед за этим последовало интервью известного анг­лийского бизнесмена Л.Уркварта, вызвавшее множество откликов в мировой печати, в котором он признал необходимость сотрудничества с новым российским руково­дством.

Под воздействием деловых кругов, заинтересованных в установлении экономиче­ских связей с Советами, определенную политическую активность проявили и США. В середине августа 1922 г. американские правительственные круги сделали неофици­альный запрос о том, на каких условиях возможны переговоры о восстановлении рус­ско-американских деловых связей. Советское руководство положительно отреагиро­вало на это. Фактически сразу после обмена подобными нотами, правительство РСФСР утвердило контракт на 15 лет с одной из американских нефтяных компаний.

Большой интерес к восстановлению отношений с Советской Россией проявила и определенная часть французских деловых кругов. Выразителем их интересов стал побывавший в сентябре 1922 г. в России Э.Эррио, который по возвращении из поезд­ки выпустил книгу «Новая Россия», призывавшую без промедления установить дело­вые отношения между двумя странами.

1922 г. был отмечен также определенным оживлением экономических отношений РСФСР с Чехословакией, активным участником Малой Антанты, и Канадой - бри­танским доминионом, присоединившимся к англо-советскому договору 1921 г. Всего в 1922 г. было заключено лишь 10 концессионных договоров с представителями де­лового сообщества стран Запада, что составило лишь незначительную часть от запла­нированного. Однако это стало показателем определенной стабилизации экономиче­ских отношений Советской России со своими противниками, за которой должна была последовать стабилизация политических отношений и установление постоянных ди­пломатических контактов, что, в свою очередь, должно было способствовать стаби­лизации международных отношений в целом.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: