РОЛЬ РАБСТВА В ДРЕВНЕМ МИРЕ

Марксистская формационная теория. Во второй половине ХIX в. К.Маркс и Ф.Энгельс в ряде работ обосновали одну из основополагающих теорий исторического материализма, согласно которой человечество в ходе своей истории должно пройти пять ступеней своего развития, названных общественно-экономическими формациями.

В хронологическом порядке эти эпохи располагаются следующим образом: первобыт­нообщинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая, первой фазой которой является период социализма. Каждой общественно-экономической формации соответствует конкретный экономический строй (базис) и надстройка – совокупность политических, идеологических, религиозно-этических, культурных и других элементов общественной жизни, призванных сохранять незыблемость существующих порядков.

При этом историки-марксисты заявляли, что в любой общественно-экономической формации помимо главного экономического уклада (способа производства), господствующего в сфере материального производства, могут быть и другие уклады, представляющие собой либо отживающее наследие прошлых эпох, либо нарождающиеся элементы следующей общественно-экономической формации.

Сам К.Маркс в своём наброске схемы общественно-экономических формаций писал в 1859 г. об «античном» способе производства как об одной из прогрессивных эпох развития общества (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 13, С. 7). Ф. Энгельс называл рабство пер­вой формой эксплуатации, присущей античному миру и являющейся одной из трёх вели­ких форм порабощения (рабство, крепостничество, наёмный труд), характерных для трёх великих эпох цивилизации – Древности, Средних веков, Нового времени (См. там же. Т. 21, С.175).

Сравнивая формы порабощения, господствовавшие в Древности и Средние века, Ф. Эн­гельс указывал, что «в азиатской и классической древности преобладающей формой клас­сового угнетения было рабство, то есть не столько экспроприация земли у масс, сколько присвоение их личности» (Там же. С. 348–349).

При этом К. Маркс и Ф. Энгельс различали азиатский и античный способы производ­ства, но в то же время рассматривали их как два местных варианта рабовладельческого общества. Об этом говорит Ф.Энгельс в предисловии к американскому изданию своей работы «Положение рабочего класса в Англии».

В. И. Ленин писал, что за первоначальным патриархальным, первобытным обществом идёт во всемирной истории «…общество, основанное на рабстве, общество рабовладель­ческое» (Полное собр. соч. Т. 29. С. 438). С признанием марксизма единственно верным общественно-политическим учением в СССР формационная теория стала господствующей в советской исторической науке.

Дискуссии историков по поводу рабовладения. Учёные, не разделявшие марксистских взглядов на историю, не признавали и предложенную основателями истмата «пятичленку» (как презрительно называли теорию общественно-экономических формаций те, кому она насильственно «вдалбливалась» в голову в годы Советской власти). В качестве альтерна­тивы этой теории они предлагали считать Древность и Средневековье одной докапитали­стической эпохой истории человечества или искали элементы капитализма в государствах Древнего мира.

Существование рабовладельческой общественно-экономической формации подвергали сомнению и некоторые историки-марксисты. Если в 20 – 30-е годы ХХ в. советские исто­рики признали рабовладельческую формацию одним из этапов развития, через который прошли все цивилизованные народы, то в первые послевоенные десятилетия развернулась бурная дискуссия по поводу значения и места рабовладения в истории человечества, в ходе которой высказывались мнения о несоответствии этого термина критериям, предъяв­ляемым к общественно-экономическим формациям.

С 1964 г. проблема общественных отношений в древности, прежде всего, на Древнем Востоке, стала предметом оживлённой дискуссии ряда марксистских учёных СССР, Франции, Венгрии, Чехословакии и ГДР. Основные концепции, выдвигаемые в ходе дискуссии:

1) Рабовладельческий строй сложился только у народов Средиземноморья, в странах же Древнего Востока существовала формация «азиатского способа производства». На этом настаивали французские историки М. Годелье, Ж. Сюре-Каналь, Ж. Шено, венгерский ис­торик Ф. Тёкеи и советский учёный Е. С. Варга. Его соотечественник Ю. И. Семёнов на­зывал рабовладение особой «кабальной» формацией.

2) Рабовладельческий строй представляет одну из разновидностей единой докапиталистической классовой формации. Об этом писали Л. С. Васильев, И. А. Стучевский, Г. А. Меликишвили. При этом некоторые участники дискуссии вообще отрицали существование рабовладения во всемирной истории (наибольший резонанс вызвало вы­ступление в таком духе Ю. М. Кобищанова).

3) Ряд участников дискуссии 1964 г. (И. М. Дьяконов, Г. Ф. Ильин, М. А. Коростовцев, Ю. В. Качановский) отстаивали господствовавшую в советской историографии точку зре­ния, что концепция рабовладельческого строя лучше, чем другие гипотезы, объясняет ис­торию стран древности.

В ходе рассматриваемой научной дискуссии некоторые историки предлагали внести в традиционную концепцию отдельные уточнения, например, отказаться от термина «раннерабовладельческое общество», ибо он не охватывает всю древнюю историю таких стран, как Китай или Индия. Эти страны вполне самостоятельно прошли тот же, в принципе, путь, что и страны Средиземноморья, хотя не дошли до такой же высокой стадии развития рабовладельческих отношений. Предлагалось также заменить термин «рабовладельческий строй» термином «общинно-рабовладельческий строй, учитывая, что рабовладельческие государства были островками в море общин.

Была ли рабовладельческая формация? Целый ряд серьёзных контраргументов, вы­сказанных участниками той дискуссии, представляется мне весьма убедительными с точки зрения оценки рабовладения как самодостаточной политико-экономической системы, без чего в принципе невозможно себе представить общественно-экономическую форма­цию. Главными из них являются:

1. Доля рабов в населении древних цивилизаций Востока колебалась в пределах 20– 30%, а в античном мире даже в периоды наивысшего расцвета она едва достигала поло­вины населения. Если учесть, что производительность рабского труда была в несколько раз ниже труда свободных производителей, то роль рабов в древней экономике представляется весьма скромной.

2. Во многих древнейших государствах принимались специальные законы, ограничивавшие и запрещавшие долговое рабство. Обращение в рабов сограждан, как правило, считалось действием аморальным. Всё это свидетельствует о том, что рабовладе­ние осуждалось жителями «рабовладельческих» (как их называют ортодоксальные мар­ксисты) государств, а значит, оно не вписывалось в господствующую идеологию того вре­мени.

3. Основным источником рабства в древнейших государствах были военная и пиратская добыча «живого товара». Первый из названных источников не осуждался, а со вторым боролись больше на словах, чем на деле.

В результате рабовладельческая экономика развивалась главным образом за счёт при­тока рабочей силы извне, т.е. была несамодостаточной. Эффективность рабского труда держалась исключительно на его дешевизне. Как только прекратились успешные военные походы, сбивавшие цены на невольничьих рынках, рабовладение вступило в полосу глубокого кризиса. Всё это заставляет нас считать его одним из экономических укладов, проявивших себя в полной мере лишь в государствах с исключительно благоприятными природными условиями, где затраты на рабов были минимальными.

Отличия древневосточного рабства от античного:

1. На Востоке рабы имели возможность сами создавать семью.

2. На Востоке свободный мужчина мог жениться на рабыне, а свободная женщина выйти замуж за раба без снижения своего социального статуса.

3. На Древнем Востоке рабы имели возможность выплачивать определённую ренту хозяину, фактически оставаясь свободными.

4. На Востоке у рабов было значительно больше возможностей освободиться.

5. На Востоке рабы имели личное имущество.

Подневольные люди рабского типа, не являющиеся собственно рабами, встречались в полисах редко, и только в самых отсталых общинах. Например, в Спарте илоты были собственностью государства, хотя распределялись между отдельными спартиатами для их обслуживания и прокормления, как это делалось в Египте Среднего и Нового царства; но Спарта долгое время преднамеренно отстранялась от участия в товарном обмене.

В большинстве же полисов частные хозяева вполне могли иметь значительное количество собственно рабов. Ничто здесь в принципе не мешало созданию частного и в то же время крупного рабовладельческого хозяйства. Рабы в нём были уже не патриар­хальными рабами, а рабами классическими: они не всегда участвовали вместе с хозяевами в едином производственном процессе и не входили с ними в одну семью.

Для хозяев они были предметами, живыми орудиями труда, и хозяева имели право ими пользоваться и распоряжаться или даже их уничтожать, т.е. поступать с ними так же, как со скотом, утварью или орудиями производства.

Именно в античном обществе раб был наиболее рабом, а свободный – наиболее свобод­ным. В ранней древности (например, у хеттов) иногда встречались понятия «свободный от чего-нибудь» (например, от повинности), «освобождённый от чего-нибудь» (например, от долгового рабства), но не было общего понятия «свобода». Рабу в собственном смысле фактически противостояла длинная лестница подневольных рабского типа, «царских» людей, общинников, вельмож т.д.

Существовали отношения господства и подчинённости – состоявшие в этих отношениях в любом случае называли друг друга «господином» и «рабом». Это мог быть государь и подданный, или царь и придворный служащий, или владелец и его раб – терминология оставалась той же. Почти повсюду (кроме Египта) существовало противостояние «сына общины» и «царского раба» (или «царского человека»). Все эти социально-психологические противопоставления, по мнению современных марксистов, маскировали действительно классовое деление общества.

Содержание понятия «свобода» в античном мире. Лишь в греческих полисах появ­ляется понятие «свобода» (греч. ἐλευτερία) как состояние отсутствия господства кого бы то ни было над данным человеком – понятие, завещанное греческим полисом всему челове­честву. Всякое наличие над человеком господства называлось по-гречески δουλοσύνη (‘рабство’).

Греческий полисный «свободный» – прямой преемник «сына общины» ранней древно­сти; но тот ещё не чувствовал, что над ним нет никакого господства, и не называл себя свободным. Гражданин полиса не только чувствовал себя свободным, но и считал всякого, кто имеет над собой какое бы то ни было господство, рабом (греч. дулёс).

Поэтому вне греческого мира, в восточных империях, с его точки зрения, царило поголовное рабство, а подпасть под царскую власть было для свободного равносильно обращению в рабство. Всякий, кто живёт под царской властью, – раб по своей природе; всякий варвар (т.е. по-гречески просто чужеземец) – раб по своей природе, говорит даже Аристотель, и с точки зрения полисного определения свободы он прав.

Разумеется, и в греческих полисах не всякий был свободен: сама свобода граждан полиса была основана на эксплуатации рабов, но ведь при отсутствии долговой кабалы единственным источником рабства были покупка или вооружённый захват человека за рубежом, а чужестранец для полисного гражданина именно и был «рабом по природе», так что не о чем было беспокоиться.

Положение рабов на Древнем Востоке. В крупнейших государствах I тысячелетия до х.э. число рабов также заметно умножилось, и место патриархальных заняли «классические» рабы. Однако здесь состав эксплуатируемого класса был не столь однозначно рабским, как в греческих полисах.

В результате завоеваний царский земельный фонд стал необъятным, и даже при новых, более эффективных средствах насилия не было никакого смысла выделять большую часть армии на то, чтобы держать всё население в собственно рабском состоянии. Оно оставалось «царскими» людьми, т.е. подневольными людьми рабского типа, и не более того. С точки зрения свободных греков, это, конечно, всё равно было рабство.

Существование огромного множества «царских» людей не могло не влиять и на характер отношений между рабовладельцами и собственно рабами: ясно, что земледельческое хозяйство, обрабатываемое классическими рабами, в данных условиях было бы менее производительно, чем обрабатываемое «царскими» людьми, например, на земле, арендованной у государства частным хозяином: в большом хозяйстве «царские» люди требовали меньшего надзора и работали с большей охотой.

При этом если в ранней древности царского или храмового работника в отличие от раба нужно было снабжать пайком (или наделом) на него самого и на его семью, то теперь об этом никто не заботился: крестьянин имел то, что имел, платил собственнику земли и средств производства – царю и работал на своего непосредственного хозяина, а сколько сверх того оставалось на него с семьёй – это уже была его собственная забота.

Рабы здесь находили поэтому иное применение, чем в античном мире того же времени: основная фигура здесь – раб на оброке, занимающийся ремеслом, мелкой, а иногда и не мелкой торговлей, арендующий землю и т.п. Чем больше он зарабатывал, тем выгоднее было хозяину: весь пекулий (имущество) раба – собственность рабовладельца. Чем больше доход с раба, тем дороже можно продать самого раба. В последние века до х.э. эксплуатация оброчных рабов распространилась и в странах античного пути развития. Поэтому товарное производство, каким становится городское ремесло, – а отчасти и сельское хозяйство на территориях, – это рабское производство в полном смысле слова.

Идеологические основы рабовладения в Древнем мире. Если для античного полиса характерна идеализация свободы, то для восточной империи характерна идеализация своего господина. Обожествление государя, начало которому было положено в Египте, в Шумере и Аккаде, пронизывает теперь всю идеологию: традиционные мифологические персонажи общинных культов сводятся в сложный пантеон, но этот пантеон – не более как проекция земной деспотии на небо.

В искусстве единственным героем остаётся царь. Так люди обожествляют собственное унижение, и лишь кое-где – в предгорьях Гималаев, на границе между осёдлыми землями Ирана и полупустынями Средней Азии, в Палестине - идёт борьба за внесение этики в общепринятую идеологию.

При всём отличии между «Востоком» и «Западом», отличии, которое возникает только теперь, только в I тысячелетии до х.э., нельзя забывать основополагающих фактов: во-первых, восточные и западные общества этого времени были одинаково построены на принципе существования рабства, и, во-вторых, античный путь развития со всем его своеобразием по сравнению с остальным миром и важностью для истории человечества – это лишь одно из позднейших ответвлений от тех путей развития раннеклассового общества в целом, которые сложились уже на раннем этапе древности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: