ОПТИМИСТИЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ.

Сцена из первого акта.

вожак. Почему шум?

Сиплый (помощник Вожака). Отвечать!

Стр. 258

алексей. К нам назначен комиссар.

вожак. Чего же горло дерёшь? От какой партии?

алексей. Правительственной. Большеви­ков.

вожак. Привыкнет. Воспитаем.

К напряжённо молчащей толпе мужчин откуда-то подходит женщина. Её появ­ление кажется странным, невозможным, нарушающим давние понятия. Кажет­ся, что от первых же вопросов, задан­ных грубыми голосами, с этой женщи­ной произойдёт что-то непоправимое. Её разглядывают, но не удостаивают вопросом.

Алексей. Я бы советовал этого комиссара...

вожак. Я бы советовал мне не совето­вать!

Пауза.

Кричишь лишнее.

Женщина, поняв, кто в этой толпе явля­ется первым, подходит к нему и подаёт ему бумагу. Вожак читает. Он присталь­но глядит на женщину и снова читает.

Так вы к нам комиссаром?

Женщина кивком дает понять, что этот вопрос ясен и обсуждать его не стоит.

Стр. 259

Кто-то, оправившись от столбняка, изумлённо открывает рот.

Голос. Н-ну...

Вожак медленно закрывает ему рот ру­кой.

вожак. Вы социал-демократ, больше­вик?

женщина.Да.

вожак. Давно? женщина. С шестнадцатого года.

вожак. Ну, будем жить. Устраивайтесь, действуйте... (Приближающимся

матросам). А ну, не мешать!

Люди медленно уходят, поворачивая го­ловы и оглядывая женщину.

Может, кого... помочь... вещи?

рябой. Носильщики отменены.

женщина. Я сама.

Она остаётся одна. Тишина. Удивление. У входа новый человек. Он слишком ти­пичен, чтобы не узнать в нём царского морского офицера. Он несколько удивлён, не понимает, что произошло. Он видит женщину и предлагает ей свои услуги.

офицер. Вы позволите, я помогу? (Вно­сит небольшой багаж, желая

Стр. 260

узнать, каким образом, откуда и как попала сюда эта женщина. Пони­зив голос). Вы к кому-нибудь из офи­церов этого бывшего корабля?

женщина. Я...

офицер (кланяясь). Лейтенант Беринг. (Немного интимно и удивлённо.)

Назначен сюда командиром. (Сни­мает фуражку, чтоб поцеловать руку,

которую скорее берёт сам, чем получает.)

женщина. Я комиссар, назначенный к вам. Старые привычки забудьте.

Она говорит подчиняющее просто. Ни неожиданность, ни неловкость

не сму­щают офицера. Он спокойно выпрямля­ется, надевает фуражку и,

отдавая го­раздо больше по привычке, чем по жела­нию, честь, говорит

голосом, бесконечно далёким от тёплого, светского, кото­рым он начал

разговор.

офицер. Для исполнения предписанных мне служебных обязанностей при­был.

Военный моряк Беринг.

Оба они поворачиваются, потому что где-то в глубине возникает шум и угро­жающий гул. Пятясь с пуккой в руке, от­ступает перед кем-то маленький финн!

Стр. 261

Он сдавленно говорит теснящим его, но пока невидимым людям.

ваинонен. Не сметь... Не сметь... (Указы­вая на женщину.) Тебе и эту надо? Сатана...

На него надвигаются двое — Балтийско­го флота матрос первой статьи Алексей и его сообщник, тяжёлый парень. Почти беззвучно, глазами и губами, они хотят укротить финна. Он сжавшись и прикры­вая женщину, стоит с ножом. На него на­ступают.

вайнонен. Так не оставим!

И финн кинулся за подмогой. Женщина на­сторожилась.

офицер. Какие-нибудь ваши полити­ческие дела? Я могу быть свобод­ным?

Алексей не обращает внимания на офице­ра. Это слишком незначительная величи­на для него. Он подходит к женщине.

алексей. Давайте, товарищ, женимся. Отчего вы удивляетесь? Любовь — дело в высшей степени почтенное. Продолжим наш род и побезумству­ем малую толику.

офицер. Что здесь происходит? (Матро­су). Послушайте, вы!..

Стр. 262

комиссар. Идите, товарищ командир. Мы здесь поговорим сами. Товарищ

интересуется вопросом о браке.

Подчиняясь и переставая понимать, быв­ший офицер уходит.

алексей. Я повторяю — по прелюбодействуем, товарищ представитель из

центра. Скорей, а то уж торопит сле­дующий, а тут ведь нас много.

Комиссар вникает главным образом не в смысл слов, а в смысл обстановки. Все движения людей находят в ней едва уло­вимые контрдвижения.

Ну?

С разных сторон из полутьмы надвига­ются анархисты.

второй (комиссару). «Под душистою вет­кой сирени целовать тебя буду

сильней...»

Глухой хохоток из толпы.

Позаботься о нуждающихся... Н-ну! Женщина!

третий. Вы скоро там? (Входит с про­стынёй в руке.) Чего ты смотришь?

Ложись.

комиссар. Товарищи...

адексей. Не пейте сырой воды.

Стр. 263

комиссар.Товарищи...

второй матрос(угрожающе). Ты к ко­му ехала, ну?

Из люка снизу неожиданно и медленно под­нимается огромный полуголый

татуиро­ванный человек. Стало тихо.

комиссар. Это не шутка? Проверяете?

полуголый матрос...унаснешутят. (И он из люка кинулся на женщину.)

Комиссар.У нас тоже.

И пуля комиссарского револьвера проби­вает живот того, кто лез шутить с це­

лой партией. Матросы шарахнулись и ос­тановились.

Ну, кто еще хочет попробовать ко­миссарского тела? Ты? (Другому.) Ты? (Третьему.) Ты? (Стремитель­но взвешивает, как быть, и, не да­вая развиваться контрудару, с ору­жием наступает на парней.) Нет та­ких? Почему же?.. (Сдерживая себя и после молчания, которое нужно, чтобы ещё немного успокоить сер­дце, говорит.) Вот что. Когда мне по­надобится — я нормальная, здоро­вая женщина, — я устроюсь. Но для этого вовсе не нужно целого жере­бячьего табуна.

Стр. 264

рябой (полузаискивающе гоготнул). Это действительно...

Влетает Вайнонен. С ним высокий мат­рос, старый матрос и еще двое.

вайнонен. Держись, комиссар... Помо­жем.

комиссар. Ну, тут уже всё в порядке.

Люди обернулись, затихли. Идёт вожак. Он появляется не спеша. Тишина. Последова­тельный обмен взглядами. Взгляд на труп. Вожак молча даёт пинок трупу. Труп пада­ет вниз и глухо ударяется о ступени тра­па. Вожак глядит на комиссара.

вожак. Вы его извините... Хамло, что спро­сишь?

алексей. Пошли.

комиссар. Членам коммунистической партии и сочувствующим остаться.

Сиплый (мгновенно парируя). Нельзя. У нас общее собрание. (Не тратя слов, надвигается на тех, кто ос­тановился после обращения ко­миссара. Наступает на высокого матроса, у которого на лице вы­ражение высокомерия и насмешки.) Э, сочувствующий нашёлся?

Высокий матрос.И не один.

Стр. 265

Сиплый и его подручный оттесняют всех. Упрямо остаётся только маленький финн. Он остаётся один на огромном опусте­лом пространстве.

комиссар. Ты один?

ваинонен. И ты одна, комиссар?

комиссар. А партия? Старшины полна выходят.

первый старшина. Спрашиваю у каждо­го из вас: помните ли, сколько было

коммунистов в те годы в рядах Крас­ной Армии и Флота?.. Ну,

ну, припо­минайте, участники!..

Пауза.

Двести восемьдесят тысяч. Полови­на партии. Каждый второй

комму­нист был под огнём на фронте. Каж­дый оставшийся был

подогнём в го­родах, в степях и в лесах, ибо тыла не существует

в классовой войне. И в списке раненых коммунистов —

Владимир Ленин, а среди убитых — Володарский, Урицкий,

двадцать шесть комиссаров, целые губкомы и начисто

вырезанные организации. Но разве дрогнула партия?

второй старшина. Разве мыслимо ос­тановить такую партию,

Стр. 266

препятствовать ей, партии, вооружённой, сме­лой, гибкой, поднявшей весь класс! Партии, создавшей страну — гига­нтский стан всех лучших элементов человечества! Партии, создавшей единство пролетарской воли в борь­бе кровавой и бескровной,насильс­твенной и мирной — против всех сил старого мира.

Пауза.

Тот, кто попробует стать против та­кой партии, против нашей

страны, тот будет сломлен и растёрт.

Пространство пусто. Идёт вожак, за ним Сиплый и Балтийского флота матрос пер­вой статьи Алексей. Тяжёлое молчание. Настороженность.

Алексе й А вокруг неё симпатизирующие заводятся...

Сиплый. Ликвидируем... Тс-с-с... Финн идёт. (Проходящему финну.) Пойди сюда,

ты, член партии.

вайнонен. Пойду. Люблю слушать твой ангельский голосок. «Спой, светик, не

стыдись».

Сиплый (сдерживаясь). Чего она там на­говорила?

Стр. 267

вайнонен (вызывающе-тонко). Говори­ла. (И, улыбнувшись, пошёл нето­ропливо.

Шаги затихли.)

алексей. Немыслимая женщина! Сиплый. Порвать её на собачью закуску. вожак. Помолчи ты. Пауза.

Кто её теперь тронет... (Жест, обе­щающий конец.) « Порвать»! Другого

пришлют. Не понимаете? (Задумал­ся.) А эта понравилась всем. Женщи­на для

нас ценная.

Алексей. Давно стал так думать?

вожак (не удостаивая ответом). Она хорошей выделки. Вот по глазам чувствую — она поймёт. В ней жил­ка для анархизма есть... Решитель­ная.

алексей. Я попробую.

Сиплый. Ха-ха... Пойди, пойди — предло­жи ей брошюрку Кропоткина.

комиссар (войдя, посмотрев). Почему, товарищи, вы не известили меня об

этом собрании? Хотя, раз собра­лись... попросите тогда сюда заод­но и

нового командира. Кто сходит за ним?

Стр. 268

Молчание.

(Заметив кого-то в люке.) Внизу! Есть там кто-нибудь?

Из люка поднимается плотный седой че­ловек.

комиссар. Пойдите сюда. Вы кто, това­рищ?

боцман (глухо). Боцман. Сиплый издал смешок.

комиссар. Боцман? Не таким голосом и не так говорят боцманы. Ещё раз. Кто

вы?

боцман (что-то почуяв, по-флотски). Бывший боцман линейного кораб­ля

«Император Павел Первый», то­варищ комиссар.

Алексей удивлённо гмыкнул.

комиссар. Ага, вот теперь я вижу, что вы боцман. Попросите сюда нового ко­

мандира.

боцман. Есть. (Спохватился, подчинённо взглянул на вожака.)

комиссар. Ну?

Вожак кивнул: «Можешь».

боцман. Есть попросить сюда нового ко­мандира. (И двинулся за ним.)

Стр. 269

Сиплый (комиссару). Вы к нам подходи­те...

комиссар.Да.

Сиплый. Женский пол, он на смягченье нравов действует.

комиссар. Я это уже заметила.

Входит командир и неопределённо от­даёт честь.

Знакомьтесь, товарищи.

Стр. 270

Глава одиннадцатая

ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ

И ЗЕРНО РОЛИ.

ЭТЮД

И ИМПРОВИЗАЦИЯ.

ТРЕНИНГ

ИМПРОВИЗАЦИИ

Вам наверняка часто приходилось слы­шать, что труд актера заключается в «пе­ревоплощении», то есть, в воплощении личности актера в личность того или иного образа. Считается, что «перевоплощение» - вещь чисто техническая, однако это не совсем так. Товстоногов считал, что даже у великих

Стр. 271

артистов перевоплощение происходит не всег­да, и только в особенные минуты. В частности, он говорил следующее:

«перевоплощение — это награда артисту за огромный напряженный труд, в результате которого перевоплощение или приходит, или нет. Причем я лично не склонен упрекать ар­тиста, если этот процесс до конца не завер­шился, при условии, что работа над образом протекала органично и верно. Ибо это уже область вдохновения, область подсознатель­ного взрыва, который может и не последо­вать, потому что во многом зависит от инди­видуальности артиста и характера, им созда­ваемого». [3]

Станиславский утверждал, что «понятие перевоплощения с вязано с поисками так на­зываемого «зерна» роли». Что понимал Ста­ниславский под этими словами?

«Зерно» роли — это такая особенность, ко­торая позволяет артисту жить в предлагаемых обстоятельствах, не только заданных авто­ром, а в любых обстоятельствах жизненного порядка, в новом качестве. Говорят, что «зер­ном» роли Тартальи в «Принцессе Турандот» была для Б. В. Щукина двенадцатилетняя де­вочка, и это «зерно» можно было очень точ­но обнаружить на протяжении всей сценичес­кой жизни артиста в этом спектакле. Это «зер­но» артист искал очень долго и добился того,

Стр. 272

что мог существовать в нем легко, свободно, в любых обстоятельствах». [5]

Зерно роли, по словам Товстоногова, есть та «изюминка» в творении артиста, которая создает неповторимость образа и помогает процессу перевоплощения. Чем больше рас­стояние между данными артиста и ролью, тем выше этот качественный скачок».

В театре и кино заняты множество прекрас­ных актеров, у которых, тем не менее, прак­тически никогда не происходит перевоплоще­ния. Конечно, это связано, прежде всего, с не­достатком профессионализма — и у актеров, и у режиссеров, которые отбирают актеров на роль. Надо сказать, что введение такого нов­шества, как «кастинг» во многом снизило ка­чество актерской подготовки. Режиссеры от­бирают актеров по типажу, по близости инди­видуальных качеств характера актера к образу роли. И это снижает планку; главное требова­ние сегодня -- не профессионализм, а фор-матность. Получается, что в предлагаемых об­стоятельствах пьесы действует не персонаж, а артист, который очень похож на этого персо­нажа. Но эта проблема родилась не сегодня. Уже Товстоногов с прискорбием отмечал, что «если артист останавливается на «я в предлага­емых обстоятельствах» и дальше не идет, под­гоняя все под свое «я»,— это беда театра».

Стр. 273

Впрочем, перевоплощение не есть единс­твенный признак мастерства и таланта. Тов­стоногов пишет:

«Из истории театра мы знаем, что не у всех больших артистов происходил процесс пере­воплощения. В таких случаях мы обычно гово­рим: у него такая богатая индивидуальность, что ему это не обязательно. Нам интересна, например, сама индивидуальность В. ф. Комиссаржевской, хотя она не была актрисой перевоплощения», [3]

И тем не менее, каждый артист обязан стремиться к перевоплощению как к идеа­лу мастерства.

«...я поставил бы идеалом для каждого ак­тера —полное духовное и внешнее перевоп­лощение. Пусть такая цель окажется недо­стижимой, как недосягаем всякий идеал, но уже одно посильное стремление к нему от­кроет таланту новые горизонты, свободную область для творчества, неиссякаемый ис­точник для работы, для наблюдательности, для изучения жизни и людей, а следователь­но, и для самообразования и самоусовер­шенствования. Пусть та же цель окажется не по плечу бездарностям. Такой девиз — злей­ший враг рутины, и он победит ее, злейшего врага искусства». [3]

Стр. 274

Товстоногов сравнивал момент перевоплощения «с таким жизненным моментом: вы идете по улице и встречаете человека, ко­торого не видели двадцать лет. Перед вами со­вершенно другой человек. Вы даже не сразу узнали его: он стал толстым, лысым, он те­перь не носит очки и движется как-то иначе, чем тот человек, которого вы знали прежде, и в то же время это тот же самый человек».

При перевоплощении у артиста меняет­ся не только внешность — меняется способ думать, меняется его отношение к окружающему миру. Ритм жизни становится иным, изменяется даже физиологический ритм его сердца, его движений. В этом, по мнению Товстоногова, и заключается суть перевоп­лощения.

Роль от роли, образ от образа отличают­ся не только разными предлагаемыми обстоя­тельствами, но и способом их отбора. Для оп­ределения склада сценической жизни одно­го персонажа имеет значение, например, его самочувствие, характер работы, даже погода; для построения логики жизни другого персо­нажа все это может оказаться неважным и не­нужным, потому что заданная автором тональ­ность его жизни, весь ее строй требуют со­вершенно другого. [3]

Стр. 275

Этюд и импровизация

В предыдущей главе мы коснулись такого важнейшего для актерской работы понятия, как этюд. Этюд — это мини-сценка на осно­ве какого-либо текста или даже простого фи­зического действия. Этюды помогают акте­ру в обнаружении верного жеста, в построе­нии рисунка роли.

Этюды бывают одиночные, парные и груп­повые. Этюды можно делать без слов, с мини­мальным количеством слов (или вовсе меж­дометиями), этюды на основе какого-либо литературного текста.

Что касается одиночного тренинга, то на­чинать нужно с этюдов без слов. И. Малочевская предлагает для таких этюдов следу­ющие темы:

▲ Первый раз в жизни.

▲ Находка.

▲ Музыкальный момент.

▲ Пропажа.

▲ Совершенно невероятное событие.

▲ Ожидание.

▲ На чердаке.

▲ На крыше дома.

Стр. 276

▲ Этюды «на оправдание» (вещи, нескольких слов, звука, планировки,

«чуда»).

▲ Этюды на смену темпо-ритма.

▲ Этюды на свободную тему.

▲ Темы парных этюдов на взаимодействие

▲ «Молча вдвоем»:

▲ Знакомство.

▲ Прощание.

▲ Подарок,

▲ Предательство.

▲ На охоте,

▲ Примирение.

▲ Обман.

▲ На рыбалке.

▲ Реванш.

▲ Встреча.

▲ Наказание.

▲ Свидание.

▲ Розыгрыш.

▲ Расплата.

▲ Открытие.

▲ Искуситель.

Стр. 277

Коллективные этюды-импровизации:

Ремонт.

Подготовка к празднику.

Этюды на переходы (опасные места, через препятствия).

Этюды на смену обстоятельств, определя­ющих физическое самочувствие (темнота, хо­лод, жара, дождь, пожар, снежная пурга, на­воднение, голод, жажда, боль).

Станиславский считал этюды важнейшим элементом сценической жизни, в котором сфокусированы все элементы системы:

▲ действие,

▲ внутренний монолог,

▲ событие,

▲ оценка факта,

▲ конфликт,

▲ обстоятельства разных кругов,

▲ сквозное действие и сверхзадача.

Этюд тесно связан с импровизацией. Особенно это касается этюдов на основе лите­ратурного текста, когда у артиста «отнима­ются» слова роли, и он остается наедине со своим персонажем в предлагаемых

Стр. 278

обстоятельствах. Физические действия персонажа нужно совершать без текста, или с прибли­зительным текстом, но обязательно сохра­няя логику персонажа.

«И если эти поступки отобраны верно, -пишет Товстоногов, — если верен посыл, то в процессе репетиций должны возникать примерно те же слова, что и у автора. Гово­ря своими, подчас топорными словами авто­рские мысли, артисты постигают смысл про­изведения через действие. И тогда вы добь­етесь того, что авторский текст возникает сам собой, а не в результате механическо­го заучивания».

Стало быть, надо позволять актеру отой­ти от авторского текста, но он должен начать пробовать действовать сразу. Когда же най­дено главное, приблизительный текст легко заменяется авторским. Слова героев долж­ны стать для артистов своими в постепенном репетиционном процессе. Текст окончатель­но появится тогда, когда в полном соответс­твии с авторской логикой будет выражено действие. Иногда мы сталкиваемся с тем, что свои слова остаются дольше, чем нужно, и создается известная угроза для чистоты ав­торского текста, поэтому на определенном этапе работы мы должны: строго следить за тем, чтобы артисты точно придерживались текста пьесы.

Как только актер почувствует себя в пред­лагаемых обстоятельствах легко и свободно

Стр. 279

начнет переживать чужую жизнь как свою, действовать за другого, в нем возникнут чер­ты этого другого человека. Наступает самый волшебный момент в творчестве актера. К его пробуждению и возникновению ведет систе­ма Станиславского в части работы с актером, что так кратко и точно выражено в его гени­альной формуле — «от сознательного к под­сознательному». Способствовать этому про­цессу перевоплощения — главная цель мето­да действенного анализа. [3]

Этюд тесно связан с поиском «зерна ро­ли». Существует целый ряд тренинговых уп­ражнений, цель которых заключается в быс­тром определении сути образа. К таким уп­ражнениям относятся задания представить «душу» вешей, животных, растений, игрушек, рыб, детей и стариков. Ведь «зерно образа» и есть глубинная сущность предмета или жи­вого существа. При помощи таких неболь­ших упражнений можно вплотную подойти к нахождению зерна образа. Когда постигну­та суть вещей, животных и абстрактных лю­дей, можно приступать к постижению сути персонажей. Б. Е. Захава называет это «до­машними этюдами»:

«Когда в результате изучения жизни и фан­тазирования о роли уже накоплен известный внутренний материал, а в результате упраж-

Стр. 280

нений на элементы физической характернос­ти достигнуто органическое овладение хотя бы некоторыми из этих элементов, большую пользу актеру могут принести домашние этю­ды на образ. В чем же они заключаются? На­пример, еще с вечера, ложась спать, актер ре­шает: завтра я буду все свои действия до ухо­да на репетицию выполнять так, как если бы это был не я, а заданный мне образ. И вот, про­снувшись утром, актер совершает все свои обычные утренние процедуры — встает с пос­тели, умывается, одевается, бреется, приче­сывается, завтракает — не так, как это свойс­твенно ему самому, а так, как это стал бы де­лать данный персонаж: Фамусов, городничий, Тузенбах, Незнамов, Отелло и т.д.» [13]

В этюдных и импровизационных упраж­нениях ведущую роль играет воображение. Но прежде чем приступать к этюдам, нужно иметь достаточный опыт «интеллектуально­го тренинга».

Контрольные вопросы

▲ Что такое перевоплощение?

▲ От чего оно зависит?

▲ Что такое «зерно роли», и как его найти?

▲ Что такое этюд? Назовите типы этюдов.

▲ Что такое импровизация?

Стр. 281

Тренинговое задание №20

Прочитайте следующий отрывок из пье­сы Л. Зорина «Римская комедия». Составьте «роман жизни» для каждого персонажа. По­старайтесь найти зерно роли для каждого из них.

Составьте несколько этюдов на основе это-

го отрывка. По импровизируйте с текстом. Измените обстоятельства большого, среднего и малого кругов. Измените жанр пьесы. Про­износите текст в разных состояниях. Найди­те физическое действие для каждого действу­ющего лица.

Леонид Зорин.

РИМСКАЯ КОМЕДИЯ.

Большой зал в знаменитом дворце Домициана. В глубине — терраса с видом на сад и озеро. Прохаживаются гости. На первом плане — прокуратор Афраний и Бен-Захария.

афраний. Прекрасный вечер, Бен-Заха­рия, не правда ли?

бен-захария. Истинная правда, справедливейший.

Стр. 282

афраний. Только в Риме бывают такие праздники. Сознайся, ничего подоб­ного ты в своей Иудее не видел.

бен-захария. В этом нет ничего удиви­тельного. Мы ведь — бедная пасту­шеская страна.

афраний. Вечер на диво, что и говорить, а все-таки мне не по себе. И каждому в этом доме сегодня не по себе, хоть и не следовало бы мне говорить об этом вольноотпущеннику.

бен-захария. В этом тоже нет ничего удивительного. Мерзавец Луций Антоний взбунтовался совсем уж открыто.

афраний. Чего доброго, через несколько дней он появится в Риме.

бен-захария. Это будет крупная непри­ятность!

афраний. Скажу тебе по секрету, Бен-Захария, это способнейший чело­век.

бен-захария. Если мне придется свиде­тельствовать перед ним, я присягну, что вы о нем хорошо отзывались.

афраний (смущенно). Богаты не боишь­ся, Бен-Захария!

Стр. 283

бен-захария. Не боюсь, справедливей­ший.

аф раний. Значит, ты не веришь в него?

бен-захария. Он мне просто не нравит­ся. Что это за бог, который не дает че­ловеку покоя? То он требует око за око, то зуб за зуб. Не бог, а какой-то подстрекатель.

афраний. Но, Бен-Захария, без бога нет народа.

бен-захария. Так ведь я сторонник асси­миляции.

афраний. Вон что... Ну, это — другое де­ло. (Проходят.)

Появляются Лоллия и Сервилий.

сервилий. Все-таки танцы, заимствован­ные у галлов, заслуживают своей по­пулярности.

Лоллия. Дорогой друг, сейчас не до танцев. Я хочу вам дать несколько советов.

сервилий. Неповторимая, я весь — вни­мание.

Лоллия (тихо). Не торопитесь обличать Луция Антония.

сервилий. Проклятье, но почему? Он изменник!

Стр. 284

Лоллия. Возможно, но это выяснится не раньше, чем через десять дней.

сервилий. Что еще должно выясниться, разрази меня гром?!

Лоллия. Изменник Луций Антоний или... сервилий. Или? Лоллия. Или

император.

сервилий. Но ведь я поэт, у меня есть гражданские чувства.

Лоллия. Ах, да! Вы такой прелестный воз­любленный, что я иной раз забы­ваю, что

вы к тому же лауреат. Про­стите, это случается со мной ред­ко.

сервилий. Кроме того, кем будет Анто­ний Сатурнин еще неизвестно, а До­мициан

— император, это знает каж­дая курица.

Лоллия (нетерпеливо). Сервилий, кури­ца не в счет. Как вы думаете, поче­му здесь

Дион?

сервилий (живо). Представьте, я сам хо­тел вас спросить!..

Лоллия. Пишите стихи, а думать за вас буду я. Не делайте шагу без моего

одобрения. Как вы провели ночь?

Стр. 285

сервилий. Ругался с Фульвией.

Лоллия. Я вижу, вы не теряли времени. (Не глядя на него.) Она идет сюда. Уходите.

Сервилий исчезает. Показываются Фуль-вия и нелепо одетая Мессалина.

Мессалина. Почему вы разрешаете Сервилию беседовать с этой женщи­ной? О

них уже шепчутся на каж­дом углу.

фульвия. По крайней мере, все поймут, что он — со щитом. Лоллию не

занимают неудачники.

мессалина. Напрасно Диона сюда поз­вали. Семейному человеку нечего здесь

делать.

Они останавливаются рядом с Лоллией.

фульвия. Дорогая, вы сегодня прекрас­ны.

Лоллия. Напротив, я чувствую себя ус­талой. Вы смотрели новую пьесу у Бальбы?

фульвия. Ну разумеется. Там был весь Рим.

мессалина. Меня не было. Впрочем, я десять лет не ходила в театр.

Стр. 286

Лоллия. Милая, вы ничего не потеряли. Фаон в главной роли невыносим.

фульвия. Ни жеста, ни голоса, ни вне­шности.

Лоллия. Как это ни грустно, театр вы­рождается. Он доживает послед­ние дни.

фульвия. Я совершенно с вами соглас­на.

Лоллия. Он мог процветать у наивных греков с их верой в мифы. Наше вре­мя все

меньше допускает условнос­ти.

К ним подходит Клодий.

Клодий. Условности утомительны, но без них немыслима общественная жизнь. Фульвия, дорогая, вас ищет ваш знаменитый супруг.

Мессалина. А не попадался вам мой Дион?

Клодии. Я и сам бы хотел его встретить.

Мессалина. Странное это местечко, ска­жу я вам. Можно найти что угодно, кроме

собственного мужа.

фульвия. Идемте, Мессалина.

Они уходят.

Стр. 287

Клодий. И вы ополчились против услов­ностей! Но ведь чем мы сложнее, тем нам

меньше доступно все ес­тественное. Ваша мирная беседа с Фульвией только

потому и возмож­на, что вы обе соблюдаете прави­ла игры.

Лоллия. Вы ревнуете меня к Сервилию, Клодий?

Клодий. Ревновать вас? Это бессмыслен­но. Разве можно ревновать Капито­лий, Базилику Юлия, храм Аполло­на? Вы не можете принадлежать од­ному римлянину. Вы

принадлежите Риму.

Лоллия. Теперь я вижу, что дела Рима пло­хи. Государство, в котором мужчины

разучились ревновать, обречено.

Клодий. Мне и самому кажется, что на этих стенах появились Валтасаро­вы

письмена. Все танцуют, шутят, слушают музыку, а в небе рожда­ется гроза.

Лоллия. Антоний Сатурнин собрал леги­оны.

Клодий. Антония еще можно остановить, но как справиться с нашей усталос­тью?

Боюсь, что вы правы, моя до­рогая.

Стр. 288

Подходит Дион. Мессалина заставила его принарядиться, и он чувствует себя стес­ненно. Вместе с тем внимательному на­блюдателю не трудно заметить, что он возбужден.

Друг мой, это такая приятная неожи­данность — видеть тебя здесь.

Дион. Я всю ночь ломал голову, зачем это я мог понадобиться Домициану, и так

ничего не смог придумать. Но даже если это пустая прихоть, я использую эту

возможность.

Лоллия (чуть высокомерно). Что же вы намерены совершить?

Дион. Я открою ему глаза, только и все­го. В мире происходит беспрерыв­ное

надругательство над идеалом. Уж нет ни достоинства, ни стыда. Три четверти

людей, гуляющих в этих за­лах, — клятвопреступники, мошен­ники, тайные

убийцы, предатели, наконец, просто мелкие льстецы, ничтожества, не

имеющие ни взгля­дов, ни убеждений. И что же? Если не принимать во

внимание их за­бот о месте в прихожей цезаря, то жизнь их — вечный

праздник. Мо­жет быть, вы находите это справед­ливым? А между тем

человек, об-

Стр. 289

леченный властью, мог бы сделать много добра.

Клодий. Дион, что это вдруг на тебя напа­ло? Когда же этот мир жил по дру­гим

законам?

Дион. Да, если б все это творилось до на­шей эры, я бы молчал. Но ведь все это

происходит уже в нашей эре! В нашей эре! Ты должен меня по­нять.

Лоллия. В нашей эре смешно изображать пророка, Дион. Император может

спросить вас, кто дал вам право вы­носить людям приговоры? Для на­чала

вас должны признать хотя бы гением. Иначе ваш гнев объяснят дурным

характером или скверным пищеварением,

Дион. При чем тут мой характер или мой желудок? Есть же интересы Рима...

Клодий. Боже, Дион, как ты наивен. Ты сокрушитель основ или ты дитя? Не­

ужели это ты пишешь сатиры? Те­бе буколики надо писать, воспевать

пастушек и пастушков. Интересы Рима... Рим сам не знает, в чем его

интересы. Сегодня — они одни, за­втра — другие. Сегодня — союз с

дакийцами, завтра — война,

Стр.290

послезатра — снова союз. Вчера Луций Анто­ний был верным сыном,

сегодня он враг, завтра он снова сын. Интере­сы Рима изменчивы,

искусство веч­но. Конечно, Лоллия права — вели­ким тебя еще не объявили,

но ты об этом не думай, пиши стихи.

Лоллия. Прощайте, Дион, и не вздумай­те просвещать императора. Мне ка­жется,

он этого не любит.

Уходит с Клодием, дружески кивнувшим Диону.

Дион. Клодий — лучший из всех, и что же он мне советует: смириться! Ни

больше ни меньше. (Задумчиво.) Но как красива эта женщина! Вся поря­

дочность моей Мессалины не пере­весит такой красоты. (После паузы.) И все-

таки если случай представит­ся, я буду откровенен, умно это или неумно.

Неслышно появляется большелобый чело­век, узкобровый, с крупными глазами на­выкате, — это Домициан.

домициан (живо). Дион? Это ведь ты, приятель мой. Я ведь тебя узнал. У

меня отличная память на лица.

Дион. Это я, цезарь, и я приветствую вас.

Стр. 291

домициан. Говори мне «ты», Дион.

Дион. Но для этого мы еще недостаточ­но знакомы.

Домициан (весело). А ведь ты прост, при­ятель мой, хоть и печешь эмиграм-мы.

Ничего, валяй, я не обижусь. Ког­да человека называют на «вы», ему

оказывают уважение, но когда бо­гу молятся, к нему обращаются на

«ты».

Дион. В таком случае, как тебе будет угод­но.

домициан. Нравится тебе мой дом? Дион. Прекрасный дом, цезарь.

домициан. А мой вечер? Мои гости? Много красивых женщин, не прав­да

ли? Ты любишь женщин, Дион?

Дион. Я плохо их понимаю.

домициан. Тем больше оснований лю­бить их. Упаси тебя небо их понять, ты

тогда на них и не взглянешь. Моя жена — прекрасная женщина и,

однако же, как бы это попристойней сказать... симпатизировала

одному актеру. Как тебе это нравится? Смех да и только. Понятно, из

этого вышли неприятности. Актера я казнил, ее прогнал. Правда, потом я

снова ее

Стр. 292

приблизил, потому что получилось, что я наказываю самого себя, а это

было вовсе уж глупо, и, кроме того, так хотел мой народ, а ведь мы, им­

ператоры, служим народу.

Дион. Что же, ты рассудил мудро.

Домициан . Тем более актера-то я казнил. Что делать, — вы, люди искусства, часто

преувеличиваете свою безна­казанность. Не правда ли, приятель ты мой?

Дион. Я не задумывался над этим.

домициан. Нуи напрасно, клянусь Юпи­тером. Когда что-либо затеваешь,

всегда надо думать о последствиях, это я тебе говорю, как политик, а уж

в политике я зубы съел. Ведь у тебя, по правде сказать, совсем неважная

репутация.

Дион (гневно). А кто мне ее создал? Лю­ди без совести?!

домициан. Люди, которые мне служат. И подумай здраво, запальчивый ты

мой, не могут же быть такими дур­ными люди, которые мне служат.

Я того мнения, что при желании ты мог бы найти для них более

правиль­ные слова.

Стр. 293

Дион. Домициан, слова не существуют сами по себе, слова рождаются из дел.

Прикажешь мне выдумывать события?

домициан. Вот и неправ ты, дружище, совсем неправ. Я ведь и сам в

печальной своей юности писал стихи, и знающие люди говорили даже,

что вкус у меня отличный. Выдумывать события глупо, но их можно

по-свое­му увидеть, вот и все. Представь се­бе, например, что природа

послала на нас ураган. Как напишет об этом истинный римлянин?

«Свежий ве­тер, — скажет он, — радостно шумел над Римом». И,

наоборот, от солнца, от дара небес, он отвернется, ког­да оно светит

варварам. «Бессмыс­ленное солнце, — скажет истинный римлянин, —

глазело на их бесплод­ную почву». Глаза — зеркало души, братец ты

мой.

Дион. Домициан, не время играть сло­вами. От этой игры гибнет Рим. Где

чувство, питающее слово? Где убеж­дение, дающее ему силу? Чего хотят мои

сограждане? Наслаждений? Во что они верят? В случай? Этого слиш­ком мало,

чтоб быть великим обще­ством. Подумай об этом, Домициан.

Стр. 294

домициан. Дион, ты гнусавишь, как ве­роучитель. Вспомни, чем кончили христиане.

Дион. Как раз преследуемые учения вы­живают. Тем более что человек, по­куда мир несовершенен, будет ис­кать утешения. А ищут не всегда где следует.

Домициан. Не будем спорить, откровен­ный ты мой, по чести сказать, я от этого отвык. Как ты думаешь, поче­му я тебя позвал? Ведь не для того же, чтоб слушать твои советы.

Дион. Я не знаю, зачем я тебе понадо­бился.

Домициан . Ты, должно быть, слышал, как ведет себя губошлеп этот, Луций Ан­тоний? Полнейшее ничтожество, ме­шок дерьма, ведь я его, можно ска­зать, поднял из грязи, назначил ни много ни мало наместником, — и он, видишь ли, восстает против ме­ня, возмущает моих солдатиков. Вот, друг мой, как я плачусь за свою доб­роту. Не приложу ума, что мне делать с моей мягкой натурой? Всеми уро­ками жизни она пренебрегает, боль­ше того, даже горькая юность, кото­рую я провел на Гранатовой улице,

Стр. 295

ничему не может меня научить. Од­нако же, и кроткого человека мож­но ожесточить, клянусь Юпитером! Будь уверен, срублю я этому преда­телю голову, если он, понятно, не предпочтет быть моим другом.

Дион. И ты согласишься дружит* с этим скопищем пороков?

домициан. Только бы он уступил, я най­ду в нем достоинства. Я ведь обязал думать о моем народе, о моих де­тях — римлянах. Поэтому, если этот подлец придет в чувство, я готов с ним сотрудничать. А для этого нуж­но, чтобы он понял, что в Риме у не­го союзников нет, что мои сенаторы едины, как мои поэты, а поэты все равно что мои солдаты. И поэтому ты здесь, братец мой, и знаешь те­перь, чего мне от тебя надо.

Он хлопает в ладоши, и зал наполняет­ся всеми без исключения приглашенны­ми. В дверях стоит пожилой корникуларий Бибул с обычным недовольным выра­жением лица.

Вот что я хотел вам сказать, доро­гие гости. Жизнь наша полна обязан­ностей, а они отвлекают нас от воз­вышенных мыслей. Между тем не

Стр. 296

только для повседневных дел живет человек. В конце концов, он и для бу­дущего живет. Вот об этом-то нам на­поминают поэты. Уж так они устро­ены, счастливчики эти, что, пока мы копаемся в нашем... пыли, они загля­дывают за горизонт. И там они ви­дят величие Рима и оправдание на­ших усилий. Ясное дело, такие спо­собности не должны оставаться без награды, и мы их награждаем по ме­ре возможности. Да вот недалеко хо­дить, стоит среди нас Публий Серви-лий рядом с привлекательной своею женой. Совсем недавно мы его увен­чали лаврами. Надо думать, это по­ощрение вдохновило поэта, и сегод­ня порадует он нас новыми плодами. Ну-ка, Сервилий, выскажись, друг.

Все аплодируют.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: