Сделай Сам Свою Работу на 5

Вечер в Бенден-Вейре – пир после Запечатления 18 глава





Джексом уставился на нее, по-прежнему недоумевая, почему она умалчивает о его эскападе с возвращением яйца. И вдруг уловил в глазах девушки странное предостережение: по какой-то причине она не хотела, чтобы он подтвердил свою причастность к этой истории.

– В тебе, Джексом, сразу несколько человек, – с подкупающей искренностью продолжала Менолли. – Властелин холда, который не должен стать поводом для раздоров, всадник единственного в своем роде дракона и юноша, который никак не может решить, что за путь ему выбрать. Но ты ведь знаешь – можно быть всем и даже больше, не нарушив верности ни себе, ни другим.

– И кто же это говорит, – фыркнул Джексом, – арфистка или Менолли-всезнайка?

Девушка пожала плечами, и странная улыбка промелькнула на ее лице – не слишком веселая, но и не похожая на усмешку сожаления.

– С одной стороны, арфистка – потому что я уже не могу смотреть на вещи иначе… а с другой – Менолли, которой не хотелось бы огорчать тебя. В особенности – после совершенного вчера подвига! – теперь в ее улыбке безошибочно угадывалась нежность.

В вейр впорхнула стайка ее файров. Джексом постарался скрыть недовольство; ему хотелось продолжить неожиданно доверительную беседу. Но файры были явно взволнованы, и еще до того, как Менолли успела хоть немного их успокоить, в вейре появился Рут'. Глаза дракона вращались, сверкая мириадами разноцветных искр.



«Д'рам с Тирот'ом здесь, и все очень переживают», – сказал Рут', подталкивая Джексома носом, чтобы тот его приласкал. Джексом принялся покорно поглаживать еще влажные после купания надбровья. «Мнемент' очень доволен, что разыскал их», – добавил Рут' с затаенной обидой.

– Но ведь Мнемент' никогда не смог бы вернуть Д'рама с Тирот'ом без твоей помощи, – как можно убедительнее проговорил Джексом. – Правда, Менолли?

«А я не смог бы разыскать Д'рама с Тирот'ом без помощи огненных ящериц, – снисходительно признал Рут'. – А ты додумался отправиться на двадцать пять Оборотов назад».

Менолли, которая не могла слышать последнее замечание Рут'а, вздохнула:

– А вообще-то мы все обязаны файрам Южного.

– Рут' как раз это и сказал…

– Драконы – честный народ! – с выражением произнесла Менолли, поднимаясь. – Пойдемте-ка, друзья. Нам лучше отправиться по домам. Мы сделали все, что от нас зависело. Сделали на славу. Этим нам и следует утешаться. Разве не так? – спросила она, бросив на Джексома насмешливый взгляд. Потом подхватила свои вещи. – И так оно пусть и остается. Согласен?



Она взяла Джексома за руку и потянула к выходу из вейра, улыбаясь с такой таинственной обворожительностью, что его обида растаяла без следа.

Выйдя на карниз, они заметили, как вокруг королевского вейра поднимается суматоха – всадники и женщины из нижних пещер стекались туда, чтобы встретить Д'рама и его бронзового.

– Должна признать, что ради разнообразия иногда приятно проститься с Бенденом, когда все его обитатели пребывают в полном благодушии, – заметила Менолли, в то время как Рут' возносил их с Джексомом к небесам.

Джексом собирался высадить Менолли в мастерской арфистов и сразу же вернуться домой. Однако не успел Рут' сообщить свое имя сторожевому дракону, как Заир и маленькая королева, носящая на шее цвета цеха арфистов, крепко-накрепко вцепились коготками в его гребень.

– Да это же Сибеллова Кими! Значит, он вернулся… – В голосе Менолли прозвенела восторженная нотка, которой Джексом никогда не слышал раньше.

«Сторожевой дракон говорит, что мастер-арфист хочет нас видеть. Заир подтверждает, – сообщил Джексому Рут'. – Меня он тоже зовет», – с гордым удивлением добавил он.

– Почему бы мастеру-арфисту не пригласить тебя, Рут'? Он наверняка хочет тебя похвалить – ведь ты этого вполне заслуживаешь, – сказал Джексом и ласково похлопал дракона по гибкой шее. Рут' завертел головой, выбирая место для приземления.



Робинтон вместе с каким-то мужчиной, камзол которого украшал знак мастера, спускались им навстречу по лестнице, ведущей из главного зала во двор. Робинтон раскинул руки и с таким пылом заключил Менолли и Джексома в объятия, что юноша был просто ошеломлен. Потом, к его полному изумлению, второй арфист вырвал Менолли из объятий Робинтона и стал ее стремительно кружить, то и дело награждая звучными поцелуями. А огненные ящерицы, ни шипением, ни свистом не выразившие гнева при виде такого бесцеремонного обращения с их хозяйкой, пустились исполнять в воздухе какой-то замысловатый танец, переплетая шеи и касаясь крыльями. Джексом знал, что королевы файров редко подпускают к себе других золотых, но Красотка так же радовалась встрече с чужой ящеркой, как и Менолли – с незнакомцем. Взглянув на мастера-арфиста, Джексом удивился еще больше: на его лице расплылась довольная улыбка. Заметив недоумение юноши, Робинтон взял его под руку.

– Пойдем, Джексом. Менолли с Сибеллом, наверное, хотят обменяться новостями – они не виделись несколько месяцев. А я жажду выслушать твою историю о том, как нашли Д'рама.

Не успели Робинтон с Джексомом направиться к входу в мастерскую, как Менолли вскрикнула и высвободилась из объятий арфиста. Правда, Джексом заметил, что ее пальцы все равно не выпустили руку Сибелла, когда она сделала робкий шаг в сторону Робинтона.

– Неужели Сибелл после столь долгого отсутствия не заслужил твоего внимания? – спросил мастер-арфист.

Джексом злорадно отметил, что Менолли смутилась. Сибелл молча усмехался.

– Сначала, девочка моя, послушай, что он тебе расскажет, – уже более добродушно проговорил Робинтон. – А меня вполне устроит общество Джексома.

Шагая вслед за мастером по направлению к входу, Джексом оглянулся на удалявшуюся пару. Молодые люди шли, обняв друг друга за талию, голова Менолли лежала на плече арфиста. Над ними кружились их файры, словно подталкивая своих хозяев к расстилавшемуся позади мастерской лугу.

– Значит, ты, Джексом, привел назад Д'рама с Тирот'ом? – спросил Робинтон.

– Я только нашел их. А вернули Д'рама бенденцы – сегодня утром, по их времени.

Робинтон сбился с шага, едва не оступившись.

– Он все-таки был там, в моей бухточке? Так я и думал…

– Двадцать пять Оборотов тому назад, – уточнил Джексом и, не дожидаясь дальнейших расспросов, принялся пересказывать свое приключение с самого начала. У него был благодарный слушатель, еще более внимательный, чем Ф'лар с Лессой, и постепенно Джексом увлекся.

– Люди? – Мастер-арфист, до того спокойно сидевший в кресле, вскочил столь стремительно, что металлические подковки каблуков звякнули о каменный пол. – Они видели людей?

Джексом на миг опешил. Эта часть истории вызвала недоверие и тревогу у предводителя Бендена, но мастер-арфист отреагировал так, будто ждал именно этого поворота событий.

– Я всегда говорил, что все мы – выходцы с Южного материка, – задумчиво произнес он, обращаясь главным образом к самому себе. Потом сделал Джексому знак продолжать.

Юноша послушно возобновил повествование, но вскоре понял, что Робинтон слушает его вполуха, хотя тот время от времени кивал головой и интересовался разными мелочами. Джексом закончил на том, как они с Менолли благополучно вернулись в Бенден, и замолк, не решаясь задать арфисту вопрос, который тревожил его самого. Он видел, что Робинтон, нахмурившись, с головой ушел в свои раздумья.

– Расскажи-ка мне еще разок, что говорили файры о тех людях? – попросил арфист. Он подался вперед, облокотившись на стол и устремив взгляд на Джексома. Сидевший на его плече Заир вопросительно чирикнул.

– Ничего особенного они не говорили – вот в чем вся беда, мастер Робинтон. Ящерки так разволновались, что невозможно было ничего разобрать. Разве что Менолли добавит что-нибудь – ведь с ней были Красотка и трое бронзовых. Но я…

– А что сказал Рут'?

Джексом пожал плечами, сознавая, что собранные им сведения вряд ли прояснят ситуацию.

– Он говорил, что образы слишком сумбурные, когда файры показывают людей – своих людей. Мы с Менолли к ним явно не относились.

Ощутив сухость во рту, он потянулся за кувшином с кла, затем учтиво наполнил кружку арфиста; тот рассеянно осушил ее, не отрываясь от своих дум.

– Значит, люди, – снова сказал мастер Робинтон, растягивая гласные, а в конце прищелкнул языком. Он так резко поднялся, что Заир даже пискнул, стараясь удержаться у него на плече. – Люди… Причем файры видели их так давно, что образы, сохранившиеся в их памяти, почти совсем поблекли. Очень, очень интересно… просто чрезвычайно!

Робинтон принялся ходить по комнате, поглаживая недовольно чирикающего Заира.

Джексом выглянул из окна. Рут' грелся на солнышке, вокруг роились местные ящерки. Откуда-то доносились звуки пения – хор разучивал очередную балладу. «Интересно, почему они так часто прерываются?» – лениво подумал Джексом. Сам он не мог найти в их исполнении никаких изъянов. Залетавший в окно ветерок был напоен душистыми ароматами лета. Вдруг Джексом вздрогнул – на плечо его легла рука арфиста.

– Ты отлично справился, мой мальчик, а теперь пора возвращаться в Руат. Ты совсем засыпаешь. Прыжок во времени отнял у тебя гораздо больше сил, чем ты думаешь.

Провожая Джексома до выхода, Робинтон заставил его еще раз повторить все, что передали файры. При этом арфист то и дело кивал головой, как будто убеждаясь, что запомнил все в точности.

– Полагаю, то, что ты обнаружил Д'рама с Тирот'ом целыми и невредимыми, – не самое главное. Я знал, что не ошибусь, остановив свой выбор на тебе и Рут'е. Не удивляйся, если услышишь от меня кое-что еще на эту тему – разумеется, с разрешения Лайтола.

В последний раз крепко пожав Джексому руку, Робинтон отступил в сторону, ожидая, пока юноша сядет на Рут'а. Увидев, что приятель покидает их, файры разочарованно заверещали.

Пока Рут' набирал высоту, Джексом махал рукой все уменьшающейся фигурке арфиста. Потом перевел взгляд на долину реки, пытаясь обнаружить Менолли и Сибелла. Он досадовал на себя за любопытство, а когда отыскал их, разозлился еще больше – интимность их позы не оставляла никаких сомнений, что они были знакомы весьма близко. А он об этом даже не подозревал!

Джексому не хотелось возвращаться в Руат – тем более что Лайтол не ожидал его к какому-то определенному часу. Поскольку вокруг не крутились файры, которые могли бы проболтаться о его прегрешениях, юноша попросил Рут'а отнести его в Равнинный холд. Уловив радостный отклик дракона, он удивился; похоже, белый понимал его желания лучше, чем он сам.

В Западном Перне время шло к полудню, и Джексом стал прикидывать, как бы вызвать Корану, не оповещая о своем визите всех обитателей холда.

«Вон она идет», – сообщил Рут', опустив крыло, чтобы Джексом мог увидеть девушку, которая вышла из дома и направилась к реке, держа на плече корзину.

Какой счастливый случай! Он велел Рут'у приземлиться на берегу, где женщины холда обычно занимались стиркой.

«Здесь не очень глубоко, – мимоходом заметил Рут', – но зато есть большой валун на самом солнцепеке – там мне будет тепло и уютно». Не дожидаясь, пока Джексом ответит, дракон начал плавный спуск и, пролетев над бурлящей среди камней водой, пошел на посадку над тихой заводью, где из речной глади выступал большой плоский валун. Сделав аккуратный разворот, чтобы не задеть крылом плакучие ветви густых деревьев, окаймляющих берег, Рут' легко приземлился на теплую гранитную поверхность. «Она идет», – повторил он и наклонил плечо, чтобы Джексому было удобнее спешиться.

Внезапно на юношу нахлынули сомнения; в памяти всплыли язвительные слова Миррим. Конечно, Рут' еще не дорос до того возраста, когда драконы начинают интересоваться брачными полетами, и все же…

«Она идет, и тебе с ней будет хорошо. А когда тебе хорошо, мне хорошо тоже, – произнес Рут'. – С ней ты чувствуешь себя сильным и счастливым, и это прекрасно. Здесь, на солнце, так тепло и приятно… Ступай же».

Изумленный настойчивостью, звучавшей в бесплотном голосе дракона, Джексом пристально поглядел на него. Глаза Рут'а плавно вращались, зеленовато-голубые сполохи свидетельствовали о полном удовлетворении, и это странным образом противоречило его настойчивому тону.

Тут Корана вышла из-за поворота тропинки и увидала их. Уронив корзину с бельем, она бросилась к Джексому. Ее объятия были такими пылкими, а поцелуи, которыми она осыпала его лицо, столь горячими, что скоро Джексом позабыл все свои тревоги.

Рука об руку они направились за прибрежные камни, туда, где землю покрывал мягкий мох и где никто не мог их увидеть, даже Рут'. Корана, как и Джексом, сгорала от желания, подогретого несостоявшейся прошлой встречей. Когда ладони Джексома коснулись ее нежной кожи и девушка всем телом прильнула к нему, мимолетная мысль едва не испортила ему настроение. Кто знает, стала бы Корана столь же пылкой возлюбленной, не будь он лордом Руата? Впрочем, какая разница! Все равно он – ее возлюбленный… И, больше ни о чем не думая, Джексом целиком отдался страсти. В миг наивысшего восторга, граничившего с болью, он ощутил едва заметное касание и радостно, облегченно вздохнул: Рут', как всегда, был с ним.

 

Глава 12

 

 

Холд Руат.
Равнинный холд Фиделло.
Падение Нитей.
Пятнадцатый Оборот.
Седьмой день шестого месяца

 

Утаить что-либо от своего дракона совсем не просто. Единственное время, когда Джексом мог спокойно думать о чем угодно, не опасаясь, что услышит Рут', выдавалось лишь поздно вечером, когда тот уже крепко спал, или утром, если Джексом ухитрялся проснуться раньше своего приятеля. Он редко испытывал необходимость скрывать от дракона свои мысли, и тем труднее ему давались подобные уловки. Кроме того, он сильно утомлялся за день – тренировки с учебным крылом Форта, помощь Лайтолу и Бранду в подготовке холда к летней страде и регулярные визиты в Равнинный холд… Джексом проваливался в сон, едва успев натянуть на себя меховое покрывало. По утрам Тордрилу и другим воспитанникам зачастую приходилось стаскивать его с постели, чтобы он не опоздал к столу или на занятия.

И все же мысли о слишком медленном развитии Рут'а порой тревожили его в самое неподходящее время, и Джексому приходилось спешно подавлять их, чтобы даже намеком не потревожить дракона.

Как будто нарочно, в Форт-Вейре они дважды становились свидетелями полетов затомившихся зеленых, за которыми устремлялись все коричневые и синие, которые надеялись за ними угнаться. Первый случай произошел в самый разгар учебных маневров, так что Джексом едва заметил, как над их крылом пронесся брачный кортеж. Ему не удалось ничего толком рассмотреть, поскольку Рут', которого это событие ничуть не заинтересовало, продолжал двигаться в строю, и Джексому пришлось срочно ухватиться за ремни упряжи, чтобы не полететь вниз.

Во второй раз они с Рут'ом были на земле, когда брачные призывы зеленой, которая начала высасывать кровь уже из третьего бычка, взбудоражили весь Вейр. Остальные ученики были слишком юны, чтобы проявить интерес, но на Джексоме взгляд наставника задержался довольно долго. Неожиданно для себя Джексом понял: по-видимому, К'небелу любопытно, присоединятся ли Джексом с Рут'ом к соперникам, ожидающим момента, когда зеленая поднимется в воздух.

Джексома затопила такая волна чувств – здесь были и волнение, и стыд, и ожидание, и отвращение, и неприкрытый ужас, – что Рут' испуганно попятился, раскинув крылья.

«Что тебя так огорчило?» – требовательно спросил дракон, усаживаясь на землю и изогнув шею, чтобы лучше видеть своего всадника. Глаза его быстро вращались, воспринимая сумбурные мысли Джексома.

– Все в порядке, все в порядке, – поспешно ответил Джексом, поглаживая голову Рут'а. Ему отчаянно хотелось спросить, не возникло ли у Рут'а желания догнать зеленую, но где-то внутри, в самой глубине души, он тайно надеялся, что в этот раз брачные игры драконов обойдутся без их участия.

С вызывающим криком зеленая взвилась в небо и с высоты еще раз повторила свой дразнящий призыв. Коричневые и синие устремились за ней, подгоняемые разгорающейся страстью. Но она поднималась быстрее и легче своих преследователей; когда они оторвались от земли, зеленая была уже далеко. Около площадки для кормления всадники улетевших драконов тесным кольцом окружили хозяина зеленой. Мгновение – и зеленая, и ее преследователи превратились в еле заметные точки. Покачиваясь на неверных ногах, всадники заковыляли в нижние пещеры, в специальное помещение, предназначенное для таких случаев.

Джексом еще никогда не присутствовал при брачном полете драконов. Он вдруг ощутил, как в горле у него пересохло. Сердце бешено забилось, кровь застучала в висках; сейчас он испытывал такое же томительное напряжение, какое ощущал, прижимая к себе податливое тело Кораны. «Интересно, – пришла в голову внезапная мысль, – какой дракон догонит Пат'у, с каким всадником Миррим…»

Ощутив на плече чью-то руку, он подскочил с испуганным вскриком.

– Рут' еще не готов к брачному полету… да и ты, Джексом, явно еще не созрел, – произнес К'небел, глядя на далекие точки в небе. – Даже брачные игры зеленой лишили тебя спокойствия… – На лице наставника Джексом увидел понимающую усмешку. К'небел кивком указал на Рут'а. – Что, совсем не интересуется? Ничего, увидишь, то ли еще будет! А пока вам лучше держаться подальше от Вейра в такие дни. Да и мне нужно увести куда-нибудь своих молокососов, пока зеленую не догнали.

Только сейчас Джексом заметил, что все ученики куда-то разбежались. Еще раз ободряюще хлопнув Джексома по плечу, К'небел подошел к своему бронзовому, ловко вскочил ему на шею и направил дракона в вейр.

Мысли Джексома вернулись к мчащимся в поднебесье зверям. Он с содроганием подумал о всадниках, погруженных сейчас в транс, слившихся воедино со своими драконами. Они переживали все перипетии страстной погони – и надежда, желание, любовь с каждым мигом все сильнее и крепче стягивали нити, неразрывно соединяющие людей и драконов. Джексом подумал о Миррим. И о Коране…

Сдержав стон, он залез Рут'у на шею, чтобы умчаться куда глаза глядят из обжигающей страстью атмосферы Форт-Вейра, умчаться от внезапного прозрения того тайного, темного, что всегда мерещилось ему в душах всадников – и что сегодня он обнаружил в собственном сердце.

Его потянуло на озеро; он жаждал погрузиться в ледяную воду, чтобы обжигающий холод остудил тело и затушил огонь, сжигающий мозг. Но Рут' доставил его в Равнинный холд.

– Рут'! Я же просил на озеро! Отнеси меня на озеро!

«Для тебя сейчас будет гораздо лучше здесь, – услышал он ошеломляющий ответ Рут'а. – Файры говорят, что девушка на верхних полях». И снова Рут' взял инициативу на себя, повернув к плоской возвышенности, где ярко-зелеными волнами колыхалась на полуденном солнце молодая пшеница, – туда, где Корана прилежно срезала мотыгой цепкие ползучие сорняки, наступавшие с окраины поля и грозившие засорить посевы.

Рут' опустился на узкую кромку, отделявшую пшеничное поле от защитной стенки. Корана, оправившись от удивления, которое вызвал их неожиданный визит, приветливо замахала рукой. Вместо того чтобы броситься, как обычно, навстречу возлюбленному, она лишь откинула волосы со лба и вытерла бусинки пота.

– Джексом, – вымолвила девушка, пока он шел к ней, все острее ощущая разливающийся по телу жар, – ты бы лучше…

Он заглушил поцелуем ее полушутливый упрек и почувствовал, как ему в бок уперлось что-то твердое. Крепко прижимая Корану к себе правой рукой, левой он нащупал мотыгу и, вырвав ее у девушки, отбросил в сторону. Корана извивалась в его объятиях, изумленная этим неожиданным натиском не меньше, чем он сам. Он прижал ее еще теснее, стараясь умерить все возрастающее напряжение, пока она не захочет ему ответить. От девушки пахло землей и молодым потом; от волос, упавших ей на лицо, исходил аромат свежего ветра. Джексом вдыхал эти запахи, целуя ее шею и грудь, они еще сильнее возбуждали его. Где-то краешком сознания юноша ощущал зеленого дракона, издающего дерзкий призывный клич. И где-то совсем близко билась непрошеная мысль о всадниках, толпящихся в нижних пещерах и с нетерпением, которое так сродни его собственному, ожидающих, когда же зеленую настигнет самый быстрый, самый сильный или самый ловкий преследователь. Только сам он держит в объятиях Корану… и она начинает отвечать на его страсть. И вот уже они оба – на теплой влажной земле, которую она только что мотыжила… Джексом ощущает локтями и коленями податливое прикосновение почвы. Солнце припекает ему спину, и он старается поскорее выкинуть из памяти и всадников, пьяно бредущих к нижним пещерам, и дерзкий вызов зеленой. Он не стал сопротивляться, когда уже знакомое и такое желанное прикосновение мысли Рут'а пришло к нему. Страсть его излилась, успокоив, наконец, смятенные тело и разум.

 

* * *

 

На следующее утро Джексом не смог заставить себя отправиться на занятия в Форт-Вейр. Лайтол с Брандом спозаранку уехали вместе с воспитанниками в окраинный холд, так что ненужных вопросов ни у кого не возникло. Днем, поднявшись над скалами Руата, он твердо приказал Рут'у лететь на озеро, и там так долго и яростно скреб своего дракона, что тот в конце концов робко спросил, что случилось.

– Я люблю тебя, Рут'. Люблю! – сказал Джексом.

Как ему хотелось добавить с былой безмятежной уверенностью: «Я сделаю для тебя все!»

– Я люблю тебя, – повторил он, стиснув зубы, и очертя голову нырнул со спины дракона в ледяную воду озера.

«Кажется, я проголодался», – заявил Рут', когда Джексом, задыхаясь, выскочил на поверхность.

«Что ж, хоть какое-то разнообразие», – подумал Джексом, хватая ртом воздух. – В южном Руате есть один холд, где откармливают птиц, – сказал он вслух.

«Как раз то, что нужно!»

Джексом быстро вытерся, натянул одежду и сапоги и, взобравшись на Рут'а, рассеянно накинул на шею влажное полотенце. И лишь направив дракона через Промежуток, понял, что натворил: смертельный холод леденящим кольцом стиснул горло, к которому прикасалась влажная ткань. Теперь ему наверняка не миновать простуды!

Рут' охотился с обычной резвостью. Файры – судя по раскраске на шеях, местные – стали слетаться со всех сторон, получив, вероятно, от белого дракона приглашение разделить его трапезу. Пока Рут' с восторгом предавался пиршеству, у Джексома появилась возможность спокойно поразмышлять. Он был недоволен собой. Со стыдом и отвращением он вспоминал свою последнюю встречу с Кораной. И то, что она, по-видимому, разделяла те чувства, которые он считал безудержной похотью, оттолкнуло его от девушки. На их отношения, еще неделю назад пленявшие Джексома невинной нежностью, словно упала нечистая тень. Теперь он был совсем не уверен, что ему хочется оставаться ее возлюбленным – еще один неприятный повод терзаться виной. Правда, он помог девушке закончить прополку, прерванную его вторжением, – теперь ей хотя бы не достанется от Фиделло… За молодой пшеницей нужен непрерывный уход… Да, нельзя было так набрасываться на Корану! Он поступил просто возмутительно!

«Ей очень понравилось», – донеслась до него мысль Рут'а так неожиданно, что Джексом рывком приподнялся.

– А ты откуда знаешь?

«Когда вы вместе с Кораной, она начинает чувствовать так же сильно, как и ты. И тогда я ее тоже слышу. Но только тогда, а в другое время – нет». В голосе Рут'а звучало скорее удовлетворение, нежели сожаление. Он как будто радовался, что их контакт так ограничен.

К этому времени Рут' уже прикончил двух жирных птиц и съел их, почти ничего не оставив файрам. Когда дракон вперевалку подошел к нему, Джексом внимательно осмотрел его. Фасетчатые глаза вращались все медленнее, красные всполохи голода сменились сначала темно-лиловым, а потом голубым цветом удовлетворения.

– Ну, и как тебе нравится то, что ты слышишь, когда мы с Кораной любим друг друга?

«Очень – ведь ты бываешь так счастлив. Для тебя это хорошо. А мне нравится, когда тебе хорошо».

Джексом вскочил на ноги, его терзали отчаяние и вина.

– А сам-то ты не хочешь попробовать? Почему ты всегда беспокоишься только обо мне? Почему ты даже не попытался догнать зеленую?

«А почему тебя это волнует? Зачем мне догонять зеленую?»

– Да потому что ты – дракон!

«Я – белый дракон. А за зелеными летают коричневые и синие… ну, еще иногда – бронзовые».

– Но ты же мог ее догнать, Рут'! Мог!

«Я просто не хотел… Ну вот, ты опять расстроился! Это я тебя расстроил», – вытянув шею, Рут' виновато потыкался носом в плечо Джексома.

Юноша обнял своего друга за шею, прижавшись лицом к его гладкой, остро пахнущей шкуре, и сосредоточился на одной мысли: как бесконечно он любит своего Рут'а, своего неповторимого Рут'а, единственного белого дракона на всем Перне.

«Да, я единственный белый дракон, который когда-либо рождался на Перне, – довольно подтвердил Рут' и подвинулся так, чтобы покрепче прижать к себе Джексома скрещенными передними лапами. – Я – белый дракон. Ты – мой всадник. Мы вместе!»

– Ты прав, – устало произнес Джексом, смирившись со своим поражением. – Мы всегда вместе.

Его пробрал озноб, и он громко чихнул. Вот незадача! Если он вздумает расчихаться дома, его уморят тошнотворными микстурами, которыми Дилана обожает всех пичкать. Джексом запахнул куртку, обмотал шею сложенным полотенцем, теперь уже сухим, и, оседлав Рут'а, попросил его как можно быстрее вернуться в Руат.

Джексому удалось избежать принудительного лечения только потому, что он постарался не попадаться Дилане на глаза, отсиживаясь у себя в комнате. Всем домашним он объявил, что выполняет срочное задание Робинтона, и просил до ужина его не беспокоить – рассчитывая, что к вечеру перестанет чихать. Его отговорка почти соответствовала действительности – Джексом хотел запечатлеть свои воспоминания о прелестной бухточке, за которой возвышалась огромная коническая гора. Взяв в руку мягкую угольную палочку – мастер Бендарек специально изготовлял такие, чтобы чертить на бумаге, – Джексом с головой ушел в работу. «Насколько все-таки легче писать на бумаге, чем на песке, – подумал Джексом. – А если и ошибешься, можно стереть неверную линию комочком загустевшего сока хвойного дерева – только нужно делать это аккуратно, чтобы не протереть бумагу до дыр».

Он уже набросал вполне приличную карту бухты, предоставившей приют Д'раму, и приступил к описанию, когда его работу нарушил стук в дверь. Перед тем как отозваться, Джексом основательно прочистил нос. Он надеялся, что голос не выдаст его.

На пороге появился Лайтол и, поздоровавшись с Джексомом, подошел к рабочему столу; управляющий тактично отводил глаза от разложенных на нем бумаг.

– Рут' сегодня ел? – спросил он. – Н'тон просил тебе передать, завтра Нити будут падать на севере, и ты сможешь полететь с крылом Форта. Только успеет ли Рут' переварить пищу?

– Прекрасно успеет, – ответил Джексом, ощущая, как при мысли о том, что ему придется отражать атаку Нитей верхом на Рут'е, его одновременно охватывают радостное возбуждение и чувство неизбежности.

– Значит, ты закончил тренировочные полеты с учебным крылом?

Итак, Лайтол знает, что на утренних занятиях в Вейре его не было; голос у опекуна казался несколько удивленным.

– Можно сказать, что я выучил почти все, что нужно. Ведь мне не придется постоянно летать с боевым крылом… – Джексому хотелось поскорее замять эту тему. – Взгляни, я сделал набросок бухты, где мы нашли Д'рама. Красиво, правда? – он протянул Лайтолу рисунок.

К радости Джексома, на лице опекуна появилось заинтересованное и даже слегка удивленное выражение. Он стал внимательно разглядывать рисунок и карту.

– Ты уверен, что правильно передал форму горы? Должно быть, это самый большой вулкан на всем Перне! Какая мощь! А здесь что? – Лайтол указал на полукруг окаймляющих бухту деревьев, которые Джексом постарался изобразить как можно точнее и подробнее.

– Лес тянется до гряды невысоких холмов, но мы, конечно, побывали только на побережье…

– Прекрасный уголок! Теперь понятно, почему мастер-арфист так хорошо запомнил это место.

С явной неохотой Лайтол протянул листок Джексому.

– Мой рисунок – лишь грубое подобие этого места… Там восхитительно… – протянул юноша, бросив взгляд на опекуна. Как всегда, он пожалел, что Лайтол избегает без нужды летать на драконах; он делал исключение лишь для самых необходимых поездок.

Управляющий наградил Джексома скупой улыбкой и покачал головой.

– Отличный ориентир для дракона. Не забудь меня предупредить, когда соберешься слетать туда еще раз.

На этом Лайтол распрощался, оставив Джексома в некотором недоумении. Можно ли считать, что опекун позволил ему еще раз наведаться в бухту? Но почему? Джексом окинул рисунок критическим взглядом. Правильно ли он изобразил деревья? Было бы так здорово побывать там снова… Скажем, после сражения с Нитями – если, конечно, Рут' не слишком устанет.

«Неплохо бы отмыться от запаха огненного камня в той бухточке», – сонно подтвердил Рут'.

Откинувшись на стуле, Джексом поглядел на белого дракона, свернувшегося на своем ложе. Голова его была вытянута в сторону юноши, хотя обе пары век – и наружные, и внутренние – были плотно закрыты.

«Правда, мне бы очень хотелось».

– Может быть, нам удалось бы еще что-нибудь выведать у файров про тех людей.

«Да, это было бы совсем неплохо», – подумал Джексом, обрадованный тем, что у него появилась конкретная цель. Ведь ни Ф'лар, ни Лесса не запрещали ему посетить бухту еще раз. Она расположена слишком далеко от Южного холда, чтобы его появление там поставило под угрозу репутацию предводителей Бендена. К тому же он окажет услугу Робинтону, если разузнает что-нибудь новое о таинственных людях. Быть может, он сумеет отыскать и кладку файров где-нибудь на побережье… Не это ли имел в виду Лайтол, когда намекал на возможность повторного посещения бухты? Ну конечно! Как же он раньше-то не сообразил?

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.