Сделай Сам Свою Работу на 5

Древнегреческая философия





 

История античной философии охватывает обширный период с VI в. до н.э. по VI в. н.э. В течение примерно две­надцати веков в сфере распространения древнегреческой культуры сменяли друг друга полисная демократия, элли­нистические монархии, республиканский и императорский Рим. Особый интерес, несомненно, представляет этап за­рождения античной философской мысли и ее движения к зрелой, классической форме, существенным образом ска­завшейся на всем последующем развитии западной фило­софии.

Многие обстоятельства благоприятствовали тому, что именно в Древней Греции сформировалась весьма мощная и влиятельная философская традиция. Природные условия этой страны способствовали возникновению на ее террито­рии целого ряда сравнительно небольших городов-госу­дарств, которые постоянно соперничали между собой. Дух соперничества утвердился и в их внутренней жизни. Демо­кратический характер общественного устройства требовал от каждого гражданина уметь четко определять свою пози­цию по вопросам, значимым для родного города, быстро ре­агировать на меняющиеся обстоятельства, включаться в споры и рациональными доводами убеждать других в своей правоте. Состязательность пронизывала различные сферы древнегреческой культуры - не только политику, но и спорт, музыку, литературное творчество и т.д. Эта состяза­тельность препятствовала духовному застою, будила живую мысль, в том числе и мировоззренческую.



Философия как мировоззрение, выраженное в понятий­но-логической форме, оказалась востребованной этой куль­турой, которая в свою очередь сообщила философствова­нию форму интеллектуального состязания - диалога. В нем постепенно утверждаются строгие правила логики, а сам этот диалог изначально не имеет узкоотраслевой научной направленности и нацеливается на охват всего Космоса как живого мирового целого. ^Древнегреческая философия не перечеркивает ранее сложившиеся мифы, а скорее углубля­ется в те вопросы, которые в них толковались смутно и не- расчлененно, в художественно-образной, а не понятийно- логической форме, и придает им совершенно новую на­правленность, переводя их в план мысли, контролирующей свое развитие. Вместе с тем для древнегреческой философии совершенно не характерна интеллектуальная сухость; на­оборот, в ней культивируется стремление к гармонии мыс­ли и чувства. Постигая упорядоченность Космоса, эта фило­софия обращена и к человеческим делам, пронизана заост­ренным вниманием к проблемам нравственности.14)



Основные темы древнегреческой мифологииТ предше­ствовавшей античной философии, так или иначе представ­лены и в других культурах; в частности, они сходны с мифо­логическими представлениями народов Ближнего Востока. Правда, в Египте и Месопотамии разработкой и толковани­ем религиозно-мифологических сюжетов занимались про- фессионалы-жрецы, действовавшие в рамках строго очер­ченной традиции, тогда как в древней Греции, например, создатель знаменитой «Теогонии» Гесиод (VIII—VII вв. до н.э.) был простым крестьянином, которого призвали му­зы, когда он пас свои стада, и вдохнули в него божественный голос, чтобы он воспел богов и природу. Его, как и живших несколько позже первых философов, никто не принуждал следовать определенным предписаниям в процессе творче­ской деятельности и не осуществлял сколько-нибудь жест­кий контроль за ее направленностью и получаемыми ре­зультатами. Обнаруживаемая в этом духовная раскрепо­щенность, свобода мысли и творческой фантазии благопри­ятствовали возникновению и развитию философии.

 

Милетская школа

 

Торговые города Ионии (расположенные на западном побережье современного полуострова Малая Азия), в кото­рых встречались и общались люди, представляющие разные культурные традиции, были первыми центрами древнегре­ческой философской мысли. Ионийские философы, как и Ге- сиод, обсуждали вопрос о происхождении мирового порядка, однако решение, которое они искали, отличалось от мифоло­гического. Они не искали Божественного прародителя или же какое-то изначальное состояние мироздания. Вопрос о пер­воначале они смело и решительно переводили в сферу ком­петенции разума. Космогонический миф не подлежит крити­ке, в его правильность просто верят. Наоборот, утверждение о первопричине или первоначале бытия подлежит обсужде­нию и может корректироваться с учетом его результатов.



Правда, учения ионийских мыслителей о первоначале бытия е^це не имели той научной строгости, которая дости­гается благодаря использованию четких понятий и связыва­нию их в систему сообразно с правилами логики. Им при­надлежат скорее изречения, нежели теоремы и их доказа­тельства. Первые философы остро ощущали упорядочен­ность мироздания и способность человеческой мысли постичь и выразить естественные причины всего происходящего в окружающем мире. Но строгие философские понятия еще предстояло выработать. Мифологическое мировоззрение было нечетко структурированным, неотрефлексированным и антропоморфным/Развитие древнегреческой философии начинается с попыток выразить в отчетливых понятиях и последовательно осмыслить те проблемы, которые по-свое­му решались в античных мифах. Греческая мифология обо­жествляла силы природы и объясняла происхождение упо­рядоченного Космоса борьбой этих божественных сил. Ран­няя греческая философия переформулировала исходную мировоззренческую проблему и вместо вопроса о том, кто создал мировой порядок, поставила вопрос о первоначале, из которого все произошло.

Первая древнегреческая философская школа сложилась в городе Милете, крупном торгово-ремесленном и культур­ном центре Ионии, в VI в. до н.э. Ее основателем был Фалес (ок. 640-ок. 562 до н.э.), который, как полагают, в 585 г. до н.э. предсказал солнечное затмение. Имя его издавна считалось нарицательным для мудреца^Письменных трудов Фалеса не известно. Сохранились лишь некоторые приписываемые ему положения|Главное из них состоит в том, что все окру­жающее нас произошло из воды, и притом «всюду полно богов», т.е. все вещи одушевлены. Тем самым бытие сбли­жается с всеобъемлющей жизнью. Главное здесь - осознан­ное стремление к установлению единства мира.

Второй представитель Милетской школы, Анаксимандр (ок. 610-540 до н.э.), мыслил природу как смесь качественно различных веществ; глубинную же основу природы, по его утверждению, составляет бесструктурное, бескачествен­ное, неопределенное (беспредельное) начало - апёйрон. Из апейрона выделяются противоположности горячего и холодного, сухого и влажного, разные сочетания которых дают огонь, воздух, воду и землю. Исходя из этой посылки, им выстраивается концепция кбсмогенеза, объясняющая, в частности, возникновение жизни. В одном из немногих со­хранившихся изречений Анаксимандра заявляется: «откуда вещи берут свое происхождение, туда же должны они сойти по необходимости; ибо должны они терпеть наказание и платить штраф за свою несправедливость сообразно поряд­ку времени». Это можно рассматривать как раннюю и об­разную формулировку всеобъемлющего закона сохранения и превращения материи.

Анаксимен (ок. 590-ок. 525 до н.э.) - третий представи­тель данной философской школы. Он истолковал первона­чало как воздух - вещество, практически не имеющее отчет­ливо выраженных качеств, и утверждал, что все вещи воз­никают из воздуха путем его сгущенйя и возможного в по­следующем разрежения. На основе данной посылки он соз­дал своеобразное эволюционное учение, объясняющее про­исхождение земных и небесных тел.

(Милетскую школу, исходящую из признания вечности пертовещества, его способности к движению, а также спон­танности мирового развития, можно считать отдаленной предшественницей современного естествознания^} Боги здесь тоже выступают как естественные силы или (феноме­ны. Главное внимание уделяется поиску причинных связей, объяснению реальных явлений на основе жизненных на­блюдений и обобщения их результатов. Выдвигаются неко­торые гипотезы, из них выводятся разнообразные след­ствия. Предпринимаются первые попытки выработать на­учную терминологию, решить более конкретные научные проблемы. Фалесу, как полагают, принадлежит доказатель­ство некоторых геометрических теорем. Анаксимандр со­ставил первые географические карты, усовершенствовал солнечные часы. Не случайно милетских мыслителей назы­вали «физиками», т.е. исследователями природы. У них мы не встретим каких-либо рассуждений о сверхприродных ре­альностях. В метафизике как учении о том, что скрывается за осязаемой реальностью и составляет ее сущность, они, су­дя по всему, просто не нуждались, поскольку интересова­лись только материальными явлениями и процессами.

Гераклит

 

Гераклит из Эфеса (ок. 540-ок. 480 до н.э.), как и пред­ставители Милетской школы, размышлял над проблемой первоначала мирового бытия, однако общая его позиция во многом несхожа с той, которой придерживались милетские мыслители^Последние либо искали первоначало в мире не­посредственно воспринимаемых явлений (вода, воздух), либо, утверждая неопределенность первоначала, выстраива­ли, ссылаясь на него, единую концепцию природы как те­лесной, осязаемой реальности. Гераклит, казалось бы, пола­гает нечто похожее, заявляя о том, что «этот космос, один и тот же для всех, не сотворил никто из богов и никто из лю­дей, но он был, есть и будет вечно живой огонь, мерно вспы­хивающий и мерно угасающий». Огонь здесь выступает как первооснова мирового бытия, обладающая жизнью и,гтак сказать, правящая Вселенной. Огненное начало, однако, противопоставляется им телесному, осязаемому бытию, представляющему результат «угасания» огня. И Космос, и человек включают в себя противоположные начала, кото­рые в определенной очередности получают преобладание друг над другом. Так чередуются бодрствование и сон, те­лесная жизнь и смерть, пробуждающая душу от телесного прозябания. Циклическая пульсация Вселенной продолжа­ется бесконечно.

Огонь у Гераклита символизирует мировое единство, внешне воспринимаемое во множестве конкретных прояв­лений. Это единство укоренено в мировом законе, логосе. Утверждение Гераклита о том, что «мудрость в одном: по­знавать мысль, которой управляются все вещи без исключе­ния», означает, что он обращает основное внимание не на вещи сами по себе, а на их познание. Мысль («суждение» или «понимание»), управляющая вещами, должна направ­лять также и наше познание. Видимые и осязаемые вещи пронизаны противоположностями, но неверно было бы ограничиваться простой констатацией их несхожести и ра­зобщенности. Мудрость едина, и Гераклит называет ее лого­сом, добавляя при этом: «Услышав не меня, но Логос, муд­ро признать, что все - одно». Итак, мир как логос, понятый правильно, есть «одно», или - совпадение противополож­ностей. На поверхности бытия мы видим всеобщую борьбу противоположностей, «войну» и «раздор», но надо стре­миться понять, что «враждебное ладит с собой: переверну­тая гармония, как лука и лиры», где лук выступает как сим­вол войны, а лира - символ мира, причем и там, и там осно­вой является натянутая нить (струна или тетива). Вещи, пронизанные противоположностями, представляют собой определенные звенья или этапы потока становления, всеоб­щего изменения. Огонь - это лишь символ изменчивой ре­альности: «все есть обменный эквивалент огня, и огонь есть обменный эквивалент всего, подобно тому как товары - об­менный эквивалент золота, а золото - товаров». Притом всеобщая текучесть не ведет к хаосу, ибо все изменения име­ют свою особую меру.

Мысли Гераклита высказаны в подчеркнуто метафори­ческой форме и довольно трудны для истолкования. Тради­ционно его считают основоположником древнегреческой диалектики как учения о всеобщности противоположнос­тей и об их сущностном единстве. Утверждая, что «война - всеобща», истолковывая борьбу противоположностей как движущую силу бытия, он вместе с тем допускает «скрытую гармонию», которая «лучше, чем явная» и, как можно предположить, чем-то напоминает закон природы, управля­ющий миром явлений.

 

Элеаты

 

Если милетские философы размышляли о началах и причине видимого космоса, то в Элейской школе, деятель­ность которой приходится на конец VI - первую половину V веков до н.э., центральным является не вопрос о первона­чале бытия, а о том, что следует понимать под бытием вообще. Исследования того, что значит «быть», привело элейских мыслителей к необходимости четкого различения чувственного опыта, дающего знания о единичных вещах и событиях, и умозрительных выводов, полученных на осно­ве рассуждений и доказательств. Мнению, основанному на

чувственных явлениях, элеаты противопоставили истину или умопостигаемое знание.

Крупнейшие представители Элейской школы - Парменид (ок. 540-ок. 470 до н.э.) и Зенон (ок. 490-430 до н.э.). Исходя из признания, что бытие как таковое, или бытие во­обще, хотя и недоступно чувственному опыту, однако мо­жет быть постигнуто мыслью, рассуждением, Парменид де­лает вывод о том, что бытие не только есть, но и должно быть. Небытие же не существует, поскольку то, чего нет, нельзя ни познать, ни высказать. Ведь даже отрицание су­ществования чего-либо предполагает наличие некоторого знания о нем. По существу это означает, что «мыслить и быть - одно и то же». Следовательно, мысль не может быть бессодержательной. Правда, это относится к подлинно со­вершенной, или Божественной мысли. Именно она откры­вается, как пишет Парменид в философской поэме «О при­роде», юноше, ищущему истину, богиней правды Дике. Кроме «пути истины», есть также «путь мнения», но он опи­рается на чувственный опыт и допускает, что возможно од­новременно быть и не быть.

Поскольку бытие умопостигаемо и мысль о нем не мо­жет опереться на данные наших ощущений, критерий пра­вильности мышления надо искать в нем самом. Минималь­ным требованием здесь является непротиворечивость мыс­ли. Если же наше мышление противоречиво, то оно не мо­жет прийти к какому-то определенному выводу, претенду­ющему на истинность, что и характерно для возникающей таким путем картины осязаемого, природного мира.

Опираясь на силу последовательной мысли, Парменид заключает, что бытие, или истинно сущее, не возникает и не может исчезнуть; оно целостно, единственно, неподвижно и нескончаемо во временном аспекте. В нем нет оснований для различения между прошлым и будущим, так как оно есть все вместе и без каких-либо разрывов. Оно, далее, одно­родно (ибо признание иного было бы допущением пусто­ты), неизменно и ни в чем не нуждается. Более того, оно за­ключено Судьбой в форму идеального шара.

Правда, дальше Парменид переходит к изложению того, каким видится мир глазами «смертных», и здесь уже, на уровне мнения, находится место более привычным толкова­ниям Космоса, допускающим возникновение из некоторых первоэлементов неба и светил, а также и многое другое, не­совместимое со строгим понятием бытия, но позволитель­ное в качестве гипотезы. Мир, как он представлен на уровне мнения, не является, с точки зрения Парменида, полной мнимостью; он скорее образуется смешиванием бытия и не­бытия, истины и заблуждения. В мире явлений бытие вы­ступает как свет, активный дух, а небытие - это тьма, косная матерйя. Отсюда и противоположности легкого и тяжелого, горячего и холодного и т.д.

Благодаря Пармениду и его последователям в греческую философию вошел тезис о том, что глубинное, подлинное бытие не сводится к текучей, неустойчивой внешности чувственно воспринимаемых предметов, явлений. Объясне­ние одного изменения через другое уводит нас все дальше и дальше, и цепь таких объяснений может быть бесконечной. Ученик Парменида Зенон разработал целый ряд доказа­тельств того, что допущение множественности бытия й ре­альности изменений ведет к логическим несообразностям. Наиболее известны так называемые апории (буквально - непреодолимые затруднения) «Дихотомия», «Ахиллес и че­репаха», «Стрела», «Стадион», доказывающие методом «от противного», что движение или не может начаться, или же оно несовместимо с нахождением где бы то ни было, или во­обще невозможно потому, что мысль о движении внутрен­не противоречива.

Элеаты внесли неоспоримый вклад в развитие филосо­фии, впервые разработав и применив адекватный задачам философского исследования метод дедуктивного вывода следствий из определенных аксиом. Они обстоятельно раз­работали категории бытия, небытия, движения, покоя. Их гносеологическая позиция последовательно рациона­листична, и она, несомненно, оказала весьма значительное влияние на все последующее развитие европейской фило­софской мысли^Правда, элеаты столкнулись с тем, что ло­гически последовательные выводы могут противоречить здравому смыслу, повседневному жизненному опыту лю­дей. Выявилось, что множественность и изменчивость не­посредственно фиксируемых нашими чувствами явлений окружающего мира необъяснима, если исходить из утверж­дения о единстве, неделимости и неизменности умопостига­емого бытия.

 

Демокрит

 

Дальнейшее продвижение древнегреческой философ­ской мысли по пути решения ключевой для первого этапа ее развития проблемы рационального постижения чувственно воспринимаемого Космоса потребовало модификации и синтеза уже выработанных мировоззренческих понятий. Важный шаг в этом направлении был сделан философами- атомистами и прежде всего Демокритом из Абдерры (око­ло 470-360 до н.э.), связавшим воедино многие важные идеи милетской натурфилософии и элейской онтологии (учения о бытии).

Демокрит утверждал, что реально существуют атомы, т.е. неделимые вещественные частицы, и окружающая их пустота. Между собой атомы различаются «фигурой», раз­мерами и положением в пространстве. Атом есть мельчай­шая частица, своей неделимостью напоминающая «бытие» элеатов. Некоторое сходство с воззрениями элеатов обнару­живается еще и в том, что атомы, в силу их крайне малых размеров, признаются недоступными прямому чувственно­му восприятию и постижимы только мыслью, рассуждени­ем. Имеется в виду, что понятие о них вырабатывается на основе размышлений о том, как происходит испарение во­ды, истирание ступеней лестницы и т.д. Правда, в отличие от элеатов, Демокрит постулировал множественность ато­мов как первоначал, из которых составлены все окружа­ющие нас вещи. Разнообразие вещей он объяснял несход­ством состава входящих в них атомов и способов их соеди­нения друг с другом. Далее, если атомы неизменны, то со­ставленные из них тела подвержены изменениям, которые возможны вследствие того, что между атомами имеются не­заполненные промежутки, или пустота/Последняя напоми­нает небытие в том смысле, в котором оно толкуется элеата- ми. Однако, у Демокрита атомы как бытие и пустота как «ничто» объединяются более общим понятием «то, что есть на самом деле», ибо и атомы, и пустота характеризуются одинаковой степенью реальности.

Число атомов бесконечно велико, и все они охвачены движением. «Стихии» природного бытия - огонь, вода, воз­дух и земля - тоже состоят из атомов. Атомы огня округлые, а все остальные могут быть разной формы. Сталкиваясь и сцепляясь друг с другом, атомы образуют не только отдель­ные предметы, но и бесчисленные миры. Наш Космос обра­зовался благодаря вихрю, в центре которого собрались крупные атомы, а из них образовалась Земля. Сами по себе атомы лишены цвета, вкуса, запаха и других, подобных им, качеств; нет их и у вещей, составленных из атомов. Соответ­ствующие ощущения возникают у людей при воздействии атомов на их органы чувств. Чувственные восприятия свя­заны с тем, что все окружающие нас тела испускают со сво­ей поверхности поток частиц, воспроизводящий форму этой поверхности, а наши глаза воспринимают данные фор­мы. С различиями атомов по форме и величине связаны на­ши вкусовые ощущения. Душа, как и огонь, состоит из мел­ких шарообразных атомов, которые как бы перемешаны с атомами тела. Мышление Демокрит тоже объясняет «отпе- чатыванием» образов тел. Более того, даже человеческую нравственность он стремится объяснить, исходя из пред­ставлений об атомах. Введенное им в качестве ключевого для учения о нравственности понятие благодушия подчер­кивает значимость умеренности в удовольствиях и в устрем­лениях, умения радоваться тому, что есть, избегая зависти и недоброжелательства. Все это делает человека как бы само­достаточным - наподобие атома, замкнутого в самом себе. <^ В целом атомистическая философия Демокрита - это од- нд~из самых лучших умозрительных истолкований много­образия и динамики осязаемого бытия, выработанных ан­тичной философской мыслью} Правда, акцентирование те­лесного, вещественного характера оснований мироздания создает определенные затруднения в объяснении духовных сторон жизни человека и общества.

Материалистический атомизм не пользовался особой популярностью в античную эпоху, а в Средние века он и вовсе был практически неизвестен в Европе, хотя получил определенную поддержку в мусульманской философии. В Новое время атомизм становится философской основой механики и развивается в целом ряде материалистических учений.

Софисты

 

Мировоззренческий синтез, осуществленный Демокри­том, оказался наиболее плодотворным в применении к фи­лософскому истолкованию явлений природы. Другая часть мировоззренческих проблем, связанная с идеальными сто­ронами человеческого бытия, получила глубокую и поучи­тельную разработку в рамках совершенно иного философ­ского подхода, который, связывают прежде всего с именем Платона. Но прежде чем этот подход вполне определился, в развитии древнегреческой философии наметился радикаль­ный антропологический поворот.\Прежнее доминирование натурфилософских концепций, нацеленных преимуще­ственно на объяснение мира природных явлений, сменяется концентрацией интереса значительной части античных мыслителей на мире человеческого бытия.

Первыми на этот путь вступили софисты, деятельность которых развернулась в период с середины V и до середины IV вв. до н.э/ Слово «софос» в переводе с греческого означа­ет «мудрый». Софистами в ту пору стали называть людей, которые считались обладающими разнообразными знания­ми и привлекались для обучения красноречию и всему то­му, что нужно было для полноценного участия граждан по­лиса в общественной жизни, для отстаивания ими своих ин­тересов в суде и т.д. Наиболее известный из софистов - Протагор шз Абдер (ок. 480-410 до н.э.). Ему принадлежит утверж­дение, что «человек есть мера всех вещей: для реальных - их реальности, для нереальных\- их нереальности». Соглаша­ясь с тем, что человеческие знания, основанные на чувствен­ном опыте, противоречивы, он вместе с тем отказывался признавать существование некоего высшего знания. Мир окружающих нас явлений, полагал он, действительно про­тиворечив, и относительно каждой из обсуждаемых вещей можно высказать противоположные мнения. Всякая истина есть чье-то мнение, и каждое мнение по-своему есть истина. Каким нечто является для меня в чувственном опыте, тако­во оно для меня и есть на самом деле. «Быть», исходя из этой позиции, означает «являться». Отсутствие же опытных дан­ных затрудняет суждения о соответствующих предметах. Так, о богах, по словам Протагора, «я не могу знать ни того, что они есть, ни того, что их нет, ни как они выглядят, ибо много препятствий знанию: и неявленность предмета, и краткость человеческой жизни».

Воззрения софистов отмечены прежде всего релятивиз­мом, и связано это уже с их нацеленностью на удовлетворе­ние потребностей клиентов в защите их специфических ин­тересов и точек зрения. Софисты доказывали, что объектив­ной истины не существует, как не существует и абсолютных и общеобязательных ценностей. Относительны как наши знания о внешних предметах, так и наши суждения о нрав- ' ственности. И там, и там не следует слепо подчиняться тра­диции или авторитетам; в жизни нужно, утверждали софис­ты, ориентироваться, главным образом, на практическую пользу, а не на абстрактные ценности, и этому дблжны быть подчинены человеческое познание и процессы образования. Поэтому софисты уделяли большое внимание отбору жиз­ненно значимого содержания образования. Вместе с тем для софистов характерна изобретательная изворотливость в построении правдоподобных обоснований своекорыстных выводов или даже заведомых нелепостей. Приведем в каче­стве примера известный софизм «Рогатый»: «То, что ты не потерял, ты имеешь; ты не терял рога, значит, ты рогатый».

Словесные ухищрения такого рода со всей остротой ста­вили проблему установления правил надежного, достовер­ного мышления. Проблема эта решалась в дальнейшем пу­тем разработки логики. Упражнения софистов в ораторском искусстве в свою очередь указывали на необходимость осу­ществления исследований в области языка.{Риторическая практика софистов способствовала развитию диалектики, раскрывающей правила ведения принципиальной дискус­сии, выявляющей и сопоставляющей противоположные по­зиции. Нравственный же релятивизм софистов выдвинул мировоззренческую задачу рационального обоснования высших, абсолютных ценностей человеческого бытия. Эту последнюю задачу и решал Сократ^

 

Сократ

 

Ссократ из Афин (470-399 до н.э.) - одна из ключевых фигур в истории древнегреческой философии. Сам он ниче­го не писал, и все сведения о его жизни и о его философских воззрениях почерпнуты из работ его учеников и современ­ников. Существует предание, что Сократ в молодости посе­тил Дельфы, где находился знаменитый храм Аполлона, и на него произвела глубокое впечатление надпись в этом храме: «Познай самого себя». Сократ истолковал это как призыв к уяснению путей познания, ведущих к пониманию людьми своей сущности и своего места в мире. Человек, ценности его бытия, главные ориентиры его жизни стано­вятся ведущей темой размышлений Сократа. В ту пору Афины еще не были признанным центром древнегреческой философской мысли, но они часто и охотно принимали у себя представителей разных философских школ. Со многи­ми из них Сократ вел содержательные беседы. Знаком он был и с воззрениями софистов, у одного из которых он да­же получил урок за небольшую плату. Не найдя убедитель­ными умозрительные толкования природных явлений и их взаимосвязи, Сократ приходит к выводу, что природа, как и мир человеческого бытия, представляет собой арену действия Божественных сил, и наше познание должно быть направлено на приобретение правильных понятий о выс­ших причинах, управляющих и внешней природой, и чело­веческой жизнью. Но если природа подвластна богам, то ра­зум человека — ему самому. Важнее всего для человека - на­учиться' пользоваться своим умом, выстраивать правиль­ные рассуждения, вырабатывать обоснованные понятия. Внимание Сократа направлено не на caмo себе наблюда­емые явления, а на понятия, выражающие их сущность. Природа, окружающая нас, Сократа не интересует; предмет его раздумий - человеческое бытие, его нравственные и во­обще ценностно-целевые проблемы. Полезным он призна­ет такое знание, которое выражено в убедительных, неоспо­римых понятиях и позволяет человеку правильно прокла­дывать свой жизненный путь.

Познать самого себя означает, по Coкрату, прежде всего решить вопрос о нравственных добродетелях, выработать неоспоримые понятия о важнейших моральных качествах человека. Обладание этими понятиями делает человека если и не мудрым (поскольку мудрость божественна), то по крайней мере стремящимся к мудрости й любящим ее, т.е. философом. Большинство людей невысоко ценят это сущ­ностное знание, Сократ же убежден в том, что разум господ­ствует и в природе, и в жизни людей. Он не приемлет скеп­тическую позицию софистов в отношении абсолютных ценностей человеческого бытия, а также сенсуалистические утверждения о том, что индивидуальный чувственный опыт является критерием истины. Тезис Протагора о том, что человек есть мера всех вещей, кажется ему ничем не луч­шим заявления о том, что мерой всех вещей является свинья или какое-нибудь другое животное. Действительной мерой вещей, по Сократу, является не человек, а Бог, и цель человеческого познания состоит в уяснении, насколько это возможно, Божественной мудрости. Приобщение к ней дос­тигается с помощью человеческого разума.

Главное знание, достигаемое с его помощью, состоит в уяснении, что такое добро. Это знание, по существу, тожде­ственно самой добродетели: ведь если человек действитель­но знает, что такое добро, то он никогда, как считает Сократ, не сделает выбор в пользу зла. Зло творится по незнанию, вследствие невежества. Ум и образованность приносят чело­веку пользу, отсутствие же их вредоносно. Итак, доброде­тель совпадает с разумом. Но можно ли научиться доброде­тели и, соответственно, возможно ли приобщиться к абсо­лютно истинному, Божественному знанию? Для ответа на этот вопрос нужно учесть проводимое Сократом различе­ние между знанием и мнением. Бывают как мнения, заклю­чающие в себе заблуждения, так и правильные мнения, ру­ководствуясь которыми, человек удерживается в границах добродетели. Однако всякое мнение подвержено изменени­ям, и нужно стремиться обрести прочное знание, а для это­го требуются философские размышления, ведущие к стро­гим определениям соответствующих понятий.

Сократ уделяет основное внимание нравственным и гражданским добродетелям, на которых основана жизнь по­лиса. Он отграничивает свою позицию как от традицион­ных религиозно-мифологических представлений, посколь­ку они не выносятся на суд разума и не удостоверяются им, так и от релятивистских воззрений софистов, отрицавших абсолютные ценности и наносивших, тем самым> ущерб об­щественной и личной нравственности. Законы, по Сократу, есть основа жизни полиса, причем неписаные Божествен­ные законы и законы, вводимые людьми, имеют в виду од­ну и ту же справедливость. Власть в полисе должна принад­лежать людям, знающим истину и следующим ей. Поэтому Сократ очень невысоко оценивает афинскую демократию, при которой важные решения принимаются невежествен­ными и безответственными людьми.

Методом отыскания истины и оформления ее в понятие, по убеждению Сократа, является диалог. Однако сократи­ческий диалог радикально отличается от софистического спора, нацеленного на достижение внешних эффектов и по­беду над оппонентом любой ценой, даже в ущерб истине. Наоборот, сократический диалог есть диалектика в ее самом строгом и ответственном осуществлении, то есть фило­софское искусство ведения последовательных и доказатель­ных рассужденийрИскусство диалога предполагает, по Со­крату, опору на то, что уже известно собеседнику, и поста­новку продуманной серии вопросов, ответы на которые по­могают ему вспомнить то, что уже имеется в его душе, но только раньше не осознавалось им отчетливым образом. В ходе такой беседы как бы заново рождается то знание, ко­торое прежде было скрыто. Такое искусство, связанное с оказанием помощи человеку при рождении у него мысли, понятия Сократ называл майевтикой (повивальным искус­ством). Самого себя Сократ не считал учителем, утверждая, что он лишь способствует раскрытию ранее непродуманной мысли. Мысль эта должна получить единственно подходя­щее для нее выражение в понятии, а оно образуется с по­мощью индукции, обеспечивающей переход от частных по­сылок, конкретных примеров к общим выводам.

Правильную индукцию следует отличать от поспешных и необоснованных обобщений, ведущих к ложным выво­дам, которые опровергаются, соответствующими примера­ми или фактами. Вместе с тем сама по себе индукция, по убеждению Сократа, не могла бы дать нам знания истины, если бы это знание не было заложено в нас изначально - как некое зерно неосознаваемой нами Божественной мудрости, направляющей, тем не менее, ход наших мыслей. Еще до всяких рассуждений мы убеждены в том, что добродетель, благо, справедливость, истина, красота, мужество и другие неоспоримые ценности существуют как таковые, а не толь­ко как характеристики отдельных людей и их поступков. То, что получается в качестве вывода из правильно построен­ных рассуждений, есть вместе с тем реальный, хотя еще и не проясненный понятием исходный пункт данных рассужде­ний, иначе мы просто не знали бы, как их выстраивать, под­бирая подходящие примеры и доводы. По существу это не только индукция, но и в такой же степени дедукция, или последовательный вывод из подразумеваемой общей по­сылки с необходимостью вытекающих из нее частных след­ствий.

Все эти положения мы считаем принадлежащими Сокра­ту, хотя текстуально они были оформлены его великим уче­ником Платоном в диалогах, где Сократ почти всегда явля­ется главным действующим лицом. Поэтому бывает не­просто определить, какие из мыслей, высказываемых в этих диалогах от имени Сократа, действительно принадлежат ему, а какие - самому Платону. Во всяком случае важно от­метить, что Сократ и Платон являются активными сторон­никами и во многих отношениях даже основоположниками философского рационализма, и установленные ими выво­ды в дальнейшем неоднократно использовались и развива­лись другими представителями рационалистической линии в гносеологии.

Метод сократического диалога состоял прежде всего в том, чтобы подвести собеседника к осознанию неубедитель­ности, слабости общепринятых, но непродуманных мнений об обсуждаемом предметов свое время на вопрос о том, есть ли среди людей кто-либо умнее Сократа, дельфийский оракул ответил отрицательно, чем немало озадачил Сокра­та, который отнюдь не считал себя самым умным челове­ком. Однако, общаясь с множеством людей, ведя с ними бе­седы и испытывая на прочность их суждения о разных зна­чимых вопросах, он обнаружил, что эти люди, нередко весь­ма уважаемые и вполне разумные, очень часто сами плохо понимают то, что они говорят, и не могут убедительно от­стоять свои суждения. Отсюда Сократ заключил, что его мудрость, хотя и не идет ни в какое сравнение с Божествен­ной, все же выражает то важное обстоятельство, что он, Сократ, по крайней мере знает, что он ничего не знает. Дру­гие же люди до того, как они вступят на путь философских размышлений, не только пребывают в невежестве, но даже и не подозревают об этом, и нужно помочь им прежде всего преодолеть мнимое знание. На это и нацелена сократовская ирония, побуждающая человека перестать бездумно произ­носить расхожие фразы и начать мыслительный поиск, раз­мышление о сути дела.

Конечно, многим из собеседников Сократа было крайне неприятно обнаружить, что их суждения противоречивы и неубедительны. Ведя беседы на улицах Афин, он нажил се­бе немало врагов, что, видимо, и сказалось при вынесении ему смертного приговора в целом по несостоятельному об­винению в развращении молодежи и насаждении новых бо­гов. Суд над Сократом явился жестоким испытанием проч­ности его нравственной позиции. Он мог избежать осужде­ния, но только ценой отказа от своих убеждений и от своей миссии, которую он считал Божественной и которая состо­яла в том, чтобы раскрывать людям глаза на истину. Поэто­му он избрал единственно приемлемый для него путь от­стаивания любой ценой правоты дела всей своей жизни, и ценой в этом случае стала сама его жизнь. Смертным при­говором Сократу афинский демос показал убийственную силу власти и ее несоизмеримость в данном отношении с силой нравственной истины, которая никого и никогда не убивает. Но этот приговор не добавил авторитета голой силе, лишенной разума и совести, и он нисколько не поко­лебал моральный авторитет Сократа, призывающий и поныне служить истине и не склоняться перед угрозой насилия.

Платон

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.