Когда все против экипажа, по он работает до конца

Набрав свою высоту в десять тысяч метров и включив автопилот, экипаж реактивного авиалайнера расположился к позднему завтраку. На подлокотниках кресел лежали бе­лоснежные салфетки, кабина наполнялась ароматом запа­хов, проникающих из маленького отсека кухни, где брига­да проводников пыталась при помощи имеющихся приправ приготовить из несъедобной «синей птицы» что-нибудь удо­боваримое. Только теперь командир мог немного перевести дух. Еще раз взглянул на приборы, подрегулировал оборо­ты турбин и, расслабив туго затянутые привязные ремни, в пол-оборота повернулся к экипажу. Ему нравился его эки­паж, он знал их в работе. Второй пилот, совсем еще маль­чишка, в безукоризненно отглаженной белой сорочке уве­ренно восседал на своем кресле. Свежий цвет чисто выбри­того лица говорил о хорошем отдыхе. Бортмеханик, недав­но переученный из «технарей», прошедший всю их нелегкую службу и знавший самолет лучше своей квартиры, быстро усваивал воздушные порядки и этику отношений. Полчаса назад он еще сражался с наземными службами, готовивши­ми самолет к вылету. Пропахший керосином и ядовитой противообледенительной жидкостью, он приводил себя в по­рядок и влажной аэрофлотовской салфеткой протирал за­масленные руки. Внизу, в своей отдельной кабине, как в стеклянном дворце, сидел хозяин трасс — штурман. С ним налетана не одна тысяча безаварийных часов и съедена це­лая птицеферма. В отсеке маленькой кухни приводили себя в порядок проводники, подогревался завтрак. Молодой и обходительный экипаж, как никогда, стимулировал актив­ность незамужних девчат. Первый номер решила ходить с козырей и, поборов в себе желание первой появиться в ка­бине, передала приготовленный поднос с минеральной во­дой миловидной блондинке, только что получившей первое место на местном конкурсе стюардесс. Оценив доверие и даже не позволив себе взглянуть в зеркало, Мисс Стюардес­са уверенно направилась в кабину. Условный стук в дверь, и точеная ножка в мягкой замшевой туфельке на малень­ком каблучке твердо встала на территорию экипажа. Все, кроме командира, как по команде, обернулись.

— Завтрак готов. Кому нести первому? — не давая опом­ниться, выпалила она. Существующий в Аэрофлоте поря­док, при котором оба летчика не имеют права кушать одно­временно, неукоснительно соблюдался в этом экипаже. Ко­мандир, не поворачивая головы, молча указал на второго пилота. Удар по ушам от резко захлопнувшейся двери ка­бины был ответом за невнимание. Самолет вошел в зону управления большого уральского города.

Персонал аэропорта яростно боролся с последствиями проходившего циклона, пытаясь в кратковременные окна улучшения видимости вытолкнуть накопившиеся борты. В маленьком, с массивными колоннами, аэропортовском ре­сторане и буфетах было съедено и выпито все, что походило на пищу. Довольные перевыполнением плана кассиры под­считывали выручку, официанты из своих сумок доставали оставшуюся «левую» водку. Изнывающие от многочасового ожидания экипажи со своими пожитками расположились на всех лестницах небольшого помещения аэродромного диспетчерского пункта — АДП и молча курили. Команди­ры кораблей, как пчелы улей, облепили амбразуру диспет­чера, дававшего очередному счастливцу разрешение на вы­лет, и машинально исписывали своими каракулями доску перед его окном. Никому, кроме диспетчера, контролирую­щего пролет зоны, не было дела до самолета, проходившего транзитом аэропорт где-то на высоте в десять тысяч мет­ров...

Сигнал дыма в заднем багажнике напрочь отбил аппетит у экипажа. Все взгляды обратились на бортмеханика. Глу­хо стукнул о коврик поднос с недоеденной курицей, кото­рая, как живая, запрыгала к кабине штурмана. Сорвав ог­нетушитель и дымозащитную маску, бортмеханик быстро исчез из пилотской кабины. Командир нажал кнопку се­кундомера. Экипаж сохранял спокойствие, но каждый уже прикидывал свои обязанности и только ожидал решения командира. Две минуты отсутствия бортинженера превра­тились в вечность. Наконец, хлопнул запор двери в пилот­скую кабину. На лице бортмеханика проступала явная оза­боченность: «Огнетушитель не дал результата, дым продол­жает поступать из отсека», — доложил он. В ту же секунду загорелось табло «Пожар установки запуска двигателей». Командир принимает решение произвести аварийное сни­жение и посадку в транзитном аэропорту и, не перейдя на аварийную частоту, передает свое решение диспетчеру. Пе­ред последним встает главная задача — обеспечить срочное и безопасное снижение по кратчайшему пути к аэродрому. На пути снижения диспетчер видит встречный борт, но от­вернуть его в сторону с трассы, в зону ответственности воен­ного сектора без разрешения последнего он не может — того нет на месте. И тогда он дает снижение терпящему бедствие только до высоты расхождения бортов. Горящий борт теря­ет драгоценное время и все еще находится на большей вы­соте, чем требуется на траверзе аэродрома. Перед экипажем стоит задача рассчитать и выполнить кратчайший маршрут для захода на посадку. Для расчета кратчайшего пути и вертикальной скорости снижения штурман пытается точно определить свое место, но все против экипажа — прибор ближней навигации не показывает удаление от аэродрома. Наконец, убедившись в расхождении бортов, диспетчер дает место самолета и разрешение экипажу на дальнейшее сни­жение. За шесть минут, которые ему отпущены для дости­жения земли и подготовки самолета к посадке, экипаж в аварийном темпе должен выполнить десятки необходимых процедур, затратив весь свой запас нервно-психических ре­сурсов. Стрелка секундомера неумолимо отсчитывала остав­шееся время, а титановые сплавы двигателей горят, как бенгальский огонь — красиво и быстро. Это понимали все, понимали на земле и те, кто должен был обеспечить этот заход в сложнейших погодных условиях. По всем каналам прошло оповещение «Тревога!» Пожарные и спасательные расчеты уже доложили о своей готовности и только ждали указания места приземления. Из города в аэропорт мчались усиленные бригады скорой помощи. В ближайших клини­ках медперсонал готовил операционные столы...

Затянув секторы управления двигателями до упора и выпустив шасси, экипаж перешел в аварийное снижение с вертикальной скоростью шестьдесят метров в секунду. Не успевшие занять свои места пассажиры почувствовали не­весомость и пытались схватиться за все, что попадалось под руки. Все, что не было закреплено, поднялось к потолку салона и тут же с пылью обрушилось на головы. Мгновенно уяснив ситуацию и борясь с нарастающей перегрузкой, про­водники готовили пассажиров к аварийной посадке. Оглохнув от резкого перепада давления и стресса, пассажиры ис­кали куда-то пропавшие привязные ремни. На высоте две тысячи метров загорается табло «Пожар левого двигателя». Это был уже пик нервной нагрузки. Экипаж понял, что о посадке на аэродроме не может быть и речи. Как только самолет выйдет из облаков, чтобы не сгореть в воздухе, эки­паж должен сажать самолет прямо перед собой. Из-за низ­кой высоты самолета пропадает его радиолокационная от­метка на экране локатора, прекращается радиосвязь с эки­пажем. Но экипаж продолжает четко выполнять свои обя­занности и борется за жизнь пассажиров до конца. Замирают показания важнейших приборов, показывающих простран­ственное положение самолета, — авиагоризонтов обоих пи­лотов. Облачность дает разрывы, в которых видно какое-то заснеженное поле. Скорость и угол сближения с землей по­чти подобраны для посадки. Сконцентрировав всю свою энер­гию на этом клочке земли, командир выключает правый дви­гатель, чтобы не проскочить мимо, и начинает посадку...

После первого касания шасси цепляют засыпанные сне­гом трубы стационарного орошения и, разрушаясь, тащат их за собой сто пятьдесят метров. Завышенная посадочная скорость (закрылки и стабилизатор так и не успели переве­сти в посадочное положение) не дает самолету садиться, и он снова взмывает. Пролетев сто метров с левым креном, он делает второе касание о землю обеими стойками шасси и левой плоскостью. Оставив черный след на поле длиной в сорок четыре метра, он снова отделяется от земли и совер­шает свой последний полет с потерей скорости длиной в сто восемьдесят метров. Оба летчика, работая рулями, пытают­ся придать ему посадочное положение. Штурвалы до упора вывернуты влево, но машина уже не слушается и приобре­тает правый крен, садится на землю, цепляя ее крылом и правой гондолой шасси, которые отлетают в ту же секунду. Впереди стена лесопосадок. Под воздействием подъемной силы оставшегося левого крыла самолет переворачивает на спину, от него отделяются киль и стабилизатор. Сигара фюзеляжа — все, что осталось от авиалайнера с пассажира­ми и экипажем, как нож в масло, входит в зону лесопоса­док, тормозится и останавливается...

Первую эвакуацию производят шесть выбравшихся пас­сажиров и подоспевшие местные жители. Через десять ми­нут приехал местный пожарный расчет. Он быстро вскрыл обшивку и за пару минут покончил с очагом пожара в зад­нем отсеке. Эвакуировано сорок два человека с телесными повреждениями и восемь пассажиров, не имеющих травм. Двадцать два пассажира и два члена экипажа погибли сра­зу. Наземно-спасательная служба аэропорта прибыла на место происшествия через два часа.

Расследованием было установлено, что двигатели и сис­тема запуска следов пожара не имели. Возгорание и дым в заднем багажном отсеке произошли из-за нарушения изо­ляции проводов при загрузке. У экипажа не было другого выбора, и он работал до конца.

Все имена и названия вымышлены. Возможные совпаде­ния случайны.

P. S. «Информация об аварийных ситуациях и катастрофах, угрожа­ющих безопасности граждан, а также последствия таковых, не могут быть засекречены» (Из Закона о Государственной тайне РФ).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: