В соответствии с рекомендациями
Госкино СССР:
1.В эпизоде "Испанцы" в хронику состратостатами вставлены кадры встречи В.Чкалова в Москве и его проезд по улице Горького.
2. Перемонтирована и уточнена в хронологическом порядке военная хроника.
3. В конце военной хроники вставлены планы встречи советских воинов в Праге.
4. С целью большего эмоционального воздействия сокращен план "висящейженщины".
5. В финале картины дописана авторекая реплика, уточняющая размышления автора о дальнейшей жизни.
6. В эпизоде с военруком сняты моменты заикания.
А.ТАРКОВСКИЙ, режиссер-постановщик
Э.ВАЙСБЕРГ,директор картины
Уже только на исходе 1974 года во всей этой драматичной и безнадежно затянувшейся истории фильма вроде бы наметился какой-то просвет. Со скрипом - сначала на "Мосфильме", а потом и в Госкино был подписан акт о приемке картины.
Конец терзаниям?!
Ох, если бы...
Тарковскому предстояло проглотить еще одну и, быть может, едва ли не самую горькую пилюлю в своей кинематографической жизни. Руководство Союза кинематографистов СССР решило устроить братание с коллегией Госкино СССР на почве-де дружеских разборов нескольких новых полотен "Мосфильма" на так называемую "современную тему". Среди таковых были выбраны "Зеркало" Андрея Тарковского, "Осень" Андрея Смирнова, "Романс о влюбленных" Андрея Михалкова-Кончаловского, "Самый жаркий месяц" Юлия Карасика.
Два последних фильма включили в число обсуждаемых, скорее всего, для чистого камуфляжа. Никаких особых проблем, требующих столь пристального внимания со стороны объединенного контингента — Госкино и секретариата СК, с этими работами не было. "Самый жаркий месяц" сразу был причислен к бесспорным достижениям советского многонационального киноискусства на самую дорогую для него тему - фильмы о рабочем классе и научно-техническойреволюции. С "Романсом..." тоже все вроде было в ажуре. А вот с "Зеркалом" и "Осенью" дела обстояли неважно. На них поступила очень серьезная телега из украинского ЦК. Украинские "Сусловы" страшно обозлились на эти две московские картины. Их истоптали на одном из пленумов украинского ЦК, а в Москву, на Старую площадь пришел гневный официальный протест высокопоставленных коммунариев братской Украины: как же так, мы тут у себя бьемся насмерть за соцреалистическую чистоту радяньского мисцетства, а вы там, в Москве, позволяете у себя под носом такую пакость разводить!
Тогдашний секретарь и идеолог СК СССР А.В.Караганов вспоминает: "Бывали и такие случаи, когда председателю Госкино, чтобы спастись от очередной нахлобучки, нужно было пойти на какой-то маневр. Так случилось и с фильмом "Зеркало".
После истории с "Андреем Рублевым" фильмы Тарковского смотрели в руководящих аппаратах через тройную линзу придирок и перестраховки. В "Зеркале" сразу нашли много пороков и ошибок. Казалось, фильм обречен. Но еще какой-то просвет сомнений, колебаний оставался. И Ермаш, человек не только умный, но и хитрый, понял это. У меня состоялся с ним такой разговор: "Давайте проведем совместное обсуждение "Зеркала". Но не одного, а, скажем, вместе с "Самым жарким месяцем", "Осенью" и "Романсом о влюбленных"'. Помимо секретарей Союза пригласите еще несколько крупных мастеров. Пусть они покритикуют "Зеркало". Это очень важно, чтобы покритиковали, иначе поддержка не будет иметь такой цены.
Обсуждение состоялось. В своих выступлениях мы к некоторым сценам придирались. Может, это даже несправедливо. А может, и справедливо: ведь это не тот случай, когда все сцены и эпизоды фильма поставлены, сыграны на одинаковом уровне. Там были куски, целые части замечательные, даже гениальные. Но'были и сцены послабее. Ю.Я.Райзман, другие товарищи, включая и меня, отметили некоторые слабости, спорные режиссерские и актерские решения, достаточно высоко оценив работу режиссера. Материалы обсуждения были достаточно умело использованы Ермашом для защиты фильма от наиболее рьяных руководящих запретителей. Фильм был спасен. Он не попал на "полку". Только процедура его выпуска несколько задержалась".
Увы, далеко не все в этой истории "товарищеского суда" было так красиво и благородно. Другой его участник позднее тоже страстно уверял, что все, мол, делалось исключительно во благо "утопающих". Мол, их решили потоптать, только как бы понарошке, для виду, чтобы успокоить высокие партийные круги и тем самым избавить своих коллег от худшей участи.
Скорее всего, намерение и в самом деле было благим. А вот ведали ли те, кто в присутствии министра к его несказанной радости взялись читать витиеватые нотации Тарковскому, какую на самом деле мораль извлекли из этой басни власти?! По итогам сердечного обсуждения Б.Павленок, заместитель Ермаша, рапортовал родному Центральному Комитету: "Поставленные в 1974 году на "Мосфильме" картины "Зеркало" и "Осень" были в ряду других фильмов обсуждены на совместном заседании коллегии Госкино СССР и секретариата Союза кинематографистов СССР.
В обсуждении приняли участие видные советские кинорежиссеры, сценаристы, киноведы: С.Герасимов, Ю.Райзман, С.Ростоцкий, В.Наумов, М.Хуциев, Г.Чухрай, Б.Металъников, В.Соловьев, В.Баскаков, Г.Капралов, А.Караганов и другие.
Все выступавшие отмечали творческую неудачу, постигшую режиссера А.Тарковского при постановке фильма "Зеркало". Сценарий картины позволял надеяться на появление поэтического и патриотического фильма о детстве и юности героя, совпавших с годами Великой Отечественной войны, о становлении художника. Однако этот замысел оказался воплощенным лишь частично. В целом режиссер создал произведение крайне субъективное по мысли и настроению, вычурное по кинематографическому языку, во многом непонятное. Особо резкой критике подверглось пренебрежение режиссера к зрительской аудитории, что выразилось в усложненной символике, неясности мысли произведения, в отходе от лучших реалистических традиций советского кинематографа.
(...) Учитывая, что фильмы "Зеркало" и "Осень" относятся к примеру чисто художественных неудач, Госкино СССР принял решение выпустить эти картины ограниченным тиражом..."
И это называется "защитить коллегу"?
Это то, о чем можно сказать "материалы обсуждения были достаточно умело использованы Ермашом" ?
Впрочем, воистину умело!
Власти удалось наказать провинившихся режиссеров руками их же коллег и товарищей. Так что гражданам начальникам даже и не пришлось марать свои белые ручки. Ермаш со товарищи мог торжествовать. Он и торжествовал. Да и в отделе культуры ЦК КПСС — главном инициаторе и заказчике образцово-показательной порки — тоже были весьма довольны.
Другие чувства остались у героев обсуждения. Андрей Смирнов вспоминает: "После этой картины я испытал, пожалуй, самое горькое одиночество. "Осень" поносило начальство. Ее то тут, то там снимали с проката обкомы, скандал следовал за скандалом. Но и моим коллегам, и даже многим друзьям она тоже не нравилась. (...) Отношение было такое, будто меня уличили в том, что я написал на заборе слово из трех букв.
Все эти годы после "Осени" - 74-75-й — оказались самыми тягостными. Денег ни копейки. От меня все воротят нос. Распалась семья. От меня забрали детей. И вот: умереть нельзя, а жить невозможно! И я уже стал за собой замечать, что потихонечку начинаю сходить с ума, что вот-вот кончу сумасшедшим домом. И отчетливо помню, как мелькнула однажды успокоительная мысль: что вот это-то и есть для меня единственно спасительный выход. Хоть перед детьми я тогда не буду виноват..."
Судя по страницам дневника, чувства и настроения Андрея Тарковского были после "товарищеского суда" в Союзе кинематографистов ничуть не более благостными. "1975. 2 марта.
Ермаш без объяснения причин категорически отказался послать "Зеркало" на фестиваль в Канны (хотя в прошлом году клятвенно обещал это). Босси вне себя от ярости. Беда в том, что "Зеркало" гарантированно получит там "Золотую пальмовую ветвь". Но именно этого и боится наше начальство, когда оно постоянно только и делает, что пытается унизить меня и мои фильмы любым способом. Об "Идиоте" до сих пор гробовое молчание.
Был у Сизова и поставил ему ряд вопросов: почему Ермаш вопреки своему обещанию Босси и сотрудникам Комитета (при обсуждении категории фильма) не послал фильм в Канны? Почему от меня скрывают, что мне поступило много предложений на постановку фильмов за рубежом?
Почему "обсуждение" "Зеркала" в Комитете организовано столь особым образом? (...)
Почему больной Наумов, забыв о своей болезни и о своей работе, поспешил в Комитет (в Москву), чтобы раскритиковать "Зеркало"?
Почему "Зеркало" получило вторую категорию?
Почему так мало копий "Зеркала" в прокате (73)?
Почему считается недопустимым сообщать в прессе о моих победах и премиях на фестивалях?
Почему "Солярис" не получил Государственной премии, хотя он единогласно прошел через все инстанции?
Сизов что-то пробормотал, попытавшись ответить на некоторые поставленные мной вопросы. Как будто его ответы действительно меня интересовали. В ходе разговора он заявил: "Нам не нужен такой фильм!" ("Идиот"). Не могли бы вы его снять на другой студии?" На что я возразил: "Может быть, мне совсем уйти с "Мосфильма"?" Сизов пробурчал что-то примирительное.
С Каннами все же должно что-то произойти. "Зеркало" должно "пробиться". Босси уехал, пригрозив, что устроит скандал; он не взял ни одного советского фильма. Он ведь хотел взять "Зеркало", которое там уже все ждали — ведь Ермаш дал ему твердое согласие.
Это трусливая свинья!
Ведь если бы "Зеркало" получило приз, то и коммерчески тоже было бы выгодно - можно получить валюту для страны. Но для Ермаша это не имеет значения. Главное, что он сохранит свою задницу в кресле. Интересы страны его не заботят".
Тарковского ждал еще один "подарок" судьбы, еще один "товарищеский суд". На родном "Мосфильме". Худсовет главной студии страны собрался, чтобы определить, на какую группу оплаты тянет "Зеркало". На кинематографическом жаргоне советских времен сия процедура именовалась "присуждением категории".
Категорий в те годы было в основном три. Третья, самая низшая, считалась категорией для "прокаженных". Схлопотавшие ее авторы обычно получали шиш с маслом — ни денег, ни проката. Более того, авторов, награжденных третьей категорией, еще и штрафовали - за перерасход пленки и прочие производственные прегрешения.
Вторая категория оборачивалась умеренным вознаграждением. Давалась она обычно фильмам столь же умеренных качеств. Отмечались ею и работы вполне интересные, но не слишком ровные по исполнению.
Первая категория - это, понятное дело, самая высокая гонорарная ставка, большой тираж, разнообразные ласки начальства и всевозможные почести.
Впрочем, в резерве у начальства была еще и высшая категория. Объединение, в котором работал Тарковский, выставило "Зеркало" на первую категорию. Вот как все это происходило.
СТЕНОГРАММА
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|