|
|
Эволюция частной переписки (XI — первая половина XIX в.)Письмовники как своды эпистолярных образцов.Древнерусский человек знакомился с античной и византийской традицией эпис-толографии (так в Средние века называлось учение о написании писем) на примере апостольских посланий, включенных в Новый Завет. Книга «Апостол», в которую входят апостольские послания, переведена на старославянский язык одной из первых и была востребована в связи с принятием ею христианства. В начальной формуле апостольского послания читается имя его автора, указывается адресат, приводится приветствие. Таков, например, зачин «Послания апостола Павла ефесянам»: «Павел, золею Божиею Апостол Иисуса Христа, находящимся в Ефесе святым и верным во Христе Иисусе: благодать вам и мир от Бога Отца нашего и Господа Иисуса Христа»1. В начале XV в. на Руси стали использоваться специальные своды эпистолярных образцов — так называемые письмовники. Они играли важную роль в распространении культуры написания писем, способствовали специализации эпистолярных текстов, закрепляя их наиболее характерные черты, предлагали разнообразные варианты эпистолярного этикета в зависимости от социаль- 1 Еф. 1, 1-2. ного положения адресаата, а также причин, заставивших автора взяться за перо. Два самых ранних р русских списка письмовника, известных в настоящее время, датируются первой четвертью XV в. Архетип (т. е. предполагаемый списовк, от которого пошли все сохранившиеся списки) данного писычмовника был создан в третьей четверти XIV в. южнославянским ни книжниками, усвоившими византийскую традицию написания це^рковных посланий. При митрополитах «киевских и всея Руси» Кишприане (1381 — 1382, 1389 — 1406) или Фо-тии (1408 — 1431) один из южнославянских списков эпистолярного справочника попалл на Русь. В митрополичьей канцелярии и скриптории одного из монастырей Северо-Восточной Руси с него были сделаны копии. СОба списка включают тексты начальных и конечных формул послааний к митрополиту и епископу (приведено два варианта), «царкю или ко князю», «властелину», «властелю калугером» (калугер — нинок), «старцу велику». Зачины и заключения посланий содержагт витиеватые книжные обороты, библейские цитаты. Фрагмент зачина «псосланья к святителю, митрополиту, епис-купу» демонстрирует юзвестный литературный стиль «плетения словес»: «Иже по божеественеи благодати облагодающему и изъ чрева материя освященььному и изъбранному от божественыя благодати и въ еже быти ьгластавнику и учителю, реку же и пастырю преславнаго и Богом псаокрываемаго града того имярекъ, въ еже проповедати евангелье i божие и въ еже благовестити нищимъ от добродетели и спасеньее и пленникомь, иже от бесовъ свобоже-нье, яко да сподобишисся и ты самъ паствы ради твоея услышати сладкаго гласа оного...»1'. В то же время образец концовки данного послания предельно кр эаток: «Конецъ. Всеблагим иже въ благихъ бъ да створить молитвьлл святого ти владычества деиствены иже о насъ. Аминь». Неслучайно древней хшие русские списки эпистолярия являются сводом образцов поссланий, предназначенных в основном для переписки в церковных с и монастырских кругах. Сохранение в период феодальной раздрообленности единого для всех русских епархий церковного руководителя в лице митрополита «киевского и всея Руси» способствов-зало росту письменных обращений к нему лав епархий, игуменов-з, светских властей. Сам факт использования эпистолярного спрэавочника в церковных кругах свидетельствовал о потребности i в определенной специализации и унификации переписки, возникавшей в тот период на территории ряда государств и адресован шой одному лицу. Послания становились 1 Ту рилов А. А., Плигузов Ак.И. Древнейший южнославянский письмовник третьей четверти XIV в. // Руссккий феодальный архив XIV—первой трети XVI в. — ., 1987.-С. 563.
Помимо письмовников, которые включали образчики частных литературно украшенных писем, на Руси существовали так называемые формулярники — сборники образцов документов делового и официального характера. Как своды образцов двух самостоятельных групп переписки формулярники и письмовники появились примерно в одно и то же время. Размежевание письмовников и формулярников обусловлено, с одной стороны, усложнением государственного и церковного аппаратов, функционирование которых требовало упорядочения служебной переписки, а с другой — распространением практики обмена письменной информацией между частными лицами. Об интересе древнерусских людей к эпистолярным руководствам свидетельствует значительное количество выявленных к настоящему времени рукописных письмовников — около 170 текстов различных редакций. Разнообразие образцов частной переписки людей, находившихся в деловых, дружеских или родственных отношениях, увеличилось в связи с переходом русской письменности на бумажную основу. Бумага стала использоваться на Руси с середины XIV в., а к концу XV в. она повсеместно вытеснила и пергамен, и бересту. Самый древний русский письмовник был создан в Новгородской боярской республике в 1475—1477 гг. Впоследствии он неоднократно переделывался, дополнялся новыми образцами посланий. В 1539—1541 гг. появился письмовник с заглавием «Послание начало, егда хощеши кому послати: к вельможам или ко властным людям, — кому ся ни есть имярек». В последней трети XVI в. была создана еще одна редакция письмовника — «Сказание начертанию епистолиям, предисловиям и посланиям ко всякому человеку». По сравнению с ранними сводами она содержала наибольшее число образцов — до 70 примеров. Это самый популярный древнерусский письмовник. Он переписывался представителями различных общественных слоев. Его особенностью было расположение посланий по алфавиту, независимо от социального положения адресатов. Отсюда второе название свода — «Азбучный письмовник». В него были включены образцы посланий, отражавших разные человеческие взаимоотношения. Например, помимо дружеских посланий, в нем приведены образцы ругательных писем: писем «недругу», «непостоянному другу с посмехом», «к другу преждебывшему», «к другу с лаею» и т.д. В конце XVII в. «Сказание начертанию епистолиям...» было переработано. В результате появился новый вариант письмовника — «Каким образом писати и х кому письма». В XVIII —первой половине XIX в. потребность в эпистолярных шаблонах возросла. В этот период все большее число людей, принадлежавших к разным социальным категориям, включалось в информационные потоки и становилось участниками письменной формы передачи информации. Особенностью письмовников XVIII —первой половины XIX в. было то, что они существовали по преимуществу в печатном виде. В отличие от рукописного способа распространения книги, типографский способ позволял единовременно создавать книгу в большом количестве экземпляров. О повышенном интересе к эпистолярным справочникам и удовлетворении общественной потребности в них с помощью типографского станка свидетельствуют многократные переиздания письмовников. Например, «Кабинетский и купеческий секретарь, или Собрание наилучших и употребительных писем» Ивана Сокольского впервые был издан в 1788 г., а вторично — в 1795 г. Опубликованный в 1793 г. иждивением московского купца Семена Никифорова «Всеобщий секретарь, или Новый и полный письмовник, содержащий письма известитель-ные, совет подающие, обличительные, повелительные, просительные, рекомендательные, представляющие услугу, жалобу содержащие, выговорные, извинительные, содружественные, поздравительные, утешительные, благодарственные, издевочные, любовные, нравоучительные, коммерческие, с присовокуплением разных объявлений, контрактов, духовных завещаний, записей свидетельств, верющих (т.е. доверенностей. — Т.К.), формы векселей, росписок, пашпортов и просьб, принадлежащих до присутственных мест, состоящий в двух частях или пяти отделениях» в 1808 г. был издан в Петербурге в четвертый раз. «Всеобщий секретарь...» имел черты и письмовника и форму-лярника, в него были включены образцы не только частной переписки, но также актов и некоторых разновидностей делопроизводственной документации. В XVIII —первой половине XIX в. по такому принципу строились многие издания подобного рода справочников, что говорит о разнообразии официальных и личных письменных контактов, осуществлявшихся частными лицами. В XVIII в. письмо было фактом не только повседневной деловой и личной жизни. С середины столетия оно становится и фактом литературы. На письмо как литературный жанр обратили внимание ученые. В 1757 г. в сочинении «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке» М.В.Ломоносов представил основанную на античной традиции теорию «трех штилей». Согласно этой теории, художественные произведения делятся на три стилистические группы — сочинения высокого, среднего и низкого стиля. Прозаическое письмо отнесено к группе сочинений низкого стиля, поскольку для его создания, так же как и для создания комедии, эпиграммы и песни, должен использоваться живой разговорный русский язык. Это разделение литературных жанров с точки зрения их языка, безусловно, оказало влияние на стиль
Отечественная практика написания писем, сложившаяся к 20-м гг. XIX в., была обобщена писателем и журналистом Николаем Ивановичем Гречем (1787—1867). В 1819 г. вышло в свет его пособие «Учебная книга русской словесности, или Избранные места из русских сочинений и переводов в прозе», ставшее впоследствии очень популярным. Автор отводит большое место характеристике переписки как самостоятельного разряда словесности. Прежде всего Греч дал определение письма: «Письма (выделено авт. — Т. К.) в точном значении слова суть разговоры или беседы с отсутствующими. Они заступают место изустного разговора, но заключают в себе речи одного только лица»1. Разнообразные варианты писем, существовавшие в начале XIX в., он разбил на две большие группы: а) «по предметам общежития» и б) литературные. В свою очередь письма «по предметам общежития», которые определены Гречем как собственно письма, делились на деловые письма; письма «по требованию благопристойности» (посвятительные, поздравительные, соболезновательные, благодарственные письма и т.д.); дружеские; забавные или шутливые, поучительные. От писем автор отделял записки, которые он причислял к самостоятельной группе текстов, возникающих в результате общения. В пособии Греча не акцентировалось внимание на специфике переписки между людьми, находившимися на разных ступенях социальной лестницы, как это нередко делалось в древнерусских письмовниках. Согласно точке зрения исследователя, письма «к высшим, равным и низшим» особам должны различаться только общим тоном. Пособие рекомендовало ряд правил сочинения писем «по предметам общежития», которые должны строиться логично, по определенному плану. Частная переписка XI—XV вв.Древнейшие русские частные послания представлены новгородскими берестяными грамотами XI —XV вв. К настоящему времени корпус этих источников насчитывает около 1000 единиц, и значительная их доля относится к переписке. Авторы посланий информировали адресатов о раз- 1 Греч Н. И. Учебная книга русской словесности или Избранные места из русских сочинений и переводов в стихах и прозе, с присовокуплением кратких правил риторики и пиитики и истории русской литературы. — СПб., 1830. — 2-е ИЗД. т. х. К*. J4-. личных происшествиях, направляли распоряжения, жалобы и отчеты, рассказывали о своих бедах, признавались в любви и т.д. В качестве писчего материала береста использовалась жителями не только Новгорода, но и других древнерусских городов. Об этом говорят как единичные тексты, найденные археологами в ряде населенных пунктов, так и косвенные свидетельства — писала, которыми процарапывался текст на бересте. Писала были найдены также в тех населенных пунктах, в которых сами грамоты не обнаружены. Однако обнаруженного материала пока недостаточно для того, чтобы говорить о развитой переписке частных лиц в этих городах. По мнению ученых, условия для существования интенсивного письменного обмена информацией были только в Новгородской республике. Возникновению большого объема новгородской частной переписки способствовала особая политическая ситуация, которая заключалась в том, что в Новгороде ежегодно проходили выборы магистратских органов управления. Новгородский боярин имел шанс получить как высокую государственную должность, так и стать главой республики — посадником. Это обстоятельство заставляло новгородского вотчинника постоянно находиться в центре политических событий. Оторванные от своих хозяйств землевладельцы вынуждены были руководить деятельностью приказчиков с помощью письменных распоряжений. По мнению Янина и Е. А. Рыбиной, это «разделение землевладельца и его землевладения и стало главной причиной активизации переписки, вызвав к жизни постоянную необходимость в берестяном письме»1. Преобладавшая в период феодальной раздробленности княжеская форма государственности не способствовала созданию предпосылок для развития частной переписки, поскольку вассал, в отличие от новгородского боярина, стремился удалиться от своего сеньора и обрести самостоятельность в своем владении. Постоянное пребывание его в своем владении не вызывало необходимости как в деловой переписке с управляющим (все распоряжения передавались устно), так и в личной переписке. Частная переписка на бересте возникла в то время, когда на Руси еще не знали письмовников, поэтому авторы посланий на бересте не испытывали влияния эпистолярных справочников. Формуляр писем XI —XV вв. и их стиль складывались постепенно, с учетом практической целесообразности и возможностей бересты. В посланиях на бересте слабо развиты композиционные части текста: в зачине дана предельно краткая информация о корреспондентах, заключения, как правило, отсутствуют, использован минимум этикетных формул. Лаконичность изложения информа- 1 Янин В. Л., Рыбина Е.А. Открытие древнего Новгорода // Путешествия в древность: сб. ст. - М, 1983. — С. 161.
В связи с плохой сохранностью большей части грамот нельзя утверждать, что для одного послания могли использоваться несколько кусков бересты. Во всяком случае, послание на нескольких кусках бересты порождало ряд неудобств при его пересылке и хранении, если последнее было необходимым. Небольшая площадь для текста была постоянным фактором, действовавшим на протяжении всего периода использования бересты как писчего материала, поэтому новгородцы выработали предельно лаконичный стиль эпистолярных текстов. В то же время, несмотря на краткость повествования и фрагментарность большинства найденных грамот, отдельные стороны процесса специализации переписки и ее размежевания на деловую и личную удается установить. Этот длительный процесс обнаруживается в появлении устойчивых формул, закреплявшихся за определенными разновидностями переписки, и самоназваний текстов. Большинство грамот XI —XIII вв. начиналось устойчивым начальным оборотом «От... к...». Подобный зачин сразу выделял послание от одного лица к другому из массы разнообразных текстов на бересте. Такую же краткую формулировку, обозначавшую лицо, от которого исходил документ, содержали свинцовые буллы (печати, подвешиваемые к документам) второй половины XI —начала XII в. с надписью: «От Ратибора». Ратибор — тмутараканский наместник, который затем стал киевским тысяцким. Как государственный деятель он известен по летописям, литературным сочинениям и законодательным источникам. Начальная формула, называвшая только личные имена корреспондентов, не отражает ни сути послания, ни взаимоотношений корреспондентов, ни их социального положения. Развитие начальной адресной формулы шло путем включения в нее слова «поклон». При встрече люди поклоном головы демонстрировали уважение друг к другу. В текстах берестяных грамот слово «поклон» первоначально передавало именно такое почтительное приветствие автора. Позднее оно стало этикетным. Со второй половины XIII в. многие послания на бересте начинались словами: «Поклон от... к...»: «Поклонъ от Онцифора к бабе к Маре-мьяне. Что есми, г(оспоже), тобе далъ полтину, дати биричю, а грамота взять. Ажь будешь грамоту взяла, дай Онтану. Или будешь грамо(ту не взяла)...» (грамота № 578, начало XV в.). Использовался и другой вариант данной формулы, в котором вместо просторечного слова «поклон» употреблялось книжное «поклоняние» («покланяние»). Оно чаще всего встречается в по- сланиях чернецов. Так, формула «Покланяние от... к...» характерна для переписки монахинь новгородского монастыря святой Варвары (грамоты № 657 и № 682, вторая половина XII в.). Приведем текст одного из иноческих посланий на бересте (грамота № 605, вторая четверть XII в.): «Покланяние от Ефрема къ братоу моемоу Исоухие. Не распра-шавъ, розгневася. Мене игоумене не поустиле, а я прашалъся; нъ посълалъ съ Асафъмь къ посадьникоу меду деля. А пришьла есве оли звонили. А чемоу ся гневаеши. А я вьсьгда оу тебе. А соромъ ми, оже ми лихо мълвляше: "И покланяю ти ся, братьче, мои". То си хотя мълви: "Ты еси мои, а я твои"». (Перевод: «Поклон от Ефрема к брату моему Исихию. Не расспросив, ты разгневался. Меня игумен не пустил, а я отпрашивался. Но он послал меня с Асафом к посаднику за медом. А вернулись мы, когда звонили. Зачем же ты гневаешься? Я ведь всегда твой. Для меня оскорбительно, что ты так плохо мне сказал: "И кланяюсь тебе, братец мой!" Ты бы хотя бы сказал: "Ты мой, а я — твой"»)1. Из приведенных выше двух грамот с зачинами, в которых использованы синонимы «поклон» и «покланяние», первая грамота может быть определена по содержанию как деловое письмо, поскольку она содержит распоряжение одного лица к другому, а вторая грамота — как личное письмо, автор которого высказывал адресату обиду, оправдывался в нарушении своего обещания и т.д. В берестяных грамотах, адресованных близким людям, изредка встречаются заключительные формулы, подчеркивающие особые родственные, дружеские и побратимские отношения. В конце некоторых грамот, например, читается фраза: «И цьлоую тя» (грамота № 549, рубеж XII —XIII вв.). В основной текст иногда включались формулы вежливости. Одна из них содержала оборот «добре (добро. — Т.К.) сотворя», который означает «пожалуйста»: «Покланянье от Мирслава ко Жи-рошьке. Сътворя добре възмя...» (грамота № 17 из Старой Руссы, первая половина XII в.). Другим этикетным словом был глагол «кланяться». Помещенный в определенный контекст он передавал формулу вежливости «пожалуйста», «прошу тебя»: «Покланяние от Ляха к Флареви. Исправил ли еси десять гривенъ на Руси-ле, с Микулою поели семо. Или еси не исправилъ, а исправи, и кланяюся, а дьцьскии приима» (грамота № 615, середина — 80-е гг. XIII в.). Процесс размежевания личной и деловой переписки отражается в самоназваниях текстов. Особые наименования текстов по- 1 Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок U977—1983 гг. - М., 1986. - С. 68-69. В Голиков 161
Так, ранняя формула «От... к...» расширялась путем добавления слова «приказ». Например, грамота конца XIV в. (№ 275 и № 266) начинается словами: «Приказ о(т) Сидора к Григории...». Аналогичную начальную формулу имеет грамота № 622, датируемая второй половиной XIV—началом XV в.: «Приказо от Матфея ко Марку и ко Саве...». Встречаются композиционные варианты формулы, что свидетельствует о неустойчивости этой части текста. Так, в начальной формуле могла быть изменена последовательность имен получателя грамоты и распорядителя: «Приказ ко Остафии от Сидора...» (грамота № 260, XIV в.). В отличие от нейтрального «Поклон от... к...» зачин со словом «приказ» подчеркивал деловые отношения корреспондентов, а не родственные или дружеские. Послания с таким началом содержали распоряжения хозяина, которые был обязан выполнять адресат грамоты. Неравное положение корреспондентов отражает и стиль текста: используется повелительное наклонение глаголов. Позднее на основе аналогичных материалов сформировалась одна из разновидностей поместно-вотчинной переписки. В корпусе берестяных грамот есть тексты, которые можно считать прообразом позднейших челобитных — одной из разновидностей официального и частного поместно-вотчинного делопроизводства. Тексты этой группы грамот содержат фразеологизм «бьет (бьют) челом...», расположение которого не было строго закреплено. В грамоте № 248 конца XIV—начала XV в. этот оборот помещен в начале текста: «Беют челом...». В грамоте № 694 того же времени он встречается в конце: «...[господину, твои сироте бьют цолом». Текст грамоты № 610 (конец XIV в.) также завершается этим оборотом и именем автора: «А язъ тобе, г(осподи)не, цо-ломъ бию. Аминъ. Г(осподи), помилуй дьяка Вельского». В грамоте № 297 первой четверти XV в. содержится самоназвание такого документа: «Целобитье от Сергия з братье и из Рагуилово г(оспо-ди)ну Михаили Юрьевицу...». Изначально выражение «бить челом» было этикетным и передавало приветствие, благожелательство. В дальнейшем оно дало наименование сначала частному деловому посланию, а позднее — официальному документу, поступавшему от частного лица в государственные учреждения и содержавшему какое-либо прошение. В то же время фразеологизм «бить челом» сохранился в личной переписке последующих столетий, причем он имел много семантических значений в зависимости от контекста. Постепенное размежевание переписки протекало на фоне использования для обозначения разнообразных посланий на бересте слова «грамота»: «От Иванока ко Хотеславоку грамота...» (гра- мота № 654, 50-е гг. XII—начало 10-х гг. XIII в.). В текстах некоторых берестяных грамот встречается такое же наименование письменных сообщений других людей. Слово «грамота» обозначало любой текст и не передавало специфику конкретного содержания послания. Частная переписка XVI —XVII вв.Возможность дальнейшего развития частная переписка получила благодаря повсеместному распространению в конце XV в. удобного писчего материала — бумаги. Неслучайно письмовники и формулярники появились именно в тот период, когда произошла смена писчего материала. Предлагаемые письмовниками образцы могли быть внедрены в практику только писцами, работавшими на бумаге. Бумага позволяла писать пространные многотемные послания, расширять начальные и конечные формулы за счет включения новой конкретной информации, церковно-славянских книжных оборотов и разнообразных этикетных формул. Однако для увеличения объема частной переписки были необходимы и другие важные предпосылки: складывание крупных вотчинных и поместных хозяйств, развитие торговли, высокая подвижность населения, наличие стабильных и надежных каналов передачи письменных посланий, высокий уровень грамотности в обществе и т.д. В XVI в. частная переписка еще не стала повсеместно распространенной. Сегодня она представлена единичными текстами, дошедшими до нас в копиях. Уникальным для первой половины XVIв. является письмо 1536/1537 г., написанное Авдотьей Нетре-буевой игумену Троице-Сергиева монастыря Иоасафу. Оно сохранилось в составе монастырской копийной книги, где названо посыльной грамотой. На самом деле этот текст по начальной формуле и содержанию является частным деловым письмом. В нем отсутствуют книжная торжественность, витиеватость, церковно-сла-вянские обороты, хотя адресовано оно главе монастыря. Стиль Послания отличается деловитостью, минимумом эпистолярного тикета. Образцом личного письма второй половины XVI в. служит посла 1 Зимин А. А. Рукописи Евфимия Туркова и письмо Марины Турковой //Линг-стическое источниковедение. — М., 1963. — С. 138. — Сноска 18.
ствуя скорую смерть, просит сына не забывать мать: «А яз здесь грехом своим добре больна. Ныне на Страстной неделе во вторник причастили... и посхимили... и ты сам не забудь мене... поминай душу мою...»1. Как было принято в эпистолярной практике предыдущего периода, это письмо не имело даты. Его можно датировать временем пребывания Евфимия Туркова в монастыре — между июлем 1551 г. и 1587 г. От XVII в., особенно его второй половины, сохранилось большее число писем. Комплекс частных писем начала XVII в. представлен перехваченными поляками письмами из осажденных Смоленска и Троице-Сергиева монастыря. Другие комплексы обнаружены в составе делопроизводственной документации государственных учреждений: это письма подьячего тотемской приказной избы Арефы Малевинского, купца Климентия Прокофьевича Калмыкова и др. Частные письма XVII в. хранились в семейных архивах, формирование которых относится к более позднему времени — XVIII — первой половине XIX в. Адресатами этих писем были мелкопоместные дворяне, вотчинники, служилые люди, представители духовенства: И.С. и Т.С.Ларионовы, А.Н. и П.А.Квашнины-Самарины, Д.И., Ф.Д. и И. А. Масловы, С. И.Пазухин, Ф.М.Чели-щев, И. И. Киреевский и др. В фамильных архивах ответы на полученные послания, как правило, не сохранились. Около 600 частных писем конца XVII — начала XVIIIв. обнаружено в Государственном историческом музее, Российской государственной библиотеке, Российском государственном архиве древних актов, Российской национальной библиотеке. В совокупности выявленных к настоящему времени частных писем XVI —XVII вв. прослеживается несколько групп посланий, различающихся степенью развитости их композиционных частей. Письма одной группы лаконичностью своих начальных формул напоминали берестяные грамоты. В упомянутых выше частных письмах XVI в. сохранялась основа начальной адресной формулы берестяных грамот: «Государю игумену Иасафу Сергиева монастыря Овдотья Дмитриевская жена Нетребуева челом бию»2; «В пречестную обитель пречистыа Богородица честнаго и славнаго ея успениа от старицы Марины сыну моему Еуфимию поклон»3. В XVII в. зачины, лишенные торжественной книжной лексики, часто встречались в личной переписке супругов, родителей и детей, друзей и т.д.: «От Михаила Панфил(ь)евича жене моей Ав- 1 Зимин А.А. Рукописи Евфимия Туркова и письмо Марины Турковой... — 2 Каштанов СМ. Частное письмо 1536/37 г. //Лингвистическое источникове 3 Зимин А.А. Рукописи Евфимия Туркова и письмо Марины Турковой... — рт(ь)е от меня тебе з дет(ь)ми поклон...»1; «Г(о)с(у)д(а)рк> моему Степану Корнил(ь)евичю женишко твоя Ул(ь)ка челом бьет...»2; «Приятелю моему Федору Васил(ь)евичу Афонка Зыков челом бью...»3 и др. В другую группу писем входят эпистолярные тексты, зачины которых под влиянием письмовников сильно отличались от традиционных. Вступления таких писем становятся намного пространнее, чем в берестяных грамотах. Они включают новую информацию: автор письма мог сообщить о своем местопребывании в момент написания письма, указать день, когда письмо создавалось (заметим, что ни в одной берестяной грамоте нет ...аты написания текста). В зачинах полнее передавались ссбствен-ные имена корреспондентов (обязательно указывались иия и отчество, нередко — прозвище), более отчетливо обозначалась взаимосвязи корреспондентов: «Г(о)с(у)д(а)рю Клементью Проко-ф(ь)евичю из Нижнег(о) раб Петрушка Окулов челом бьет многодетно г(о)с(у)д(а)рь здравстуи со всем своимъ праведном домом м(и)л(о)стию своею изволиш(ь) о мне рабе своемъ напаме-товат(ь) и моему окаянству еще вл(а)д(ы)ко терпить марга по 18 де(нь)»4. Под влиянием книжной фразеологии, заимствованной из различных редакций письмовников, этикетные формулы становятся более разнообразными. Очень часто особое уважение к адресату облекалось в сложные книжные обороты, витиевато построенные фразы. Приведем в качестве примера подобного письма послание Федора Зиновьева Ф.Т. Вындомскому, написанное 23 ноября 1697 г.: «Г(о)с(у)д(а)рю моему ко мне мнсгом(и)-л(о)стивому приятелю Федоту Тихановичю искатель твсего ми-лостиваго к себе приятства и докучник твоего приятнаго жалованья Фетька Зинов(ь)ев челом бьеть. Здравствуй приятель мои о Христе на веки и з детками своими и со всеми любящими тя елом бью...»5. Письмо Федора Зиновьева интересно и "ем, что автор указал не только число и месяц, что было распросгранено в эпистолярной практике XVIIв., но и год. Завершено письмо концовкой и развернутой датой: «...по сем тебе приятетю премножеством челом бью и брату Григор(ь)ю Богдановичю з женилкою и з детишками премного челом бью. Писана 206-г(о) 1697 г.) ноября 23 день»6. В целом последние строки писем включали, как правило, менее ространное челобитье, чем зачин: «...по том тебе г(о)с(у)д(а)рю
1 Грамотки XVII —начала XVIII в 2 Там же. — С. 65. — №111. 3 Там же. -С. 25. -№21.
4 Там же.-С. 181.-№340. 5 Там же. -С. 99—100.-№ 173. 6 Там же. — С. 100.
Адресат иногда оставлял на письме подробную помету о том, когда и каким образом оно было получено. Например, Ф.Т. Вын-домский на послании Федора Зиновьева записал: «206-г(о) году декабря въ 3 де(нь) отдал мне Федоту сю грамотку и в грамотки челобитна и списокъ з зговорнои записи митрополичь страпчеи Богдан Нееловъ а пришла через почту»3. В XVI — XVII вв. от частной переписки постепенно отпочковывается и становится самостоятельной разновидностью поместно-вотчинного делопроизводства хозяйственная переписка, с одной стороны, вотчинника (помещика), а с другой стороны — управляющих вотчинами (поместьями). Сохранившиеся крупные комплексы поместно-вотчинного делопроизводства свидетельствуют, что эта переписка по номенклатуре названий текстов, их формулярам и стилю была ориентирована на систему документов общего государственного делопроизводства. Отказ от тональности частных писем и их этикета, выработанного в XVI — XVII вв., объясняется социальной пропастью между корреспондентами: приказчики в вотчинах и поместьях происходили, как правило, из среды зависимых людей и крепостных крестьян, поэтому землевладелец в своих письменных посланиях к управляющему не мог использовать, например, фразеологизм «бить челом», который в зависимости от контекста означал приветствие, просьбу или благопожелание. Что касается деловой переписки купца и его торговых приказчиков, то ей присущи черты личной переписки близких людей. Об этом свидетельствует, например, сохранившаяся переписка конца XVII —начала XVIII в. купца К. П. Калмыкова с приказчиками. В этом комплексе писем представлены одно послание купца приказчику Мирону Галактионову сыну Селиверстову от 1699 г. и около 80 писем главного приказчика Петра Окулова к Калмыкову, в которых сообщалось о положении дел и содержались просьбы о присылке разнообразных инструкций. Рассмотрим, как купец использовал общепринятые этикетные формулы в послании к своему приказчику. В единственном сохранившемся письме Калмыков информировал Мирона Галактио-нова сына Селиверстова об отправке лык, закупленных на Нижегородской Макарьевской ярмарке, и давал подробное распоряжение о том, как поступить с товаром после его доставки на место. Начало письма идентично зачину многих берестяных грамот и - С. 53. ' Грамотки XVII —начала XVIII в. 2 Там же. — С. 54. — № 83. 3 Там же. - С. 49. — № 68. ных посланий на бумаге: «Мирону Галахтионову с Макарьевской ярмонки от Клима Калмыкова челобитье». В конце дважды повторено пожелание здоровья: первое — «За сим здравствуйте о Христе во веки», а после приписки о товаре второе — «О сем здравствуйте». Патриархальные отношения, отраженные в переписке купцов и их приказчиков, связаны с тем, что последние были, как правило, вольнонаемными людьми и имели перспективу стать предпринимателями. Эти обстоятельства сближали торговых приказчиков с хозяевами и делали их почти членами купеческой семьи. Частная переписка XVIII —первой половины XIX в. Результаты государственных, политических и культурных преобразований начала XVIII в. дали мощный импульс для роста объема частной переписки и ее качественного развития. Петровские реформы изменили образ жизни человека, сделали более разнообразными его интересы и потребности, а также способы их удовлетворения. Человек стал более мобильным, расширилось пространство для его деятельности. В стране увеличилось количество грамотных людей. В силу своей деятельности и личных обстоятельств многие люди были заинтересованы в расширении информационного пространства и ускорении перемещения информации. Этим запросам отве-■ чала созданная во второй половине XVII в. специальная почтовая служба. К концу XVIII в. вся территория Российской империи была покрыта сетью почтовых учреждений. К середине XIX в. в России i почтовая связь была налажена между более чем 700 населенными [пунктами. С самого начала функционирования почтовой службы государство гарантировало сохранность корреспонденции, кон-' фиденциальность ее содержания, быстроту доставки. Появление почты способствовало увеличению не только деловой, но и частной переписки. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
способом разрешения многих вопросов церковной жизни, средством управления церковными структурами.
повседневной частной переписки. В то же время в XVIII —первой половине XIX в. многие представители дворянства следовали западноевропейской эпистолярной практике и переписывались на французском языке. Некоторые из письмовников целиком основывались на западной традиции. Таковым было пособие Ивана Соколовского, которое внедряло в купеческую среду западные образцы писем.
ции обусловлена небольшими размерами площади для послания. Авторы писем стремились заполнять текстом только одну сторону бересты, но если места не хватало, послание продолжали на обороте.
являлись в первую очередь для обозначения разновидностей деловой переписки.
челом бью до лица земнаго»1; «...по сем Алешка Салтыков челом бьет июня во вторыи на десят(ь) ден(ь)»2; «...писавы Ивашка Шо-куров стократно рабски челомъ б(ь)етъ до лица земъли»3 и т.д.