Избранное: трудная свобода 321 26 глава

ния. Интенциональность удержаний исходит из абсолютного про-то-впечатления как нового острия настоящего без различия материи и формы — не движения и не покоя, подобного мгновению из третьей гипотезы «Парменида»; но прото-впечатление — преимущественно не-идеальность. Непредсказуемая новизна содержаний, возникающих из этого источника любого сознания и любого бытия, есть изначальное творение (Urzeugung), переход от ничто к бытию (к бытию, которое превратится в бытие-для-созна-ния, но никогда не будет утрачено); творение, заслуживающее называться абсолютной активностью, genesis spontanea¹⁵⁵. Но оно одновременно и самодостаточно, — у него нет ни ожиданий, ни предвидений, ни истока, ни продолжения, и, следовательно, оно совершенно пассивно. Прото-впечатление предстает как восприимчивость «иного», проникающая в «в то же самое», иначе говоря: жизнь, а не «мышление». Будучи «внутренним сознанием», оно станет сознанием посредством временной модификации удержания, быть может, указывающей на сущность любого мышления как удержания ускользающей полноты. Тайна интенциональности¹⁵⁶ заключается в сдвиге... или в модификации временного потока. Сознание — это старение и поиски утраченного времени.

5. Движение и интенциональность

Роль ощущения в сознании позволит расширить субъективность субъекта еще и в другом смысле. Здесь тоже сначала усваивается наследие эмпиризма. Но тогда как сознание сводится для последнего к конгломерату ощущений, а ощущения — к психологическому отзвуку телесных изменений, понятых в строго натуралистическом смысле, описание ощущений Гуссерлем лишает физико-физиологические категории привилегии единственного источника понимания высшего смысла тела, сознания и существующей между ними связи. Ощущение не порождается телом. Оно вводит в отношение, говорящее о полярности субъект-объект, принадлежность субъекта объекту. Но не в качестве каузального эффекта объективного порядка или составной части этого порядка, и не путем включения объекта в субъект посредством «субъективного ощущения», в котором объект растворился бы, как это происходит в идеализме Беркли. Речь идет о новой конфигурации: субъект находится перед объектом и принимает в нем участие; такое участие сознания в конституируемом им мире измеряется именно телесностью сознания; но телесность эта производится в ощущении. Ощущение описывается как то, что ощущается «над» и «в» теле и как то, посредством чего тело «принимает

участие» (mit dabei) в любом чувственном опыте. Рука чувствует тепло объекта, ноги — пронизывающий холод, его дыхание — «на кончиках пальцев». В силу самой своей неопределенности такие состояния, называемые Гуссерлем во второй книге «Идей» Empfindnisse¹⁵¹, размывают структуру ощущающее-ощутимое, субъект-объект, на которую еще намекает слово Empfindung. Расширение понятий, подобных Empfindnisse, относящихся к телам и объектам одновременно, отличается от пространственного расширения. Но благодаря такому специфическому расширению чувственный опыт — это не только опыт пространства, но и, через своего рода непосредственную итерацию, опыт в пространстве. Таково свойство гилетической составляющей; только интенциональность переживается как безразличная к пространству и поддерживает абсолютность неподвижного субъекта. «Посредством гилетического слоя совокупное человеческое сознание определенным образом связывается с телом человека, тогда как сами интенциональные Erlebnisse уже непосредственно не локализуемы; они не образуют телесного слоя. Восприятие как восприятие формы наощупь (tastendes Auffassen) не расположено в ощупывающем пальце, где локализуется осязательное ощущение; мышление реально не находится в голове интуитивным образом, как Empfindnisse давления и т.д.¹⁵⁸. Связь с объектом воплощается посредством ощущения: можно сказать, что рука трогает, язык пробует и глаз видит до того, как такого рода общеизвестные действия констатируются внешним восприятием, обходясь без словесного указания на физиологическую истину обращения (для спиритуалистской метафизики, быть может, случайную) мышления к органам чувств. Но такое указание не передает и интроспективную данность, предполагающую позицию, при которой интериорность противостоит эксте-риорности. Анализ ощущений как Empfindnisse как раз и означает разрушение такой схемы и подобной оппозиции. Не в этом ли заключен сам смысл нейтральности редуцированного сознания, если принять всерьез то значение, которое Гуссерль придает редукции: обнаружение экрана, где вырисовывается любое значение, которое вообще способно возникнуть, любой феномен. Может быть, именно благодаря открытию подобного экрана мы окажемся в состоянии преодолеть схемы типа: субъект-объект, интериорность-экстериорность? Тогда тело станет центральной точкой, точкой отсчета любого опыта, как бы встроенной в этот опыт посредством фундаментальной итерации, событием которой и является ощущение. Ощущение (а также культурный атрибут — оба сущностно итеративные) с его амбивалентностью по отношению к четким структурам картезианского дуализма образует неизбежное и незабываемое для любого философского понимания понятие восприятия не благодаря простому об-

ращению к эмпиризму. Философия начинается «трансцендентальной эстетикой» «Кризиса». Пространственная и геометрическая природа, res extensa^* науки — это единственно абстрактный аспект мира.

Однако тело является не только хранилищем и субъектом Empßndnisse; это орган свободного движения, субъект и местонахождение кинестетических ощущений. Движущие ощущениями интенции придают им значение по отношению к трансцендентному. Происходит это не ради возможного в Empfindnisse изображения «качеств объекта» или описания исходной сферы того, что картезианец назвал бы союзом души и тела, но ради придания субъекту подвижности в качестве субъекта, а воспринятому реальному — сущностной зависимости от такой мобильности. Empfindnisse конституируют объективные качества; движимые интенциями кинестетические ощущения являются «мотивацией». Мир не конституируется как изначально вверенная опыту статическая сущность. Он соотносится с «точками зрения», свободно принятым сущностно подвижным и обладающим подвижными органами субъектом: при определенном движении глаза — определенное изменение увиденного, при определенном наклоне головы — определенное изменение зрелища, при определенном движении ощупывающей руки — определенная новизна очертания¹⁵⁹ и т.д. Кинестетическое ощущение — не ощутимое содержание, оповещающее о своих изменениях; оно полностью модально. В самом ощущении содержится обусловленность. «Любому восприятию присущи функции спонтанности. Процессы ( Verläufe) кинестетических ощущений — свободные процессы, и такая свобода в осознании протекания ощущений (diese Freiheit im Ablaufs-bewusstseiri) — основной элемент конституирования пространства»¹⁶⁰. Представление изначально зависит от движений субъекта и их позитивной возможности в кинестезисе. Субъект — не глаз неподвижной камеры, для которой любое движение — объект. Пространство как поле органических движений и движения всего тела уже заключает в себе представление о пространстве. Субъект движется в том самом пространстве, которое будет создавать. Субъект не пребывает в неподвижности абсодюта, где расположен идеалистический субъект; он вовлекается в ситуации, не разрешающиеся в тех представлениях, которые он мог бы себе о них составить.

Обращение к кинестезисам не служит, как во времена полного господства эмпириза, для построения экстериорности с использованием чисто количественных элементов ощущения, не имеющих пространственного измерения. Насколько характерно для судеб творчества Гуссерля подобное изменение смысла понятий — как

соответствующее тому времени, так и введенное самим Гуссерлем! Внимание, уделенное психофизическим и психофизиологическим исследованиям, приводит к открытию области телесного, которая не подчиняется субъект-объектной схеме, итеративной в силу исходной итеративности. Оно также приводит к открытию Духовного (о нем даже нельзя сказать, что оно воплощается, так как оно — изначально смешанное в своей чистоте), неотделимого от локализации, обращения к органам, посредством которых создаются лишь органы, неотделимые от движения; благодаря им и конституируется то пространство, где возможно движение. Кинестезис — не психический эквивалент телесного движения, отмеченного или отраженного неподвижным самим по себе субъектом (неподвижным той идеалистической неподвижностью, с которой не сравнится ни одна эмпирическая материя), который в конце концов, на гегелевский манер, принадлежит мыслимому им миру и входит в структуру вещей мира. Кинестезис у Гуссерля — исходная подвижность субъекта. Движение и продвижение присущи самой субъективности субъекта. Конечно, интенция не находится в пространстве; мы понимаем, что это — идеалистическая иллюзия. Но что представляет собой интенция без ощущения? Если бы Гуссерль изъял ощущение из своей «системы», тренсценденция интенциональности не обрела бы строгого смысла «присутствия в мире». Посредством Empfindniss и кинестезией субъект движется в этом мире, и предлог в не означает только представленную связь, присутствие в мире не оформляется в определенную структуру. Философия, вносившая идею эйдетических структур, служит также радикальному опровержению идеи структурной неподвижности — непрерывной одновременности, вводя движение в субъективность субъекта и условную мотивацию в само его присутствие.

Кинестезисы получают не представленные интенции, но «восприятия совсем иного типа», обусловливающие любое представленное восприятие как «если... тогда». Конечно, такая мотивация не является представлением рассуждения, будь оно до-предикативным или имплицитным. Такая мотивация относится к порядку возможного движения, исходит, скорее, из осматривающего горизонт глаза, поворачивающейся вправо и влево головы, или же ноги, уже попирающей землю, чем к порядку созерцания, которое оценивает возможности на расстоянии. Не следует ли — чтобы не разрушать сущность метафорического смысла термина — понимать трансценденцию в этимологическом смысле слова скорее как преодоление, перешагивание, продвижение, нежели как представление? Трансцендирование осуществляется посредством кинестези-

са: мышление превосходит себя не при встрече с объективной действительностью, но при вхождении в этот якобы далекий мир. Тело, исходная точка представления, находящееся вне этой точки, уже является интериорным конституируемому им миру. Тело всегда существует «бок о бок», но в то же время и «напротив», образуя соединение, которое Мерло-Понти называет фундаментальным ис-торицизмом. Однако в этом мире оно также перед миром и до мира, оно избегает структурной одновременности. Движение в пространстве субъекта, конституирующего пространство как становление состава времени исходя из прото-впечатления: «темпорализующее (das Zeitigende) уже темпорализовано (istgezeitigt)»^{61. Исходная итерация — вот последняя тайна историцизма субъекта! Такая диахрония сильнее структурного синхронизма.

Благодаря мотивирующему значению кинестезисов трансцен-денция является «осознанием возможного» — не просто отсутствием противоречий объективирующего мышления или же сознанием, что «я могу», сопровождающим любой проблеск мысли, исходящей от чистого Я и проявляющейся в свободе внимания. Речь идет теперь о том, что в высшей степени конкретно, квазимышечно, — о я мыслю. «Я мыслю» состоит не в регистрации посредством усилия сопротивления мира воле, но в обладании всеми ресурсами воли, находящейся, таким образом, в качестве воли, в мире «если... то». В этом смысле тело для Гуссерля является способностью к воле. Кинестезисы — это конкретно свободная воля, способная двигаться и «вращаться» в бытии. Тело — не акциденция созерцания, спустившегося из Эмпирей, но орган действительно свободного созерцания, превращающегося в способность; трансценденции по преимуществу, переходящей от интенции к действию, нарушающей очерченные заранее границы структуры.

6. Ощущение и феноменология

«Можно полагать, что знаешь, тогда как ничего не знаешь» — таково, согласно «Софисту», наибольшее непонимание. Но люди придерживаются его, высказывают приемлемые и технически эффективные предположения. Направленность бытия, поглощенного тем бытием, которое оно полагает постигнутым, обеспечивает удовлетворительное функционирование культуры. Однако не ведая о своем незнании, она становится бессознательной и безответственной. Беззащитная, открытая любым интерпретациям, она может быть обманута. Психологизм, чья критика послужила случайной причиной рождения феноменологии, представляет собой

прототип подобного отчуждения: над логическим мышлением нависло подозрение в осуществлении совсем иного, нежели то, что оно намеривалось осуществить. Подозрение нависло не только над логикой в целом, но и над всеми культурными образованиями. Все, что обладает значением — искусство, религия, мораль, государство, даже наука, — всем этим формам присуще не то значение, на которые они претендуют. Все чревато лжесмыслом из-за кишения форм, беконечно превращающихся друг в друга и запечатляющих-ся друг в друге. Не вводят ли нас в заблуждение социальные и подсознательные влияния? Кто дергает за нити? Феноменология Гуссерля ищет источник всякого смысла, распутывая нити интенцио-нальной путаницы. Ее усилие состоит лишь в определении того, чего не знаешь, но полагаешь известным, и в познании сущностного отчуждения культуры. «Наша эпоха, — пишет Гуссерль почти накануне войны 1914 г., — великая эпоха. Но она страдает скептицизмом, разрушившим старые непроясненные идеалы»¹⁶². Гуссерль противопоставляет ленивому скептицизму, обличающему иллюзии бесконтрольной культуры, работу оптимистической критики, поиск исходных движений интенций — нам известно лишь об их неясных отложениях и плотных наносах. Бороться против отчуждения, в которое ввергает нас скрывающее свои истоки мышление, постигать тайну скрытых изменений значений, превосходить неизбежную наивность спонтанности — такова сама цель гуссерлевой феноменологии.

Таким образом, восхождение к трансцендентальному сознанию — не еще один новый вид идеализма, а восхождение к Феномену, высвечивающему смысл, прерывающему размножение окутывающих нас смыслов, чье происхождение неизвестно. Для этого восхождения недостаточно обрести некую психическую интериорность, саму принадлежащую — будучи психической и интериорностью — к требующим прояснения значениям. Для него нужна исходная нейтральная почва, лежащая, по Гуссерлю, в глубинах интерсубъективности, где любые значения — интериорности, экстериорности, телесности, духовности и т.д. — сияют изначальным светом смысла, светом, которого нельзя ниоткуда больше получить. Все подвергающее этот исходный смысл сомнению, уже заранее освещено им. Возможно, такой привилегии требовали бы простые природы у Декарта.

Гуссерль не сомневается в том, что такая почва существует. Он изначально уверен в том, что существует исток¹⁶³.

Такое происхождение, вне которого мышление оказывается в изгнании (то есть a priori лишено основания), не является для Гуссерля ни Первопричиной, ни тем Принципом, из которого все вы-

текает. Это — прото-впечатление. Как может a priori быть опытом? Опыт всегда понимался как сущностно неопределенный в своих притязаниях и в этом смысле как бы запутывающий мышление. Новизна феноменологии состоит в сведении «опыта-претендующе-го-на-истину» к случаю, самому по себе имеющему значение, то есть к источнику трансцендентального произведения, исходя из которого само понятие истины потеряло бы единственный смысл. Эти значения — исходная ясность. Такое переворачивание называется на языке Гуссерля трансцендентальной Редукцией. Современники, не осуществляющие ее по определенным Гуссерлем правилам искусства, все же оказываются на его стороне. Опыт для них — источник значений. Он поучителен, еще не будучи доказательным. Отвечает ли редуцированное сознание такому требованию первичной нейтральной почвы? Будучи сущностно «впечатляемым», не отдается ли оно не-Я, другому, «искусственности»? Не является ли ощущение воплощенным отрицанием трансцендентального труда и очевидного присутствия, совпадающего с истоком? Посредством своей теории чувственного Гуссерль возвращает впечатляющему событию трансцендентальную функцию. Заполняя время своей массой, оно открывает первичную интенциональную мысль, являющуюся самим временем, присутствием перед собой посредством первичного отклонения, интенцией первого отрезка времени и первой дисперсии; оно обнаруживает в глубине ощущения телесность, то есть освобождение субъекта от своей окаменелости в качестве субъекта, движение, свободу, разрушающую структуру.

Примечания автора

¹ Totalité et Infini. La Haye, Martinus Nijhoff, 1961; 2 éd., 1965.

² Опубликовано в «Revue Philosophique», январь — февраль 1940 г.

³ Основные труды Эдмунда Гуссерля: Philosophie der Arithmetik, 1891; Logische Untersuchungen, l Aufl., Bd. l, 1901, Bd. 2, 1900; Philosophie als strenge Wissenschaft (статья, опубликованная в журнале «Logos» [1911]); Ideen zu einer reinen Phaenomenologie und phaenomenologischen Philosophie, I. Teil, 1913 [в дальнейшем цитируется как Ideen 7]; Logische Untersuchungen, Bd. I, 2-oe, новое, издание (существенно переработанное), а также Bd. II, части 1-2 этого труда, 1913; Logische Untersuchungen, Bd. II (переиздание со значительными изменениями второго тома, впервые изданного в 1901 г.), 1920; Phenomenology — статья, написанная для Encyclopedia Britannica в 1927; Vorlesungen zur Phaenomenlogie des inneren Zeitbewusstseins(l9Q5—l9lQ), — [лекции,] опубликованные в 1928; Formale und transzendentale Logik, 1929 [далее цитируется как FTL]', Nachwort zu meinen Ideen zu einer reinen Phaenomenologie, 1930; Meditationes cartésiennes (на фр. яз.), 1931; Die Krisis der europaeischen Wissenschaften und die transzendentale Phaenomenologie, I, Teil, 1936 (в журнале Philosophia, выходящем в Белграде); продолжение было посмертно опубликовано в Revue internationale de Philosophie, Bruxelles, 1939, под названием: Die Frage nach dem Ursprung der Geometrie als intentional· historisches Problem', также посмертно: Erfahrung und Urteil. Untersuchungen zur Genealogie der Logik, Prague, 1939. Notitzen zur Raum -konstitution — в Phenomenological research, июнь 1940, 1941, т. I — Phaenomenologie und Anthropologie. Ibid, т. II — Die Welt der lebendigen Gegenwart und die Konstitution des ausseren leiblichen Umwelt, там же, т. V.

Мы цитируем «Логические исследования» («Logische Untersuchungen») по 2 изд. и, следовательно, отсылаем к обоим томам: LU I, и [изданному в двух книгах] второму тому: LU П/1 и П/2. Полную библиографию публикаций Гуссерля см.: Jan Patocka в «Revue internationale de Philosophie», Bruxelles, 15 janvier 1939; выпуск, посвященный Гуссерлю — p. 374-397. Несмотря на некоторые неточности в деталях, эта работа очень полезна. Публикации Эдмунда Гуссерля — лишь часть более объемного труда, складывавшегося на протяжении 40 лет преподавания в Гёттингене и Фрайбурге. Записи занятий часто передавались соратникам и ученикам, идеи распространялись без публикации. [Здесь и далее уточняющие пометки редактора, касающиеся времени выхода в свет основных трудов Э. Гуссерля и некоторых общепринятых обозначений, заключены в квадратные скобки.— Прим. ред.]

⁴ «Существует только философия, единственная подлинная, настоящая наука. Отдельные науки — лишь ее несамостоятельные части (unselb-staendige Glieder)». FTL, 240.

⁶ См. также: LUII/l, 11-12; LU И/2 7.

⁷ См. FTL, 249. Свойственные чувственному опыту возможности ошибок образуют позитивный характер этого опыта. Выявляемое им бытие именно таково, каким может быть существование в каждое «раскрытое» мгновение. Оно может быть адекватно постигнуто лишь посредством чувственного опыта.

⁸ «Феноменология в целом — не что иное как... научное сознание себя посредством трансцендентальной субъективности... Последнее основание любой истины — элемент универсального осознания себя». FTL, 241—242.

⁹ См., например: Ideen I, 124. ¹⁰/TZ, 157.

¹¹ Ibid., 76.

¹² О соответствии положений «Философии арифметики» и поздней философии Гуссерля см. статью: Becker O. Die Philosophie Edmund Husserls, Kantstudien, 1930.

¹³ См.: Ludwig Landgrebe. «Husserls phaenomenologie», в: «Revue internationale de Philosophie», издающемся в Брюсселе, 15 января 1939. P. 280—289.

¹⁴ LUI, VII, предисловие. См. также: LUI, 59. Утверждение необходимого соотношения между логикой и психологией в разгар борьбы против психологизма.

¹⁵ LUI, 71.

¹⁶ Мы уже отметили это в нашей книге «La Théorie de l'intuition dans la phénoménologie de Husserl». P., Alcan, 1930. Тем не менее очевидно, что в первом томе «Логических исследований» употребляются слишком жесткие и в какой-то степени односторонние формулировки. Однако можно показать — здесь это заняло бы слишком много места — что вовсе не существует коренных противоречий между этим трудом и некоторыми положениями «Формальной и трансцендентальной логики». Когда, например, в § 27, S. 91 и в LUI Гуссерль борется с любой попыткой сведения принципа непротиворечивости к психологической невозможности двух противоречивых суждений, он не противоречит, как могло бы показаться, положениям «Формальной и трансцендентальной логики». В последней речь идет о становлении этого принципа в трансцендентальном сознании, а не в нашей психологической природе', с другой стороны, ищется субъективный смысл, который остается установить после признания и принятия всерьез объективного значения этого принципа. В этом состоит новый философский шаг, ничуть не умаляющий объективности этого принципа; именно о нем и идет речь в 1-м томе «Логических исследований».

¹⁷ См. превосходное резюме этого труда, данное Виктором Дельбосом в «Revue de Met. et de Morale», 1911.

¹⁸ LUI, 110; 160-161.

¹⁹ «Was Wissenschaft zur Wissenschaft macht». [«Что делает науку наукой» (нем.). — Прим. ред.] — LUI, 228, 242,passim.

²⁰ LUI, 67.

²¹ LUI, 60.

²² LUI, 70, 73 ff. ²³Ζ£/Ή/1,4, 93 ff.

²⁴ LUI, 19.

²⁵ LUI, 22.

²⁶ Ее уже можно найти в «Философии арифметики».

²⁷ LUI, 30-50 (вся глава 2); 140, 161-165, passim.

²⁸ LUI, 162.

²⁹ LUI, 252.

³⁰ LUI, 248, §70.

π LUI, 165.

³² LUI, 347, 383, 3^5, passim.

³³ См. на этот счет критику номинализма в Ιί/особенно II, 144-146. ³⁴IÎ7II, 146.

³⁵ LUI, 227. * LUII, 6.

³⁷ Ibid., l.

³⁸ FTL, 158.

⁴⁰ Zt/ΊΙ, 3. Этот текст фигурирует лишь во 2-м изд. LU.

⁴¹ Ibid., 120. Интересные тексты введены во 2 изд. ⁴²/УД 157.

⁴³IC/II, 5; см. также ZC/ΊΙ, 7 и РТЪ,/нш//я.

⁴⁴ LUII, 21, 120.

⁴⁵ «...derblosse Hinblick... auf seine eigentliche Meinung...» LUI, 64; «nach seinem ecten Sinne», 69; «...ist das wirklich gemeint wenn die Logiker sagen...»³⁴*, 83 etc. Такого рода цитирование можно без труда прдолжить.

⁴⁶ LUI, 61.

⁴⁷ Z,£/I, 62. ⁴⁸Ζί/Ι, 143. ⁴⁹ LUII, 190. ⁵⁰Ζ£/ΊΙ, 101.

⁵¹ LUII, 107, 131, 140, 172, 187 и др.

«Ζί/ΊΙ, 130.

⁵³Ζ£/ΊΙ, 110.

⁵⁴ZtfII, 136.

⁵⁵Ζί/Π, 136.

⁵⁶ZÎAII, 144-145.

⁵⁷ LUII, 156, см. также: S. 111-112.

⁵⁸ LUII, 125.

⁵⁹ LUII, 124.

⁶⁰ Ζί/Ι, 129; особенно LUII, 108, гл. 1, § l и S. 198.

⁶¹ LUII, 131, 148-149, 171-172.

⁶² 7Ж, 103.

⁶³ LUII, 234. "Ζί/Ή, 279. ⁶⁵Z^II, 228.

⁶⁶ Что не значит идеальны, так как это единичные элементы единичного объекта; см.: LUII, 216.

⁶⁷ LUII, 390. ⁶*LUII, 165. ⁶⁹ LUII, 23. ⁷⁰ZÎ7II,29.

⁷¹ См. наше заключение.

⁷² Ζ,ί/ΊΙ, 388; 367; 386,passim.

⁷³ LUII, 390.

⁷⁴ LUII, 396. ⁷⁵Ζ,ί/Ί,§49, 180; 189-190.

⁷⁶ £ί/Ι, 12-19; «Soweit Evidenz reicht auch der Begriff des Wissens»³⁵*. S. 14.

⁷⁷ См. далее, гл. 11. ⁿLUl\, 146, 184. ⁷⁹ LUII, 380-381. ^mLU\\, 182. ⁸¹ LUII.2, 142.

^ LUll, 109.

⁸⁴ Ideen, 97-102; уже указывалось в LUI, 72.

⁸⁵ Landgrebe L. Husserls Phaenomenologie // Revue internationale de Philosophie. Bruxelles, 1939, 15 janvier. P. 280-289.

⁸⁶ 1*711,399. ⁸⁷£СШ, 75. ™ LUll, 383.

⁸⁹ Ztfll, 365, сноска.

⁹⁰ См. об этой идее в критике Гуссерлем теории абстракции Локка: LUII, 134.

⁹¹ LUI, 9-10; см. Form, und trans. Log.

⁹² Trans, und Form. Log. S. 255.

⁹³ LUI, 58. См. также: S. 161, 166-167.

⁹⁴ Гуссерль очень рано вводит эту идею технической деятельности, противостоящей осознанию руководящих ею принципов. См.: LUI, 9—10.

⁹⁵ Ideen. S. 93.

⁹⁶ LUII, 22.

⁹⁷ LUII, 354, 361. ⁹⁸Krisis. S. 134.

⁹⁹ Ibid., 1 18 и особенно S. 121 и след.

¹⁰⁰ Ibid., 124. ^mlbid., 131.

¹⁰² Ibid., 126-127.

¹⁰³ Ibidem.

¹⁰⁴ Ibid., 84.

¹⁰⁵ Ibidem.

¹⁰⁶ Ibid., 89.

¹⁰⁷ ТШет.

¹⁰⁸ TbiYfe/я.

¹⁰⁹ /Ш., 1 37 ff.

¹¹⁰ Аи/., 128.

¹¹¹ Ж/., 118-121.

¹¹² /Ш., 121. ^ш Ibid., 92.

¹¹⁴ Ideen. 80, 85-86: «Nur für Ich, und Erlebnisstrom in Beziehung auf Sich selbst besteht diese ausgezeichnete Sachlage, nur hier gibt es so etwas wie immanente Wahrnehmung, und muss es das geben»³⁶*.

¹¹⁵ См. статью Жана-Поля Сартра в N.R.F. 1928 г. Он интерпретирует ин-тенциональность как свойство сознания быть вне себя. Тем не менее в движении интенции во вне вовсе нет бегства от себя, предпочтения по отношению к внешнему, потому что оно извне; оно целиком задумано по образцу смысла мышления. Оно стремится во вне в той мере, в какой мыслит, но также и внутрь в той мере, в какой смысл воспринимается и

понимается в мышлении. Интенциональность позволяет понять, «как в-себе объективности может быть представлено, воспринято сознанием и стать в конечном итоге субъективным». LUII, 8.

¹¹⁶ Это исследование является частичным воспроизведением статьи, вышедшей в 1932 г. в «Revue Philosophique» (майско-июньский номер). Измененная и сокращенная, она тем не менее несет печать того времени, когда философию Хайдеггера еще только открыли во Франции, и не лишена некоторых упрощений, которые, однако, не могут скомпрометировать понимание учения Хайдеггера в его основных чертах, остающееся целью данной работы.

¹¹⁷ См. предыдущую работу.

¹¹⁸ См.: Becker. «Mathematische Existenz // Jahrbuch für Phanomenologie und phanomenologische Philosophie». S. 425.

¹¹⁹ Ничто, к которому философия от Парменида до Бергсона тщетно пыталась подступиться, предполагая, что его природа — теоретическая и как теоретическое отрицание бытия — сущностно доступно тоске. Теоретическое отрицание — лишь одна из его модальностей.

по Это неизданное на французском языке исследование было опубликовано на испанском в аргентинском журнале Sur 167.

¹²¹ Опубликовано в сборнике: Husserl E. Cahiers de Royaumont. Philosophie № III. Edition de Minuit, 1959.

¹²² Опубликовано в «Edmund Husserl 1859—1959». Памятный сборник к столетию со дня рождения философа. La Haye, 1959. Collection Phaenomenologica.

123 Интересные истории о личных отношениях с Гуссерлем расскажут другие. Я хотел бы отметить только три момента. — Во время двух семестров моего пребывания во Фрайбурге (лето 1928 г., зима 1928/29 гг.) госпожа Гуссерль, ссылаясь на свою предстоящую поездку в Париж, брала у меня уроки «совершенствования французского языка». Их целью была скорее прибавка к стипендии студента, чем обогащение словаря именитой ученицы. Эти скрытые проявления доброты не были редкостью в доме Гуссерля, и ими, как известно, часто пользовались. — В конце июля 1928 г. я сделал сообщение на семинаре Гуссерля. В его преподавательской карьере это было последнее занятие, последний семинар. Конечно, в последовавшей прощальной речи не было ни слова об этом сообщении; Гуссерль говорил о том, что теперь, когда время для решения философских проблем ограничено его возрастом, они наконец ясно предстают перед ним. И вот еще, о чем я вряд ли рассказал бы, если бы меня не побудила к этому поднятая недавно проблема иудаизма Гуссерля. Как известно, Гуссерль и его жена были евреями, принявшими протестантство. Последние фотографии мэтра подчеркивают еврейские черты его лица (быть может, напрасно говорили, что оно становилось похоже на лица пророков; ведь никому, в конце концов, неизвестен портрет Иеремии или Габакука). Госпожа Гуссерль всегда говорила мне о евреях даже не во втором, а только в третьем лице. Гуссерль никогда не касался этой темы. Кроме одного раза. Его жена должна была совершить поездку в Страсбург для очень важной покупки. Возвратившись из путешествия, которое она совершила вместе с госпожой Геринг, матерью страсбургского теолога и философа, она заявила в моем присутствии: «Мы нашли серьезный дом. Die Leute obgleich Juden, sind sehr zuverlässig» («Люди, хотя и

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: