КПСС - РЕЛИГИЯ, ГОСУДАРСТВО, МАФИЯ

Читаешь о бесконечных арестах, заполняющих как по транспортеру тюрьмы и лагеря, и может сложиться впечатление о противопоставлении партии народу; о том, что с помощью этих репрессивных мер и управляется простой народ. Это неверно. Популярный, настойчиво употреблявшийся лозунг «Народ и Партия - едины» - в принципе, конечно, правильный.

Да, репрессии были главным рычагом управления, но в очень широком смысле этого слова. Рычагом управляла и руководила не столько партия, сколько репрессивный орган, созданный по схеме: Генсек - Комиссар внутренних дел. Через последнего совершались одиночные, групповые и массовые репрессивные действия. Этим действиям могли быть подвергнуты все. Буквально все. В том числе и секретари партбюро, райкомов и горкомов. Да что там секретари! В знаменитом «Доме правительства» на Берсеневской набережной в 1936-1939 годах в 80 процентах всех квартир были аресты «членов правительства». Старались доказать, что кем бы ты ни был - ты никто и ничто, - чтобы никто не поднимал голову, не открывал рот. И рот не открывали - выбрасывались с балконов, стрелялись, травились.

Конечно, всех не пересажаешь, кому-то надо и работать. В этом случае приходилось ограничиваться женами. Мужья знали, что их жены в целости и до поры в сохранности, поэтому трепетали и не зазнавались, работали на высочайших оборотах. И все это являлось, с одной стороны, прекрасным назидательным примером для окружающих, а с другой - приятным напоминанием о великих заветах Ильича. Ведь это Ленин с самого начала своего правления ввел чисто бандитские принципы, как, например, взятие заложников (при мобилизации офицерского состава, раскулачивании, отправке за рубеж и так далее). «Ленинский почин» себя оправдал.

Не всех так баловал репрессивный аппарат: Кирова, Бубнова, Орджоникидзе, Менжинского, Литвинова луч доброты вождя не обогрел. Особенно ощущался дефицит лучей в военной сфере. Крупные военачальники довольно часто арестовывались, сажались в тюрьмы или расстреливались. За ними нужен был глаз да глаз: ведь в их руках были армия и флот - главный оплот советской власти.

Их партбилет не являлся охранной грамотой - так, разве что в мелочах, - а был средством нажима и жестокого управления в работе, в должности, в выполнении отдельных трудных заданий, связанных с риском, а то и со смертью.

Но это все суета, так сказать, будни повседневной партийно-воспитательной работы. Однако система НКВД выполняла и крупные акции, коренным образом изменявшие пути дальнейшего развития политики, экономики, государственного строя страны.

Взять для примера судьбу Алексея Ивановича Рыкова, о котором стараются часто не вспоминать. Один из первых претендентов на место умершего вождя, хотя бы потому, что, веря в утопическое учение Ульянова-Ленина, он старался всеми силами быть близким к обещаниям, с которых начинали большевики. И даже позже, когда они все более отходили от идеалов, он всячески пытался не только придерживаться своих взглядов, но и усовершенствовать их экономические предпосылки, горячо поддерживал нэп и старался внедрить все виды собственности, сделать всех более богатыми, а не бедными и бесправными. И чем далее, тем более усиливалось его расхождение с человеконенавистнической генеральной линией партии.

Все закончилось так, как и должно было закончиться при данной расстановке сил, при верховенстве ЧК-ОГПУ-НКВД. Рыков боролся за подъем экономики, а в стране шла борьба за власть, он же этого по наивности не заметил. Ясно, что терпеть такого лидера, имевшего большой авторитет и поддержку в массах народа, далее было нельзя. И включена была главная машина государства. Кнопку нажал вождь, и вся машина заработала четко и слаженно сверху донизу.

27 февраля 1938 года А.И.Рыков был арестован. Быстро и отработанно провели «следствие». Генеральный прокурор Вышинский выступил обвинителем, объявив его, а также Н.И.Бухарина, К.Б.Радека и других «троцкистами, агентами империализма, шпионами английской, японской и германской разведки», и потребовал для всех расстрела. (В кинохронике по его лицу видно, что он не верил в этот бред. Но долг службы и занимаемое положение требовали, и он старался...)

Что с обвиняемыми делали на скоростных допросах - ясно, если вспомнить, что кинорепортерам было строго запрещено снимать их крупным планом. Но и на общем плане их вид был, несмотря на макияж, очень необычный... Так измениться за три-четыре дня! Третьего марта уже начались судебные заседания. И народ не молчал. «Единство партии и народа» выплескивалось в кинохронике и газетах. Были бурные повсеместные митинги, выступавшие срывающимися голосами требовали: «Раздавить гадину!!!», «Уничтожить врагов, не дающих нам строить счастливую жизнь!!!» и так далее. Эти спектакли иллюстрировали еще одно коммунистическое нововведение - государственный самосуд, так как виновность еще не была доказана и приговора еще не оглашали.

13 марта вынесли смертные приговоры, а 15 марта их расстреляли. Привезли, загнали в подвал, до расстрела не дали ни воды, ни пищи.

16 августа расстреляли жену Рыкова - тихо, без митингов. Расстреливали в тех же подвалах, описываемых ранее, где трудились сотрудники особых поручений. Затем арестовали 16-летнюю дочь Рыкова Наташу (она провела в лагерях 20 лет). Теперь в их хорошо обжитую квартиру в «Доме правительства» у Каменного моста спокойно въехал очередной сотрудник «особых поручений» - особо верноподданный чекист в орденах и медалях.

Как видим, все сводилось к примитивным, глубоко безнравственным задачам - убить и ограбить. Но считалось, что это были политические акции.

Конечно, политическими они и были в первую очередь, но в другом аспекте. Речь шла не об уничтожении какой-то группы или блока оппозиционеров-врагов, а о преодолении еще одной крутой ступени контрреволюционного переворота. Для успешного решения вопроса нужно было убрать людей умных, образованных, энергичных, опытных, зарекомендовавших себя лидерами на первых этапах большевистского восстания, втянувшего в водоворот своих обещаний и идеалов революционеров еще плехановского толка, боровшихся задолго до 1917-го против самодержавия.

Все это хорошо просматривается на примере жизненного пути крупного политического и государственного деятеля Андрея Сергеевича Бубнова. Родившись в семье управляющего фабрикой и получив прекрасное воспитание и образование в среде промышленной интеллигенции, он еще с 1903 года, будучи студентом, становится членом Коммунистической партии. С 1905-го, революционного года - член бюро Иваново-Вознесенского комитета РСДРП, участник партийных съездов. С 1908-го - член Московского комитета РСДРП, ведет большую партийную работу в Нижнем Новгороде, в Петербурге, Самаре и других городах. Подвергается преследованиям и неоднократным арестам. С 1910 года - в составе Большевистского центра в России. На Всероссийской конференции РСДРП (1912, Прага) избран кандидатом в члены ЦК РСДРП.

После Февральской революции - член Московского бюро РСДРП(б), и тут же, на конференции, избран в ЦК РСДРП(б), а в октябре 1917-го - в Политбюро и Военно-Революционный партийный центр по руководству Октябрьского вооруженного восстания, член Петроградского ВРК, комиссар всех железнодорожных вокзалов, член коллегии Наркомпути. После II съезда Советов - член ВЦИК. В 1919-м возглавил Ревком и Исполком Совета в Киеве. В 1921-м вместе с ведущими лидерами большевистского движения участвовал в подавлении Кронштадтского восстания. С 1923-го, в период явного лидерства Троцкого (в связи с тяжелой болезнью Ленина), примкнул к троцкистской оппозиции. В 1925-м - секретарь ЦК. До 1929-го - начальник Политуправления РККА и член РВС СССР, член оргбюро ЦК ВКП(б), член ВЦИК и ЦИК СССР.

С 1929-го - нарком просвещения РСФСР. В этой должности он остался в доброй памяти у нас - школьников конца 1920-х - 1930-х годов. Сделал он в сфере просвещения немало. И это естественно. Автор многих крупных научных работ попал, наконец, в руководство наукой и образованием. Именно он подготовил и провел в жизнь закон о всеобщем обязательном начальном обучении. Организовал политехническое образование. Много внимания уделял повышению большевистской идеологии в преподавании, упорядочил единую методику обучения в школе. У нас в школьном вестибюле висел его портрет. Мы все знали, как хорош Бубнов, что он «лучший друг детворы и всех школьников страны». И мы его очень любили. Учителя любили не меньше.

В 1937-м вдруг оказалось, что он враг. Учителя нам объяснить это не могли, просто коротко сообщили - «враг народа». Сталин убирал всех, кто имел авторитет, самостоятельность в суждениях, высокий интеллект, обширное образование. Бубнову припомнили отца - управляющего текстильной фабрикой, симпатию к Троцкому и участие вместе с ним в проведении захвата объектов во время Октябрьского восстания.

И не спасли его ни разгром Кронштадтского восстания, ни заслуги в гражданской войне на Юге, ни орден Ленина и Красного Знамени, ни установление в Киеве советской власти с помощью подпольного бюро КПБ Украины и крутые чекистские действия по наведению порядка в 1919-м, ни, наконец, восторженная верноподданническая статья в «Правде» в юбилей Сталина: «Ленинец, организатор, вождь». Все его заслуги с 1903-го года перед партией Сталин не засчитал и приказал выписать ордер на арест.

Арест проходил как обычно. Приехали ночью, разбудили, провели обыск, при котором, как всегда, исчезали всякие мелкие вещички. Это единственное, пожалуй, ради чего в таких случаях делались обыски, так как никаких компрометирующих материалов не было и не могло быть, но тут произошло затруднение. Оперативнику уж больно понравилась вещичка, по тому времени очень ценная, которую при всем опыте и стаже в карман не положишь. Новенький велосипед, только что подаренный Андреем Сергеевичем дочери. Дочь, отец и мать стали доказывать, что это личная вещь, и она никакого отношения к происходящему иметь не может. «У таких, как вы, никаких личных вещей уже нет. Здесь теперь все государственное»,- сказал твердо, с пренебрежением чекист и покатил велосипед из квартиры. Дочь, воспитанная в ультракоммунистических идеалах, получила, наконец, практический урок, что такое «социалистическая законность». Вслед за велосипедом вывели и увезли Андрея Сергеевича. В следующий приезд принялись за семью и квартиру с обстановкой. В общем, все как обычно...

Расстрелы в 1937-1938 годах приняли характер дьявольского психоза. Арестованных привозили и расстреливали тут же, на другой день или через 2-3 дня - очередность задерживала. Решение о расстреле арестованного принималось сразу. При поступлении он уже считался на очереди исполнения приговора - теперь его не поили и не кормили. Сами расстрелы проводились в суете и спешке, которые могут быть только на крупном пожаре в большом селе, при землетрясении или массированной бомбардировке.

Потом родственникам расстрелянных сообщалось, что арестованный «осужден на 10 лет без права переписки». Затем с 1945 года по запросам стали отвечать, что он умер в лагере от воспаления легких, почек, сердечного приступа и т. д. Тысячи и тысячи таких фальшивых справок были получены в то время. Например, о Мейерхольде такую справку получила его внучка. Получили ее и мы о своем родственнике Д.Платове.

Стоит обратить внимание еще на одно существенное и закономерное явление, ставшее возможным при отрицании основ моральных принципов. В новые коммунистические лидеры выбивались люди без предрассудков, не отягощенные такими понятиями, как совесть, честь, достоинство, самоуважение. А потому, не сговариваясь, самопроизвольно они прислуживали за деньги спецслужбам различных стран (Ленин - немецким, Троцкий - австрийским, за 450 шиллингов в месяц, Сталин - охранке России, Броз Тито - американским, за 30 миллиардов долларов и т. д.). Все спецслужбы во все времена прислуживающих им за достойных людей не считали. Для них это были холуи. И сделала их такими коммунистическая идеология, освободившая от угрызений совести, более того, натравливающая человека против религиозных устоев всех религий, созданных на протяжении веков человечеством. В противовес Корану, Ветхому и Новому заветам, живя по Заветам Ленина, они не знали ни жалости, ни сострадания к людям.

Все должны были чувствовать над головой карающий меч НКВД, и сам комиссар, размахивающий этим мечом, в том числе. Только тогда система диктатуры себя оправдывала и могла творить чудеса. Конечно, истребляли не всех - а то диктатура могла остаться и без системы, и без чудес. Многих, порядком припугнув, выпускали. Эта хорошо отработанная мера работала безотказно.

Например, К.К.Рокоссовского для «сталинской закалки» продержали в «Крестах», затем два с лишним года в лагерях, и отпустили. Был отличный военспец - стал еще лучше. В годы войны прекрасно командовал армией и был в числе самых выдающихся полководцев. Рядом с ним могли быть и другие, не вернувшиеся домой. Хороших командиров было бы больше, но - зазнавшихся, важных, самоуверенных, принципиальных. Такими трудно управлять - это главнокомандующий хорошо знал. Расчет его и здесь был верен: лучше поменьше, но перепуганных, подтянутых, готовых немедленно и точно выполнить любой приказ. Вот это то, что надо при диктатуре. И дрожали! И выполняли!

А что касается именно Рокоссовского, здесь был еще один нюанс. Сталина раздражало, что он родился с ним в один день. Как бы не получилось со временем такого невероятного пассажа: день рождения Рокоссовского будут праздновать, а про него забудут. Предчувствие у великих срабатывает точно - так оно и вышло.

Легче было с великими военачальниками прошлого. О них сразу забыли или предали их анафеме. И правильно: все они были классово чуждыми элементами - и Суворов, и Кутузов, и Нахимов, и Ушаков...

Взять, например, Федора Федоровича Ушакова. Умер давно, еще в 1817. Ну и хорошо! Не был знаком ни с Лениным, ни с Троцким, ни со Сталиным, ни даже с Плехановым: жил в XVIII веке. Кому он может быть нужен при выполнении пятилеток и построении социализма?!

Ушаков терпел притеснения от Григория Потемкина и императрицы Екатерины. Для царского двора - мужик-лапоть, для лапотного советского режима - дворянин-граф. Но его имя ловко использовали, когда надо, оба режима. Политики ни в окопах, ни на военных судах в боях не участвуют. Война для них - лишь карточная игра, в которой они, как шулеры, выигрывают при любом раскладе; все зависит от ловкости играющих и сделки с совестью.

Умер Ф.Ф.Ушаков в своем имении и был похоронен в Санаксарском монастыре близ Темникова. Как взрывалось и уничтожалось в монастырях все, что возможно, здесь уже упоминалось. Во многих из них и сейчас ищут могилы великих сынов России. Кое-что еще находят, но в некоторых все перекопано или застроено, многое утеряно безвозвратно.

Последнему приюту Федора Федоровича Ушакова повезло. На могилу адмирала -гордости русского флота - после прихода к власти коммунистов выбрасывали мусор и там со временем образовалась внушительная помойка. В наши дни, разбирая помойку, случайно обнаружили и могилу, и надгробный камень. Может, кто-то из молодых читателей или из тех, у кого память коротка, удивятся. Но нужно вспомнить, что происходило в то время. Отказывались сын от отца, жена от мужа, не говоря уж о более дальних родственниках. Ушаков не приходился никому родственником, даже дальним, но имел неосторожность быть в большой чести при ненавистном большевикам царском строе. Чтить могилу дворянина было не в духе времени и к тому же небезопасно.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: