Сделай Сам Свою Работу на 5

Прощание – Либби и генерал, Литтл Херт 18 мая 1876 г. 9 глава





Обе армии двинулись на восток - по большому следу к реке Паудер. Затем они повернули на север к Йеллоустону и своей плавучей базе, “Дальнему Западу”. ЛеФорж, Коди и скаут Банноков по имени Бизоний Рог скакали впереди. Хотя вокруг было множество следов, они не видели ни одного индейца. На берегах Йеллоустона, тем не менее, эти всадники обнаружили “обширный участок отливающей медью земли”, что оказалось тысячами бушелями рассыпанного зерна. Это зерно перевозили в мешках вверх по реке, разгрузили и оставили без охраны. Индейцы, наткнувшиеся на это зернохранилище, вероятно были озадачены, но лишь глупец отказывается от халявы. Они высыпали зерно, забрали мешки и продолжили свой путь.

Крук и Терри расположились лагерем у устья Паудер и стояли там, пока распределялись припасы. Тут они пересмотрели план наступления. Терри будет преследовать индейцев, переправившихся на северный берег Йеллоустона. Крук отправится вдоль по широкому следу на восток, поскольку этот большой отряд Сиу мог направляться в Черные Холмы, а в этом случае многие золотоискатели были недалеки от потери собственных скальпов.



Круковские Шошоны и Юты считали не только тщетным, но и опасным отправляться на охоту за Сиу в самое сердце Сиукской страны, поэтому они отделились. Скауты Кроу генерала Терри не дезертировали, но стали проявлять сильное беспокойство, и ЛеФорж говорит, что им было позволено вернуться в агентство.

Ближе к концу августа колонны разделились.

Терри и Гиббон повернули на северо-восток, сопровождаемые Баффало Биллом, которого, как могло показаться, выменяли за пятерых Ри. В команде нашлись те, кто не считал это удачной сделкой. “Когда Баффало Билл присоединился к нам”, - заметил один из них много лет спустя: “он нес на себе все снаряжение, приличествующее киношному скауту. На нем был полный костюм из замши кремового цвета, весь в бисере и в бахроме. Богатый шелковый шарф обвивал его шею и покрывал плечи. Головным убором ему служила огромная белая шляпа отличного качества. К ее ободку было прикреплено три или четыре орлиных пера, торчащих вертикально вверх”.

Гиббон принял его благосклонно, но не был слишком впечатлен. Он передал Баффало Билла лейтенанту Брэдли, командовавшему штатскими скаутами.



Уильям “Баффало Билл” Коди
“Тебе следует быть поосторожней со своей одеждой”, - сказал Брэдли: “а то она может отсыреть и испачкаться, пока ты будешь с нами”.

Как отвечал Баффало Билл лейтенанту, неизвестно.

Его первым заданием было возглавить двух нижних чинов в разведывательной поездке. Они погрузились на судно со своими лошадьми, поплыли вдоль берега и исчезли из виду. Через два дня доблестные разведчики вернулись на другой лодке. Знаменитый скаут и шоумен заявил, что они обрыскали всю местность в поисках индейцев. Нижние чины в приватной беседе сообщили, что по приказу Коди они высадились на острове в нескольких милях вниз по реке и провели те дни, прячась в зарослях.

Подобно Дикому Биллу Хиккоку, Бакскину Фрэнку Лесли, Роуди Джо Лоуи и другим приграничным персоналиям, Коди кажется странной смесью драматического актера и убийцы. До слияния войск Терри с силами Крука он работал на генерала Меррита и 17 июля убил одного из младших Шайенских вождей по имени Хэй-о-уэй (Hay-o-wai) - Желтые Волосы - обычно это имя неправильно переводится как Желтая Рука. Этот индеец лучше всего известен нынешним американцам как жертва смертоносного мастерства мистера Гарри Купера[262], ловко управляющегося с шестизарядником и ножом “боуи”. В этой эпической драме мистер Купер изображал из себя Дикого Билла - не Баффало Билла - возможно потому, что кто-то в студии перемешал два сценария, и никто не знал, в чем разница между этими личностями.

Что бы ни происходило в Голливуде, явствует, что в реальной жизни на реальном Западе группа из примерно тридцати Шайенов попала в засаду, устроенную четырьмя сотнями солдат Пятой Кавалерии Меррита прямо возле агентства Красного Облака. Сигнальщик из обоза, видевший это, говорил, что, заняв надежную позицию позади маленького холма, Коди убил лошадку Шайена после чего подскакал к спешенному воину, “тут же застрелил его и сорвал скальп”. Затем Баффало Билл воздел мокрый от крови пучок волос, чтобы все смогли его узреть, и заявил, что это первый скальп за Кастера. Он был со вкусом одет в черный, отделанный серебром вельветовый костюм с красным кушаком, и позднее включил смерть Желтой Руки в свое шоу. Этот эпизод стал необычайно популярен.



Несмотря на услуги этого необычного скаута, генерал Терри не слишком преуспел в погоне за краснокожими к северу от Йеллоустона.

Генералу Круку, непреклонно следовавшему за большим следом на восток, повезло еще меньше. Он любил двигаться налегке, без обременительного обоза, что было одной из причин его успехов в войнах с индейцами по всему Западу, но на этот раз Крук переборщил. Запас взятого с собой продовольствия иссяк, солдаты начали есть своих лошадей, и лил дождь. И лил дождь. И лил дождь. Воинство насквозь отсырело и впало в состояние мрачного ожесточения. Эта колонна, состоявшая из двух тысяч человек, стала заметно угрюмой, говорит Бурк. Они не имели возможности сменить одежду со времени выступления с Гусиного ручья месяц тому назад и теперь провоняли грязью с головы до пят, а дождь все не кончался, и не кончался, и не кончался, и лучшим, что они имели на ужин, была жилистая полоска старой Доббин[263].

Крук продолжал идти по следу.

“До сих пор результатом экспедиции не было ничего кроме бедствия и опорожнения народного кошелька”, писал рядовой Альфред МакМакин в “Star”. “Общим предположением было, что для того, чтобы сдернуть покрывало неизвестности, превзойденный тактикой Сидящего Быка, потерпевший блестящий провал в усилии достичь хоть чего-то, что привело бы к поражению индейцев, он задумал блистательный план маршировать туда и сюда...”.

Индейский след повернул на юг, он безошибочно вел к Черным Холмам. Крук следовал за ним.

7 сентября подразделение из пятидесяти мулов и погонщиков, эскортируемое 150 отборными солдатами под командованием капитана Энсона Миллса было отправлено вперед в поисках провианта. Крук уполномочил интенданта скупить все в первом же повстречавшемся ими городке - Дэдвуде или в любом другом поселении.

Через два дня вернулся курьер. Миллс атаковал враждебное селение возле местечка по названию Слим-Батс.

Крук ринулся вперед и обнаружил Миллса контролирующим ситуацию. Несколько индейцев было убито, остальные рассеяны, “несколько тонн” сухого мяса конфисковано наряду с ничтожным количеством боеприпасов и прочих запасов, явившихся больше потерей для краснокожих, нежели выигрышем для белых. Особый интерес представлял кавалерийский флажок, “почти новый и сдернутый с древка”, офицерская шинель, унтер-офицерская рубашка, одна из перчаток Майлса Кио, седла МакКлеллана и несколько лошадей, на которых было тавро Седьмой Кавалерии.

Сражение еще не завершилось, когда прибыл Крук. Неизвестное количество индейцев отступило в небольшой узкий каньон, густо заросший бузиной. Переводчики, на четвереньках прокравшись вперед, в конце концов уговорили скво сдаться, а Крук убедил этих женщин сообщить воинам, что если они сложат оружие, то их не убьют. Наконец каньон опустел. Среди сдавшихся был смертельно раненый вождь. Он получил заряд картечи в живот, и его внутренности вываливались из раны. Индеец подошел к костру, держа их в руках, и уселся на землю. Большинство из людей Крука в Слим-Батс считали, что это был Американский Конь, но в 1930 году Короткий Бизон и переводчик Джон Колхофф рассказали Элеаноре Хинман, что человеком раненым в живот был Железное Перо. Американский Конь, настаивали они, не был пленен. Кем бы он ни был, раненый тихо сидел возле костра с зажатой во рту палкой.

Адъютант Бурк смакует вечернюю еду - бифштекс из пони, бизоний язык, ягоды - и замечает, что сухое мясо по-Сиукски, сдобренное дикими вишнями и сливами, питательно и весьма вкусно - “кузен нашего собственного сливового пудинга”. Бурк кажется смущенным присутствием раненого пленника. В своем дневнике он применил стихотворный размер, что, возможно, было случайным: “Под моросящий дождь в ту ночь душа Американского Коня отлетела прочь...”.

Сообщение Бурка о смерти этого Сиукского вождя не совпадает с записью в полевом дневнике доктора МакДжилликадди от 9 сентября: “Я прооперировал & попытался вставить кишки. Он умер в 4.30 пополудни”. Но то был хмурый, тягостный день, едва отличимый от ночи.

Независимо от часа, независимо от личности этого человека, его стойкость кажется невероятной. Однако это не было чем-то необычным среди индейцев; и большинство вашичу, после первого изумления, решали, что абориген должен физиологически отличаться от белых. Полковник Додж, имея за плечами три десятилетия опыта жизни на фронтире, мог бы быть более проницательным: “Живучесть индейца... указывает на столь притупленную нервную систему, что его скорее можно отнести к животным, чем к людям”. Шок от пули обычно парализует столько нервов и мускулов белого человека, говорил Додж, что независимо от того, куда тот был поражен, его сбивало с ног. Красному человеку, однако, необходимо было попасть в мозг, сердце или позвоночник. “Мне самому довелось видеть индейца, убегающего с двумя пулями, пробившими его тело в дюйме или двух от позвоночника. Единственным эффектом от этого было то, что он сменил бег на величавую походку”.

Капитан Фило Кларк писал, что незначительное число убитых индейцев во время сражения с Кастером “объясняется тем, что индеец обладает удивительным даром выживания, и если он не застрелен в мозг, сердце или спину, вовсе нет уверенности в том, что он умирает. Мне доводилось видеть многих индейцев, получивших всевозможные ранения в тело и, тем не менее, обладающих превосходным здоровьем. Я убежден, что из всех животных они самые живучие...”.

Файнерти, который был с Круком на Роузбаде, говорил, что под деревьями подле неторопливого ручья был разбит госпиталь, и врачи не теряли времени. Большинство раненых солдат весьма стойко терпели процедуры, но время от времени вырывался тяжелый стон или придушенный вскрик, когда нож или зонд касался нерва. “Раненые индейцы - некоторые из них были безнадежны - не выказывали чувств, но покорялись врачам с непреклонной бесстрастностью их расы”.

Джордж Кэтлин посетил церемонию Манданов – очень похожую на Пляску Солнца, и зарисовал нескольких воинов, подвешенных на столбе. Некоторые из них делали знак рукой, указывая на собственное лицо: “Я наблюдал за ними в течение всей этой ужасной процедуры и не мог различить ничего, кроме приятнейших улыбок, когда они смотрели мне в глаза, в то время как сам мог слышать звук ножа, разрезающего плоть, и почти ощущал его, так что слезы начали невольно катиться по моим щекам”.

Захваченные при Слим-Батс индейцы
Некий мистер Кокс наблюдал, как Флатхеды пытают Черноногого. Пленник не просто претерпевал все, даже не морщась, он еще и насмехался над своими мучителями, высмеивал все их усилия и говорил им, что они ничего не смыслят в пытках. Как следует из рассказа мистера Кокса, в то время как пленнику отрезали фаланги пальцев, тот обратился к одноглазому Флатхеду: “Это моя стрела лишила тебя глаза”. После этих слов взбешенный Флатхед при помощи ножа вырвал у Черноногого один глаз и почти наполовину уменьшил тому нос. “Я убил твоего брата и оскальпировал старого глупца, твоего отца”, - сказал пленник другому Флатхеду, после чего тот прыгнул вперед, оскальпировал насмешника и чуть было не заколол его, но тут вмешался вождь Флатхедов. Говорит мистер Кокс: “Лишенный кожи кровоточащий череп, кровавая впадина и изуродованный нос отныне представляли собой ужасное зрелище, но ничто не изменило его пренебрежения”. Затем неугомонный Черноногий обратился к вождю: “Это я захватил твою жену прошлой осенью. Мы вырвали ей глаза, мы вырвали у нее язык, мы обошлись с ней как с собакой. Сорок наших молодых воинов...”. В этот миг вождь Флатхедов выстрелил пленнику в сердце.

Во время нападения на селение Черного Котла в Оклахоме некоторые детишки были подстрелены солдатами Кастера. Через четыре или пять дней выживших доставили в Кэмп-Саплай, и обработали их раны. ДеБенневилль Кейм был изумлен. Ни один ребенок не издал ни малейшего звука, “хотя их искаженные черты и исступленный взгляд выдавали физическую муку, царившую за их непреклонной наружностью. Во время столь болезненных процедур, как зондирование и обработка ран, маленькие страдальцы клали руки на голову и закрывали глаза, безропотно покоряясь врачам. Одна малышка с пулевым ранением в левом боку сидела прямо, словно в полном здравии”.

Все вышесказанное намекает на сверхчеловеческое мужество, если не на притупленную нервную систему, о которой говорил полковник Додж. В действительности, это был, вероятно, результат воспитания. Те, кто жил в дикой среде, очень рано обучались тому, что знает каждое дикое создание: абсолютное безмолвие и видимое безразличие - неважно, какая была нанесена рана - могут провести грань между жизнью и смертью.

Агент Сиу в Стэндинг-Роке, Джеймс МакЛафлин, истолковывал этот легендарный стоицизм как застенчивость или стремление к скрытности. Не надо считать, что индеец, бесстрастно претерпевающий пытки или боль от жестоких ранений, ничего не ощущал или забывал о них. Он всего лишь слишком заботился о чувстве собственного достоинства, чтобы выказывать свои чувства.

Генри Дэвид Торо в более ранние времена также размышлял об этом самоотречении от плоти. Иезуиты, присутствовавшие при сожжении индейцев, сами пребывали в смущении, в то время как несчастные жертвы предлагали все новые пытки. “Будучи выше физического страдания, иногда случалось так, что они были выше любого утешения, которое могли предложить миссионеры...”.

Во всяком случае, Слим-Батс стал первой победой - или актом возмездия - после Литтл Бигхорна. Это было не особо эффектно, не слишком драматично и даже не очень колоритно. Ушли те живописные дни 1812-го и прочих годов той эпохи с золотыми эполетами, гусарскими киверами, яркими кушаками и троянскими плюмажами. К временам Индейских войн американскую армию если и можно было считать живописной, так это только благодаря некоей грубоватой простоте, представленной в данном случае самим Круком. “Этот чрезвычайно скромный субъект”, - так обрисовал его капитан Чарльз Кинг, “этот человек, бесспорно выглядевший пообносившимся в солдатской светло-голубой шинели, стоящий по щиколотку в грязи в стоптанных солдатских сапогах... Капли дождя стекали с изорванных полей его старой белой фетровой шляпы и падали на неопрятную бороду, когда он протянул руку - индейская традиция - приветствуя первую скво...”. Бурк выглядит не более романтично в древней охотничьей куртке, “неописуемых штанах и в соломенной шляпе без ленты или ремешка, с изодранными полями, похожими на зубчатый край пилы, и с тульей без верха...”.

Таков был заключительный эпизод первой кампании в отместку за Кастера: тридцать семь типи, захваченных у Слим-Батс. Подсчитано, что за времена Индейских войн правительство Соединенных Штатов потратило примерно по миллиону долларов на каждого убитого краснокожего.

Шеридан распустил эту экспедицию в октябре 1876 года, но аборигены все еще не находились там, где этого хотело правительство. Слишком многие оставались вдалеке от предназначенных им резерваций. Поэтому была подготовлена новая кампания, целью которой было упредить, настигнуть и сокрушить этого независимого противника.

Генерал Крук
Итак, когда ветра и снега Канады устремились вниз, экспедиция на реку Паудер тронулась с места. К этому времени, в основном по настоянию Крука, армию вели скауты Сиу и Шайенов, набранные в различных агентствах. Круку они были нужны не только для того, чтобы выследить своих неукрощенных сородичей, но и ради психологического эффекта своего союза с голубыми мундирами. С ними шли и другие краснокожие скауты: Арапахи, Шошоны, Банноки, Пауни, один Юта и один Не-Персе.

Наиболее значительное сражение этой кампании произошло 25 ноября над ручьем Сумасшедшей Женщины (Crazy Woman Creek) возле гор Бигхорна, когда полковник Рэнальд МакКензи атаковал Шайенское селение Тупого Ножа. Предположительно, этот ручей был назван в честь сошедшей с ума женщины, которая многие годы жила сама по себе на его берегах и умерла там примерно в 1850 году. Однако, английское слово “сrazy”[264] не полностью переводит свой Шайенский эквивалент, который может означать не только безумие, но и промискуитет[265]. То бишь, эта женщина-изгой могла быть не безумной, но всего лишь похотливой. Причина этого двойного значения Шайенского словечка похоже заключается в том, что в их глазах любая нецеломудренная женщина должна быть сумасшедшей - мнение, разделяемое большинством белых.

МакКензи атаковал селение на заре, разбудив его обитателей так же внезапно, как Кастер разбудил селение Черного Котла в 1868 году[266]. Бурк говорил, что они стерли его с лица земли - более чем две сотни палаток, каждая набита припасами. “Рев пламени довел беглецов-Шайенов до безумия. Они видели, как их дома исчезают в огне и дыме; они слышали глухой звук - звук их собственного магического барабана, попавшего в руки наших Шошонов; и они внимали заунывному пению священных флейт, на которых играли шаманы Пауни...”.

Участники этого рейда обнаружили множество предметов, принадлежавших Седьмой Кавалерии - скребницы, лопаты, топоры, щетки, фляги, дневник с перечислением лучших стрелков на каждых стрельбах, который вел лейтенант МакИнтош, и сержантскую записную книжку, содержащую эту страшную запись: “Покинули Роузбад Июнь 25-ое”. Записная книжка была испещрена рисунками Шайенского воина, который проиллюстрировал свои самые выдающиеся подвиги. Среди них было изображение того, как он поражает копьем кавалериста с нашивками сержант-майора – рисунок, который, как считали, воссоздает смерть сержант-майора Кеннеди, погибшего вместе с Эллиотом на Уашите. Если так, то воин был либо Южным Шайеном, либо северным, которому случилось гостить у своих южных сородичей, когда Кастер напал на селение Черного Котла.

Солдаты подобрали бумажники, полные денег, письмо, адресованное женщине на востоке - проштампованное, готовое к отправке - и шляпу сержанта Уильяма Эллена, рота “I” Третьей Кавалерии, убитого 17 июня в сражении на Роузбаде. Кроме того, в лагере Тупого Ножа обнаружили раздвоенный ротный флажок с номером полка и обозначением роты. То есть, его можно было опознать, как флажок Седьмой Кавалерии, несмотря на то, что скво, обладавшая нестандартным талантом дизайнера, превратила его в наволочку. Не менее важной находкой была куртка Тома Кастера. И там были матрасы, указывающие на то, что появление на фронтире столь невообразимого снаряжения породило среди этих индейцев страстное стремление к новым, экзотическим видам удобств.

Скаут Пауни
Тупой Нож сурово обходился не только с вторгнувшимися в его страну белыми, но и с врагами-

-соседями

Скаут Пауни
; войска МакКензи обнаружили ожерелье из смуглых пальцев, руку скво и в замшевом мешке - правые кисти рук двенадцати индейских детишек.

26 ноября колонна оставила опустошенное селение. Бурк писал, что как только войска оказались за пределами ружейного выстрела, два или три Шайена вернулись, сели среди обугленных руин и начали причитать. Бурк полагал, что они горевали не сильнее остальных людей своего племени, но символически представляли собой весь свой народ. “Примеры подобного Церемониального Оплакивания я видел на Роузбаде, на Пляске Солнца и в прочих местах. Это был обряд, известный иудеям, которые ‘у вод Вавилона садились и оплакивали’, и другим нациям”.

В тот день колонна прошла всего двенадцать миль. Было необычайно холодно, и раненые нуждались во внимании. “Оледенелые тела наших мертвых были переброшены через спины вьючных мулов, которые сперва упрямились и пугались, но по прошествии часа смирились со своим ужасным грузом”.

Во время этого боя вновь была отмечена поразительная живучесть аборигенов. Скауту-Шошону по имени Анзи пуля пробила кишечник, и врачи приговорили его к смерти. Не было смысла пытаться спасти его. Все, что они могли сделать, это дать ему немного морфия и столько виски, сколько он пожелает, а желал он немало. Бурк говорит, что аптечки опустели, “и последняя капля влилась ему в рот, к его невообразимому удовольствию; но, обнаружив, что больше ему ничего не достанется, с множеством проклятий по адресу ‘Врачевателя Мелликана’ он выкатился из своего ‘травуа’ и при посторонней помощи уселся на спину пони, на котором и ехал весь день. Он бессовестно обманул предсказания докторов, вернулся к своему народу по ту сторону гор - приблизительно двести миль пути - и когда я видел его в Форте Вашаки во время войны с Не-Персе в следующем году, он все еще был жив...”.

Деревянная Нога избежал этого сражения. Он отсутствовал недолго, но сражение пропустил. Поскольку все казалось мирным и спокойным, то есть скучным, он с девятью своими товарищами решили повоевать с Кроу – что, похоже, было их обычным занятием, если никто не мог предложить ничего получше. Неизвестно, когда именно они покинули лагерь Тупого Ножа, возможно за неделю или дней за десять до того, как МакКензи обнаружил его местонахождение.

“Когда начали падать зимние снега...” эти десять амбициозных молодых воинов выступили на северо-запад, в поисках скальпов Кроу или их лошадей. На южном берегу Йеллоустона они увидели семью Кроу - мужчину, его скво и несколько детей, путешествовавших вверх по течению с одной палаткой - но решили не трогать их. Кроу так и не заметили этот Шайенский боевой отряд.

Одиннадцатый день пути застал Деревянную Ногу и его товарищей возле места сражения на Литтл Бигхорн. Они решили, что могут как следует оглядеться вокруг. Холодным солнечным утром Шайены прошлись по полю, ведя за собой своих пони, вспоминая своих погибших друзей, рассказывая друг другу, что они делали, когда напали голубые мундиры. Ветер смел снег и обнажил землю, усеянную стрелами и сломанными копьями. Они видели разложившиеся конские трупы. Они видели кучки полыни и земли, частично прикрывающие тела солдат. Деревянной Ноге были нужны патроны, поскольку у него имелась армейская винтовка. Возле мертвой лошади он нашел целую картонную коробку хороших патронов. Сама коробка размокла и развалилась, но сами патроны были в порядке, их следовало лишь вытереть, так что Деревянная Нога наполнил ими свой пояс, а остальные положил в карман. Он нашел солдатский складной нож. Один из его друзей подобрал нож Сиу. Повсюду валялись неиспользованные боеприпасы.

На холме Рино они нашли еще больше патронов. Затем Шайены пересекли реку, и Деревянная Нога указал место, с которого он застрелил человека, пытавшегося набрать воды. Тело этого человека упало в поток. Деревянная Нога забрал его винтовку, небольшое количество табака и металлические деньги из его кармана. Остальные Шайены посмеялись над ним, когда он рассказал, что выбросил зеленую бумагу с картинками.

Следующим утром эти воины пересекли водораздел, отделяющий Литтл Бигхорн от Роузбад-Крик. Они шли по тропе, часто используемой индейцами - тропе, по которой пришел сам Кастер - двигаясь на восток к реке Танг. Ниже устья ручья Повешенной Женщины они заметили индейцев, бредущих пешком вниз по долине, и удивились, кто бы это мог быть.

Эти странствующие пешком индейцы оказались их собственными людьми, замерзающими и голодными, у большинства не было даже мокасин и одеял. Солдаты и Пауни налетели на селение, рассказали они, и все сожгли. Многие были убиты. Другие умерли от ран или от холода по пути через заснеженные горы. Пауни захватили трех женщин и мальчика. Теперь, сказали беглецы, они снова разыскивают Оглалов Неистовой Лошади.

Достоверность рассказанной Деревянной Ногой истории подвергалась сомнению по нескольким пунктам - таким, как наполненные виски фляги - но этот рассказ о визите на поле битвы Кастера в ноябре 1876 года неоспорим. Он и девять других молодых Шайенов почти несомненно были первыми, вернувшимися туда людьми. Некоторые странствующие группы Сиу могли побывать там и до них, но если и так - они не оставили следов.

 

 

_______________________________________________________________________________________

 

 

_______________________________________________________________________________________

 

Первыми голубыми мундирами, вернувшимися на поле боя, были кавалеристы Седьмой под командованием капитана Генри Наулана. Они прибыли туда летом 1877 года из только что возведенного возле слияния рек Танг и Йеллоустон Форта Кио. В сопровождении запряженных волами фургонов с грузом сосновых ящиков, они приехали на Литтл Бигхорн, чтобы подобрать останки Кастера и пятнадцати офицеров. Долина изменилась. В 1876 году ее покрывал толстый слой пыли, местами в несколько дюймов толщиной, но следующим летом выросла трава, достигавшая стремян всадников. Один из членов этого отряда писал, что холм, на котором пал Кастер, был усыпан пожелтевшими конскими костями, но все признаки разложения исчезли - единственным запахом был аромат огромного количества диких цветов, цветущих в долине.

Отряд Наулана собрал скелеты нижних чинов и свалил их в яму возле вершины хребта. Каменная пирамида была воздвигнута, чтобы обозначить местоположение могилы. Ее верхушку увенчали бизоньим черепом.

Поскольку погибло шестнадцать офицеров, а двенадцать из них были опознаны сразу же после сражения, было бы естественно предположить, что Наулан привез, по меньшей мере, двенадцать гробов. По какой-то причине, однако, он привез десять - а может, и не более семи. Семья лейтенанта Джона Криттендена попросила, чтобы его похоронили на поле битвы, что и было исполнено, после чего останки одиннадцати человек положили во все имеющиеся в наличии гробы, и Наулан вернулся с ними к устью Литтл Бигхорна, где их погрузили на пароход “Флетчер”. Адъютанта Кастера, канадца У.У. Кука, отправили в Гамильтон, Онтарио. Большинство остальных перевезли в Форт Ливенворт. Оти Рид и Бостон Кастер по указанию отца Рида также были эксгумированы летом 1877 года и перезахоронены в Монро, Мичиган.

Можно предположить, что лейтенанту Криттендену также достался гроб, по крайней мере так считала его семья. Но когда в 1932 году Военное министерство приказало перенести прах на кладбище при поле битвы, истлевшие кости лейтенанта были обнаружены в трех футах под землей без малейшего намека на гроб.

Сержант М.С. Кэддл сопровождал отряд Наулана. Он принадлежал к роте Кио, но его назначили в охрану поста на реке Паудер. Хотя, быть может, он и был возмущен этой позорной службой, но она спасла ему жизнь. Кэддл утверждал, что когда они с Науланом прибыли на поле сражения, скелеты павших кавалеристов лежали повсюду прямо на виду. Том ЛеФорж, работавший на Наулана скаутом, уже несколько раз побывал на том поле: “На поверхности земли я видел множество оскаливавшихся черепов, позвоночников с ребрами или же отделенных костей конечностей...”.

Историк Фрэнк Линдерман спросил Хороший Щит, были ли люди Кастера погребены. “Я не знаю, Говорящий Жестами”, - ответила она. “Я знаю, что эта местность целое лето после сражения пахла мертвецами, и что нам пришлось уйти отсюда, поскольку мы не могли это вынести”.

Подобные заявления абсолютно не согласуются с экстренным выпуском “Tribune”, уверявшим потрясенную публику, что все были “погребены надлежащим образом”.

Вполне возможно, что каждое тело тщательно прикрыли, хотя остается лишь гадать, что было сделано помимо того. Дождь, ветер и снег поработали над этими могилами. Грифы, вороны, волки и прочие пожиратели падали явились на пир, и некоторые из столбиков с опознавательными знаками могли быть сбиты животными, пытающимися добраться до тел. Эти столбики могли быть смыты со склона или же отброшены ветром от одной могилы к другой. У команды Наулана была трудная работенка.

После того, как генеральские кости были помещены в ящик, внутри принадлежавшей скелету полуистлевшей рубашки кто-то обнаружил фамилию одного из сержантов. Тогда ближайший скелет поменяли местами с первым, и, по уверению сержанта Кэддла, теперь уже они подобрали те самые останки. ЛеФорж говорил, что люди Наулана обнаружили самую малость: одну бедренную кость и череп с грудной клеткой. “Помимо этого, количества целостной и подлежащей транспортировке телесной субстанции не хватило бы, чтобы заполнить мою шляпу”. Скаут Джордж Херендин сказал, что лишь несколько небольших костей лежало в могиле Кастера - “две пригоршни”. Он думал, что труп генерала был утянут волками.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.