Вечер в Бенден-Вейре – пир после Запечатления 11 глава

– Битва драконов! – юноша содрогнулся.

– Но ведь не должно дойти до этого… – внезапно охрипшим голосом выдавила Менолли.

Пирожки не лезли им в горло. Они молча сели на Рут'а, и белый унес их в небеса.

Никогда еще Робинтону не приходилось так напряженно размышлять, как на этот раз, когда он одолевал ступеньки, ведущие в королевский вейр. Слишком многое зависело от того, что сейчас произойдет, – будущее всей планеты, как подсказывала арфисту интуиция. О положении в Южном Вейре он знал даже больше, чем следовало; но, увы, сегодня это знание оказалось бесполезным. Теперь Робинтон запоздало казнил себя – до чего же он был наивен, точнее – непозволительно глуп, считая, как и любой из всадников, что Вейры недоступны, а площадка Рождений – неприкосновенна. А ведь Пьемур предупреждал его! Но он, старый глупец, не сумел правильно истолковать полученные сведения. А вывод напрашивался сам собой: отчаявшиеся южане пойдут на любой, самый страшный риск, чтобы раздобыть себе новую королеву, способную приносить потомство, вдохнуть жизнь в свой угасающий Вейр. «Допустим, пришел бы я к правильному выводу, – печально размышлял арфист, – но каким образом я смог бы убедить Лессу и Ф'лара, что Древние способны на такое? Предводители Бендена только посмеялись бы надо мной».

Зато сегодня никто не смеялся. Ни один человек.

Странно, ведь почти все поверили, что Древние смирились со своей ссылкой и покорно угасают на Южном материке. Они ни в чем не нуждались, кроме, пожалуй, самого главного – надежды на будущее. Скорее всего замысел принадлежал Т'кулу – Т'рон растерял весь свой задор после рокового поединка с Ф'ларом.

Робинтон ничуть не сомневался, что обе госпожи Вейра, и Мерика, и Мардра, не участвовали в заговоре – зачем им уступать место новой королеве и ее всаднице? Не исключено, кстати, что яйцо вернула одна из них…

«Нет, – возразил сам себе Робинтон, – тут нужен человек, который знал бы бенденскую площадку Рождений как свои пять пальцев… или же тот, кто сумел бы ловко вынырнуть из Промежутка прямо в пещере и, сделав свое дело, тут же уйти обратно».

На миг арфисту припомнился тот глубочайший ужас, который он пережил, пока яйцо не вернулось. Он даже зажмурился, представив себе ярость Лессы. Она и сейчас готова повести всадников Северного континента в бой. Вполне возможно, ее безрассудный гнев не утихнет еще долго. И если она будет упорствовать, требуя отомстить южанам, это станет для Перна не меньшим бедствием, чем первое падение Нитей.

Главное, что яйцо вернули. Робинтона несколько успокаивала мысль, что за время своего отсутствия оно, по всей видимости, ничуть не пострадало, разве что стало на несколько дней старше. Но если с яйцом что-то случилось… Арфист не сомневался: если юная королева не появится на свет живой и здоровой, Лесса снова потребует возмездия.

Но ведь яйцо вернули! Он должен вбить этот факт в головы, должен напирать на то, что наверняка не все южане примкнули к гнусному заговору! И среди них еще не перевелись люди, которые чтут древние традиции. Как видно, один из них оказался достаточно дальновидным или здравомыслящим и предугадал, что на головы преступников неминуемо падет кара, – и так же решительно, как Робинтон, постарался предотвратить междоусобицу.

– Поистине черный день, – послышался рядом чей-то густой печальный бас. Арфист обернулся. Он был благодарен мастеру-кузнецу за поддержку. На лице Фандарела были написаны озабоченность и тревога, и Робинтон впервые заметил признаки надвигающейся старости – нездоровую одутловатость, красные прожилки в глазах…

Великан покачал головой:

– Это вероломство должно быть наказано – но мы не имеем права! Не можем так поступить…

Мысль о том, что между драконами может разгореться сражение, снова обожгла сердце Робинтона ужасом.

– Да, цена слишком высока, – кивнул он. – Древние и так потеряли все, что у них было, когда их отправили в изгнание. Меня удивляет, почему они не воспротивились раньше.

– Зато теперь наверстали, отомстили за свое унижение.

– Чтобы вызвать ответную месть? Друг мой, сегодня нам нужна осмотрительность – от Лессы можно ждать всего. Она уже позволила чувствам возобладать над здравым смыслом, – глаза кузнеца скользнули по плечу Робинтона – обычно там сидел его файр.

Продолжая разговор, они вошли в зал Совета. Кузнец медленно и печально качал головой.

– У меня-то нет файра, но я слыхал об этих зверюшках только хорошее. Мне и в голову не приходило, что они могут кому-то угрожать.

– Значит, Фандарел, ты меня поддержишь? – спросила Брекка, вместе с Ф'нором входя в зал вслед за ними. – Лесса просто сама не своя. Я, конечно, понимаю ее тревогу, но нельзя же разогнать всех файров из-за озорства одного или двух.

– И ты называешь это озорством? – возмущенно воскликнул Ф'нор. – Радуйся, что Лесса тебя не слышит! Хорошенькое озорство – украсть королевское яйцо!

– Со стороны файров ничего, кроме озорства, не было. Они прошмыгнули в пещеру Рамот'ы, как делали уже сотни раз с тех пор, как она отложила яйцо, – Брекка говорила горячее, чем обычно; глаза Ф'нора жестко сверкнули. Робинтон сделал вывод, что взгляды супругов на сей раз расходятся. – Файры не понимают, что значит правильно или неправильно, – продолжала Брекка.

– Придется им это усвоить… – начал Ф'нор гораздо резче, чем того требовало благоразумие.

Робинтон поспешил вмешаться, чтобы не дать двум любящим сердцам окончательно поссориться.

– Боюсь, что мы – те, у кого нет драконов, – слишком многое позволяем своим маленьким любимцам. Всюду таскаем за собой, не расставаясь ни на миг, носимся, как с поздними детьми, потакаем всем их шалостям. Я считаю, что если мы попробуем быть с ними построже, это окажется невысокой ценой за сегодняшние треволнения.

Ф'нор немного смягчился.

– Но представь себе, Робинтон… А если бы яйцо не вернули? – Плечи всадника судорожно дернулись, он провел ладонью по лбу, словно пытаясь отбросить тягостные воспоминания.

– Если бы яйцо не вернули, – с неумолимой уверенностью произнес Робинтон, – началась бы битва между драконами! – он вложил в эти слова всю силу убеждения, весь свой страх перед столь ужасным исходом.

Ф'нор энергично потряс головой.

– Нет, Робинтон, разве до такого могло дойти? Твоя мудрость…

– Мудрость?! – слово вылетело из уст разъяренной госпожи Бендена, словно свист бича. Лесса застыла на пороге – тело напряжено, как струна, лицо побледнело от гнева. – Мудрость? Мудро ли допустить, чтобы такое преступление осталось безнаказанным? Как мы можем смириться с подобной гнусностью? – ее глаза метали молнии. – Зачем только я привела их из прошлого? Стоит вспомнить, как я умоляла этого мерзавца Т'рона прийти нам на помощь… Хороша помощь! Он решил помочь себе – похитив яйцо моей королевы! Если бы только можно было вернуть все назад! Я никогда не сделала бы такой глупости!

– Глупость – вести себя так, как ты делаешь сейчас, – холодно заметил арфист. Теперь он ясно представлял, что слова, которые ему предстоит сказать здесь, в зале Совета Бендена, перед лицом предводителей Вейров и главных мастеров, могут настроить против него весь Перн. – Главное, что яйцо на месте…

– Да, но я…

– Ведь именно об этом ты мечтала всего час назад, верно? – повысив голос, спросил Робинтон. – Ты ведь хотела, чтобы яйцо вернули. И, чтобы добиться этого, ты имела полное право начать войну – никто не стал бы тебя винить. Но яйцо вернули. Так что же теперь – развязать войну из мести? Нет, Лесса, этого делать нельзя. Месть – недостойное чувство! – Робинтон задумчиво покачал головой и продолжал: – Если ты хочешь успокоить свою королеву и свое уязвленное самолюбие, то подумай вот о чем: они потерпели неудачу! Остались без яйца! Их выходка заставила все Вейры вспомнить о бдительности, так что во второй раз подобный фокус не пройдет! Пойми же, Лесса, они упустили свой единственный шанс. Их последняя надежда возродить вымирающих на юге бронзовых потерпела крушение. Их план провалился. И теперь перед ними – пустота… ни будущего, ни надежды. И ты, Лесса, уже не можешь ухудшить их положение. После того как яйцо вернулось на место, ты, перед лицом всего Перна, не имеешь больше права на месть.

– Нет, имею! Я должна отомстить за оскорбление, нанесенное мне, моей королеве, моему Вейру!

– Оскорбление? – Робинтон отрывисто рассмеялся. – Где ты видишь оскорбление, милая Лесса? Ничего подобного; считай, что ты удостоилась высочайшего комплимента!

Его неожиданный смех и парадоксальное заявление сделали свое дело – Лесса озадаченно замолкла.

– Сколько всего королевских яиц было отложено за последний Оборот? – Робинтон повернулся к остальным предводителям. – Вспомним, что в ваших Вейрах Древние ориентируются куда лучше, чем в Бендене. Так нет же – они пожелали заиметь королеву из выводка Рамот'ы! Самое лучшее из того, что Перн мог им предоставить! – арфист ловко уводил разговор в сторону. – Полно, Лесса, – с мягкой настойчивостью продолжал он. – Всем нам сегодня досталось. Все мы были в полном смятении… – он провел ладонью по лицу, и жест этот вовсе не был наигранным: Робинтон действительно взмок, силясь переубедить столько людей сразу. – Мы слишком поддались чувствам. И самая страшная тяжесть обрушилась на твои плечи, Лесса.

Он взял ее за руку и повел к креслу – ошеломленную, притихшую и почти утратившую способность сопротивляться. Усадив Лессу с подчеркнутой заботой и почтением, он произнес:

– Наверное, так остро чувствуя отчаяние Рамот'ы, ты сама едва сохраняла самообладание. Теперь она уже успокоилась?

Лесса никак не могла оправиться от изумления. О, этот златоуст… мастер играть словами! Приоткрыв рот, она не сводила с Робинтона широко распахнутых глаз. Потом молча кивнула, закрыла рот и облизнула пересохшие губы.

– Значит, скоро и ты придешь в себя, – Робинтон плеснул в кружку бенденского и подал Лессе. Все еще озадаченная его невероятной логикой, она машинально сделала глоток. – И ты поймешь, наконец, что самая ужасная катастрофа, которая угрожает нашему миру, – это битва между драконами.

Лесса резко поставила кружку, расплескав вино на каменный стол.

– Вечно ты… со своими хитрыми речами… – как отпущенная пружина, она стала подниматься из кресла, устремив на Робинтона гневный взгляд. – Ты…

– Он прав, Лесса, – раздался голос Ф'лара; он стоял на пороге, оглядывая комнату. Предводитель Бендена подошел к столу, за которым сидела его подруга, и встал рядом с ней. – У нас была одна-единственная причина для похода на Южный – яйцо! Но раз оно вернулось, весь Перн нас осудит, если мы начнем искать мести, – он обращался к Лессе, но взгляд его скользил по лицам собравшихся – Ф'лар наблюдал за их реакцией. – И если по какой-то причине грянет война, – он решительно взмахнул рукой, отметая подобную возможность, – для нас, всадников Перна, планета будет потеряна навеки!

Ф'лар пристально, в упор посмотрел на Лессу, но она с ледяной непримиримостью выдержала его взгляд. Затем он повернулся лицом к собравшимся:

– Я всем сердцем хотел бы, чтобы тогда, в Телгаре, мы по-иному решили участь Т'рона и Т'кула. Мне казалось, что ссылка в Южный – единственно правильное решение. Там они могли принести остальному населению Перна наименьший вред.

– Речь идет не об остальных людях… они ненавидят Бенден! – с горечью произнесла Лесса. – Т'рон с Мардрой хотят отплатить нам!

– Мардра наверняка не горит желанием, чтобы ее место заняла новая госпожа, – возразила Брекка, не испугавшись недовольного взгляда Лессы.

– Брекка права, Лесса, – сказал Ф'лар, как бы невзначай положив ладонь на плечо повелительницы Вейра. – Зачем Мардре соперница?

– И у Мерики, подруги Т'кула, это тоже не вызвало бы восторга, – вступил в разговор Д'рам, предводитель Исты. – Уж я-то ее знаю!

Пожалуй, Робинтон, как никто другой, понимал, что Д'рам, сам прибывший с Древними из прошлого, острее всех переживает случившееся. Пожилой всадник был честен и справедлив, в свое время он первым встал на сторону Ф'лара и выступил против современников. Именно его поддержка позволила Бенден-Вейру и Телгар-холду склонить на свою сторону других предводителей Древних – Р'марта и Г'нариша. «Да, сколько подводных течений и невидимых нитей скрыто здесь, – подумал Робинтон, оглядывая зал. – И хотя тот, кто задумал похитить королевское яйцо, не преуспел в своем замысле, зато ему удалось поколебать единодушие всадников».

– Не могу передать, Лесса, как мне горько, – качая головой, продолжал Д'рам. – Я даже не мог сначала в это поверить! Не понимаю, чего они хотели добиться… Ведь Т'кул еще старше меня, его Салт'у просто не догнать молодую бенденскую королеву… Если уж на то пошло, ни один дракон на юге не может на это рассчитывать!

Искреннее недоумение Д'рама сыграло ту же роль, что и язвительные выпады арфиста, – сковывавшая людей напряженность стала понемногу ослабевать. Сам того не заметив, Д'рам подтвердил высказанную Робинтоном мысль: Древние сделали Бенден-Вейру высший комплимент.

– И, кстати, к тому времени, когда новая королева будет готова подняться в брачный полет, – добавил Д'рам, как видно только сейчас осознав это, – их бронзовые скорее всего перемрут. Только за последний Оборот в Южном умерли восемь драконов. Мы все знаем об их уходе. Думаю, зря южане затеяли эту историю с кражей яйца… – лицо его омрачилось грустью и сожалением.

– Да нет, не зря, – возразил Фандарел, сжимая огромные кулаки. – Вы только посмотрите, что происходит здесь, – а ведь сколько Оборотов мы были друзьями! Вы, всадники, – он ткнул толстым пальцем в сторону вождей Вейров, – были всего на волосок от того, чтобы направить своих драконов против дряхлых стариков Южного! – Фандарел медленно покачал головой. – Страшный день, воистину страшный! Мне жаль вас, – он задержал взгляд на Лессе. – Но больше всего мне будет жаль Перн и себя самого, если вы не совладаете с гневом… если здравый рассудок не победит. А теперь я вас оставлю.

Он с достоинством поклонился всем предводителям по очереди, потом Брекке и, наконец, Лессе. Но тщетно мастер-кузнец старался поймать ее взгляд. Так и не дождавшись ответа, он со вздохом вышел из зала.

Фандарел ясно выразил то, на что Робинтон осмелился лишь намекнуть: если всадники развяжут междоусобицу, они потеряют власть над холдами и цехами. Слишком многое было высказано сгоряча в присутствии лордов, призванных в Вейр в разгар тревоги. Теперь, когда яйцо благополучно вернулось, ни один лорд, ни один главный мастер не станет упрекать Бенден в бездействии.

Но как достучаться до сердца этой упрямицы, которая замкнулась в своем гневе и не желает отказаться от гибельной попытки возмездия? Впервые за весь свой долгий срок пребывания на посту главного арфиста Перна Робинтон не мог найти нужных слов. Он и так уже практически утратил ее расположение! Но сейчас речь шла о большем, гораздо большем.

– Слова Фандарела напомнили мне, что даже ссора между двумя всадниками грозит бедой, – с печалью произнес Ф'лар. Взгляд его застыл, он словно погрузился мыслями в прошлое. – Однажды я позволил оскорбленному самолюбию возобладать над разумом – и вот результат!

Д'рам, сидевший, опустив голову, пристально посмотрел на Ф'лара и энергично замотал головой. Поднялся приглушенный ропот – всадники, несомненно, считали, что в тот день в Телгаре Ф'лар поступил по справедливости.

– Не говори вздор, – резко произнесла Лесса. – Тот поединок не был твоим личным делом. Ты был обязан сразиться с Т'роном, чтобы сохранить единство Перна!

– А сегодня я не имею права сражаться ни с Т'роном, ни с другими южанами, иначе это единство рухнет!

Лесса долго смотрела Ф'лару в глаза, потом плечи ее бессильно поникли – кажется, госпожа Бендена поняла, что сейчас ситуация совершенно иная.

– Ладно, – ее голос был хриплым от напряжения. – Но если яйцо не проклюнется или с новорожденной королевой будет что-то не так…

– Если такое случится, то мы снова вернемся к этому вопросу, – пообещал Ф'лар и поднял правую руку, клятвенно подтверждая свои слова.

Робинтон от всей души надеялся, что путешествие во времени никак не повлияло на новорожденную королеву и она появится из яйца целой и невредимой. К моменту Рождения он должен раздобыть кое-какие сведения – они помогут умиротворить Лессу и дадут возможность Ф'лару не отступить от данного при свидетелях обещания.

– Пойду к Рамот'е, – заявила Лесса. – Я нужна ей.

Миновав строй почтительно расступившихся всадников, она покинула комнату.

Взгляд Робинтона задержался на кружке – той, что он налил для Лессы. Схватив глиняный сосуд, он единым духом опорожнил его.

Опуская кружку, арфист встретил взгляд Ф'лара.

– Всем нам сейчас не мешало бы выпить, – невесело усмехнулся предводитель Бендена, жестом приглашая собравшихся к столу.

Брекка, поспешно встав с места, стала разливать вино.

– Подождем, пока не появится на свет королева, – продолжал Ф'лар. – Думаю, вам не нужно напоминать о бдительности – вы и сами примете все меры, чтобы подобное не повторилось.

– Сейчас наши площадки Рождений пусты, – ответил Р'март Телгарский. – И ни у кого из нас нет бенденской королевы! – он хитро прищурился, глядя на мастера-арфиста, и покачал головой. – Значит, за последний Оборот у них умерло восемь зверей: получается, что на весь Южный осталось двести сорок восемь всадников, из них только пять – бронзовые. Кто же все-таки вернул яйцо?

– Главное, что яйцо на месте, остальное не так уж важно, – сказал Ф'лар, одним глотком наполовину опорожнив свою кружку. – Хотя лично я глубоко благодарен этому… этому незнакомцу.

– Можно выяснить, кто он, – тихо заметил Н'тон.

Ф'лар пожал плечами:

– Я не уверен, что хочу это знать. Не уверен, что нам вообще нужно это знать – если из яйца родится живая и здоровая королева.

– Фандарел был прав, – произнесла Брекка, грациозно склонившись над столом, чтобы вновь наполнить бокалы. – Только взгляните, что происходит с нами, столько Оборотов прожившими в дружбе и согласии! Для меня это самое страшное. И еще, – она обвела взглядом мужчин, сидевших в массивных каменных креслах, – меня пугает ненависть к файрам. Чем виноваты те два-три зверька, которые замешаны в этом деле? Тем, что не ослушались своих хозяев? Возможно, я сужу предвзято, – она печально улыбнулась, – но у меня есть свои причины быть благодарной ящеркам.

– Не будем спешить, Брекка, – ответил Ф'лар. – Я понял тебя. Успокойся; многое из того, что было сказано сегодня сгоряча, не обязательно обретет силу закона.

– Надеюсь, искренне надеюсь, – промолвила Брекка. Она колебалась, словно хотела добавить еще что-то, и, наконец, сказала: – Берд постоянно повторяет, что драконы жгли файров…

У Робинтона вырвался возглас изумления.

– Мой Заир нес такую же чушь! Но ведь ни один дракон никого не сжег…

– Пока не сжег, – с ударением сказала Брекка, кивнув в сторону вейра Рамот'ы.

– Тем более мы должны позаботиться, чтобы огненные ящерицы больше не попадались королеве на глаза, – решил Ф'лар, обводя глазами зал. – Пока, – добавил он, подняв руку, чтобы остановить приглушенные возражения, – самое умное, что они могут сделать, – это держаться подальше от Бендена. Я знаю, что файры приносят пользу, что некоторые оказались надежными гонцами. Знаю, что многие из вас держат их. Но если вам уж так необходимо посылать сюда файров, направляйте их к Брекке, – он оглянулся на Робинтона.

– Огненные ящерицы никогда не полетят туда, где их терпеть не могут, – заявила молодая женщина. Потом добавила с вымученной улыбкой, стараясь смягчить сказанное: – А сейчас они просто до смерти перепуганы.

– Значит, пока не подошло время Запечатления, нам нечего делать? – спросил Н'тон.

– Разве что собрать девушек, которых нашли во время Поиска. Лесса хочет, чтобы они как можно скорее прибыли сюда – Рамот'а должна освоиться с их присутствием. Что ж, предводители, скоро мы встретимся на бенденской площадке Рождений.

– И пусть все пройдет удачно, – с жаром подхватил Д'рам; остальные искренне поддержали его.

Робинтон до последней минуты надеялся, что, когда все уйдут, Ф'лар попросит его остаться. Но вождь Бендена беседовал с Д'рамом, и Робинтон с грустью подумал, что ему лучше покинуть Вейр. Направляясь к выходу, он почувствовал, как тяжким грузом навалилась усталость. И все же Ф'лар поддержал его призыв соблюдать осмотрительность! Одолев последний поворот коридора, арфист увидел на карнизе громадного бронзового Мнемент'а и остановился, внезапно осознав, что ему почему-то не хочется приближаться к приятелю Рамот'ы.

– Не стоит так расстраиваться, Робинтон, – сказал Н'тон; он подошел к арфисту и коснулся его плеча. – Ты был тысячу раз прав – и, как всегда, проявил мудрость. Кто, кроме тебя, сумел бы сладить с охватившим Лессу безумием? Ф'лар все понимает, – тут молодой всадник ухмыльнулся, – но ему еще предстоит выдержать бой.

– Мастер Робинтон, – тихо, как будто не желая, чтобы его услышали посторонние, сказал подошедший Ф'нор, – зайди, пожалуйста, к нам с Бреккой. И ты тоже, Н'тон, если не очень спешишь к себе в Форт.

– Сегодня все мое время к вашим услугам, – с готовностью согласился молодой предводитель.

– Брекка сейчас придет.

И Ф'нор повел их к противоположной стене Вейра, над которым стояла необычная тишина, нарушаемая только приглушенным свистом Рамот'ы, доносившимся с площадки Рождений.

Восседавший на карнизе Мнемент' водил огромной головой из стороны в сторону, не оставляя без внимания ни дюйма скалистой поверхности огромного кратера.

Не успели мужчины переступить порог, как на них налетели четыре обезумевших от страха файра. Всеми одинаково владел навязчивый страх; пришлось их утешать, уговаривать, что у драконов даже и в мыслях не было их жечь.

– Что за странное темное пятно показывает мне Заир? – недоумевающе спросил Робинтон, когда ему удалось немного привести своего питомца в чувство. Заир поминутно вздрагивал; как только арфист переставал нежно поглаживать его, крошка-бронзовый настойчиво подталкивал замешкавшуюся руку.

Берд и Гралл тем временем устроились у Ф'нора на плечах. Они терлись о его щеки, при этом их глаза, вращаясь с бешеной скоростью, горели тревожным ярко-желтым огнем.

– Когда они чуть-чуть успокоятся, мы с Бреккой попробуем выяснить, что к чему. Похоже, они действительно что-то помнят.

– Надеюсь, на этот раз не ужасы вроде Алой Звезды? – осведомился Н'тон. Едва он произнес эти неосторожные слова, как его бронзовый Трис, до той поры мирно дремавший на плече у всадника, принялся бить крыльями и верещать. К его воплям присоединились остальные файры. – Прошу прощения. Да успокойся же, Трис!

– Нет, это совсем другое, – сказал Ф'нор. – Нечто такое… Такое, что они помнят.

– Мы знаем, что они мгновенно обмениваются мыслями и, по-видимому, передают друг другу все, что чувствуют и переживают особенно остро, – проговорил Робинтон. – И все реагируют одинаково. Только вот как узнать, какой ящерице принадлежало первоначальное переживание? С другой стороны, ни Гралл, ни Берд не могли узнать ни от кого из своих сородичей, что… вы понимаете, что именно… что грозит им опасностью. Откуда же, спрашивается, они это знали, да еще с такой определенностью, что чуть не впали в истерику? Как они могли это помнить?

– Порой скакуны умеют избегать опасных мест, – задумчиво сказал Н'тон.

– Инстинкт, – предположил Робинтон. – Скорее всего инстинкт, – он покачал головой. – Но одно дело – избегать опасных мест, и совсем другое – испытывать инстинктивный страх. Нет, А-Л-А-Я З-В-Е-З-Д-А, – по буквам произнес он, – нечто совсем особое. Ну, да ладно.

– Огненные ящерицы, в общем-то, наделены теми же способностями, что и драконы. Но драконы не обладают памятью.

– И это позволяет нам искренне надеяться, – Ф'нор поднял глаза к потолку, – что сегодняшнее происшествие очень скоро будет забыто.

– К сожалению, наша Лесса забывчивостью не страдает, – тяжело вздохнув, произнес Робинтон.

– Но она отнюдь не глупа, мастер-арфист, – возразил Н'тон, прибегнув к титулу, чтобы подчеркнуть свое уважение. – Да и Ф'лар тоже. Просто оба переволновались. Вот увидишь, скоро они придут в себя и оценят все, что ты сделал для Перна сегодня. – Н'тон откашлялся и в упор посмотрел на Робинтона. – А ты-то сам догадываешься, кто взял яйцо?

– Я только слышал, что Древние что-то замышляют. Я знаю лишь то, что не представляет тайны для любого человека, ведущего счет Оборотам: и сами всадники, и их драконы постепенно дряхлеют, ими овладевает отчаяние. Мне тут довелось кое-что пережить, когда у Заира настала брачная пора… – Робинтон замолчал, вспоминая ошеломивший его прилив желаний, которые он считал уже давно забытыми, потом пожал плечами и, встретив взгляд Н'тона, прочитал в глазах молодого предводителя понимающую усмешку. – Так что я вполне могу себе представить, какое давление способны оказывать на своих всадников томящиеся без королевы бронзовые и коричневые драконы. Здесь сгодилась бы даже зеленая, достаточно молодая для того, чтобы подняться.

Он вопросительно посмотрел на всадников.

– После сегодняшнего об этом не может быть и речи, – резко сказал Ф'нор. – Обратись они раньше в один из Вейров… Да хотя бы к Д'раму, – он взглянул на Н'тона, ожидая поддержки, – может, им и выделили бы зеленую, чтобы облегчить участь драконов. Но пытаться решить свои затруднения, украв королевское яйцо… – Ф'нор нахмурился. – Скажи, Робинтон, что тебе известно о событиях в Южном Вейре? Я ведь отдал тебе все карты, которые снял во время давних путешествий над материком.

– Честно говоря, мне больше известно о событиях в тамошнем холде. Я действительно получил недавно весть от Пьемура. Он сообщает, что всадники стали вести себя гораздо более скрытно. По обычаям своего времени, они и раньше-то не особо общались с людьми из холда, но все же заходить в Вейр никому не возбранялось. И вдруг – новый приказ. Никому из холдеров не позволяют даже приближаться к Вейру! Ни под каким предлогом. И полеты почти прекратились. Пьемур пишет, что драконы, едва взлетев в воздух, тут же уходят в Промежуток. Не кружат, не летают над землей, а сразу раз – и в Промежуток.

– Должно быть, путешествуют во времени, – задумчиво проговорил Ф'нор.

Заир жалобно пискнул, и Робинтон поспешил его успокоить. Бронзовый настойчиво посылал ему странные образы: драконы, испепеляющие файров, непонятное черное пятно и – мельком – яйцо.

– Вы тоже получаете от своих маленьких друзей такие же картины? – он коротко описал картинки всадникам и по их встревоженным лицам понял ответ.

Робинтон велел Заиру показать ему более четкое изображение, на котором было бы видно яйцо, но не добился ничего, кроме ощущения обжигающего пламени и ужаса.

– Будь у них чуть побольше разума… – посетовал Робинтон, стиснув виски длинными пальцами. – До чего обидно! Так близко подойти к цели – и ничего не понять… Жаль, что зрительное восприятие у файров так ограниченно!

– Они еще не пришли в себя, – сказал Ф'нор. – Я потом попробую еще раз с Гралл и Бердом. Интересно, что получится у Менолли с ее выводком? Спроси ее, Робинтон, когда вернешься к себе. У нее столько файров, что картина должна быть отчетливей.

Поднимаясь с места, Робинтон согласно кивнул, и тут ему в голову пришла еще одна мысль.

– Скажи-ка, Н'тон, ты сам ведь тоже летал с бронзовыми на Южный – посмотреть, не спрятали ли они яйцо где-нибудь в Вейре?

– Да. Но в Вейре никого не осталось, ни единого, даже самого дряхлого дракона. Он был пуст.

– А ведь это вполне закономерно, как ты считаешь?

* * *

Джексом с Менолли верхом на Рут'е возникли в небесах над Форт-холдом. Рут' назвал свое имя сторожевому дракону, и на них сразу же налетела целая туча огненных ящериц. Они плотным кольцом окружили дракона, так что он едва мог махать крыльями. Как только Рут' приземлился, файры, сгорая от нетерпения, набросились и на него самого, и на его всадников.

Напрасно Менолли пыталась их урезонить – они цеплялись за ее одежду, путались в волосах. Двое попытались сесть Джексому на голову, еще несколько обвились хвостами вокруг шеи, а трое бешено махали крыльями, стараясь удержаться в воздухе вровень с его глазами.

– Что это на них нашло?

– Они до смерти перепуганы. Говорят, что драконы дышали на них огнем! – крикнула Менолли. – Но ведь ничего подобного не было, глупыши! Вам только велено пока не совать нос в Вейры.

Завидев это столпотворение, им на выручку поспешили другие арфисты. Кто-то ловил файров, прицепившихся к Менолли и Джексому, кто-то отзывал своих питомцев. Когда Джексом попытался отогнать файров от Рут'а, дракон попросил его не вмешиваться. Он, Рут', скоро сам их успокоит. Они перепугались, потому что помнят, как драконы преследовали их и жгли огнем. Поскольку арфистам не терпелось услышать новости из Бендена, Джексом решил предоставить Рут'у возиться со взбудораженными ящерками.

Файры, в панике вернувшиеся в мастерскую, показали арфистам только неясные, обрывочные образы: стаи огромных бронзовых драконов над Бенденом, изрыгающих пламя, готовых к сражению; Рамот'а, неистовствующая, как обезумевший от крови цеппи; еще одна странная картина – королевское яйцо, одиноко лежащее на песке. Но особенно встревожила всех картина испепеления файров драконами.

– Но ни один бенденский дракон не сжег ни единого файра, – разом сказали Менолли с Джексомом.

– Правда, ящерицам отныне запрещено появляться в Бендене, если только их не пошлют по делу к Брекке или к Миррим, – строго добавила девушка. – И еще, мы должны пометить всех принадлежащих арфистам ящериц цветами нашего цеха.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: