Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения 28 глава

– Я – Дженнсен Рал, – повторила она. – Сестра Ричарда Рала. Я хочу убить его. Себастьян сказал, что вы можете помочь мне. Если действительно сможете, я буду до конца жизни вашей должницей. Если нет, тогда скажите сразу. Я все равно убью его, даже оставшись одна.

Император наклонился к Дженнсен, не сводя с нее кошмарных глаз.

– Моя дорогая Дженнсен Рал, сестра Ричарда Рала, для выполнения этого решения я положу мир к твоим ногам. Стоит тебе только попросить, и все, что в моей власти, будет сделано.

Глава 45

Дженнсен сидела рядом с Себастьяном, и эта привычная близость должна была добавлять ей спокойствия. Однако девушка с большим бы удовольствием оказалась с ним у костра, на котором жарилась бы рыба или варились бобы. А сейчас, за столом императора, ей было одиноко, как никогда в лесу. Если бы не Себастьян, непринужденно веселящийся и принимающий участие в разговоре, она бы не знала, куда себя девать. Даже среди простых людей Дженнсен чувствовала себя неуютно; здесь же было просто невыносимо.

Главную партию этом зале легко и изящно вел император Джегань. Не прерывая изысканного общения с Дженнсен, он каждым жестом и каждым словом показывал, что ей даровано все. Легко и небрежно, будто неосознанно, он давал понять особую важность момента – уверенный в своей непоколебимой власти, будто горный лев на отдыхе, холеный и хладнокровный, лениво играющий хвостом и облизывающийся.

Этот император не собирался отсиживаться в сторонке, лишь принимая доклады, – он вел свой народ в гущу битвы. Он запускал руки в кровавую грязь жизни и смерти и доставал оттуда все, что хотел.

Каким бы расточительным ни показался этот обед на привале, во время марша армии, но палатка и стол императора оставались палаткой и столом императора. Еды и напитков было предостаточно: от дичи до рыбы, от говядины до ягненка, от вина до воды – все, что душе угодно.

Слуги сосредоточенно сновали тут и там, разнося на дымящихся подносах изысканно приготовленные блюда и обращаясь с Дженнсен, как с королевой. А девушка размышляла: какой, должно быть, скромной и незаметной чувствовала себя мама за столом лорда Рала, среди невозможного изобилия и роскоши. Скромной, незаметной и дрожащей от одного только присутствия человека, который запросто мог подписать смертный приговор, не прерывая трапезы...

Дженнсен совсем не хотелось есть. Разбираясь с кусочком свинины, лежащим перед нею на толстом ломте хлеба, она прислушивалась к беседе мужчин. Разговор шел ни о чем. Дженнсен чувствовала, что им есть что сказать друг другу, и только ее присутствие служило помехой. А пока они неспешно вспоминали знакомых и оценивали события, произошедшие с прошлого лета, за время отсутствия Себастьяна.

– А что происходит в Эйдиндриле? – спросил Себастьян, накалывая кусок свинины на кончик ножа.

Император открутил ногу у зажаренного гуся, поставил локти на стол и чуть наклонился:

– Не знаю. Себастьян положил нож:

– Что вы говорите? Я помню эти места: город на расстоянии одного или двух дней пути отсюда. – Он старался говорить спокойно, но в голосе звучала тревога. – Разве можно отправляться в путь, не зная, что нас ждет в Эйдиндриле?

Император откусил большой кусок жирной гусиной лапы. По рукам его обильно тек жир.

– Ну, – наконец произнес он, кидая обгрызенную кость в стоящую на краю стола миску, – мы послали разведчиков, но никто из них не вернулся.

– Совсем никто? – Себастьян определенно волновался.

Джегань взял нож и отрезал ломоть мяса от лежавшего на блюде ягненка.

– Совсем никто! – Он вонзил нож в кусок мяса. Себастьян в раздумье положил локти на стол и сплел пальцы.

– В Эйдиндриле находится Хранилище Волшебника, – тихо сказал он. – В прошлом году я был там в разведке и видел его на склоне горы над городом.

– Я помню твое донесение, – ответил Джегань.

Дженнсен очень хотелось узнать, что такое Хранилище Волшебника, но она не решилась вмешаться в разговор мужчин.

Себастьян потер друг о дружку ладони:

– Можно узнать ваш план?

Император щелкнул пальцами. Это была команда. Все слуги словно растворились. Дженнсен мечтала исчезнуть вместе с ними, спрятаться под одеялом и снова оказаться никем.

Снаружи загрохотал гром, и резким порывом ветра на крышу палатки бросило тяжелые капли дождя. Свет от ламп и свечей падал на двух мужчин, оставляя в темноте мягкие ковры и стены.

Коротко взглянув на Дженнсен, император остановил на Себастьяне взгляд своих бездонных глаз.

– Думаю сделать марш-бросок. Они ожидают целую армию, а я возьму небольшой маневренный кавалерийский отряд, достаточный для того, чтобы справиться с ситуацией. Прихвачу достаточно людей, обладающих даром.

За те несколько секунд, в течение которых были произнесены эти слова, легкомысленный тон беседы приобрел зловеще серьезную окраску. Дженнсен ощутила, что становится молчаливым свидетелем ключевых событий, имеющих необыкновенную важность. Страшно было подумать, судьба скольких жизней висела на волоске, завися от результата разговора этих двух мужчин.

Прежде, чем высказать свое мнение, Себастьян долго взвешивал слова.

– И нет никаких сведений о том, как перезимовал Эйдиндрил?

Джегань покачал головой. Он зубами снял с кончика ножа кусок баранины и, не прерывая трапезы, заговорил:

– У Матери-Исповедницы достаточно сведений, чтобы сделать правильные выводы, а глупцов там нет. Все это длится не первый день, и по ходу наступления, по нашим передвижениям, по тому, как сдались города, не выдержав осады, по выбранной нами тактике она может определить, что весной я двинусь на Эйдиндрил. У них было достаточно времени, чтобы побеспокоиться о собственной судьбе. Думаю, сейчас они трясутся за свои шкуры, но вряд ли у нее найдется смелость, чтобы спасаться бегством.

– Вы полагаете, что и жена лорда Рала находится в городе? – от удивления вырвалось у Дженнсен. – Сама Мать-Исповедница?

Мужчины, прервав разговор, с удивлением посмотрели на нее. В палатке повисла тишина.

– Простите, что перебила! – Дженнсен сжалась. Ее слова вызвали улыбку у императора.

– За что же прощать тебя? Ты только что вонзила нож в призового гуся, назвав вещи своими именами. – Джегань повернулся к Себастьяну. – Ты привел сюда особенную женщину, у нее есть голова на плечах.

Себастьян похлопал Дженнсен по плечу:

– И к тому же прехорошенькая голова!

– Согласен! – Черные глаза императора заблестели. Он, не глядя, ловил рукой оливки в глубокой стеклянной миске. – Ну, Дженнсен Рал, что ты думаешь обо всем этом?

После того, как Дженнсен влезла в разговор, отмалчиваться было глупо.

– Где бы я ни пряталась от лорда Рала, я всегда старалась сделать все возможное, чтобы скрыть место своего пребывания, остаться вне поля его зрения. Может быть, они сейчас поступают так же – пытаются замести следы?

– Именно об этом я и подумал, – заметил Себастьян. – Если они так сильно напуганы, то попытаются отловить и уничтожить всех наших разведчиков, чтобы мы имели преувеличенное представление об их силе и не узнали планов их обороны.

– И одновременно готовят нам сюрприз, – добавила Дженнсен.

– И я так думаю, – сказал Джегань. Улыбнувшись Себастьяну, он добавил: – Удивлен тому, что тебе удалось привести ко мне такую женщину... К тому же, она еще и стратег.

Подмигнув Дженнсен, он позвонил в колокольчик. Тут же возникла женщина, одетая в серое платье, с черными с проседью волосами.

– Да, ваше превосходительство?

– Принеси для молодой леди фрукты и сладости. Когда женщина, поклонившись, вышла, к императору вернулась прежняя серьезность.

– Именно поэтому я считаю: самое лучшее – взять меньшие силы, чем они ожидают, но зато способные к быстрым маневрам, на случай, если придется схватиться с ними. Им удалось изловить наших разведчиков и небольшие дозорные группы, но такое вряд ли случится с достаточно крупным отрядом кавалеристов и обладателей дара. В случае необходимости можно будет отправить людей к городу. После зимы они будут счастливы поразмяться. Но я вовсе не собираюсь начинать действия с того, что ожидают в Эйдиндриле.

В глубоком раздумье Себастьян вяло перемешивал ножом соус от ростбифа.

– Она может быть во Дворце Исповедниц. – Он перевел взгляд на императора. – Вполне вероятно, что Мать-Исповедница предпочтёт остаться в наименее благоприятном месте.

– Согласен с тобой, – ответил Джегань. Снаружи поднялась весенняя буря, и студёный ветер с воем носился вокруг палаток.

– Вы действительно считаете, что она окажется там? – не удержалась Дженнсен. – Именно там, куда – а ей это хорошо известно – вы можете двинуть огромную армию?

Джегань пожал плечами:

– Конечно, невозможно быть уверенными до конца, но, пробиваясь через Срединные Земли, я достаточно долго сражался с нею. Раньше у нее была возможность выбора, хотя случались и жесткие ситуации. Мы загнали ее армию в Эйдиндрил перед самой зимой и встали у нее на пороге. Теперь и у нее, и у армии нет выбора: запертым в кольце гор, им некуда ускользнуть. Даже если о нашем наступлении станет известно заранее, ей придется встретиться с нами лицом к лицу. Единственное, что ей осталось – выбрать место пребывания и место последней битвы.

Себастьян отрезал кусок мяса:

– Слишком просто.

– Конечно. Именно поэтому я и должен предположить, что она придет к тому же выводу.

– Она может отступить в горы, как и предположила Дженнсен, оставив достаточно людей для уничтожения разведывательных отрядов, чтобы лишить тебя глаз. – Себастьян лезвием ножа указал на север.

Джегань пожал плечами:

– Возможно, и так. Поведение этой женщины невозможно предсказать. Она ускользает отовсюду, откуда можно ускользнуть. Но раньше или позже бежать будет просто некуда. Вероятнее всего, хоть она и не планирует, ситуация повторится и на этот раз.

Дженнсен, как и отсутствовавший столь долгое время Себастьян, даже представить не могла, что Древний мир настолько успешно громит врага. Его положение не было столь мрачным, как ей представлялось раньше. Однако девушке казалось слишком рискованным основывать действия армии на шатких предположениях.

– И вы собираетесь рискнуть... повести людей на бой... в надежде, что она там?

– Рискнуть? – Джегань, похоже, был удивлен таким предположением. – Разве ты не видишь? Это не игра! В любом случае мы возьмем Эйдиндрил. Если так и пойдет, то в конце концов мы освободим Срединные Земли, расколов Новый мир надвое. Разделяй и властвуй – вот путь к победе!

Себастьян слизнул кровь с ножа:

– Вы лучше меня знаете ее тактику и можете предсказать следующий шаг. Судя по вашим словам, в любом случае – решит ли она остаться со своим народом или предоставит их самим себе, – мы возьмем Эйдиндрил, опорный пункт Срединных Земель.

Император поднял бездонные глаза:

– Эта сука убила сотни тысяч моих людей. Ей всегда удавалось опережать меня на один шаг, вырываться из моих тисков, но теперь-то мы загнали ее в угол. – Его голос наполнялся холодной яростью. – Клянусь Создателем, когда-нибудь я ее все-таки поймаю, – будто давая обет, произнес Джегань. Побелевшие пальцы сжимали рукоять ножа. – И тогда я сравняю счет. Лично.

Себастьян задумчиво смотрел в темные глаза императора.

– Возможно, мы стоим на пороге великой победы над Срединными Землями. После этого судьба Д'Хары будет решена. – Себастьян поднял нож. – Если там находится Мать-Исповедница, то, скорее всего, и лорд Рал.

Дженнсен удивилась. Она перевела взгляд с Себастьяна на императора:

– Вы думаете, что ее муж, лорд Рал, тоже там?

Кошмарными глазами Джегань посмотрел на девушку:

– Разумеется, дорогая.

От его взгляда по спине Дженнсен побежали мурашки. Спасибо милостивым духам, что она оказалась на стороне этого человека, а не его врагов. И тут она вспомнила то, что ей рассказал Том.

Тоска резкой болью пронизала все ее существо: как было бы легче, если бы слова Себастьяна о захватнических планах Ричарда подтвердил кто-то другой, а вовсе не Том.

– Лорда Рала просто не может быть в Эйдиндриле. Мужчины удивленно воззрились на нее.

– Он далеко на юге.

Джегань вздрогнул:

– На юге? О чем ты говоришь?

– Он в Древнем мире.

– Ты уверена? – спросил Себастьян.

Сбитая с толку, Дженнсен тупо смотрела на него.

– Ты же сам мне говорил, что он привел свою армию в Древний мир с захватническими целями.

Кажется, Себастьян вспомнил.

– Конечно, Джен, но это было задолго до того, как мы встретились, задолго до того, как я покинул расположение наших войск. В общем, очень, очень давно.

– Но мне известно, что и после этого он был в Древнем мире.

– Объясни, пожалуйста, – сразу посерьезнев, попросил Джегань.

Дженнсен откашлялась:

– Узы. Люди Д'Хары чувствуют связь с лордом Ралом.

– А ты ощущаешь эти узы?

– Скорее нет, чем да, они так сильно на меня не действуют. Однако когда мы с Себастьяном были в Народном Дворце, некоторые говорили, что лорд Рал далеко на юге, в Древнем мире.

Обдумывая эти слова, император следил глазами за только что вошедшей женщиной. Та принесла подносы с сушеными фруктами, сладостями и орехами. Она раскладывала их на столе, стоящем в дальнем углу палатки, намеренно не подходя ближе, чтобы не мешать императору и его гостям.

– Но, Джен, мы же были во дворце уже давно, – сказал Себастьян. – А с тех пор доводилось ли тебе встречаться с кем-либо, кто имеет подобную связь?

– Нет, – мотнула головой Дженнсен.

– Если Мать-Исповедница намеревается остаться в Эйдиндриле, то он может двинуть войска на север – поддержать ее.

Джегань низко склонился над куском мяса:

– Похоже на эту парочку. Я уже долгое время имею с ними дело. По опыту знаю: если у них появится возможность объединиться, они будут вместе. Даже на смертном одре.

Эти слова ошеломили Дженнсен.

– Тогда... мы можем поймать его, – прошептала она. – Мы возьмем Ричарда Рала. И кошмарный сон кончится. И наша победа будет не за горами.

Откинувшись на спинку кресла, Джегань забарабанил пальцами по столу, поглядывая на собеседников.

– Хотя мне и с трудом верится, что Ричард Рал в городе, судя по тому, что о нем известно, он скорее окажется с нею и потерпит поражение, нежели останется в живых и будет со стороны наблюдать за ее гибелью.

Представив, как эти двое плечом к плечу встречают смерть, Дженнсен неожиданно для самой себя почувствовала внезапную боль. То, что она сейчас узнала, полностью выходило за пределы ее представлений о лорде Рале. Неужели он способен заботиться о женщине, подставляя ей плечо именно тогда, когда она может проиграть битву за родину и вообще потерять свою жизнь? Он же должен думать о защите собственной земли и жизни...

Мысль о возможной близости лорда Рала перебила все эти сомнения. У Дженнсен заколотилось сердце.

– Если он рядом, то мне уже не понадобится помощь сестер Света. И заклинание не потребуется. Нужно просто подобраться к нему поближе. Я поеду в город вместе с вами.

На лице Джеганя снова заиграла задорная улыбка.

– Поедешь со мной. Я доставлю тебя прямо во Дворец Исповедниц. – Он снова сжал побелевшими пальцами рукоять ножа. – Я жажду смерти их обоих. И особенно Матери-Исповедницы. Дарую тебе разрешение стать одной из тех, кто вонзит нож в Ричарда Рала.

В душу Дженнсен хлынул поток эмоций: от головокружительной эйфории – цель на расстоянии вытянутой руки – до леденящего душу ужаса. На мгновение ее обуяли сомнения: сможет ли она на самом деле принять участие в столь ужасном, хладнокровном убийстве.

«Дженнсен».

Но тут она вспомнила мать, лежащую на полу и истекающую кровью от страшных ран, вспомнила лежащую отдельно руку, вспомнила дом, полный убийц, подосланных лордом Ралом, вспомнила взгляд матери, когда та умирала, вспомнила свою беспомощность... И как никогда почувствовала ужас того дня. Ярость забушевала в ней, раскаленная до белого каления. У нее сейчас было единственное, страстное желание – вонзить нож в грудь ублюдка брата.

Сквозь туман иссушающей злобы, сквозь видение своего ножа в груди лорда Рала, откуда-то издалека до нее донесся голос Джеганя:

– А зачем тебе убивать своего брата? Какие у тебя причины?

– «Грушдева», – почти прошипела Дженнсен.

И услышала, как за ее спиной упала на пол ваза. Звук бьющегося стекла вернул ее к реальности.

Император неодобрительно глянул на стоявшую в полутьме женщину. Карими глазами та неотрывно смотрела на Дженнсен.

– Приношу извинения за неловкость сестры Мердинты, – произнес Джегань.

– Простите меня, ваше превосходительство, – женщина в темно-сером платье отступила за портьеры.

Теперь хмурый взгляд императора был устремлен на Дженнсен.

– Что ты сказала?

У Дженнсен не было ни малейшего представления. Она лишь помнила, что была сказана какая-то фраза, но какая именно... Скорее всего, горе сковало ей язык как раз в тот момент, когда она решилась ответить. Вернулась печаль, огромной беспощадной тяжестью легла на ее плечи.

– Понимаете, ваше превосходительство, – Дженнсен не поднимала глаз от недоеденного обеда, – всю жизнь мой отец, Даркен Рал, пытался убить меня, потому что я была отпрыском, не обладающим даром. Когда Ричард Рал прикончил его, узурпировав власть над Д'Харой, он взял на себя и обязанности отца, частью которых было убийство его бездарных потомков. И за дело он взялся с большей жестокостью, чем отец. – Дженнсен подняла полные слез глаза. – В тот день, когда мы встретились с Себастьяном, люди брата нашли нас. Они убили мою мать. Если бы не Себастьян, то и моя жизнь закончилась бы там же. Но Себастьян спас меня. Я должна убить Ричарда, потому что пока он жив, мне не быть в безопасности. Себастьян не только спас мне жизнь, но и помог понять это. А кроме того, что еще более важно, я должна отомстить за убийство моей матери, иначе я не смогу жить в мире сама с собой.

– Твой рассказ огорчил меня. Наша цель – благоденствие наших братьев. Причина случившегося с тобой – одно из проявлений магии. Вот потому мы и стремимся искоренить ее пагубные всходы. – Император поднял взгляд на Себастьяна. – Я горжусь тобой за то, что ты помог этой прекрасной девушке.

Себастьяну сразу стало неловко. Дженнсен знала, насколько неудобно он себя чувствовал под грузом похвалы. Ей так хотелось, чтобы он смог, наконец, гордиться хорошим воспитанием, чувством собственного достоинства, положением при дворе императора...

Себастьян положил нож на тарелку с остатками еды:

– Это моя работа, ваше превосходительство.

– Хорошо, – Джегань ободряюще улыбнулся. – Я рад, что ты вернулся вовремя. Увидишь кульминацию собственной стратегии.

Себастьян обхватил ладонями кружку эля:

– А вы не хотите дождаться брата Нарева? Не послужит ли его присутствие доказательством того, что все идет к концу?

Джегань в задумчивости катал оливку по столу, подталкивая толстым пальцем и заставляя описывать новые и новые круги. Наконец, не поднимая глаз, он сказал:

– Я не получал сведений о брате Нареве с момента падения Алтур-Ранга.

От неожиданности Себастьян даже вскочил:

– Что? Алтур-Ранг сдался? Что вы хотите этим сказать? Как? Когда?

Дженнсен знала, что Алтур-Ранг был родиной императора, там он родился и вырос. Себастьян рассказывал ей, что там находились и Братство Ордена, и брат Нарев. Это был великий блистающий город, надежда человечества. В нем должны были построить дворец в знак благоговения перед Создателем, как символ прочности Древнего мира.

– Не так давно я получил донесения, что город наводнен вражескими войсками. Алтур-Ранг очень далеко, и потому его удалось отрезать. Возможно, из-за зимы донесения шли очень долго. Я жду новостей, но при таком неблагоприятном повороте судьбы вряд ли стоит надеяться на то, что брат Нарев приедет сюда. Ему придется отражать атаки захватчиков. Если Мать-Исповедница и Ричард Рал в Эйдиндриле, мы должны нанести ответный удар сокрушительной силы.

Дженнсен сочувственно положила руку Себастьяну на плечо:

– Наверное, именно об этом ты мне и рассказывал. Должно быть, вторгшись на твою родину, лорд Рал двинулся дальше – на Алтур-Ранг.

Пристальный взгляд Себастьяна не отрывался от ее лица.

– Получается, Джен, что его может и не быть в Эйдиндриле. Получается, что он мог двинуться далеко на юг в Древнем мире. Нужно иметь это в виду. Я не хочу обнадеживать тебя. Чтобы потом не рухнули все твои надежды.

– Надеюсь, он там, и наконец-то все закончится, – сказала Дженнсен. – Судя по тому, что его превосходительство говорит об Эйдиндриле, мы все равно ничего не теряем. Ну а если Ричарда и нет в Эйдиндриле, то я смогу вам помочь позже.

– А чем ты можешь помочь? – спросил Джегань.

– Я рассказал ей, что сестры могут наложить на нее заклинание, – ответил за Дженнсен Себастьян. – С его помощью она может подобраться к лорду Ралу достаточно близко, чтобы нанести удар.

– Если он в Эйдиндриле, мы возьмем его. – Джегань отщипнул оливку, покрутил ее между пальцами и положил в рот. – А если нет, то ведьмы – в вашем распоряжении. Вы получите от сестер все, в чем нуждаетесь. Нужно только попросить – и они сделают для вас все. Даю слово.

Его иссиня-черные глаза были неподвижны.

Снаружи загрохотал гром, и тут же полил дождь. Засверкали молнии, освещая палатку сверхъестественным светом. После каждой вспышки, несмотря на горящие свечи, в палатке, казалось, наступала темнота.

– Сестрам всего лишь следует помочь мне заклинанием, и я смогу подобраться к Ричарду Ралу вплотную, – произнесла Дженнсен после того, как замолк очередной раскат грома. Она вынула нож из ножен и повертела его в руках, разглядывая вензель «Р» на серебряной рукояти. – И тогда я смогу пронзить этим ножом его злобное сердце. Этот нож – его нож. Себастьян объяснил, насколько важно использовать средства, имеющие отношение к врагу, чтобы нанести ему ответный удар.

– Себастьян сказал мудрое слово. Это наш путь, и при помощи Создателя мы победим. Помолимся, чтобы они оказались там вместе, и мы смогли наконец покончить с этим злом. И тогда развеется туман магии, и человечество, наконец, сможет жить в мире по замыслу Создателя.

Дженнсен и Себастьян согласно кивнули.

– Если мы возьмем их в Эйдиндриле, – произнес Джегань, заглядывая Дженнсен прямо в глаза, – я обещаю тебе, что ты пронзишь его сердце, и твоя мать сможет почить с миром.

– Спасибо, – прошептала Дженнсен.

Джегань не стал спрашивать, как она собирается совершить это. Возможно, убежденность, прозвучавшая в ее голосе, подсказала ему, что у нее в арсенале есть нечто, о чем она не сказала, – нечто, позволяющее ей выполнить это страшное дело.

И это нечто было. О нем не знали ни Джегань, ни Себастьян.

Дженнсен долго размышляла обо всем происходящем, совмещая разные его элементы, – этому была посвящена вся ее жизнь. Просто раньше, до встречи с Себастьяном и смерти матери, пищи для ума было мало. Потом же события понеслись со все увеличивающейся скоростью, и каждое из них добавляло по кусочку к картине, которая складывалась в ее голове. Начали появляться ответы на вопросы, и теперь, при взгляде назад, они казались Дженнсен очень простыми. И она практически была уверена, что наверняка раскроет все тайны.

Очень многое девушка узнала от Алтеи – как оказалось, даже больше, чем хотела открыть ей сама колдунья. Столь сильная колдунья не стала бы все эти годы сидеть в болоте, если бы там на самом деле не жили опасные волшебные твари.

Эти твари держали Алтею как в тюрьме. И никто, даже Фридрих, не мог пробраться через болото окольным путем. Не было ни одного человека, которому удалось пойти через болото и вернуться оттуда. За одним исключением.

Дженнсен прошла туда и обратно без каких-либо затруднений, никто не причинил ей зла. Она не видела ни одного волшебного чудища – змея оказалась обычной змеей. В то время ее удачное путешествие не укладывалось в общую картину. Теперь все срослось...

Были и другие знаки. В Народном Дворце, например, Дженнсен взялась за эйджил Ниды, и оружие не причинило ей никакого вреда. Нида была потрясена до глубины души. Она сказала, что даже у лорда Рала нет иммунитета против эйджила. А у Дженнсен такой иммунитет был.

К тому же ей удалось подавить волю Ниды, и та помогала беглецам, вместо того чтобы остановить странную незнакомку, вокруг которой было столько неясностей и вопросов, требующих безотлагательных ответов. Даже когда на пути встал волшебник Натан, Дженнсен удалось убедить Ниду пойти против обладающего даром Рала. Девушке стало очевидно, что там был не просто отлично разыгранный блеф. Да, в основе всего лежал блеф, но слишком многое на него наслоилось.

И эти события, и последовавшее затем долгое и трудное, наперегонки с преследователями, путешествие к Эйдиндрилу пришли, наконец, к своему завершению, и Дженнсен начала понимать свое уникальное положение и причину, по которой она оказалась среди избранных, тех, кому предназначено убить Ричарда Рала. Дженнсен осознала, что только ей, рожденной для этой цели, удастся исполнить предначертанное, потому что в главной сфере, решающей и все определяющей, она была неуязвима.

А теперь она поняла, что была такой всегда.

Глава 46

Дженнсен сидела верхом на Расти, и холодный, прерывистый ветер играл ее волосами. Взгляд девушки был обращен к великолепному Дворцу Исповедниц, венчающему холм неподалеку. Себастьян успокаивал нервно играющего Пита. Рядом, на огромном сером в яблоках жеребце, нетерпеливо бьющем копытами, возвышался император Джегань, неподалеку от которого отдельной группой стояли четверо офицеров и советников. Взгляд Джеганя, угрожающе-хмурый и неподвижный, не отрывался от дворца. Темные, подобные надвигающемуся шторму тени блуждали по поверхности его глаз.

Поход в Эйдиндрил принял неожиданный характер, и это держало всех в состоянии острого напряжения.

Позади в боевом порядке располагался отряд сестер Света, готовых реагировать на случаи использования магии. Никто из них не был знаком с Дженнсен, но сестры имели о девушке достаточное представление и, оказавшись поблизости, не спускали с нее глаз. Часть из них сопровождала кавалерийские отряды Имперского Ордена, которыми командовал сам Джегань. Подобно серым потокам воды, затопляющим фермы, дороги и холмы, окружая здания и сараи, эти отряды двигались согласно полученным приказам, выходя на ближайшие подступы к Эйдиндрилу.

Великий город распростерся перед ними, тихий и спокойный.

Прошлой ночью Себастьян спал урывками. Дженнсен это прекрасно понимала – накануне такого исключительно важного сражения ей самой было не заснуть. Окончательно она проснулась от мысли, что наконец-то сможет пустить в ход висящий на поясе нож.

За отрядом сестер стоял наготове отряд элитной кавалерии Имперского Ордена, состоящий из сорока тысяч всадников, вооруженных кто пиками и копьями, а кто мечами и топорами. У каждого из них в правую ноздрю было вдето кольцо. Многие были бородаты, многие потряхивали длинными немытыми патлами, в которые были вплетены счастливые амулеты. Были и бритоголовые – так они выражали верность императору Джеганю. Напоминавшая сжатую пружину, эта орда разрушителей была готова ринуться на штурм города.

Большинство окружающих императора людей, кроме Дженнсен и Себастьяна, отличало одно важное свойство: они знали в лицо Мать-Исповедницу. По тем кратким сведениям, которые девушке удалось собрать, выходило, что та руководила налетом на лагерь Ордена и присутствовала при многих сражениях, где большинство людей, включая и сестер, видели ее. Все, кому предстояло идти вместе с императором на Эйдиндрил, должны были знать Мать-Исповедницу в лицо. Джеганю совершенно не хотелось, чтобы она выскользнула из ловушки, смешавшись с толпой или переодевшись простой женщиной.

Дженнсен дрожала не столько от порывов холодного ветра, сколько от жажды битвы, от страсти, пылавшей в глазах солдат. Чтобы остановить дрожь в руках, девушке пришлось крепко схватиться за луку седла.

«Дженнсен».

В сотый раз за утро она удостоверилась в том, что нож находится в ножнах. Успокоившись, вернула его на место, с удовлетворением услышав металлический щелчок. Она находилась здесь, потому что была неотделима от ситуации.

«Сдавайся».

Девушка думала об иронии случая: именно тот нож, который лорд Рал вложил в руки человеку, посланному убить ее, находился теперь тут, и именно им она собиралась привести в исполнение приговор.

И, наконец, она была не дичью, но охотником.

Когда Дженнсен чувствовала, что теряет мужество, она заставляла себя думать о маме, Алтее и Фридрихе, о сестре Алтеи Латее и даже о неизвестном Дженнсен сводном брате Дрефане, Рауг'Мосс. Сколько жизней было разрушено и исковеркано Домом Рала, сначала отцом Даркеном Ралом, а теперь братом Ричардом.

«Откажись от своей воли, Дженнсен. Откажись от своей плоти».

– Оставь меня в покое, – огрызнулась Дженнсен, раздосадованная тем, что голос вновь и вновь твердит свое именно тогда, когда следует поразмыслить над столькими важными вещами.

Себастьян неодобрительно взглянул на нее:

– Что?

Раздосадованная непроизвольно вырвавшимися словами, Дженнсен кивнула в ответ. Себастьян вернулся к собственным мыслям, глядя на распростертый перед ними город, изучая впечатляющее переплетение зданий, улиц и аллей. Там недоставало лишь одного, и это приводило всех в состояние напряжения и беспокойства.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: