ДВИЖУЩИЙСЯ ПАЛЕЦ ПИШЕТ, А НАПИСАВ, ДВИЖЕТСЯ ДАЛЬШЕ

Покинув подземные камеры, которые, казалось, виб­рировали в толще Третьей пирамиды подобно спиральному с многими клапанами сердцу дремлющего Левиафана, мы пробрались по узкому входному коридору и вышли наружу.

Теперь нашей целью была Вторая пирамида. Мы про­шли вдоль ее западной стороны (215 метров), повернули направо и через некоторое время оказались около точки на северной стороне, где расположены главные входы (12 мет­ров к востоку от оси симметрии "север-юг"). Один из них пробит прямо в скальном грунте в девяти метрах от мону­мента; другой проделан в северной грани на высоте 15 мет­ров. Из последнего коридор спускается под углом 25 ° 55 . Из первого, которым мы воспользовались, чтобы проник­нуть в пирамиду, другой нисходящий коридор ведет глубо­ко под землю, потом переходит в короткий горизонталь­ный участок, из которого можно попасть в подземную ка­меру, круто поднимается и переходит в длинный горизон­

тальный проход, идущий к югу; с этим же проходом соеди­няется верхний коридор, который спускается от входа в северной грани.

Достаточно высокий, чтобы стоять в нем, облицован­ный сначала гранитом, а потом отшлифованным известня­ком, горизонтальный проход расположен почти на уровне земли, или, точнее говоря, он идет сразу под нижним рядом каменной кладки. Он очень длинный, его прямой участок длиной 60 метров кончается в единственной "усыпальни­це", в сердце монумента.

Как уже говорилось, в этой камере не было найдено ни мумии, ни надписей, в результате чего так называемая пи­рамида Хафры, строго говоря, анонимна. Правда, в новое время искатели приключений не стеснялись оставлять на ее стенах свои имена. Среди них выделяется бывший цирко­вой силач Джованни Батиста Бельцони (1778-1823), кото­рый пробился в пирамиду в 1818 году. Его огромный авто­граф, выведенный черной краской высоко на стене камеры, свидетельствует об одной из основных черт человеческой природы — желании, чтобы о нас все знали и помнили. Ясно, что это чувство не было чуждо и самому Хафре, по­скольку в окружающем пирамиду комплексе некрополя нео­днократно встречаются упоминания о нем, равно как и льстивые статуи. Если он действительно построил пирами­ду как свою гробницу, представляется невероятным, чтобы он не отразил свое имя и личность хоть где-нибудь в ее интерьере. Лично я все-таки не понимаю, почему египтоло­ги упорно не желают рассмотреть возможность того, что погребальный комплекс вокруг — работа Хафры, а пирами­да — кого-то еще.

Но кого?

Со многих точек зрения именно это центральная про­блема, а не отсутствие идентифицирующих пометок. До правления Хуфу, Хафры и Менкаура не было ни одного фараона, кто мог бы претендовать на эту роль. Снофру, отец Хуфу, первый фараон IV династии, как считают, пост­роил в Дашуре, в 50 километрах к югу от Гизы, две пира­миды (так называемые "Согбенную" и "Красную"). Атри­буция обеих пирамид — вещь достаточно таинственная, так как не очень понятно, зачем хоронить одного фараона в двух пирамидах (если, конечно, это действительно гробни­цы). По мнению некоторых египтологов, Снофру имеет также какое-то отношение к сооружению "Рухнувшей" пирамиды в Мейдуме (хотя ряд ученых настаивает на том, что это

гробница Хуни, последнего фараона III династии). Кроме него известными строителями Древнего периода были Зо-сер, второй фараон» III династии, которому приписывают сооружение "Ступенчатой" пирамиды в Саккаре, и преем­ник Зосера, Сехемхет, чья пирамида была также поставлена в Саккаре. Именно поэтому, несмотря на отсутствие надпи­сей. и посчитали очевидным, что три пирамиды в Гизе дол­жны были быть построены Хуфу, Хафрой и Менкауром и должны были служить им гробницами.

Здесь нет необходимости снова перечислять все недо­статки теории "гробниц и только гробниц". Однако надо иметь в виду, что эти недостатки относятся не только к пирамидам Гизы. но и ко всем остальным перечисленным выше пирамидам III и IV династий. Ни в одном их этих монументов не было найдено тела фараона или вообще при­знаков царского погребения. Некоторые из них даже не были снабжены саркофагами — например, "Рухнувшая" пирамида в Мейдуме. В пирамиде Сехемхета в Саккаре (ко­торую впервые посетила в 1954 году экспедиция Египетс­кой организации древностей) саркофаг был, причем он ос­тавался запечатанным и нетронутым с самого момента уста­новки в "гробнице". Мародерам не удалось пробраться к нему; однако при вскрытии оказалось, что он пуст.

Так что же происходит? Как может быть, чтобы свыше двадцати пяти миллионов тонн камня пустили на строи­тельство пирамид в Гизе, Дашуре, Мейдуме и Саккаре, если единственная цель этого упражнения состояла в том, чтобы поставить пустые саркофаги в пустых усыпальницах? Если даже списать кое-что на гипотетические странности одного-двух маньяков, страдавших манией величия, представляется невероятным, чтобы целая вереница фараонов поощряла подобное расточительство.

ЯЩИК ПАНДОРЫ

Скрывшись под пятью миллионами тонн Второй пира­миды в Гизе, мы с Сантой ступили в просторную внутрен­нюю камеру, которая могла быть усыпальницей, но с тем же успехом могла служить и какой-либо иной, неизвестной нам цели. 14 метров в длину с востока на запад и 5 метров в ширину с севера на юг — это голое и стерильное помеще­ние имело мощное двускатное перекрытие высотой в конь­ке 6,8 метра. Блоки перекрытия, каждый из которых представляет собой массивный монолит из известняка массой

20 тонн, были уложены под углом 53 ° 7 28 " (который в точности равняется углу наклона боковых граней пирами­ды). Здесь не было "камер упокоения" (как над камерой царя в Великой пирамиде).

Я медленно оглядел комнату. Вырубленные прямо в скальной породе, ее стены не были гладко отделаны, как можно было бы ожидать, а были грубыми и неровными. Пол тоже был специфический, двухуровневый: между его восточной и западной половинами была ступенька высотой сантиметров в тридцать. Предполагаемый саркофаг Хафры лежал у западной стены, заглубленный в пол. Он имел в длину несколько больше 180 сантиметров, был, мелок и, пожалуй, узковат, чтобы в нем поместилась забинтованная и набальзамированная мумия благородного фараона; его глад­кие стенки из красного гранита были мне по колено.

Я смотрел в его темное нутро, и он казался мне дверью, распахнутой в другое измерение.

ГЛАВА 37 СДЕЛАНО... КАКИМ-ТО БОГОМ?

Ночью мне удалось взобраться на Великую пирамиду, но, подходя к ней в сияющий полдень, я не испытывал восторга триумфатора. Стоя у ее основания с северной сто­роны, я ощущал себя размером с муху, тщедушным смерт­ным существом из плоти и крови перед лицом вселяющего трепет величия вечности. У меня было ощущение, что она была тут всегда, "сделанная каким-то богом, который лич­но поставил ее среди песков", как выразился в I веке до н.э. греческий историк Диодор Силицийский. Но какой бог мог ее сделать, если не богоподобный фараон Хуфу, чье имя связывали с ней многие поколения Египта?

Во второй раз за последние двенадцать часов я полез на пирамиду. Сейчас, в свете дня, она высилась надо мной как хмурый и пугающий утес, безразличный к людской хроно­логии и подверженный только медленным эррозионным процессам, протекающим с геологической скоростью. К сча­стью, теперь мне достаточно было подняться всего на шесть рядов, причем кое-где мне помогали современные ступень­ки, прежде чем добраться до дыры Маамуна, служившей теперь главным входом в пирамиду.

Настоящий же вход, хорошо замаскированный в IX веке, когда Маамун начал пробивать свой туннель, находится на рядов десять выше,»в семнадцати метрах над землей и в семи метрах к востоку от главной оси север-юг. Защищен­ный гигантскими известняковыми плитами, он открывает доступ к нисходящему под углом 26 ° 31 ' 23 " коридору. Странно, что, имея сечение всего 1 м х 1,2 м, коридор зажат между блоками перекрытия толщиной 2,6 метра и шириной 3,6 метра и плитой пола толщиной 0, 76 метра и шириной 10 метров.

Великая пирамида буквально кишит конструктивными решениями такого рода при всей их невероятной сложности и видимой бессмысленности. Никому не известно, как уда­валось монтировать блоки такого размера, столь точно выс­тавляя их по отношению к соседним блокам и выдерживая точные значения углов (как читатель уже, наверное, дога­дался, угол наклона нисходящих коридоров выбран созна­тельно и имеет типовое значение 26 °). Никому не известно также, почему все это делалось именно таким образом.

МАЯК

Вход в пирамиду через дыру Маамуна оставляет стран­ное ощущение, как-будто ты лезешь в пещеру или грот, а не в творение рук человеческих, исполненное сознательной геометрической целесообразности (скажем, как нисходящий коридор). А идущий от лаза мрачный горизонтальный тун­нель вообще какой-то уродливо-корявый, со следами наси­лия, да и не удивительно: арабы-рабочие, прокладывая тун­нель, неоднократно то раскаляли камни огнем, то поливали их холодным уксусом, прежде чем наброситься на них с молотками, зубилами, кувалдами и сверлами.

С одной стороны, такой вандализм представляется чрез­мерным и безответственным. С другой, стоит задуматься вот над чем: не спроектирована ли пирамида специально таким образом, чтобы пригласить, спровоцировать разум­ных и любознательных людей проникнуть в ее тайны? В конце концов, будь вы фараоном, желающим обеспечить вечную неприкосновенность своих останков, что бы вы выбрали: а) объявить своему и последующему поколениям, где находится ваша усыпальница, или б) выбрать какое-нибудь потайное место, о котором никому не скажете и где вас никогда не найдут?

Ответ очевиден: вы бы выбрали секретно-уединенный

вариант, подобно подавляющему большинству фараонов Древнего Египта ^я.

Тогда почему Великая пирамида, если это действитель­но царская гробница, так бросается в глаза? Почему она занимает больше чем гектар? Зачем ей высота полторы сот­ни метров? Иными словами, почему, если ее назначением было спрятать и защитить тело Хуфу, ее сделали так, чтобы она неизбежно привлекала внимание — во все эпохи и при любых вообразимых обстоятельствах — помешанных на кла­дах авантюристов и любознательных интеллектуалов с во­ображением?

Просто не может быть, чтобы блестящие архитекторы, каменщики, геодезисты и инженеры, которые создали Ве­ликую пирамиду, были абсолютно невежествены в вопро­сах человеческой психологии. Амбициозность и невероят­ная красота, мощь и артистизм их творения говорят об от­точенном мастерстве, глубокой проницательности и полном понимании способов манипулирования человеческим созна­нием при помощи символики или других приемов. Логика подсказывает, что создатели пирамид должны были отчет­ливо понимать в те далекие времена, какого рода маяк они возводят (с такой невероятной точностью) на этом плато, продуваемом ветрами, на западном берегу Нила.

Короче говоря, они должны были желать, чтобы это замечательное сооружение вечно привлекало внимание и очаровывало, чтобы оно звало пробиться внутрь него, изме­рить с высокой точностью и возбуждало коллективное во­ображение человечества, которым овладело бы неотвязное желание проникнуть в некую абсолютную и давно забытую тайну.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: