НОВЫЕ ЗНАНИЯ, ТЕХНОЛОГИИ И ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ

К настоящему времени накоплены огромные знания о человеке, обществе, природе. Многим кажется, что мы знаем все, отчего и уверовали в непобедимую силу субъективных замыслов, в способ­ность делать то, что нам захочется. Но — увы! — не только объемом и качеством знаний определяется наша жизнедеятельность; она за­висит главным образом от вовлеченности знаний в практику, в си­стему воспроизводства, в отношения «человек — общество — при­рода». Когда-то К. Маркс высказал мысль, которая сохраняет свою актуальность и по сей день: «Развитие основного капитала являет­ся показателем того, до какой степени всеобщее общественное зна­ние (Wissen, knowledge) превратилось в непосредственную произ­водительную силу, и отсюда — показателем того, до какой степени условия самого общественного жизненного процесса подчинены контролю всеобщего интеллекта (курсив мой. — ГЛ..) и преобра­зованы в соответствии с ним...»¹⁶⁵. Мало иметь большие знания, на­до превратить их в производительную силу, а ее в свою очередь по­ставить под контроль всеобщего интеллекта, т.е. направить на удовлетворение всеобщих потребностей и интересов, обеспечение развития человека, его прав и свобод.

С этой точки зрения наше недавнее прошлое представляет собой удивительную картину. По данным руководителей АН СССР, мы в 80-х годах XX века давали 1/3 (!) мировой научной продукции. В то же время из запатентованных открытий и изобретений, ре­зультатов академических и университетских исследований на практике использовалось едва ли 10%. И если американская «лун­ная» программа принесла отдачу по огромной цепи технологий и в несколько раз оправдала себя, то наши достижения от «Восто­ка» до «Бурана» и «Мира» мало что изменяли в гражданских тех­нологиях. После хотя бы частичного публичного представления во­енно-оборонного производства многие зарубежные специалисты удивлялись на выставках и салонах нашим научно-техническим

изделиям. Но опять и по-прежнему все локализовалось в незначи­тельном количестве экземпляров и узком кругу «посвященных». Иметь много знаний вовсе не означает уметь их использовать, при­чем массово, в интересах развития всего общества.

Особо это проявляется в последние годы. Переведено огромное число работ лучших зарубежных умов, издано множество трудов наших дореволюционных мыслителей и государственных деяте­лей, масса публикаций мыслей от Сократа и до наших дней. Нема­ло крупных европейских и американских ученых прямо указыва­ют на наши ошибки и заблуждения. Но все знания отскакивают от нашего управления, как «горох от стенки». Очень многое делается как бы в противовес знаниям, с публичной демонстрацией прене­брежения к ним.

Следующий вопрос заключается в том, на каком знании мы ак­центируем внимание, что хотим освоить практически. Весь XX век прошел под знаком индустриального производства и рожденных им стереотипов. Отдавая ему должное, надо признать, что он создал современную цивилизацию, позволил многим странам насытить материальные потребности людей. Вместе с тем нельзя не видеть, что он оказался слишком агрессивным по отношению к среде оби­тания человека и к нему самому и в общем-то исчерпал себя. Обслу­живая этот тип производства, давно возникла и функционирует си­стема «наука — техника — производство», которая весьма сузила общественную сущность науки (знания), да и человека рассматри­вает лишь как средство своего саморазвития. Состоялась двузнач­ная схема формирования личности: по линии образования и воспи­тания — создание хорошего работника (грамотного и дисциплини­рованного производителя), по линии жизненных ориентации, ценностей и установок — ненасытного потребителя, все расширяю­щего емкость рынка.

В итоге идеи Возрождения и Просвещения, заложившие совре­менную цивилизацию, идеи глубоко гуманистического характера были отодвинуты в сторону, стали, образно говоря, антуражем до­роги, по которой сломя голову мчится мир.

Лишь в последние десятилетия вновь вспомнили о человеке, заго­ворили о его правах, свободах и, главное, самоценности, начали разработку теории человека, осмысление возможностей ноосферы, познание социально-психологических детерминант поведения че­ловека, пытаются использовать социальные критерии оценки эко­номической деятельности и т.д. Многие явления стали анализиро­ваться в рамках более широкой системы «наука — техника — про­изводство — общество — человек — природа». Но до коренного перелома еще далеко. И основным препятствием здесь представля­ется сложившаяся система просвещения (в самом широком смыс­ле), которая утилитарна по своей сущности. В ней по целям и со­держанию, формам и методам, используемому инструментарию и оценкам преобладает производственный подход. Гуманитарный аспект, который, конечно, признается и даже поддерживается, остается на второстепенном, скорее, вспомогательном месте. Есть, разумеется, гуманитарная специализация в структуре обучения, но речь идет о всеобщих, касающихся каждого человека образова­нии, воспитании и развитии. В школе и вузах, средствах массовой информации и в обыденных взаимоотношениях людей робко и при­глушенно дают о себе знать этика и эстетика, языкознание и исто­рия, литература и искусство, философия и правоведение, т.е. имен­но то, что придает материальной и духовной культуре человече­скую окраску, способствует становлению в каждом индивиде разумного и гуманного начала. Не отсюда ли истоки нетерпимости, непримиримости, жестокости и насилия, буквально сотрясающие нашу жизнь по всей планете?

Большим и сложным является, далее, вопрос об актуальности, достоверности и применимости знаний. Ведь не все знание, кото­рое накоплено человечеством в традициях, обычаях, религиях, в библиотеках и фондах, содержится в памяти людей и передается из поколения в поколение, имеет в современных условиях и тем бо­лее для будущего непосредственно практическое значение. Многое осталось достоянием того времени, когда оно было создано и ис­пользовалось в соответствующих исторических условиях. В об­щем, необходим глубокий анализ существующей социальной ин­формации и выделение из нее именно того знания, которое акту­ально в свете требований XXI века.

Заслуживает внимания проблема достоверности тех знаний, ко­торыми мы намерены пользоваться. Время рождает сомнения, ка­залось бы, в очевидных выводах и оценках, даже там, где принят эксперимент и многое перепроверяется производственной практи­кой. Вновь и вновь в естественных и точных науках, положенных в основу механики, химических и биологических производств, атомной энергетики, космонавтики и т.д., приходится возвращать­ся к исходным концепциям, понятиям и прогнозам, их пересмат­ривать и по-новому интерпретировать. На порядок сложнее ситуа­ции в области знания об обществе и человеке. Не случайно, по-ви­димому, наибольшее число ошибок, заблуждений, иллюзий, и весьма серьезных, приходится на выбор той части общественного знания, которая становится основанием политики тех или иных партий, а нередко и государств в целом. Одни взывают к прошлому, как будто его можно восстановить, другие ищут истину подальше от родных краев, полагая, что ее лучше взять готовенькой и «внед­рить» дома, третьи бросаются на что-то модное, разрекламирован­ное, четвертые просто «попадаются на удочку», когда недруги под­совывают им то, что несет вред. Достоверность того или иного зна­ния, его способность решать соответствующие проблемы не всегда выверяются. А для государственного управления это просто недо­пустимо.

Логичен и такой аспект знаний, как их применимость. Не все, что имеется в человеческом знании, можно применять в конкрет­ных условиях места, времени и участия конкретных лиц. Нужна большая осторожность при анализе и оценке используемого в управ­лении знания, как выросшего на отечественной почве, так и взято­го из мировых кладезей. Здесь особое значение принадлежит соот­несению национального менталитета и знания, способного решить ту или иную проблему. Нельзя забывать и о возможности формаль­ного (на словах) применения знания.

Поэтому не стоит рассматривать существование того или иного знания абстрактно; оно приобретает практическую роль лишь то­гда, когда закладывается в реально действующие технологии и по­средством них приносит людям (обществу) ощутимую пользу — со­циальный эффект. Технологии являются сложными системами, в которых каждый их элемент и каждая взаимосвязь элементов должны быть пронизаны адекватным знанием и устойчиво воспро­изводить заложенный в технологии объективный результат. Это не технология, если результат зависит от случая. В таком варианте неопределенности результатов не стоит тратить ресурсы на созда­ние и отработку технологий.

Напомним и расширим сказанное в теме об управленческих техно­логиях (9.5). Технология есть система жестко скоординированных следующих элементов: «цели — процедуры (правила) — техниче­ские средства — операции (действия) — мотивы (стимулы)», соблю­дение которой предполагает получение искомого результата. Главное в ней — согласованность и последовательность элементов, что являет­ся непременным для любой технологии, будь то образовательная, вос­питательная, информационная, производственная, сервисная, ком­муникационная, управленческая. Везде реализация сформулирован­ных целей должна осуществляться путем установления четких, ясных и неуклонно исполняемых процедур, диктующих логику тех или иных, разумеется, обоснованных и продуктивных действий.

Начало XXI века характеризуется активным переложением на­копленных научных знаний и практических навыков на язык со­временных технологий. Имеет место сочетание специализации и диверсификации, многооперационности на одном рабочем месте и широкой кооперации. Большинство ученых в области прогнози­рования усматривает особенности постиндустриального и инфор­мационного общества именно в усилении технологичности любых процессов (видов деятельности). Отсюда следуют выводы для госу­дарственного управления.

Центральный из них, ради которого, собственно говоря, и заду­мана данная тема, заключается в том, что между знаниями и тех­нологиями самых разнообразных видов деятельности находится управление. Конечно, в разных видах, объемах, уровнях деятель­ности — соответственно и разные виды управления. В любом месте земного шара процветают только те компании, у которых менедж­мент поднят на должную высоту. И успешно решаются каждоднев­ные вопросы жизни людей там, где развито местное самоуправле­ние. Как и удовлетворение социальных и национальных интересов лучше идет в условиях сильного общественного управления и само­управления. Локальные технологии и призваны создаваться ло­кальными видами управления.

Но когда речь идет о состоянии и развитии общества в целом, о судьбе всей страны, о становлении всего многообразия современных технологий, тогда все упирается в государственное управ­ление. Его долг перед обществом в этом контексте сводится к то­му, чтобы быть соединительным звеном между мировым и нацио­нальным знанием, прежде всего научным, и практикой поведе­ния и деятельности своих граждан. Можно, конечно, уповать на то, что «кто ищет, тот всегда найдет», что, если кому-то понадо­бятся новые технологии, тот и обратится к нужным знаниям, про­ектам, наработкам. Однако вряд ли где в наши дни кто-то рассчи­тывает на усредненное и итоговое действие стихии, вроде того, что «из хаоса родится порядок». Знание для того и дано людям и расширяется и углубляется ими, чтобы во все привносить созна­тельное начало: мысль, опыт, умение и волю. Социальная (обще­ственная) ценность государственного управления в том-то и со­стоит, что оно должно в масштабах всего общества обеспечивать практическую целенаправленность, организацию взаимодейст­вия и регулирование жизнедеятельности людей. По идее — это инициирующая и движущая сила общественного развития, гармо­низации системы «человек — общество — природа». В этом смыс­ле нельзя не поддержать суждения о том, что «создание современ­ного института управления, его инновационных приоритетов (ин­формационно-аналитических, стратегически-упреждающих) это вызов, но который еще только предстоит ответить российско­му государству»¹⁶⁶. Но быть таким государственное управление мо­жет, лишь основываясь на способности, опираясь на динамику че­ловеческого познания, развиваться опережающе, чему посвяще­на следующая тема.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: