О ПОНЯТИИ «ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЗОНА»

Под редакцией А. Герда, Г.С. Лебедева. –СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1999. –С. 392.

I. РЕГИОНАЛИСТИКА. Общие положения

Со времен В.Н. Татищева отечественная историческая география прошла длительный путь развития. В трудах М. К. Любавского, Л. Барсова, С. М. Середонина, А. А. Спицына, С. К. Кузнецов, К. Яцунского, М. И. Белова, Л. А. Гольденберга, В. С. Жекулина, были уточнены задачи и ориентиры дисциплины. Предмет исторической географии—комплексная история ландшафта в связи с историей человека, и история человека на том или ином ландшафте.

Так, по определению Л.А. Гольденберга, историческая география — это историческая дисциплина, изучающая историко-экономическую (население, хозяйство) и историко-политическую географию прошлого человечества в ее взаимосвязи с физико-графической обстановкой (Гольденберг, 1971). При этом история населения и формирования разных народов (этносов) давно уже является общепризнанным объектом исторической географии. Едва ли не центральное место занимают эти вопросы в трудах М.К. Любавского и С.М. Середонина. Объект исторической географии составляет синтетическая история ландшафта по данным разных наук о человеке.

Историческая география — это комплексная межотраслевая наука, которой ключевыми понятиями и основными единицами анализа являются понятия ареала, ландшафта и человека, этноса в них и на них.

Отметим, однако, и некоторые существенные ограничения: в задачи исторической географии входит рассмотрение только тех аспектов жизнедеятельности человека, которые непосредственно зависят от природных условий, от ландшафта, или в свою очередь, сами влияют на него, изменяя его в ту или дру­гую сторону.

Важно отметить и тот круг задач, который историческая география не охватывает. Объектом ее не являются история языка диалектов, обрядов, верований, религии, то есть существенных оснований ментальности населения в том или ином ландшафте. За пределами исторической географии — история архитектуры, материализующей (овеществляющей) наиболее устойчивые долговременные формы культуры. Равным образом, она лишь касается истории войн, походов, этнических миграций, демографии, топографии поселений, урбанизма, военных действий, техники коммуникаций, производства, строительства, рассматривая их не в качестве самостоятельных объектов исследования, но лишь как процессы, протекавшие на том или ином ландшафте.

В свою очередь, и физико-географическая характеристика ландшафта не является в исторической географии самоцель а интересует ее только в аспекте воздействия человека на ландшафт, в аспекте антропогеографии (Жекулин, 1982). Актуальность подобного подхода понятна в наши дни на примере физико-географического и историко-культурного ландшафта Полесья после аварии в Чернобыле.

Историческая география — это история взаимоотношений ландшафта и человека, где главным объектом и основнойединицей рассмотрения является не человек, а ландшафт. В частности, из исследований по этногенезу и этнической истории в сферу исторической географии входят история миграций и генезис ИКЗ. При этом если анализ миграций включается в нее л косвенно, то история древнейших ИКЗ, политических границ, связанных с данным ландшафтом, по-видимому, в значительной мере может быть отнесена к исторической географии. Одной из непосредственных задач регионалистики является определение причин совпадения или несовпадения (совмещения) ИКЗ выделяемых по культурно-историческим характеристикам, с конкретным ландшафтом.

Этногенетические исследования в ряде случаев осуществляются на практике именно как исследования по исторической географии. В языкознании это работы по лексическим связям диалекта, наречия, диалектной зоны; здесь на верхнем уровне определяющим для истории этноса во многих случаях оказываются лингвистические и этнографические показателя например, этническая история севернорусов весьма ярко прослеживается данным диалектологии и этнографии. Матери­алы диалекта, языка, лексики, равно как этнографические реалии составляют отчетливое и надежное заполнение ИКЗ (Герд, 1993 б).

Однако, ни характеристики ландшафта в его физико-географических аспектах сами по себе, ни этническое или языковое его «заполнение» еще не позволяют выделить и рассматривать ИКЗ в их соотношениях друг с другом как структурированные и сопоставимые объекты исследования.

Регионалистика в предлагаемом исследовании рассматри­вается как комплексная синтезирующая гуманитарная дисци­плина, изучающая процессы деятельности и существования че­ловека (человеческих коллективов) и создаваемой им культуры во взаимодействии с окружающей средой в рамках компактного географического пространства, «региона».

О ПОНЯТИИ «ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНАЯ ЗОНА»

Регион как целое может рассматриваться в различных аспектах (физико-географическом, историко-культурном, антропологическом и др.). Поэтому в целях гуманитарного исследова­ния в дальнейшем используется специализированный эквива­лент этого понятия — «историко-культурная зона»— это операциональное понятие теоретико-методологического аппарата регионалистики. Регионалистика — это своего рода макродисциплина, которая оперирует обобщенными, итоговыми результатами специализированных исследований, выполненных в рам­ках отраслевых гуманитарных дисциплин, таких как археоло­гия, антропология, этнография, лингвистика, история география и др. (Герд, Лебедев, 1991).

Историко-культурная зона вводится как понятие, позволяющее исследовать определенное ареальное единство, которое определяется по данным археологии, этнографии, антропологии, языкознания, истории, геологии, палеогеографии, географии, а также ряда других гуманитарных дисциплин (фольклористика, музыковедение), не относясь преимущественно к ведению какой-либо отдельной из этих дисциплин. ИКЗ как- многофакторные величины, складываются постепенно, на определенной территории в условиях конкретного климата и ландшафта. Они определяются, соответственно физико-географическими, климатическими, хозяйственными, историческими, демографическими и собственно этнографическими факторами в их взаимосвязи (Герд, 1995а, 1999).

Именно с позиций регионалистики становится возможной реконструкция объективной этнической истории ареала, собственной эволюцией ИКЗ (включающей и их этническое наполнение). Диахронический анализ ИКЗ позволяет, в частности, увидеть и опознать предшественников того или иного этноса на данной территории, определить их вклад в ИКЗ и таким образом, уточнить и собственную проблематику как этногенеза, так и культурогенеза в целом.

ИКЗ обладают высокой степенью устойчивости: при определенных колебаниях очертаний и границ, в длительных временных интервалах они проступают на отраслевых и обобщающих картах в более или менее постоянных очертаниях, близких к исходным. Именно в рамках относительно стабильных ИКЗ протекают процессы смешения и синтеза производственных, хозяйственных, языковых, расовых, этнографических компонентов. Каждая новая этническая трансформация, каждый новый народ не отвергают полностью существовавшую ранее культуру, а как бы вписываются, вживаются и постепенно врастают в нее. Народы приходят и уходят, меняются языки и расы, хозяйственные формы, общественные отношения, исчезают археологические культуры и памятники, а историко-культурные зоны остаются, сохраняя устойчивые характеристики регионов (размеры, границы, иногда даже имена), образуя достаточно стабильную картину мирового, планетарного культурно-исторического пространства. Более того, нередко можно заметить, что от эпохи к эпохе ИКЗ обретают все большую стабильность и оформленность своего ареала (области, охваченной устойчивой границей). Сохраняется и нарастает отчетливость структуры ИКЗ, нарастает плотность коммуникаций и иерархия местных центров, что способствует сохранению ИКЗ в ряде случаев вплоть до настоящего времени в рамках определенных политических или административных границ. В частности, парадоксы суверенизации постсоветских лет на территории нашей страны окажутся не столь непостижимыми, если рассматривать их на основе анализа и на широком историческом фоне ИКЗ.

В этом аспекте для полноценного понимания воздействия на современность таких неявных, «архетипических» факторов, как древние историко-культурные структуры, весьма актуальны выдвинутые этнографами идеи«континуитета» — исторической, этнической и лингвистической непрерывности в том или ином ареале (Бутинов, 1951).

Таким образом, история ареала, эволюция замкнутой области распространения какого-либо явления, представляет собою, с одной стороны, составную часть эволюции ИКЗ, а с другой — звено в выявлении этногенеза того или иного этноса. Целесообразно, по-видимому, произвести выделение первого из этих аспектов — а именно, истории этнокультурного ареала как основного содержания эволюции ИКЗ. Эту задачу и должна решить регионалистика, как специализированный гуманитарный комплекс дисциплин, интегрирующий отраслевые дисциплины в рамках изучения единой структуры ИКЗ и вычленяющий их как из собственно историко-географического, так и этногенетического контекста.

Этнографы, археологи, социологи накопили немалый опыт выделения разных типов человеческих коллективов и этнических общностей. Таковы хозяйственно-культурные типы, историко-этнографические области, типы этносов по классовой структуре, по видам социальных связей, по роду информационных связей, этносоциальные организмы (племена, народности нации, этникосы) и др. Однако данные (и подобные) типы общностей выделяются, как правило, лишь как объект рассмотрения в целях исследования какой-либо одной конкретной науки этнографии, археологии, социологии. С другой стороны, они нередко оторваны от конкретной географической и природной среды.

Таким образом, выдвинутое первоначально для реализации преимущественно этно- и демогенетических исследований (Славяне, 1989), понятие ИКЗ в ходе последующих его реализаций все более устойчиво выступает как основная составляющая синтетического междисциплинарного комплекса знания, определяемого какрегионалистика.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: