Комиссаром Временного правительства по охране царя был назначен В.С.Панкратов, человек с темным прошлым, отсидевший за убийство 15 лет в тюрьме.

Переворота еще не было, а охрана его результатов уже активно формировалась - в этом одна из главных противоположностей Февраля и Октября. Осталось только захватить власть, а силы подавления сопротивления этому захвату уже сформировались и разрастались. Вместе с тем, именно Февральская революция сделала возможным свершение Октябрьского переворота. Февральская революция взорвала монархию, а Октябрьская разрушила всю Россию.

В 1917 году большевики действовали по принципу мышеловки. Важно положить хорошую приманку, а дверца захлопнется автоматически. Механизмов у них было разработано предостаточно. После отмены Лениным и Троцким совести, религии, чести - ничто не мучило, ничто не грызло.

С 8 ноября 1917 г. власть - в руках большевиков. На каждом шагу объявляется «СВОБОДА! СВОБОДА! СВОБОДА!» Нужно разрушить все основы прежней государственной власти. Происходит роспуск, а практически - зверское уничтожение прокуратуры, полиции, жандармерии, тюремных надзирателей. Отменены цензура, смертная казнь, воинская повинность, плата за городской транспорт. Начался свободный выбор жилья: каждый мог занимать квартиру по своему усмотрению и не платить за нее. В конце ноября все чиновники государственных и общественных заведений объявлены «врагами народа».

Заманив «свободный» народ в политические мышеловки, капканы и волчьи ямы, его стали выпускать уже в ошейниках, наручниках, кандалах. Был создан Военно-революционный комитет, а на его основе - тайная канцелярия - Всесоюзная Чрезвычайная комиссия (ВЧК), подчиненная Совнаркому, а точнее, его председателю Ленину. Развалена регулярная армия («Солдаты! Вы теперь граждане свободной России! Не подчиняйтесь никому, офицеры -ваши враги, уничтожайте их!»). Руководители местных ВЧК высылают в центр восторженные рапорты об убийстве офицеров: 2500 - в Киеве, 3400 - в Ростове-на-Дону, 2000 - в Новочеркасске, около 1000 - в Кисловодске, 500 - в Севастополе.

Было обещано: «Мир и Земля!» Но ни мира, ни земли не дали. В марте Лениным объявлен призыв в армию 500 тысяч солдат, вернувшихся с фронта. В июне 1918 года фактически восстанавливается рекрутская повинность. Свердлов и Иванесов подписывают постановление ВЦИК о принудительном наборе в Красную Армию. Новую армию согнали для защиты большевистской власти, втянули в братоубийственную войну, названную «гражданской». Эта война, по выражению У.Черчилля, «с ничтожным числом смертей в бою и несметным количеством казней, погружает страну в безотрадную мглу военного коммунизма». А социал-демократ Петр Струве сказал короче: «грандиозный и позорный всероссийский погром».

Теперь пошел обратный процесс. Опять введены цензура и смертная казнь, вместо прокуратуры и суда действует Революционный трибунал при ВЦИК, восстановлена плата за квартиры и городской транспорт... Но все это уже на новых, социалистических основах большевистской тоталитарной системы. Теперь Ленину и Троцкому было легко расправляться с неугодными. Яркий пример - как Троцкий избавился от талантливого командующего Балтийским флотом капитана А.М. Щастного, который спас Балтийский флот, уведя его из Хельсинки в Кронштадт из-под носа германской эскадры, не потеряв ни одного корабля. Этот герой войны после долгого казуистического выступления Троцкого перед трибуналом о подготовке «государственного переворота» был расстрелян. А Троцкий сделал великий почин расправы с неугодными людьми при новой власти беззакония.

Таковы принципы, приемы, схемы действий большевиков при захвате власти и ее закрепления в смертельной схватке с собственным народом.

Но главное - не только удержать власть, что с помощью обмана получилось прекрасно. Надо было еще и начинать строить этот самый социализм. И Ленин в 1918 году действовал со свойственной ему напористостью. Выступал как заводной, говорил все более сбивчиво, действовал отчаянно, прямолинейно. Так метаться, суетиться и горячиться мог только человек, не представлявший, что и как делать дальше. Так и оказалось. Хорошо известно, что в любой области, если нет понимания методов достижения цели - дело обречено на провал, к каким бы отчаянным мерам ни прибегать.

Если в начале возвращения в хаос русской столицы ему казалось, что он что-то знает и понимает, как нужно действовать в построении социализма, то взявшись за дело, очень скоро понял, что ни сам он, ни его окружение не имеют точного представления, за что они взялись.

Уже в феврале 1918-го на VII Чрезвычайном съезде партии Ленин проговорился: «Дать характеристику социализма мы не можем; каков социализм будет... мы этого не знаем, мы этого сказать не можем...» (Теперь, поняв, как говорится в Библии, что бывает, «когда слепой ведет слепых», Ленин, продолжая выступать от своего имени, стал употреблять множественное число - «мы», чтобы его окружение разделяло с ним ответственность.)

Признание это произвело такое сильное впечатление, что послужило одной из причин бегства большевиков из Петрограда.

Пытаясь найти хоть какую-нибудь теоретическую поддержку или разъяснение, что такое этот самый социализм и как его строить, Ленин лихорадочно листал и перечитывал, черкая на полях, Маркса, Энгельса, Георга Фольмара, Карла Каутского, Августа Бебеля, В.Игнатьева, И.Пантина и Е.Плимака и многих других. Но чем дальше, тем больше понимал, что все это мираж, сложенный из пространных рассуждений, домыслов, предположений...

Да, кашу заварили Маркс и Энгельс. Но они употребляли определение «социализм» в плане критики недостатков капитализма, а не как рекомендации строительства нового государственного строя с новой экономической структурой. Однако некоторые идеи из фантазии Маркса и Энгельса Ленин и его преемники взяли на заметку и развили творчески до совершенства (например, тезисы «о замене домашнего воспитания общественным», «об экспроприации частной собственности»).

Особенно получила развитие идея Энгельса о том, что, например, архитектор должен «в течение некоторого времени толкать тачку». С «толканием тачек» получилось масштабно, и не только у архитекторов, но и у специалистов всех профессий. Хорошо получилось и с «учреждением промышленных армий, в особенности для земледелия». Так что и Маркс с Энгельсом в какой-то мере причастны к этой авантюре, хотя и первый, и особенно второй старались уйти от авторства какого-либо проекта или научной разработки строительства социализма, а уж коммунизма тем более.

В общем, проекта не оказалось. Большевики начали строить свой социализм «на глазок», без научных обоснований.

Объединяли собравшихся не только одновременный выход из тюрем, возвращение из ссылки и эмиграции, образование и революционный пафос. Главной консолидирующей силой стала патологическая жестокость, основанная на ненависти к самодержавию, русским и России в целом.

К1917 году Россия в своей захватнической политике так стремительно разрослась, захватив прибалтийские страны, Финляндию, Польшу, продвинувшись вглубь Европы, подойдя вплотную к сердцу Германии, что наводила ужас на все европейские страны. И те нашли наилучшее решение - взорвать Россию изнутри, используя развивающееся в ней марксистское движение, группы «Освобождения труда», народовольцев, террористические и освободительные заговоры покоренных народов. Германия и другие державы всеми силами помогали социал-демократам и, в первую очередь, большевикам разрушить эту богатейшую и сильнейшую мировую державу.

Очень удачной была ставка на Ленина - реальную фигуру, готовую исполнить заветные планы врагов России. Миф о мировой революции был прекрасным знаменем, с которым большевики приступили к разрушению страны по всем направлениям.

Именно на такой политике укрепления и роста российской державы, намеченной еще Петром 1 и продолжавшейся во времена правлений последующих монархов, и споткнулся Николай II. Вот в чем причина его проигрыша и успехов большевиков!

Наиболее жестоким на протяжении многих лет было отношение к полякам и евреям. Кровавые еврейские погромы были омерзительны своей жестокостью, бессмысленностью, изуверством и садизмом. Не лучшими были и усмирения казаками поляков. Очевидно, именно поэтому в среде ленинцев мы так часто встречаем еврейские и польские имена...

Крупные карательные акции с привлечением военных случались и ранее. По приказу царицы Екатерины II собрали десятитысячную армию, в 1794 году буквально утопили в крови очередное народное восстание свободолюбивой Польши. Именно крови было не так уж и много - людей в основном вешали. Вешали без разбору, подряд. Восстание 1794 года - то самое, после разгрома которого один из уцелевших его руководителей, Михал Огиньский, написал, уезжая во Францию, полонез «Прощание с Родиной». Память о нем живет и сегодня.

Спустя много лет палач-жандарм Муравьев переусердствовал в Польше настолько, что ему пришлось уйти в отставку.

Естественно, что отрицательных эмоций у всех перечисленных народов было предостаточно, к тому же они нарастали, передаваясь от поколения к поколению. Это порождало и развивало обратную реакцию.

Еще с 1901 года начались серии покушений, которые стали происходить ежегодно. 15 августа 1904 года Егор Сазонов бросил бомбу в министра Плеве. Участвовал в этой акции и Лейб Сикорский - кожевенник из Белостока.

При Плеве, благословленном царем и проклятом народом, был железный порядок, но и жестокости хватало. После его убийства царь произвел изменения во внутренней политике в сторону либерализации. Такая уступчивость только вдохновила террористические организации. Была предпринята целая серия убийств. Например, в Одессе в сентябре того же года убили градоначальника. И понеслось. Такого разгула терроризма Россия никогда не знала. Было убито в общей сложности 17 тысяч человек. Теракты ставил провокатор Ян Афинович Азеф, одновременно революционер и полицейский. После разоблачения Азефа руководителем боевой организации эсеров становится Б.В.Савинков.

Борис Викторович Савинков был исключительной личностью. Он активно участвовал во многих террористических актах, в том числе и убийстве министра внутренних дел В.КЛлеве, московского генерал-губернатора, Великого князя Сергея Александровича.

К такой активной, боевой революционной деятельности его привела горечь обиды на несправедливость при царском строе: отец его, судья в Варшаве, за справедливые, гуманные решения был уволен и отстранен от должности, старший брат арестован и сослан в Сибирь, самого Бориса исключили из Петербургского университета за активное участие в студенческих волнениях, а затем за революционную деятельность арестовали в Варшаве.

Савинков привлекает к себе внимание революционными статьями в газете «Рабочая мысль». Становится членом социал-демократической группы «Рабочее время». Подвергается снова аресту и отправляется в ссылку, откуда устраивает побег за границу.

В Женеве вступает в партию эсеров и ее Боевую организацию.

Его исключительные личные качества - смелость и находчивость, самовлюбленность и злопамятность в сочетании с гибким умом и аналитическим мышлением - делают из него выдающегося борца-революционера. В 1906 году в Севастополе арестован и приговорен к смертной казни. И на этот раз ему удается совершить смелый побег в Румынию.

Савинков продолжает совершенствоваться и в литературной деятельности. Его повести и особенно роман «То, чего не было» (1914) привлекли внимание широкой демократической общественности.

После Февральской революции, в подготовке которой был и его вклад, он 9 апреля вернулся из Франции в Россию. Назначается комиссаром Временного правительства в 8-й армии, затем комиссаром Юго-Западного фронта. Тесно контактирует и поддерживает генерала Л.Г.Корнилова. По его рекомендации Керенский заменяет на посту Главковерха генерала АА.Брусилова Корниловым, заслужившим доверие офицерства, честно защищавшего завоевания революции. Савинков высоко ценил и Деникина. Антон Иванович Деникин, в свою очередь, подчеркивал в своих воспоминаниях, что Савинков «составлял исключение среди комиссаров, знал законы борьбы», «более твердо, чем другие, вел борьбу с дезорганизацией армии».

В мае 1917 А.И.Деникин произносит свою знаменитую речь на первом офицерском съезде. Имея в виду большевистских агитаторов в армии, он говорил: «Я имею право бросить им: Вы лжете! Русский офицер никогда не был ни наемником, ни опричником. Забитый, загнанный, обездоленный не менее, чем вы, условиями старого режима, влача полунищенское существование, наш армейский офицер сквозь бедную трудовую жизнь свою донес, однако, до Отечественной войны - как яркий светильник - жажду подвига. Подвига -для счастья Родины. Пусть же сквозь эти стены услышат мой призыв и строители новой государственной жизни: «Берегите офицера! Ибо от века и доныне он стоит верно и бессменно на страже русской государственности. Сменять его может только смерть». Его речь была очень своевременно.

В это время большевики, под руководством Ленина, начинают большую, хорошо спланированную работу по разложения армии. Всякого рода лазутчики провоцируют солдат на неподчинение командирам вплоть до дезертирства с боевых позиций: «пора пахать и сеять, дома жены заждались!» И это в то время, когда русская армия добивалась огромных побед над противником на всех направлениях.

Против «военной контрреволюции», поднимаемой большевиками, Л.Г.Корнилов издает приказ о «запрещении ввоза в расположение армии литературы и газет большевистского направления, запрещения приезда делегаций, депутаций и агитаторов без предварительного разрешения военных властей». Однако этот приказ большевики растолковывают и преподносят среди солдатских масс как террор офицерства над солдатами, ставшими свободными гражданами. По существу происходит предательство всех соотечественников, которые храбро и героически боролись на фронтах и отдали свою жизнь за Россию, за свой народ. Апофеозом этой предательской работы являлся один из первых приказов Ленина после октябрьского переворота - о расстреле 250 русских офицеров.

Савинков, ставший к этому времени военным губернатором Петрограда и одновременно исполняющим обязанности командующего войсками Петроградского Военного округа с оставлением в должности управляющего Военным министерством, пытается всеми способами вместе с Корниловым и Керенским спасать революцию.

Савинков, Корнилов, Деникин, Керенский поклялись бороться за Великую Февральскую Российскую демократическую революцию. И действительно, до последнего вздоха они были верны своей клятве.

Таким образом заканчивалась первая серия событий 1917 года - разгром самодержавия, и начиналась вторая - разгром России, ее народа и ее богатств.

Эта вторая серия, самая кровавая и затянувшаяся на десятилетия, началась, как известно, с того, что летом 1917 года компания бывших ссыльных, арестантов, эмигрантов, освобожденных Февральской революцией, подобралась один к одному, ну прямо зернышко к зернышку.

И свершилось! После революции механизм угнетения, разорения и истребления, заведенный до предела, заработал в полную мощь. Пришли в движение эмоции, накопленные веками. В это довольно суетное движение включились два основных лидера: Лев Давидович Троцкий (Бронштейн) и его подельник Владимир Ильич Ленин (Ульянов). Они оказались главными героями крупного политического авантюрного романа, а потому необходимо более подробно раскрыть предысторию действия основных пружин «революционного механизма» и взаимосвязь этих двух претендентов на мировое господство.

Главным был Троцкий. Он первым «пошел на дело» и в полную силу включился в процесс. Силы его формировались в многолетней борьбе за демократию и свободу всех народов. Характер и убежденность закалялись: тюрьма, ссылки, борьба, тюрьма, побег, эмиграция... Такая бурная деятельность обусловливалась несправедливостью, которую он, еврей, ощущал с детства. И чем становился старше, тем более был нетерпим к ограничениям, притеснениям, гонениям, которые видел и испытывал он сам - сын крупного землевладельца, предпринимателя, очень богатого человека. Жил он в прекрасном климате, у берегов лазурного Черного моря. Родился под Херсоном, но воспитание и образование получил в Одессе, городе, давшем так много умных, энергичных, талантливых музыкантов, писателей, политических мечтателей, воплощающих с поразительной легкостью свои, казалось бы, несбыточные фантазии, планы, идя напролом к целям благодаря особому одесскому характеру.

Он боролся, его хватали, сажали... Получались передышки, в которых формировались новые планы, идеи, пути их осуществления. И он снова боролся... Все повторялось сначала. В деньгах нужды не было; эмигрируя, ведя подпольную работу, слоняясь по заграницам, он как-то незаметно выучил немецкий, французский, а перед 1917-м годом, эмигрируя из Франции в Америку, - и английский. Все это сделало его самым заметным, эрудированным лидером в эмигрантских кругах, партиях, общественных организациях, лигах, группах.

В Америке Троцкого застала российская Февральская революция. У него вдруг появилась реальная возможность в этой злополучной великодержавной стране навести наконец порядок по своим планам, теориям, демократическим принципам, уже продуманным в свободной Америке. Набравшись американской пресловутой свободы, высокоактивного и продуктивного американского авантюризма, он ринулся на руины российского самодержавия. А когда ко всему этому прибавились хорошие «подъемные» от могучих европейских общин и других объединений -через крупные международные банки, - он взошел на корабль с чувством, которому позавидовал бы сам адмирал Нельсон. Да, в нью-йоркском порту он был не просто пассажир, а именно адмирал, направляющийся на крупное сражение. Вспомним, что паспорт Троцкому был выдан по распоряжению самого президента США Вудро Вильсона (когда Троцкого арестовала таможня, обнаружив крупную сумму денег, по звонку в «адмиралтейство» его тут же выпустили).

И вот он на борту своего «крейсера»: командор перед великим сражением за мировую революцию, которая тут же начнется, как только будет захвачена власть на одной шестой земного шара. В Америке, служащей образцом свободы, революция не нужна, ей необходимо только присоединиться к России. Ну а навести порядок в европейских странах - дело простое. Те, кто давал ему деньги, целиком разделяли его планы, уверенные в практическом их осуществлении.

Подкованный на все четыре, лидер-вождь ворвался в мятежный Петроград. Русские и порядок - понятия трудносовместимые. По приезде Троцкий еще раз в этом убедился и стал действовать. Лев Давидович вошел в состав Петросовета, а главное - организовал штаб всех служб партии большевиков. Как человек высокоинтеллектуальный, тяготеющий к искусству, для штаба он определил дворец знаменитой балерины Матильды Кшесинской, поручив эту историческую операцию Николаю Ильичу Подвойскому.

Дворец охраняли управляющий, два дворника и две престарелые горничные. Подвойский двинул на дворец бронедивизион с солдатами и матросами. Не успели дворники отмахнуться метлами, а горничные завизжать, как отряд под крики «ура» и революционные лозунги, выкрикиваемые командиром Г.В.Елиным, оказался уже в залах дворца, окруженного броневиками. (Этот боевой героический эпизод, как затем и исполнение поручения Ленина о пристальном наблюдении за другой артисткой, А.Дункан, занимают почетное место в биографии Подвойского.) А Троцкий возглавил военно-революционный комитет и вышел на финишную прямую к главной цели -захвату власти.

Со вторым подельником этой грандиозной мировой авантюры все было не столь четко, но пути-дороги, приведшие Владимира Ульянова на большевистский престол Совнаркома, так же легко прочерчиваются и довольно просто объясняются. Здесь ненависть, непримиримость, злоба, мстительность, жажда крови накапливалась долго и не в одном поколении. Один из тех, кто составлял среду изгоев, проживающих на Украине в Житомире, в так называемой «черте оседлости» (основанной по именному указу Екатерины II от 23 декабря 1791 года и охватывающей Пятнадцать губерний вдоль всей западной границы России), был Авель Бланк. Его отец Мойше Ицкович Бланк проживал в этой же «черте», торговал в основном спиртными напитками. Был уличен в торговом мошенничестве и даже в поджоге, против него было возбуждено уголовное дело. Спасло признание его человеком с ненормальной психикой. После него остался капитал, с которого и начинали его сыновья Авель и Сруль. Жили они неплохо, особенно Авель. Деньги были. Со временем их набралось достаточно, чтобы безбедно жить. Однако постоянная неуверенность в завтрашнем дне, своей судьбе, своем существовании и боязнь за детей отравляли жизнь. Особенно отравляла повсеместная несправедливость: двойная подать (платить «вдвое противу лиц христианского закона»), сборы буквально на все (скот, торговлю и промышленность, типографии, принадлежащие дома, лавки, амбары, капиталы после умерших, свечные сборы... даже за ношение еврейской одежды), кроме того, дополнительные сборы устанавливались местной администрацией. Это уже была не «подать», не «сборы», а узаконенный грабеж людей, загнанных в эту самую «черту». Но и это не все; впоследствии начались еще и погромы. Казаки, черносотенцы и просто бандюги нападали, крича во все горло: «Бей жидов - спасай Россию!» Призыв звучал серьезно и убедительно. Родину, безусловно, нужно спасать, а потому с чувством выполнения своего первейшего долга перед отечеством грабили лавки, поджигали дома и мастерские, хапали товар, врывались в дома, обирали сундуки и комоды, унося сколько могли, по-бандитски срывали кольца и серьги, и напоследок насиловали и старых и малых, вдобавок убивая кого-нибудь, кто под руку подвернется. (Надо заметить, что стрельба унижала достоинство великоросса, считалась делом неприличным. Убивать было принято только ножом, саблей, топором, в крайнем случае, утюгом или пестиком от ступки. Во всем всегда формируется своя высокая этика, не терпящая нарушения.)

Вы спросите: а как же полиция?! Полиция была - хорошо организованная, мордастая, крепкая, сплоченная. Но все эти ее безусловно высокие качества сосредоточивались на обирании пострадавших, а не на защите их имущества и достоинства. Бандиты обкрадывали евреев - блюстители порядка занимались вымогательством. И все, что с таким трудом зарабатывалось лучшими портными, сапожниками, часовщиками, ювелирами и лавочниками, уходило в карманы полицейских чинов.

Авель Бланк не мог больше выносить весь этот бандитизм-терроризм, поставленный на государственную основу. Он заручился поддержкой двух авторитетных покровителей и их жен, давших ему рекомендации (то же, что позже имело место при вступлении в ВКП(б) и в КПСС), и начал сложное оформление своего перехода в статус свободного гражданина России, его родной страны. Наконец все-все было оформлено. Он принял крещение, был наречен новым именем - Александр, взял отчество одного из поручителей - Дмитриевич - и переехал в Петербург.

Смена религии открыла еще одну возможность. Он купил в 42 км. от Казани деревню Янсалы с 39 крестьянскими душами и обширные земли - 503 га. Теперь он стал дворянином. Переехав на новое место, скрывая свою национальность в семье говорили только по-немецки.

Началась новая жизнь, жизнь гарантированного счастья. Но все более мучили морально-религиозные чувства, потеря национального самосознания, отречение от своего имени, традиций, праздников, заповедей, предательство религии предков, истории своего многострадального народа. Кем он стал теперь? Из богатого лавочника - бедным фельдшером.

Его дочь Мария Александровна росла и воспиталась в обстановке вздохов и причитаний, страданий отца от жутчайшей неудовлетворенности. «Ну почему мы должны жить не так, как хочется, а как приказывают нам старшие братья - русские?» («Старшие братья» русские и «младшие» инородцы были и при советской власти, только слово «инородцы» заменили словом «нацмен» - красиво и с иностранным налетом. Осталось главное - люди первого и второго сорта). Обзаведясь своей семьей, Мария Александровна, «обладая исключительными педагогическими способностями, оказала огромное влияние на детей». Надо признать, что подобные утверждения, насаждаемые в школьных учебниках и многочисленных советских изданиях, были справедливы. Редкий случай, когда мать в условиях православия, царившего в стране, вырастила и воспитала трех сыновей-убийц. (Александр - террорист, Владимир - тиран, уничтоживший пять миллионов россиян, по приказу Дмитрия были расстреляны 60 тысяч солдат и офицеров русской армии, сдавшихся в плен в Крыму.)

Конечно, если бы к «исключительным педагогическим способностям» она еще обладала моральными, нравственными и религиозными устоями, этого не могло бы произойти. Чтобы окончательно покончить с совестью, которую ей заменила безграничная ненависть, она освободила свой дом от икон и религиозных книг, открыв путь в дом нечистой силе. И тут же последовала реакция сына Владимира. В 10 лет он сорвал с себя нательный крест и объявил, что перестал верить в Бога. Можно себе представить, как глупо выглядел Ульянов в церкви, стоя под венцом у алтаря во время свадьбы с Крупской. Кстати, по ее же рассказам, после истории с крестом семья была обеспокоена душевным здоровьем, психикой Володи.

Далее высокие педагогические способности мамаши объединились с тяжелой болезнью головного мозга сына.

Если старший сын Александр стараниями матери угодил на виселицу за подготовку покушения на Александра III, то Владимир, восприняв чудовищную, бешенную агрессивность, залил Россию кровью священнослужителей, дворянства, интеллигенции, крестьянства, кустарей, а в конце концов, по закону самоуничтожения, и тех, кто привел большевиков к власти. Но первым еще в юности поклялся Володя уничтожить ненавистного роду Бланк Императора России и его семью. С этого он и начал.

Как известно, его близкий соратник по партии Троцкий был вначале категорически против расстрела царя, а уж тем более его семьи. Он предупреждал: «Вы потеряете лицо, авторитет здесь, в России и во всем мире. Ведь речь идет о действиях на самом высшем уровне. Это смахивает на махровый бандитизм». Ленин, Свердлов и Дзержинский были противоположного мнения. Их классовая ярость, разгоралась как пламя. Известно, что ревность, зависть, жадность, мстительность и другие пороки способны доводить до неуправляемых состояний, так же как алкоголизм или наркомания.

Следует напомнить, что Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила. То есть, он уже не был императором, не имел никакой власти, никакого влияния, так сказать, вышел из игры - и весьма достойно. Ленин мстил уже не царю, а рядовому беззащитному гражданину и его семье.

Мстительность, тлевшая годами, в буре революционного процесса разгоралась, не зная предела. Были уничтожены не только император и вся его семья, а также врач и прислуга, но и еще 18 Романовых - близких родственников Государя.

Объективности ради нужно заметить, что впоследствии Троцкий, находясь в изгнании и стараясь напомнить о своих заслугах в компании Свердлова-Ленина, написал: «Суровость расправы показала всем, что мы будем вести борьбу беспощадно, не останавливаясь ни перед чем. Казнь царской семьи нужна была не просто для того, чтобы запугать, ужаснуть, лишить надежды врага, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, показать, что отступления нет, что впереди полная победа или полная гибель». Так удалось Льву Давыдовичу приобщиться к осужденному им «махровому бандитизму».

Управлять государством без способности управлять своими чувствами, настроениями, страстью и нервным состоянием невозможно. Это и стало залогом, гарантией, что ничего хорошего получиться не могло, если бы даже идеи и планы не были утопическими. После октября 1917-го Россия начала биться и задыхаться в сетях большевиков. И с первых же дней в приказах Ленина мы читаем: «... а крестьян, которые сопротивляются, именно вешать и обязательно публично...», «Пусть погибнет вся Россия, главное - чтобы выиграла мировая революция...» По приказу Ленина монастыри и склады срочно переоборудовали под концентрационные лагеря, где уничтожалась лучшая часть российского народа - и трудовая, и интеллектуальная. В одном из них находилась и дочь Льва Толстого, Александра.

А пока Ильич тешил свое самолюбие мелкими результатами захвата власти. В частности, ездил на присвоенном «Роллс-ройсе» царя, о котором не мог даже мечтать. Но и тут не обошлось без курьезов. Группа воинствующих матросов-революционеров однажды остановила машину, высадила Ленина и Крупскую и решила покататься, чтобы прочувствовать плоды завоеванной свободы. Ленин, испытав на себе результаты учения о свободе и равенстве, дошел пешком до кабинета и позвонил Дзержинскому об экспроприировании у него машины. Дзержинский поднял свою команду и чекисты легко нашли машину по пьяному ору матросов. Оказавшиеся в ней герои с достоинством заявили: «Хватит уже всяким там недорезанным буржуям, эксплуататорам народа, раскатывать с бабами. Теперь должны ездить мы, пролетариат! За то и боролись!» Машину отобрали, а их, убежденных ленинцев-социалистов, отпустили. Ильич же еще более обозлился на народ, с которым столкнулся вдруг нос к носу.

А машина с вождем продолжала к себе притягивать представителей народной вольницы. На этот раз в Сокольниках (на Русаковской улице, у дома 13) перед вождем оказались не «убежденные ленинцы», а обыкновенные бандиты, выпущенные революцией из тюрем и грабившие лавки и дома. Остановив машину, всех вышвырнули из нее. И пока главарь банды Яшка-Кошелек тыкал в грудь тщедушному барину маузером, их карманы обобрали дочиста. Перепуганные до полусмерти Ленин и сопровождавший его теперь охранник Чеботарев отдали нападавшим свои браунинги. Машина укатила. А жертвам, грубо облаянным и обобранным, пришлось идти далеко.

Четыре дня ловили по городу машину № 1048. При этом в схватках погибло от бандитских пуль 23 милиционера. В ночь на 24 января, потеряв управление в глубоком снегу у Крымского моста, машина разбилась. Долго и трудно в Москве и Вязьме с большими потерями гонялись за главарем банды, из которой уже он остался один. И вот в очередной перестрелке известный герой Хитрова рынка Я.П.Кошелев был наконец убит.

А машину Ленина, кроме личного охранника, теперь сопровождала еще машина из конторы Дзержинского. (Надо добавить, что Дзержинский тоже отхватил себе машину из царского гаража, но раскатывал в ней без приключений, с вооруженной охраной.)

В угаре той же ненависти действовал и Яков Михайлович Свердлов (Янкель Мошевич Гаухман). Он специализировался на массовых расстрелах. В сентябре-декабре 1918 года по его приказам было расстреляно более 250 тысяч казаков. Он же совместно с Троцким (Бронштейном) и Дзержинским подписал приказ об уничтожении Императора России, всей его семьи и ближайшей обслуги, непосредственно руководил этой акцией. Но столь плодотворная деятельность Свердлова на посту главы Советского правительства вскоре оборвалась - через год его не стало. Кровавое знамя подхватили следующие.

Феликс Эдмундович Дзержинский - внук раввина Иосифа из польского местечка Дзержино-во. Его отец Руфин перед свадьбой с дворянкой Еленой Янушевской принял католичество и стал Эдмундом. (В 1941 году гитлеровцы, заняв Дзержиново, арестовали родственников Дзержинского и отправили в еврейское гетто, где и уничтожили всех.) Феликс накапливал свою ненависть в основном в Варшавском централе, где его содержали, и не раз, за многие неблаговидные поступки против русского самодержавия. Все, что не удалось осуществить, обдумывалось им в камерах, на нарах и на прогулках в тюремных двориках. И вот, наконец, мечты вдруг стали обретать реальные очертания. В силу своих знаний, жизненного опыта и навыков, которые стали для него профессиональными, он 20 декабря 1917 года организовал и возглавил одно из ленинских нововведений - ЧК. «Чрезвычайная комиссия» - под этим непонятным, скромным, мирным названием скрывался государственно-партийный бандитизм. (Создание и подписание Лениным - Дзержинским этого основополагающего документа большевистской власти происходило в том самом знаменитом кабинете в Смольном, который всегда фигурирует в кино о революции и добром вожде).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: