Глава 22 – И извержение вулкана. 10 глава

- Я знаю, Эдвард, но позволь мне дотронуться до тебя… это все, чего я сейчас хочу, - мягко сказала я, прильнув к нему, целуя его, пробегая пальцами по его груди, ниже, к мокрой ткани его боксеров. Мои пальцы скользили по шелку его кожи, по ткани, скрывавшей интенсивную твердость, от ощущения которой я громко захныкала, потому что знала - сегодня я не могу получить этого.

- Черт, Белла, - он выдохнул, и его пальцы обвились вокруг моего запястья, пытаясь оттолкнуть мою руку.

- Пожалуйста, Эдвард, - проныла я высоким, пронзительным голосом, пытаясь сохранить мой шаткий контроль. На глазах выступили глупые слезы. Я знала, что мы договорились, но это было до ванной, до разговора о тату и моих лекарствах, до того, как я согласилась сходить на прием или за рекомендацией к Карлайлу, или что там еще Эдвард запланировал. И тут до меня дошло, что он, скорее всего, уже говорил с Карлайлом и, возможно, даже назначил время встречи. И будет настаивать, чтобы отвезти меня туда. Я не знала, как мне расценивать его поведение, ведь он ощущал необходимость сделать это для меня, беспокоился обо мне. А я - такая никчемная, что не могла самостоятельно справиться со своей потерей, как это сделал он, и даже слегка радовалась, что Эдвард взял инициативу в свои руки.

- Белла, мы с тобой уже обсуждали это дерьмо, - сказал он раздраженно, пытаясь убрать мою руку со своего пульсирующего члена, не применяя силу. Но я не сдавалась.

- Ты сказал, что не будешь трахать меня, ну и не надо… Я просто хочу дотронуться до тебя, блять, Эдвард, - проговорила я рассержено, выпуская его подрагивающую эрекцию, которая была отличным индикатором того, что он хотел того же, что и я, и оттолкнула его. Но в этот раз он был быстрее - он обвил руками мою талию, притянул меня к своему телу, невольно прижимая обнаженный член к моему бедру и киске, буквально в нескольких сантиметрах от того места, где даже легкое трение вызывало сейчас неконтролируемое бешенство, доминирующее в спектре моих эмоций.

- Белла, упокойся, это не потому, что я не хочу тебя, пожалуйста, поверь, я чертовски хочу, постоянно, но мы всегда делаем это, когда нам нужно обсудить всякое дерьмо, - я видела и чувствовала разочарование, с которым Эдвард пытался справиться, точно такое же, как и у меня.

- Делаем что, Эдвард? – спросила я, удивляясь тому, как, к чертям… будучи обнаженными в ванной мы пришли к такой, я бы сказала, честной беседе. Это офигительно пугало меня.

- Используем секс, чтобы избежать разговора, - проговорил он, еще крепче прижимая меня к себе, потому что я старалась выскользнуть из объятий, что создавало дополнительное трение, которого Эдвард и пытался избежать. Я фыркнула, он сжал челюсти, но не отпустил меня.

- А тебе не кажется, что это все исходит от тебя. Если я правильно помню, именно ты прижал меня к стене, потому что приревновал к недоделанному бармену, а потом притащил домой, чтобы показать мне, как сильно ты меня хочешь. А теперь намерен отказать мне в том, чего хочу я, уже после того, как ты решил, какой длины должен быть сеанс, после того, как я согласилась пойти к Карлайлу? И что еще хуже, завтра ты снова не разрешишь мне дотрагиваться до тебя, думая, что я развалюсь от количества свежих чернил в моем теле, и мне придется ждать чертову неделю, пока ты не смилуешься. Так дерьмово, когда я просто хочу трогать тебя, и, очевидно, что ты тоже хочешь, чтобы я тебя трогала. Ты не можешь трахать меня три раза в течение дня, а потом вдруг решить, что я не могу дотрагиваться до тебя. Улавливаешь, Эдвард? Ты сказал, что я нужна тебе, так и ты мне тоже нужен, я даже дышать нормально без тебя не могу. Я не хочу бороться с тобой, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… - я поняла, что снова задыхаюсь, так меня раздражало – и это совсем мне не помогало – что я не могу подрочить Эдварду или сделать минет. Я дрожала всем телом, и Эдвард прижал меня к себе, глубже и глубже погружая нас в теплую, ароматную воду.

- Успокойся, Котенок, пожалуйста, просто расслабься, - тихо сказал он мне на ухо, прижимаясь губами к щеке, практически не дыша. – Я не хочу никакой гребаной борьбы. Я просто не знаю, что мне делать, когда ты срываешься во время сеанса, я так переживаю за тебя. И все эти лекарства вчера напугали меня, понимаешь? Я знаю, что ты их много принимаешь перед сеансом, но я не перенесу еще одно вчера и сомневаюсь, что ты сможешь. Это дерьмо очень сильно влияет на организм, поверь мне, моему опыту. Я не хочу говорить тебе, что делать, - ок, блять, - да, хочу. Но это потому, что я… блять, я просто хочу, чтобы с тобой все было хорошо. Я просто хочу, чтобы ты была со мной. Я в ужасе думаю, что это может закончиться тем, что ты окажешься в больнице, и это будет моя чертова вина, потому что я не сделал то, что должен был. Пойми меня. Я не могу потерять тебя, ты охерительно важна для меня. Ты сказала, что у тебя теперь есть то, ради чего выживать. Ну, так и у меня, Белла. Я просто существовал, пока не появилась ты. И я не могу вернуться к этому, - он обхватил руками мое лицо и прижался губами к моим губам, а потом посмотрел на меня. В его глазах мучительно метались черные призраки прошлого, притупляя свет изумрудов.

Я молчала, пораженная тем, что не понимала, насколько все было очевидно вчера, да и на тату-сеансах. Я-то думала, что все отлично скрываю, но, видимо, это было не так. Но что меня поразило гораздо сильнее, так это признание Эдварда, что он нуждался во мне, и не меньше, чем я в нем. Это было не только физическое притяжение, это было не только чувство облегчения, которое наполняло меня, когда он прикасался ко мне, не только то, что все вокруг становилось приемлемым, выносимым, как бы я ни пыталась себя убедить именно в этом. Я нуждалась в нем, потому что беспокоилась о нем больше, чем готова была признаться самой себе и ему. Если я приму это, начну об этом думать, передо мной встанет целая куча вопросов и проблем, с которыми я еще не была готова столкнуться.

Я знала, что было бы не правильно отрицать мою эмоциональную связь с Эдвардом или подменять её физической, чтобы удовлетворить необходимость в его близости. Но это то, что я могла перенести, это был единственный способ показать ему, что я не могу потерять его. Я знала, что мне просто необходима врачебная помощь, потому что то, что я делала, нельзя назвать лечением. Но я так боялась, что мне придется рассказывать правду, того, что эта правда сделает со мной, потому что даже то немногое, что я сказала Роуз, искорежило мне сердце, а это же было всего ничего.

- Где ты? Черт, не закрывайся от меня сейчас, Белла, - Эдвард выдернул меня из моих мыслей, и я поняла, что опять смотрела на него, но ничего не видела.

- Я здесь, - сказала я, из моего рта вырвался шепот. Я прокашлялась и уставилась на его губы, потому что не могла выдержать его взгляда.

- Черта с два, ты здесь, - сказал он, потирая мои скулы большими пальцами, проводя своими губами по моим. Громкий стук в дверь заставил нас вздрогнуть, Эдвард тихонько простонал.

- Черт, это еда. Я сейчас вернусь, - он приподнял меня со своих колен, поднялся и стащил боксеры, потому что с них текло. Его стояк практически не уменьшился, Эдвард схватил полотенце, обернул его вокруг талии, притянул еще одно и положил его рядом с ванной. Я наблюдала, как он выходит из комнаты, оставляя дверь приоткрытой.

Я услышала, как курьер еще раз постучал. Интересно, почему Маркус пропустил его? Может быть, Эдвард предупредил его, что придет курьер? Я решила выйти из ванной, стараясь не думать о том, что я не получила желаемого. Я выдернула пробку и смотрела, как вода собирается в водоворот, пытаясь избавиться от мыслей о нашем разговоре. Хорошо, что я не буду сегодня спать одна, потому что мне точно будут сниться кошмары, с Эдвардом или без. Но, когда он был рядом, я намного легче переносила их. Такое впечатление, что присутствие Эдварда уменьшало их интенсивность, я просыпалась, вдыхала его запах, и ужасные картинки, проносящиеся перед глазами, исчезали.

Я натянула шорты, майку с капюшоном и надписью Эдвард МЕЙСЕН, которую нашла в его шкафу, и направилась по коридору на кухню, откуда доносился приятный запах индийской пищи. Мой рот наполнился слюной. Я стояла в дверном проеме, не зная, что мне делать, наблюдая, как Эдвард достает тарелки. Он повернулся, поставил их на стол и протянул мне руку. Я шагнула по направлению к нему, и, как только он смог дотянуться до меня, тут же обнял меня за талию и нежно поцеловал:

- Голодная?

Я кивнула, не решаясь заговорить вслух. Эдвард щедро наложил мне в тарелку еды и взглянул на меня так, словно бросал мне вызов. Каждый раз, когда я смотрела на него, он наблюдал за мной.

- Тебя раздражает моя манера жевать? – спросила я, облизывая губы и протирая их салфеткой. Его взгляд метался между моими глазами и ртом.

Он поднял бровь, безумие медного взрыва упало ему на глаза, и он поднял руку, чтобы поправить волосы.

- Нет, я люблю твою манеру жевать, - он улыбнулся.

Я закатила глаза, но засмеялась, радуясь, что напряжение, возникшее в ванной, ушло. Я почувствовала себя намного лучше, когда поела, хотя по выражению лица Эдварда можно было понять, что он бы был счастливее, если бы я съела немного больше. Но он воздержался от комментариев по этому поводу.

Я свернулась калачиком на не очень удобном диване Эдварда, и ТиКей запрыгнула мне на колени, чтобы немножко пообниматься. Я попросила Эдварда поиграть мне на пианино, похоже, он хотел сказать, что это не то, чем бы он хотел заняться, но вместо этого наклонился ко мне, поцеловал в шею, встал и направился к банкетке.

Он почтительно наклонился вперед, перебирая клавиши, будто в молитве. Потом закрыл глаза и извлек первые звуки. Он отклонил голову назад, и музыка наполнила комнату. Я не знала, что он играет, хотя я и не была хорошо знакома с классикой: основные композиторы и их самые известные произведения. А это было что-то новое. Грустная мелодия всколыхнула воспоминания о его потере. Я погладила ТиКей по голове и закрыла глаза.

Я различила какое-то бормотание, когда сильные руки подняли меня, и погрузилась в запах и комфортные объятия Эдварда.

~*~

- Котенок? – это слово коснулось моей щеки, но я отчаянно пыталась проигнорировать его, несмотря на то, что оно было произнесено голосом Эдварда.

Мне было так тепло и уютно, а тут наш вчерашний разговор в ванной снова вылез на первый план, затмив прекрасный сон, в котором рот Эдварда медленно спускался по моему животу; я засмущалась своего подросткового поведения, но продолжила прятать лицо в подушку.

Я слышала, как Эдвард засмеялся, и его пальцы протанцевали по моей руке, щекоча меня легкими прикосновениями. Я отдернула руку и простонала. А его губы прижались к моему плечу, и он нежно прикусил мою кожу.

- Тебе пора вставать, у нас назначена встреча с ветеринаром через час, а твои волосы просто взбесились, - сказал он, проводя губами от моего плеча к ключице. Я где-то потеряла майку, потому что на мне были только шорты. – Я пожарил блинчики, - добавил он в конце.

Я перевернулась и несколько раз моргнула, когда он усмехнулся:

- Тебе стоит принять душ, - он поднял мою руку и, поцеловав её, соскользнул с кровати и вышел из комнаты.

Я полежала еще пару минут; ТиКей сидела на моей голове, словно шапка. Тяжело вздохнув, я поднялась, а взглянув на себя в зеркало, поняла, почему Эдвард смотрел на меня с усмешкой. Мои волосы выглядели ужасно, хуже, чем после сексуальных упражнений на капоте. Все в масле после вчерашней ванны. Я взглянула на нее, ожидая увидеть жирные разводы, но тут же осознала, что я в квартире Эдварда, где все сверкало по причине его ОКР.

Я быстро приняла душ, вымыв голову два раза, чтобы уж наверняка. Я хотела бы поднять волосы наверх - так было бы проще, - но моя шея была в таком состоянии, что я даже представиться себе не могла, что подумают люди, увидев её. Может быть, что я была атакована сексуально озабоченным Эдвардом? Одевшись, я направилась на кухню, навстречу запаху блинов и жареного бекона. Мой желудок заурчал в предвкушении.

Я переживала по поводу этой встречи с ветеринаром. Конечно, я понимала, что ТиКей уже давно нужно было отвезти туда, но мне было неприятно думать об уколах, ведь я сама была небольшим фанатом иголок. Поэтому я обрадовалась, когда Эдвард взял на себя организацию этой встречи, хотя и чувствовала себя плохим родителем, уклоняющимся от выполнения своих обязанностей.

Никогда бы не подумала, что человек способен съесть столько, сколько я впихнула в себя этим утром. Наверное, потому, что я еще не принимала таблетки, которые обычно лишали меня аппетита, и надеялась, что смогу продержаться без них как можно дольше. Я и не отдавала себе отчета в том, что уже не могла прожить ни одного дня без своих пилюль. Конечно, благодаря своему прошлому, Эдвард понял это быстрее, чем я.

Но было кое-что еще, чего он точно не знал. Если бы над моей тату работал кто-то другой, я, скорее всего, уже довольно давно рассыпалась бы на кусочки. Эдвард заставлял меня чувствовать себя чуть более расслабленной, даже во время тату-сеансов. Хотя, думаю, что он сам вряд ли бы в это поверил, ведь я всегда в эти дни принимала горы таблеток. Что еще раз доказывало факт моей эмоциональной нестабильности. И, несмотря на то, что я расстроилась, осознав, что Эдвард обсуждал мои проблемы с Карлайлом, да и лекарства тоже, я понимала, он сделал это для моего же блага.

Эдвард отказался от моей помощи, когда я предложила ему помыть посуду. Большинство женщин сочли бы это романтичным или чем-то вроде того, но я-то знала, что он не доверял мне - не верил, что я смогу это сделать в соответствии с его внутренними стандартами. Интересно, каково было бы жить вместе с ним? Я уверена, что создаваемый мною беспорядок и его навязчивое стремление к порядку приводило бы к куче ссор, результатом которых становился бы интенсивный примирительный секс на всех возможных поверхностях, после чего их подвергали бы моментальной дезинфекции.

Я пошла в свою квартиру, чтобы взять переноску для ТиКей, которая подозрительно обнюхивала все вокруг, пока Эдвард производил глубокую очистку кухни по стандартам ОКР, а также прихватила одну из «сонных мышек», которую купил ей Эдвард, чтобы заманить ТиКей в переноску. С самого утра киска активничала, словно знала, что происходит что-то необычное. Она покружилась вокруг сумки, прицеливаясь к мышке, а потом заскочила внутрь. Я тут же заперла молнию, почувствовав себя ужасно, когда из переноски послышалось жалобное «мяу». Мне было противно, что я обманом заманила её в ловушку.

Мой желудок начал выделывать кренделя, пока я ждала, когда Эдвард закончит уборку, и, хотя это заняло всего пару минут, мне казалось, что целую жизнь. Я начинала нервничать, но хотела продержаться еще пару часов без успокоительных, чтобы доказать себе и Эдварду, что не была полностью зависима от них. Стоя в лифте, я постукивала по перилам и балансировала на носочках, ощущая подступающую тошноту.

Эдвард наблюдал за мной, сдвинув брови. Я прекратила стучать и начала поглаживать желудок, пытаясь таким образом успокоить его. Эдвард пересек маленькое пространство лифта и скользнул рукой по моей шее.

- Хей, ты в порядке? Мы везем её к ветеринару и не собираемся оставлять её там, - сказал он, наклонился и нежно поцеловал меня.

Я судорожно задышала и резко кивнула, когда он поджал губы и пожевал «укус змеи» с внутренней стороны.

- Я знаю, что ей будут делать уколы, а я так ненавижу иглы, - поспешила сказать я, понимая, что мое решение не принимать таблетки сыграло со мной злую шутку. – Я сегодня еще не принимала лекарства, - выпалила я, когда двери лифта открылись.

Эдвард вздохнул, поднял голову и увидел двух человек, стоящих в холле и ожидающих, когда мы выйдем из лифта. Они глазели на нас с совершенно шокированными лицами, потому что мы сильно прижимались друг к другу. Эдвард не отводил от них взгляда, пока забирал у меня переноску с ТиКей, а потом, переплетя наши пальцы и продолжая прижимать меня к себе, обошел эту пару. Он ничего не говорил до тех пор, пока мы не очутились на улице, где он вздохнул, посмотрев на свою машину.

- Давай поедем на твоей, и, думаю, будет лучше, если поведу я, а то ты слегка не в себе, - это не было приказом, но я знала, что спорить не стоит, да и не собиралась. Я протянула ему ключи, когда мы проходили мимо его машины, направляясь к моей. Увидев Вольво, он нахмурился, покачал головой, но ничего не сказал, открыв дверь со стороны пассажира. Я забралась внутрь и трясущимися руками взяла ТиКей. Я не знала, злится ли он, расстроен ли, но его молчание нервировало меня, а желание принять несколько таблеток Валиума мешало хоть на чем-то сосредоточиться.

Он скользнул на водительское место и отрегулировал сиденье и зеркала, пыхтя и бормоча что-то по поводу того, что он похож на «педика, ведущего пидорастичную машинку». А потом схватил мою сумку с пола и начал копаться в её переднем отделении, даже не спросив у меня разрешения.

- Какого черта ты делаешь? – заорала я на него, потянувшись к сумке, но он отодвинул её от меня. Я не хотела, чтобы он знал, сколько пузырьков с лекарствами я с собой носила. И, хотя он видел их в моей аптечке дома, тем не менее, мне было неловко, что он узнает, насколько я зависела от этого дерьма.

- Что ты обычно принимаешь по утрам? – спросил Эдвард, хватая мою руку, которая пыталась вернуть мне то, что было моим. Он поцеловал её, без слов прося меня разрешить ему помочь мне.

- Две Лоразепама и одну Прозака, - нерешительно сказала я.

Он кивнул, вытащил два пузырька, открыл крышки и вытряхнул нужное количество таблеток на ладонь. Я почувствовала, как дрожь пробежала по моему телу, когда я пыталась погасить в себе желание выхватить их у него. Он повернулся ко мне, его глаза говорили мне то, что было невозможно выразить словами - в них плескалась печаль. Погладив мою щеку, он провел большим пальцем по моим губам и нажал на углубление в подбородке. От этого давления мой рот открылся, и Эдвард положил мне на язык пилюли. Я закрыла рот, ощущая вкус горькой помощи, разжевала и проглотила их. Эдвард поморщился, а грусть в его глазах переродилась в отчаяние.

Он провел губами по моим. Только Эдвард мог успокоить панику, вызванную отказом от таблеток, и превратить их прием в чрезвычайно чувственный процесс. А потом он заговорил. И я подумала, как было бы здорово, если бы я никогда не встретила его, чтобы никогда не терять.

- Просто будь со мной, Котенок, я приму тебя любой. И никогда не пытайся отказаться от лекарств подобным образом. Оно того не стоит. Вот почему я хочу, чтобы ты поговорила с Карлайлом, тебе нужно слезть с этого дерьма, но ты не сможешь сделать это самостоятельно.

Он передал мне сумку, в которой я отыскала бутылку с водой и немного отпила, чтобы смыть изо рта вкус лекарств. Эдвард сел прямо, завел двигатель и тронулся, опять бормоча что-то по поводу моей машины. Мы ехали к ветеринару в молчании, в салоне звучала мелодичная музыка. Эдвард всю дорогу держал мою руку в своей и потирал большим пальцем шрамы на тыльной стороне ладони.

Я глубоко вздохнула, когда он въехал на стоянку, припарковался и вышел из машины. Скорей бы все это закончилось и для ТиКей, и для меня. Я так крепко ухватилась за переноску, словно от этого зависела моя жизнь. Я знала, как глупо выгляжу, - это всего лишь встреча с ветеринаром. Но я так боялась услышать, что с ТиКей было что-то не так, что она больна, ведь она такая маленькая. Я не смогу с этим справиться.

Эдвард легонько потер мой затылок, когда мы вошли внутрь и направились к стойке регистрации. Несколько человек сидело в холле со своими питомцами, ожидая врача. Девушка за стойкой подняла глаза, как только Эдвард прислонился к столу, постукивая пальцами по столешнице и проводя языком по губам. Она поглядела на серебряный шарик, скользнувший по «укусу змеи», а потом перевела взгляд на вдохновенный водоворот меди, в котором утонули пальцы Эдварда.

- Привет, - выдохнула она, а потом моргнула и прокашлялась. – Извините, добрый день, добро пожаловать в Восточную Ветеринарную клинику Линкольна. Чем могу помочь? – она закручивала прядь волос вокруг своего пальца, а я боролась с острой потребностью укусить Эдварда так же, как он несколько раз проделывал это со мной. Мы вдруг поменялись ролями. Словно почувствовав мое желание разбить ей лицо или выколоть глаза, Эдвард притянул меня к себе, поправляя мои волосы так, чтобы выставить на обозрение яркие метки на шее, и прижался своими холодными губами к моей теплой коже. Девочка непроизвольно открыла рот, глядя на мои отметины и рот Эдварда, а затем тяжело сглотнула, отводя глаза.

- Нам назначена встреча на половину двенадцатого. У нас котенок, - Эдвард усмехнулся и приподнял бровь. Я сжала губы, смущаясь и отчаянно краснея.

- Хорошо, - кивнула девушка, стараясь вести себя по-деловому, что у нее совершенно не получалось, поскольку она щебетала как идиотка, рассматривая Эдварда так, будто меня не существовало вовсе. – Пожалуйста, ответьте на несколько вопросов. Вы живете по адресу… - она зачитала наш адрес, номер моей квартиры, номер моего мобильного телефона, номер мобильного Эдварда. – Котенка зовут Тигра Котенок Вторая? Господи, как мило. Его назвали в честь его матери, да?

- Блять, - пробормотал Эдвард, видя мои увеличивающиеся глаза. А до меня дошло, что ТиКей означало совсем не Котенок (п.п. The Kitten – сокращенно ТК, что произносится как ТиКей). – Ммм, да, что-то в этом роде. ТиКейТу для краткости, - сказал он, скосив на меня взгляд.

Я захихикала, прикрывая рот рукой. Очевидно, лекарства уже начали действовать.

Эдвард наклонился к моему уху, облизнув языком нижнюю губу.

- Что смешного, Котенок? – спросил он достаточно громко, чтобы девушка за стойкой услышала его.

- О, Боже, - прошептала она, уронив челюсть.

Конечно же, я знала, что Эдвард – прекрасен, великолепен, такой ошеломительно-красивый-плохой-парень. Но это было уже не смешно. Удивительно, как она не пустила слюни и не попросила у него автограф. Наконец, то девочка вспомнила, как дышать, задала нам последние вопросы и попросила присесть, хлопая ресницами и подмигивая Эдварду.

Эдвард снял куртку, повесил ее на спинку стула, закатал рукава рубашки до локтей и сел рядом со мной. Вокруг нас метались две маленькие собачки, от вида которых ТиКейТу – вот как ее, оказывается, зовут – замяукала в переноске. Я расстегнула молнию и вынула котенка. Она прижалась ко мне, а потом прыгнула на колени к Эдварду.

Напротив нас сидела маленькая девочка с отцом, они пришли сюда с шитцу. Немного в стороне – молодая пара с бульдогом. Женщина разглядывала Эдварда с испугом, а ее бойфренд – на ней не было кольца – просто пытался не глядеть в нашу сторону. Маленькая девочка с любопытством посмотрела на Эдварда, и он улыбнулся и подмигнул ей. Она застенчиво улыбнулась и повернулась к своему отцу.

- Папочка, - прошептала она, уставившись на Эдварда. Девочка пыталась говорить очень тихо, но поскольку ей было лет пять, конечно же, всем было слышно каждое ее слово. – А почему у дяди раскрашены руки, и он носит сережки на лице?

- Клэр! Рассматривать людей – не хорошо, - прошипел ей отец.

Он смутился, но Эдвард не был бы Эдвардом, если бы не заговорил:

- Ой, да все нормально, я знаю, что выгляжу забавно, - он улыбнулся и заговорщицки подмигнул Клэр. – Любишь рисовать?

Ее отец посмотрел на Эдварда, предостерегая его, о, да, конечно, такой взгляд. Но девчушка кивнула, ни толики не смущаясь.

- Я тоже, просто рисую не на стенах, а вот здесь, - сказал Эдвард, положив ТиКейТу на плечо, указывая на свою кожу. Клэр соскользнула со стула и направилась к Эдварду, но отец схватил ее за руку, пытаясь удержать на месте.

Эдвард пожал плечами.

- Все о’кей, если хочет, пускай посмотрит, - он не сводил глаз с отца девочки, пока тот оценивал его «благонадежность». Я была уверена, он думал о том, насколько богатое криминальное прошлое было у Эдварда. Но Эдвард с ТиКейТу на плече настолько не соответствовал стандартным меркам людей, что отец сдался и отпустил руку девочки. Она подошла к Эдварду и провела по его руке там, где кровоточило сердце, пытаясь понять, что же это такое.

- А почему ты носишь сережки на лице? – спросила она. Маленькая девочка – всего лишь ребенок, говорящий то, что думает.

- Наверное, чтобы отличаться от всех, - предположил Эдвард.

- А тебе не было больно? Когда мне прокалывали уши, я плакала. А ты плакал? А можно подержать котенка? – спросила она, потянувшись к ТиКейТу. Эдвард передал ей котенка, и девочка улыбнулась, потеревшись лицом об ее шерсть.

В этот момент вошел ассистент врача и произнес: «Пуки». Отец встал, вздохнув с облегчением, и взял белую собачку, а Клэр передала ТиКейТу Эдварду.

- Спасибо, у тебя очень красивая рука, - сказала она и проследовала за отцом в смотровую.

Я держала свой рот на замке, чтобы не раздражать Эдварда. Ни я одна считала его «красивым». Нам не пришлось долго ждать. Скоро появился ассистент ветеринара и произнес «Тигра Котенок Вторая». Как и все остальные, он напрягся, увидев Эдварда, но потом расслабился и в дружеской манере проводил нас в смотровую. Интересно, это что-то чисто мужское? Мужчины всегда так напрягаются, когда видят кого-то более сильного, мощного, опасного?

Мы вошли в смотровую, где ассистент, указывая на ТиКейТу, начал объяснять нам про анализы, которые мы должны были сделать, прежде чем прийти сюда. Через пару минут он закончил, сказав, что ветеринар сейчас придет и вышел из комнаты. ТиКейТу сжалась на металлическом столе, и я взяла ее на руки, чтобы погладить и сказать ей, что все будет хорошо.

- А ты ведь ни разу не ругнулся, когда разговаривал с Клэр, - сказала я, целую макушку ТиКейТу. Эдвард посмотрел на меня с изумлением.

Его глаза мгновенно прояснились.

- Да, черт возьми. Но, тем не менее, это не очень впечатлило ее отца, - он улыбнулся, явно довольный этим обстоятельством. Интересно, когда-нибудь ему наскучит быть постоянным изгоем общества.

- Люди видят то, что они хотят видеть, - ответила я. В этот момент ветеринар вошел в смотровую и, улыбаясь, представился Доктором Диком. (п.п. –Dick, – по-английски, член). Эдвард кашлянул, пытаясь скрыть смешок, чем напугал ТиКейТу.

- Черт, простите, - он посмотрел на меня извиняющимся взглядом, когда она впилась в мою руку когтями.

Ветеринар забрал ее у меня и начал осмотр.

- Сколько ему? – спросил он.

- Мы нашли ее пару месяцев назад, она ела только из бутылки первые несколько недель, - ответил Эдвард.

- Возможно ему чуть больше трех месяцев, мы можем кастрировать его прямо здесь, - ответил он, особенно выделяя слова «ему» и «его».

- ТиКейТу – девочка, - произнес Эдвард, пытаясь скрыть раздражение. Но ему это не очень-то и удалось.

- Это невозможно. Рыжие коты – всегда мужского пола, - заявил доктор, как ни в чем не бывало.

Я видела, как Эдвард сжал челюсти.

- Да вы что? Ну, тогда полагаю, я как-то упустил, что у ТиКейТу есть чертов член, или яйца. А, может, они еще не опустились, да и член у нее самый маленький во вселенной?

- Эдвард! - вскричала я, с удивлением наблюдая за этой мужской словесной баталией по поводу пола ТиКейТу.

- Что? Она, черт подери, не он, если, конечно, не сделала себе операцию по изменению пола, не известив меня об этом, - фыркнул Эдвард. – Может, большинство оранжевых котов и мужского пола, но могут быть и женского, что в случае ТиКейТу очень даже возможно.

Ветеринар неуверенно моргнул, его глаза за увеличительными стеклами очков выглядели просто огромными. Вошел ассистент, робко спрашивая, все ли в порядке. Прошла почти минута, когда доктор ответил, что все хорошо. Его голос звучал неуверенно, хрипло.

- Отлично, - сказал Эдвард, указывая на металлический стол, - давайте уже заканчивайте.

Ветеринар явно нервничал, когда проверял то, что нам и так было хорошо известно. Он подтвердил, что ТиКейТу была девочкой. Я держала ее, пока доктор брал все необходимые анализы, а Эдвард, не замолкая, спорил с ним до тех пор, пока киска не начала громко мяукать. Ее вес оказался в норме, по нижней границе, но в норме. Если принимать в расчет рассуждения этого ветеринара. А когда он предложил ее стерилизовать, Эдвард фыркнул:

- Ну, уж нет, только не в этой клинике, отрежете еще ей яйца, которых у нее отродясь не было.

Мы покинули смотровую с кучей антибиотиков, которые должны были избавить ТиКейТу от всех глистов мира. Я держала ее в руках, пока Эдвард расплачивался за этот осмотр, попутно извиняясь, что привез нас к этому «ебанутому идиоту».

Когда мы вернулись в машину, Эдвард повернулся и посмотрел на меня. ТиКейТу вылизывала то место, где ей сделали укол.

- Извини меня, Котенок. Этот чувак – просто идиот. Я обязательно проверю, чтобы тот, кто будет ее стерилизовать, точно знал, что он делает.

- А я и не подозревала, что она необыкновенная, - мягко проговорила я, поглаживая котенка. – Ты слышала это ТиКейТу? Ты – особенная.

- Это точно, - пробормотал Эдвард, проводя пальцами по моей щеке. Он на мгновение посмотрел мне прямо в глаза, поцеловал меня и завел двигатель.

Я почти поверила, он говорил обо мне, а не о котенке.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: