КЛАУЗЕВИЦ КАРЛ ФИЛИПП ГОТФРИД

(1780—1831) — немецкий военный теоретик и историк, генерал-майор прусской армии. Родился в семье акцизного чиновника. С 1792 г. — юнкер, с 1795 г. — офицер. Окончил Всеобщее военное училище в Берлине. Участник войны с Францией 1806—1807 гг., впоследствии работал в прусском генеральном штабе, начальником кабинета председателя Военно-реорганизационного кабинета, преподавал в офицерском военном училище. Автор документа «Три символа веры», в котором была выдвинута идея народной войны в союзе с Россией против Наполеона. В 1812—1813 гг. — на службе в русской армии. Участник Отечественной войны 1812 г., в 1813 г. — начальник штаба сводного русско-прусского корпуса. В конце жизни — начальник штаба прусской армии на польской границе. На мировоззрение Клаузевица оказала большое влияние немецкая классическая философия. Его политические взгляды формировались под воздействием Великой французской революции конца XVIII в., национально-освободительного движения народов Европы. Придерживаясь в целом умеренных политических взглядов, одновременно резко выступал против изжившей себя феодальной военной системы. Он изучил свыше 130 войн и походов, написал трехтомный труд «О войне», ряд других военно-исторических работ. На основе анализа военных событий, происходивших в течение двух с половиной столетий, впервые сформулировал знаменитое положение о взаимосвязи политики и войны, политическом содержании войны («формула Клаузевица»). По мысли военного ученого, сущность войны находится не в ней самой, а в политике, ее породившей; война есть орудие политики, ее продолжение насильственными средствами. В своих главных очертаниях война есть сама политика, «сменившая перо на меч», т.е. мирные, дипломатические средства на военные. Хотя при этом не вскрывалась действительная природа самой политики (как внутренней, так и внешней), ее детерминация экономическими факторами и т. п., труды Клаузевица составили целую эпоху в развитии военно-политической мысли Нового времени, военной стратегии и тактики. (Текст подобран А. А. Миголатьевым.)

О ВОЙНЕ

Часть первая

ПРИРОДА ВОЙНЫ

Глава I

ЧТО ТАКОЕ ВОЙНА?

ВВЕДЕНИЕ

Мы предполагаем рассмотреть сначала отдельные элементы нашего предмета, затем его части и, наконец, весь предмет в целом, в его внутренней связи, т.е. переходить от простого к сложному. Однако здесь, больше чем где бы то ни было, необходимо начать со взгляда на сущность целого (войны); в нашем предмете, более чем в каком-либо другом, вместе с частью всегда должно мыслиться целое.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Мы не имеем в виду выступать с тяжеловесным государственно-правовым определением войны; нашей руководящей нитью явится присущий ей элемент — единоборство.[...] Если мы захотим охватить мыслью как одно целое все бесчисленное множество отдельных единоборств, из которых состоит война, то лучше всего вообразить себе схватку двух борцов. Каждый из них стремится при помощи физического насилия принудить другого выполнить его волю; его ближайшая цель — сокрушить противника и тем самым сделать его неспособным ко всякому дальнейшему сопротивлению.

Итак, война — это акт насилия, имеющий целью заставить противника выполнить нашу волю.

Насилие использует изобретения искусств и открытия наук, чтобы противостать насилию же. Незаметные, едва достойные упоминания ограничения, которые оно само на себя налагает в виде обычаев международного права, сопровождают насилие, не ослабляя в сущности его эффекта.

Таким образом, физическое насилие (ибо морального насилия вне понятий о государстве и законе не существует) является средством, а целью будет — навязать противнику нашу волю. Для вернейшего достижения этой цели мы должны обезоружить врага, лишить его возможности сопротивляться. Понятие о цели собственно военных действий и сводится к последнему. Оно заслоняет цель, с которой ведется война, и до известной степени вытесняет ее, как нечто непосредственно к самой войне не относящееся.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЦЕЛЬ ВОЙНЫ ВНОВЬ

ВЫДВИГАЕТСЯ НА ПЕРВЫЙ ПЛАН

Здесь снова в поле нашего исследования попадает тема, которую мы уже рассматривали (п. 2): политическая цель войны. Закон крайности — намерение обезоружить противника, сокрушить его — до сих пор в известной степени заслонял эту цель. Но, поскольку закон крайности теряет в своей силе, а с ним отступает и стремление сокрушить противника, постольку политическая цель снова выдвигается на первый план. Если все обсуждение нужного напряжения сил представляет собою лишь расчет вероятностей, основывающийся на определенных лицах и обстоятельствах, то политическая цель как первоначальный мотив должна быть весьма существенным фактором в этом комплексе. Чем меньше жертва, которой мы требуем от нашего противника, тем меньше сопротивления мы можем от него ожидать. Но, чем ничтожнее наши требования, тем слабее будет и наша подготовка. Далее, чем незначительнее наша политическая цель, тем меньшую цену она имеет для нас и тем легче отказаться от ее достижения, а потому и наши усилия будут менее значительны.

Таким образом, политическая цель, являющаяся первоначальным мотивом войны, служит мерилом как для цели, которая должна быть достигнута при помощи военных действий, так и для определения объема необходимых усилий. Поскольку мы имеем дело с реальностью, а не с отвлеченными понятиями, и политическую цель нельзя рассматривать абстрактно, саму в себе; она находится в зависимости от взаимоотношений обоих государств. Одна и та же политическая цель может оказывать весьма неодинаковое действие не только на разные народы, но и на один и тот же народ в разные эпохи. Поэтому политическую цель можно принимать за мерило, лишь отчетливо представляя себе ее действие на народные массы, которые она должна всколыхнуть. Вот почему на войне необходимо считаться с природными свойствами этих масс. Легко понять, что результаты нашего расчета могут быть чрезвычайно различны в зависимости от того, преобладают ли в массах элементы, действующие на напряжение войны в повышательном направлении или в понижательном. Между двумя народами, двумя государствами может оказаться такая натянутость отношений, в них может скопиться такая сумма враждебных элементов, что совершенно ничтожный сам по себе политический повод к войне вызовет напряжение, далеко превосходящее значимость этого повода, и обусловит подлинный взрыв.

Все это касается усилий, вызываемых в обоих государствах политической целью, а также цели, которая будет поставлена военным действиям. Иногда политическая цель может совпасть с военной, например завоевание известных областей. Порой политическая цель не будет сама по себе пригодна для того, чтобы служить выражением цели военных действий. Тогда в качестве последней должно быть выдвинуто нечто, могущее считаться эквивалентным намеченной политической цели и пригодным для обмена на нее при заключении мира. Но и при этом надо иметь в виду индивидуальные особенности заинтересованных государств. Бывают обстоятельства, при которых эквивалент должен значительно превышать размер требуемой политической уступки, чтобы достичь последней. Политическая цель имеет тем более решающее значение для масштаба войны, чем равнодушнее относятся к последней массы и чем менее натянуты в прочих вопросах отношения между обоими государствами. Бывают случаи, что только ею одной определяется степень обоюдных усилий.

Раз цель военных действий должна быть эквивалентна политической цели, то первая будет снижаться вместе со снижением последней, и притом тем сильнее, чем полнее господство политической цели. Этим объясняется, что война, не насилуя своей природы, может воплощаться в весьма разнообразные по значению и интенсивности формы, начиная от войны истребительной и кончая выставлением простого вооруженного наблюдения. Последнее приводит нас к новому вопросу, который нам предстоит еще развить и дать на него ответ.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: