РАСПРЕДЕЛЕНИЕ И РЕГЛАМЕНТАЦИЯ УПРАВЛЕНЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Совершенствование стиля государственного управления в прак­тическом аспекте обычно начинается с комплексного анализа, оценки и сочетания двух моментов: человеческого потенциала, со­средоточенного в органах государственной власти и местного само­управления (вообще и в каждом из них конкретно), целей государ­ственного управления с наличными управленческими ресурсами. Главное здесь: определение реального состояния управления и управленческого потенциала. Если стиль государственного управ­ления не хочет быть иллюзорным, призрачным, мнимым, он дол­жен опираться на объективные основания, отличаться реалистич­ностью.

Существует актуальная проблема распределения совокупного управленческого потенциала по вертикали и по горизонтали иерар­хической управляющей системы, которая носит как институцио­нальный характер (связана с организационной структурой госуда­рственного управления и правовым регулированием функций и полномочий различных органов), так и сугубо человеческий, обус­ловленный уровнем подготовки персонала управления.

В последние десятилетия в мировой управленческой мысли было сформулировано несколько теорий, по-разному относящихся к вза­имоотношениям людей в управленческих процессах.

Еще в 60-х годах прошлого века профессором Мичиганского уни­верситета (США) Д. Макгрегором были обоснованы две концепции организации управления, основанные на различении типов людей: теория «X» и теория «Y». Согласно теории «X», средний индивид в силу своей природы не любит работать и при возможности стре­мится избежать труда; вследствие прирожденной неприязни к тру­ду большую часть людей необходимо принуждать, контролиро­вать, направлять или угрожать им наказанием, с тем чтобы они работали достаточно напряженно для достижения целей организа­ции; средний человек предпочитает, чтобы им руководили, стре­мится избежать ответственности, сравнительно нечестолюбив и бо­лее всего предпочитает собственную безопасность.

По теории «Y» затраты физических и умственных усилий в про­цессе труда столь же естественны, как и в играх или на отдыхе; че­ловек способен и будет сам себя контролировать, если он стремится к целям, в достижении которых он заинтересован; усилия, прила­гаемые индивидом к достижению поставленных перед ним целей, пропорциональны ожидаемому вознаграждению за их осуществле­ние; средний индивид при соответствующих подготовке и условиях не только принимает на себя ответственность, но и стремится к ней; способности ярко проявлять творческую фантазию, изобретатель­ность и творческий подход к решению проблем организации свой­ственны, скорее, широкому, а не узкому кругу людей; в условиях современного производства интеллектуальные возможности сред­него человека используются далеко не полностью¹⁴⁸.

Попыткой совместить указанные теории является теория «Z», которая исходит из целесообразности коллегиального принятия решений, при ответственности за принятое решение одного лица; значимости неформальных отношений, при которых все общаются со всеми; способности каждого человека действовать по своему усмотрению и работать автономно, без контроля, потому что он пользуется доверием; использования самоконтроля и иерархиче­ских форм контроля¹⁴⁹.

Надо сказать, что за последующие годы управленческая мысль весьма продвинулась в поисках и введении в практику различных управленческих ресурсов, что особо заметно в области менеджмен­та. Среди них теории новой бюрократии (Дж.Г. Марч, Г.А. Сай­мон), общая теория систем в приложении к менеджменту (Ф. Каст,Дж. Розенцвейг), плюрализм организационных моделей (А. Уол-кер, А. Этциони, Дж. Пфеффер), работа с неопределенностью (Дж.Д. Томпсон, Дж. Гэлбрейт) и др.¹⁵⁰, направленные на сочетание парадигм и потенциала информационно-технологической револю­ции и человеческого фактора, и упором на формирование новых технологий.

Все же координатной сеткой, в рамках которой изыскиваются ос­новные источники рационализации управления, остается человек. Посылок тому несколько. Во-первых, ресурс человека безграничен и возобновляем. Во-вторых, человек предельно разнообразен, пере­менчив и уникален. В-третьих, добро и зло, позитивное и негатив­ное в человеке соседствуют, в разной пропорции проявляются при разных обстоятельствах. Поэтому к распределению управленче­ской деятельности в рамках управляющей системы и формирова­нию определенного стиля государственного управления нельзя подходить с абстрактных, умозрительных позиций и легковесно утверждать, что демократия, свобода, децентрализация, самостоя­тельность и т.п. представляют собой сплошное благо для управле­ния. Все определяется качеством человеческого потенциала, вовле­ченного в управление.

Вопрос состоит не в том (как это часто понимается), кто выполня­ет те или иные по характеру и объему управленческие функции и полномочия, а в том, как и с какими результатами совершается эта деятельность. Многие исторические факты свидетельствуют, что попытки бездумной ломки общегосударственных органов управле­ния, реорганизаций и трансформаций в среднем звене государ­ственного управления, внедрения начал самоуправления на низо­вом уровне давали лишь одно последствие: потерю управляемости и «разбалансировку» общественных отношений. Только в XX веке в России подобных «сюжетов» было несколько, и очередной мы пе­режили в его конце.

Прежде всего, распределение управленческой деятельности Должно идти на основании управленческих потребностей и интере­сов, объективных закономерностей и организационных форм управ­ляемых объектов. Именно этим объясняется, к примеру, та ситуация, при которой на уровне области, города или района постоянно удерживается определенный набор управленческих структур при любых формациях, укладах, революциях и реформах. Всегда нуж­ны жилищно-коммунальные, торговые, образовательные, здраво­охранения, транспорта, связи, культуры и другие управляемые объекты, причем привязанные к конкретному местожительству людей. Есть объективная структура общественной жизнедея­тельности, и она требует соответствующей структуры государ­ственного управления и управленческой деятельности. Пора бы здесь уйти от безмерного субъективизма, разрушающего только что установившиеся воспроизводственные и управленческие про­цессы.

Важным условием правильного распределения управленческой деятельности является ее ориентация на обеспечение реализации компетенции органов государственной власти и местного само­управления. Причем имеется в виду распределение управленче­ской деятельности не только внутри органа, но и вне его, ибо суще­ствует общая заинтересованность в надлежащей реализуемости компетенции всех организационных структур. Не дело, когда вы­шестоящий орган видит, что нижестоящий орган не справляется с компетенцией, и относится к этому безразлично. В государствен­ном управлении все системно взаимосвязано, и слабая деятель­ность одних органов непременно сказывается на других.

Распределение управленческой деятельности обусловлено также уровнем и новизной ее научно-технического и информационного обеспечения, наличием и состоянием освоения управленческих технологий. Здесь важно многое: типовые образцы документации; унифицированная система показателей, адекватно характеризую­щих качество и количество соответствующих явлений; создание организационных и технических условий для оперативной и точной передачи нужной информации через все структурные звенья, подразделения и органы, вовлеченные в данные процессы; осна­щенность компьютерами служебных мест; применение идентич­ных методов, процедур и операций анализа и характеристики изу­чаемых и программируемых объектов; актуальность методологии прогнозирования, программирования и планирования развития управляемых объектов и самих управленческих процессов и др.

И все это не для отчетов или теледемонстрации кабинетов с десят­ками телефонов, а для реального улучшения управления.

Большое значение в распределении управленческой деятельно­сти имеет, наконец, действующая в системе государственного управ­ления философия и методология управления со своими символа­ми, ценностями, традициями, стереотипами, из которой исходят и на которую опираются поведение и поступки людей. Такая фило­софия и методология может объединять и мобилизовать людей на решение крупных государственных проблем, на возвышение Оте­чества, а может и, наоборот, разъединять и противопоставлять должностных лиц и иных участников управленческих процессов и тем самым разрушать само управление. При «негативной» филосо­фии и методологии управления происходит не распределение управ­ленческой деятельности, а ее развал. В таком случае ситуацию не исправляет даже авторитарный стиль управления.

Естественно, что распределение управленческой деятельности как в целом в управляющей системе, так и в каждом государствен­ном органе и органе местного самоуправления, тогда приобретает смысл и превращается в соответствующий стиль государственного управления, когда оно получает надежную правовую регламента­цию. В отличие от правового регулирования организационной и функциональной структур, компетенции органов, форм, методов и процедур ее реализации, правовая регламентация стиля управле­ния (управленческой деятельности) должностных лиц и других служащих государственного аппарата имеет своим объектом лич­ностную и коллективную деятельность персонала управления в рамках соответствующего органа государственной власти и мест­ного самоуправления, связанную с реализацией его компетенции и поддержанием собственной жизнеспособности. Ее можно и должно рассматривать как одно из средств формирования и совершенство­вания научной организации управленческой деятельности.

Цель правовой регламентации стиля государственного управ­ления состоит в закреплении, удержании и «тиражировании» лучших форм, методов, средств, способов, операций и процедур исполнения государственных должностей и реализации компе­тенции органов государственной власти и местного самоуправле­ния.

В связи с правовой регламентацией управленческой деятельно­сти логично возникают весьма практические вопросы: что регла­ментировать, в каком объеме и в какой форме? В ряде научных суждений и практических рекомендаций порой просматривается стремление регламентировать и по содержанию, и по форме бук­вально каждый шаг или каждый час служащего аппарата. Такие попытки, однако, не приносили и не приносят искомого результа­та. Дело в том, что управленческая деятельность очень подвижна, переменчива, зависима от множества заранее непредвидимых об­стоятельств и факторов, как внутренних, связанных с работоспособ­ностью и жизнью служащих соответствующего органа, так и внеш­них, определяемых запросами и состоянием общественной среды. В государственных органах часто один работник заменяет другого или выполняет вроде бы не положенную по должности деятель­ность.

В этих условиях целесообразно сосредоточивать внимание лишь на описании комплекса вопросов, подлежащих ведению определен­ной должности (рабочего места в аппарате), и формах закрепления их анализа и оценки. Тогда в любое время можно воспользоваться результатами деятельности того или иного служащего, поручить кому-то другому продолжение данных функций, передать вопросы из ведения одного служащего другому. В результате создается «по­ле» маневра и для руководителя, и внутри самого управленческого коллектива. Кроме того, правовая регламентация управленческой деятельности должна быть таковой, чтобы она не бюрократизиро­вала, не сковывала формальными запретами эту деятельность, а наоборот, открывала простор для самостоятельности, инициати­вы, творчества, поиска все новых путей решения управленческих вопросов.

В среде ученых и руководителей также немало сторонников того, чтобы имелись инструкции либо положения по каждой должности с детальным описанием всего, что к ней относится. Думается, что это и невозможно осуществить в полном объеме и на должном уров­не, и просто нецелесообразно. Квалификационные характеристики (правовые и организационные характеристики) государственных и муниципальных должностей, конечно, нужны, но вот конкретные проявления управленческой деятельности по их соблюдению вряд ли стоит прописывать. Здесь на первом месте стоит профессиона­лизм государственных и муниципальных служащих. Сегодня управ­ленческая деятельность даже в органах, построенных на принципе единоначалия, — дело коллективистское, осуществляемое боль­шими или малыми управленческими коллективами и вовлеченны­ми в управление гражданами, дело, в котором широко приняты взаимовыручка, взаимозаменяемость.

Следовательно, и регламентироваться оно должно таким обра­зом, чтобы не разрушать, а именно развивать, укреплять коллекти­вистские (корпоративные) начала в управленческой деятельности, обеспечивать в ней комплексность и эффективность. Это не означа­ет, что не надо индивидуализировать способы исполнения долж­ностей или описывать конкретные должности, но такая индивиду­ализация (описание) должна вестись взаимосвязанно в рамках опре­деленного целого — структурного звена, подразделения, органа, их подсистемы. Необходимо в одном регламентационном акте ра­ционально распределять совокупную управленческую деятель­ность и излагать как функции и правомочия по каждой должности (рабочему месту в аппарате), так и взаимосвязи и взаимозависи­мости между должностями, с тем чтобы каждый служащий знал и свою, так сказать, личную деятельность, и свое место в общей дея­тельности управленческого коллектива. Причем желательно, что­бы такой регламентационный акт имел у себя каждый служащий соответствующего структурного звена, подразделения, органа. В результате можно одновременно достигать нескольких целей: определять содержание и объем деятельности каждого служащего, оставлять широкое поле маневра управленческой деятельностью в органе, улучшать обмен информацией и опытом между служащи­ми, обеспечивать взаимоконтроль за продуктивностью и качеством Деятельности, формировать здоровые социально-психологические отношения в управленческом коллективе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: