Восприятие актера и зрителя.

Настройка восприятия.

Что такое атмосфера театра

Итак, не надо недооценивать зрителя, об­винять его в холодности и отсутствии вообра­жения. Важен настрой, состояние. Товстоно­гов нередко говорил о том, что нельзя смот­реть спектакль, не настроившись на него.

«Когда мне не нравится спектакль, это не всегда бывает потому, что он плох. Бывает и

Стр. 209

так, что я принес из жизни что-то такое, что настроило меня определенным образом по отношению к тому, что происходит на сцене. Стало быть, в нас происходят сложные психо­логические процессы—и все это отражается и на самом творчестве, и на восприятии про­изведения искусства. Очень важно, в какой обстановке вы читаете пьесу...» [3]

Кажется, что внутреннее состояние зри­теля — это то, что не зависит ни от актеров, ни от режиссера. Однако это не совсем так. В театре должна быть особая атмосфера, ко­торая с первых же минут пребывания зрите­ля в театре проникает в его душу и подготав­ливает его к восприятию пьесы.

Вспоминая о том, как он выбирал театр для работы, Олег Басилашвили рассказывал, что он ориентировался именно на атмосферу, ко­торая царила во МХАТе:

«У каждого спектакля была своя атмосфе­ра, особенно у чеховских. Эта атмосфера бук­вально «лилась» со сцены. В этих спектаклях не играли, нет, — было ощущение абсолют­но реальной жизни... Открывался занавес в «Трех сестрах, и ты оказывался в странной ат­мосфере радости и печали. Еще никто не про­изнес ни одного слова, еще только прозвуча­ло «Отец умер ровно год назад...», но ты уже был захвачен непонятно откуда взявшимся на­строением. .. Лишь когда я увидел (в БДТ) «Пять

Стр. 210

вечеров», «Лису и виноград», на меня вдруг пахнуло Художественным театром. Это было очень родственно моим юношеским впечат­лениям от МХАТа. Достоинство театра, отсутствие пустоты, сценической пыли, уважение, и вместе с тем густая, знакомая мне атмосфе­ра театра — это в БДТ было. Конечно, я сра­зу понял, что хочу именно в этот театр... Мне сразу захотелось быть именно там, в завора­живающем мире его спектаклей...» [7]

Эта атмосфера в первую очередь, зависит от всего театрального коллектива. «Настрой­ка» зрителя невозможна без настройки акте­ров. Настройка эта происходит воображаемо. При помощи образов, воспоминаний, ассо­циаций происходит приспособление к опре­деленному типу условных обстоятельств. Во­ображение заставляет работать психику, вы­рабатывая именно те эмоции, ощущения и действия, которые нужны в данный момент в данном спектакле. О механизме этого при­способления Товстоногов писал:

«Я работал в театральном институте в Тби­лиси. Крупный грузинский психолог проводил опыт, о котором я хочу рассказать. Человек закрывал глаза, вытягивал обе ладони, и ему давали в руки два одинаковых шарика, дере­вянных или металлических, — одной формы и равного веса. Потом спрашивали: где тяже­лее? Он отвечал, что вес равный. Затем в одну

Стр. 211

Руку ему давали шарик тяжелее. Спрашивали: тяжелее? Он отвечал: тяжелее. Затем давали опять первый шарик и спрашивали: тяжелее? Он отвечал: тяжелее. Почему? Организм приспособился к тяжести и уже не ощущал разницы. Настройка организма произошла не непосредственно, а через воображение На

этом строится искусство. Человек, которому это от природы не свойственно, не годится к артистической деятельности. Человек, у ко­торого воображение умозрительно, не мо­жет воздействовать на других». [3]

В другом месте Товстоногов говорит:

«Для разных категорий зрителей должны быть и разные варианты "условий игры"... Без современных зрителей не может быть совре­менного театра. Современный зритель — не­пременный и обязательный участник не толь­ко вечернего спектакля, но и сегодняшней ут­ренней репетиции, замысла вашего будущего спектакля». [3]

Атмосфера спектакля

Как и многие другие выдающиеся мастера сцены, Товстоногов считал, что

«вне атмосферы не может быть образно­го решения. Атмосфера — это эмоциональная

Стр. 212

окраска, непременно присутствующая в ре­шении каждого момента спектакля». На пер­вый взгляд кажется, что атмосфера—слишком размытое и абстрактное понятие, которое ни­как нельзя осуществить технически. Однако это не так. Каждый режиссер и каждый ак­тер должен владеть приемами "настройки ат­мосферы"». [3]

Для того чтобы выстраивать атмосферу в спектакле, нужно уметь создавать ее и в повседневной жизни. Для этого необходимо постоянно тренировать свое чувство атмос­феры, искать ее в каждом пейзаже, в каждой обстановке. Библиотека, больница, улич­ное кафе, концертный зал, кладбище, пе­реполненный трамвай — все это имеет свою неповторимую атмосферу, которую важно учиться чувствовать, в которой нужно учить­ся существовать. Актер должен превратить­ся в один большой орган чувств, восприни­мать окружающую его атмосферу, слушать ее, как музыку. Эта музыка атмосферы, по словам Михаила Чехова,

«меняет для него ту же мелодию, делая ее то мрачной и темной, то полной надежд и ра­дости. Тот же знакомый ему пейзаж "звучит" для него иначе в атмосфере тихого весеннего утра или в грозу и бурю. Много нового узнает он через это звучание, обогащая свою душу и пробуждая в ней творческие силы. Жизнь

Стр. 213

полна атмосфер, то только в театре режис­серы и актеры слишком часто склонны пре­небрегать ею». [11]

Атмосферу спектакля надо сперва почувс­твовать, а потом уже - начинать выстраи­вать. Товстоногов вспоминал, как создава­лась та неповторимая атмосфера в спектакле «Три сестры», которая с первых же мгновений покоряла зрителя. Эта пьеса — одна из самых сложных для создания атмосферы. В ней нет «борьбы двух лагерей, борьба в ней незри­мая, главный противник в пьесе не называ­ется. Любя своих героев, Чехов ненавидел тупую, бессмысленную жизнь, которая по­родила и их трагическую бездеятельность, и их пассивность, безволие и, в конечном сче­те, их равнодушие... Мы стремились проти­вопоставить жизнь и идеалы и выразить это сценически через сочетание контрастных хо­дов. Вот почему мы добивались, чтобы пер­вый акт был по атмосфере беззаботно свет­лым, чтобы во втором возникало ощущение зябкости, холода, чтобы атмосфера третье­го акта была как бы пропитана духотой и га­рью пожара, чтобы в самом воздухе его ощу­щалась охватившая всех тревога. И как логи­ческое завершение трагедии воспринималась бы стеклянная прозрачность последнего ак­та. Мы искали этого соединения в каждом

Стр. 214

образе, в каждой сцене, и порой для нас самих оно открывалось совершенно неожиданно. Мы не ставили перед собой задачу ни спе­циально переосмыслить Чехова, ни удивить мир неожиданностью прочтения «Трех сес­тер», мы стремились лишь к одному — рас­крыть в произведении те мысли и чувства, которые делают Чехова необходимым и жи­вым сегодня». [5]

Атмосфера — не просто настроение. Это определенный градус существования актеров в данной сцене, при котором каждый харак­тер раскрывается в самой своей сути. Атмос­фера — не во внешних признаках, не в настро­ении, а в отборе предлагаемых обстоятельств. Атмосфера не существует сама по себе, она является ведущим предлагаемым обстоятельс­твом данной сцены, помогающим выявить внут­реннее существо героев. Вне этой взаимосвя­зи разговоры об атмосфере останутся об­щим местом.

Атмосфера — понятие конкретное, осяза­емое и режиссером контролируемое. Иног­да говорят: все вроде хорошо, но не хватает атмосферы. Это чепуха, хотя такое суждение бытует даже среди профессионалов. Атмос­фера понимается как некая дополнительная окраска, как аккомпанемент, как настроение, сопутствующее тому, что происходит. Это глу­бокое заблуждение. Атмосфера — это дове­денная до предела логика, обостренная сие-

Стр. 215

тема предлагаемых обстоятельств, проявляю­щая зерно и существо сцены. [1 ]

Сценическая атмосфера и авторский замысел

Правильно выстроенная сценическая ат­мосфера может идти только от правильно раскрытого авторского замысла. Здесь сно­ва перед нами встают проблемы жанрового решения. Крайне важно уделять внимание авторским ремаркам — в них зачастую кро­ется главный тон сценической атмосферы. В своих воспоминаниях Товстоногов писал:

«Известный режиссер музыкального теат­ра Б. Покровский рассказал мне однажды, как он вошел на оркестровую репетицию «Евге­ния Онегина» и услышал, что знаменитый вальс в сцене ларинского бала звучит непривычно— неожиданно иронически. После репетиции он спросил у дирижера, как возникло такое свое­образное звучание? И тот объяснил, что во всех спектаклях в этом месте были приглуше­ны ударные, отчего вальс делался лирическим. Когда же оркестр сыграл его так, как написано в партитуре Чайковского, вальс зазвучал гром­ко и иронично, и — бал сразу стал провинци­альным, а не балом «вообще», как это обычно бывает. Вот и нам надо прежде всего читать

Стр. 216

«партитуру» автора - оригинальную пьесу, а не чужой режиссерский ее экземпляр, где «при­глушены ударные». С собственного отношения к первоисточнику и начинаются режиссерские открытия, но обнаружить их можно только из­нутри пьесы, а не извне». [6]

Атмосфера имеет прямое отношение к обстоятельствам времени и места действия. «Возьмите контраст действий у Пушкина в «Пире во время чумы». — советовал Товсто­ногов. События пьесы не имеют никакого от­ношения к чуме, но то, что действие проис­ходит во время чумы, создает неожиданную атмосферу трагического».

Верно выстроенная атмосфера спектакля не только облегчает процесс творчества ак­теров. Она позволяет зрителю включиться в сценическое действо и стать сотворцом дра­матического произведения.

Контрольные вопросы

▲ Что такое восприятие актера и восприятие зрителя?

▲ Как восприятие зависит от психологической

Настройки?

▲ Что такое атмосфера?

▲ От чего она зависит?

▲ Что необходимо делать для создания верной

Атмосферы спектакля?

Стр.217

Тренинговое задание №16

Прочитайте следующие отрывки из раз­ных пьес. Постарайтесь вникнуть в атмосферу этих отрывков. Какими бы словами вы опре­делили ее? Чем отличается атмосфера пьесы Володина от атмосферы пьесы Вампилова? Запишите свои ощущения.

А. М. Володин.

ПЯТЬ ВЕЧЕРОВ.

Четвертый вечер

Вешалка, сундучок (из тех, что стоят в прихожей.) Звонит телефон. В накину­том на плечи пиджаке выходит Ильин, снял трубку.

Ильин. Да... Ленинград... Тимофеева?.. Сейчас. Миха, тебя. Эй, телефон!

Из комнаты выходит Тимофеев, вскло­коченный, хмурый человек в

пижаме. Хо­чет взять трубку, но в это время позво­нили в дверь.

тимофеев. Кто там?

Голос тамары. Извиняюсь. Тимофеев Михаил здесь живет?

тимофеев. Здесь.

Стр. 218

Ильин панически замотал головой и за­махал руками, опустил трубку на рычаг и пошел в комнату, от двери шепнув: «Ме­ня здесь нет». Тимофеев открыл дверь. Вошла Тамара.

тамара. Простите, не знаю вашего отчест­ва. Я так поздно... Но бывает — при­ходится... Я хотела у вас справить­ся насчет Ильина, Александра Пет­ровича.

тимофеев (неопределенно). Александра Петровича?

тамара (очень вежливо). Вы с ним в инс­титуте учились.

Тимофеев. Ах, Сашка! Да, учился. Он что, сейчас вам нужен? Немедленно?

тамара. Нет, зачем же! Я только хотела спросить. Извините, что так позд­но.

тимофеев (посмотрел на часы, поднес к уху, потряс). Вчера починил, се­годня стоят.

тамара. У нас часто так бывает, почи­нят...

тимофеев. Что?

тамара. Говорю: починят, а как часы идут — это их не интересует.

Стр. 219

тимофеев (передернулся). Не топят, чер­ти. Посидите, накину что-нибудь.

Тимофеев исчез. Тамара присела на сунду­чок. Некоторое время сидит

одна, чопор­ная от неловкости. Тихо, по-ночному, из репродуктора

звучит музыка.

тимофеев, утепленный, вошел снова. (Сухо.) Ну, что вам?

тамара. Я хотела спросить насчет Ильина. Не знаете, где он сейчас?

тимофеев (быстро). Ну, был он у меня, заходил.

тамара. Когда?

тимофеев. Число не записал, дней, мо­жет, десять...

тамара. А он не обещал к вам прийти? тимофеев. Не обещал. тамара. И адрес

не оставил? тимофеев. И адрес не оставил.

тамара. Хм Называется, друзья. Как же вы встретились и ничего не спросили...

(Направляется к выходу. Но у двери повернулась.)

тимофеев. Ну, я его спрашивал, как, что, он меня спрашивал, что как...

Стр.

тамара (вернулась). Ну, и как же у вас, что?

тимофеев. Вот, приехал в командировку, остановился у родичей. Так что вы меня случайно застали. (Телефон­ный звонок.) Да!.. Тимофеев слуша­ет... Подгорск? Алло! Где же ваш Под-горек?..Да никто не вешаеттрубку!.. Жду, жду...

тамара. Значит, вы тоже на Подгорском комбинате работаете?

тимофеев (с трубкой). Я тоже. А кто еще?

тамара. Ну, как же, Ильин! тимофеев. Ах, Ильин! Что ж, возможно.

та м а р А. Что значит возможно, неужели вы не знаете? Вы кем работаете?

тимофеев. Я? Главным инженером.

тамара (подозрительно). Странно. Очень странно. А Ильин?

тимофеев. Что — Ильин? тамара. Он тоже в Подгорске?

тимофеев. Нет, Ильин — он, не знаю где.

тамара (что-то поняла). Так.

Стр. 221

тимофеев (в трубку). Да, Тимофеев... Ладно, я тебя слышу хорошо, гово­ри... Так... Порядок... Уже договори­лись... Уже!.. Глухая тетеря... Буду двадцатого, вышли машину... Все, бывай. (Повесил трубку.) А вы, собс­твенно, кто ему будете, жена?

v

тамара. Я? Нет, просто знакомая. тимофеев. Сочувствую. тамара. Чему же

вы сочувствуете?

тимофеев. Ладно, сейчас не время, как-нибудь на досуге.

тамара. А все-таки. Меня это интересует. Раз уж начали — договаривайте.

тимофеев. Ничегоя не начинал, не люб­лю вмешиваться в чужие дела.

тамара. Может быть, вы намекаете, что он безалаберно живет?

тимофеев. Странная вы женщина, ни на что я не намекаю.

тамара. Или вы намекаете, что он не­уравновешенный человек, вспыль­чивый,

что его даже из института исключили, так он не виноват. Это­го декана,

которому Саша тогда на­грубил, его и сейчас все студенты не любят... Ну,

хорошо, если даже

Стр. 222

тогда Саша совершил ошибку... Но он правильно говорил: «Заслуга не в

том, чтобы не делать ошибок, а в том, чтобы вовремя их исправ­лять».

тимофеев. Что же не исправил? тамара. А вы ему завидуете?

тимофеев. Чему же завидовать, любо­пытно.

тамара. А зато... А зато он талантливый! Его даже в школе называли «химик-

гуммиарабик» — такие у него бы­ли способности! И в институте не вы ему

помогали, а он вам!

тимофеев (усмехнулся). Помнит.

тамара. Он не хвалился, просто к слову пришлось... Теперь я понимаю, поче­му

он от меня ушел. Ничего не объ­яснил. Все-таки обидно. Обо мне совсем

не подумал. И вот я за ним бегаю. Вы скажете, что я унижаюсь. Может

быть. Но ведь я не о себе ду­маю, а о нем! Хотя так, наверно, всем кажется.

тимофеев. Ну, успокойтесь, успокойтесь, будет вам...

тамара. Я ведь, в сущности, живу одна. В будни ничего — работа у меня -

Стр. 223

интересная, ответственная, все вре­мя чувствуешь себя нужной людям. А в праздник плохо. Никуда идти не хочется. Все парами, парами, толь­ко ты одна. Один раз еду в трам­вае и думаю: «Вот бы ехать, ехать, никуда не приезжать». Представ­ляете? А дома так вдруг худо сде­лается, что вот пол натерт, и все на месте... Расшвыриваешь вещи по комнате, а потом от этого еще хуже, опять порядок наводишь. (За­стегнула пальто.)

тимофеев. Шея-то открыта, надует.

тамара. Ничего. Шарфик куда-то делся.

Тимофеев снял с вешалки шарф, накинул ей на шею.

Что вы? Зачем?

тимофеев. На память.

тамара (возвращает). Не

надо.

тимофеев. Подождите, я вас провожу.

тамара. Не надо.

тимофеев. Хоть адресок оставьте, что-ни­будь узнаю — зайду скажу.

тамара. Адрес простой: Восстания, двад­цать два, квартира два. Запомните? До свидания.

Стр. 224

Тамара ушла. Тимофеев, хмурый, сидит на сундуке, закурил. Из комнаты

вышел Иль­ин. Смотрит на Тимофеева молча.

Ильин. Да, забавная ситуация... тимофеев. Куда забавней.

Ильин. Помню, ранило меня — трясусь в медсанбатской машине, прижался к борту. Осколок попал в легкое, чувс­твую: чуть наклонишься — и кровь хлынет горлом. Так, думаю, долго не проживешь, гроб. И только одна мысль была в голове: если бы мне разрешили прожить еще один год. Огромный год. Миллион вот таких бесконечных минут. Что бы я успел сделать за этот год! Я бы работал по шестнадцать, по двадцать часов в сутки. Черт его знает, может быть, я сумел бы сделать что-нибудь стоя­щее!.. (Сморщился, замотал головой.) А ты красноречиво описал. Сво­лочь все-таки.

Тимофеев не отвечает.

И зачем ты, объясни ради всего свя­того, рассказал ей свою биографию? Какое ей дело до того, главный ты инженер или не главный? Да еще в Подгорске? К чему ей твой адрес? Почему ты не рассказал заодно,

Стр. 225

какая у тебя зарплата и сколько у тебя было знакомых женщин? Я тебя что просил: скажи — никого здесь нету, ничего не знаю. Простая вещь. Нет, надо же тррр... тррр... Трепло!

тимофеев. Я в жизни никому не врал. Не умею, и больше ты меня не за­ставишь!

Ильин. Не ори, стариков разбудишь.

тимофеев. Вот мой совет: беги за ней, ва­ляйся в ногах.

Ильин. Исключено. тимофеев. Почему?

Ильин. Видишь ли, есть женщины с ямоч­ками на щеках, есть без ямочек. Та­мара — единственная женщина в мире с ямочкой на одной щеке.

тимофеев. Не балагань.

Ильин. Понимаешь, я ей наврал. Бряк-нул, что я главный инженер. Ну, зна­ешь, я ведь раньше в ее глазах был этакий Менделеев, не стоит, думаю, разочаровывать. Потом смотрю -дело-то серьезней, чем я предпола­гал. Рано или поздно карты придет­ся раскрыть. Что делать? Сознаться. А позор? Пускай лучше думает, что я этакий отчаянный, безрассудный,

Стр. 226

ну, непрактичный — это женщины прощают. Надоело, говорю, все это,

махнем куда-нибудь к дьяволу на Се­вер... Вот, если бы она согласилась, я бы

и взял ее к себе, а потом бы как-нибудь обошлось. Так нет, сна­чала ей

надо выяснить, рассудить, вникнуть во все обстоятельства мо­ей жизни. А я

не хочу, чтобы она вни­кала! Я имею право жить, как мне нравится, и ни

перед кем не отчи­тываться. В том числе и перед то­бой. Обличитель! Из

высших сооб­ражений плюнул женщине в душу. Гордись! И вообще ты

мне надоел, я от тебя ухожу.

тимофеев. Куда же ты сейчас пойдешь - ночь!

Ильин. Не погибну. (Надел пальто, ушел.)

А. Вампилов.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: