Сделай Сам Свою Работу на 5

НА БЮРО ХУДОЖЕСТВЕННОГО СОВЕТА





КИНОСТУДИИ "МОСФИЛЬМ"

V.74.

АЛОВ А.А.Объединение смотрело кар­тину в таком издании впервые. После предшествующего варианта Творческое объединение разрешило по просьбе ре­жиссера перезапись в связи с тем, что в кинокартине многое было неясно, и от­дельные реплики, шумы, музыка должны были дополнить картину. Предшествую­щее обсуждение в ТО прошло под знаком того, что картина была единодушно при­знана талантливым произведением, кото­рое поднимает глубокие моральные проб­лемы, рассматривает внутренний мир че­ловека. Был высказан и целый ряд крити­ческих замечаний: 1) было указано на не­которую одноплановасть, узость кинокар­тины. Рассматривается мир небольшой группы людей, он обособлен. Хотелось бы более широкого рассмотрения того, что идет рядом, жизни страны. 2) Вопросы эле-


ментарной понятности. Не столько понят­ности смысловой, а понятности разнопла­новых вещей (персонажи, чьи роли испол­няют одни и те же актеры, сон-явь и так далее), что создает ощущение разрушен­ности повествования, выбивает из колеи. 3) Замечания по поводу отдельных эпизо­дов. Сомнения по поводу военного компле­кса, сцены с военруком. (В предыдущем варианте война выражалась несколько од-нопланово, само течение эпизода с воен­руком было несколько непонятно. Сейчас Андрей Арсеньевич все прояснил.)



Говорили также об ощущении двойст­венности финала, некоторой затянутости картины, вызывал сомнения вопрос о не­обходимости появления финальной сцены с автором, придающей более узкий план -разговора о себе.

Объединение поддержало просьбу Тар­ковского о перезаписи с тем, чтобы карти­на стала яснее.

Сегодня мы увидели новую версию кар­тины. Кое-что режиссером сокращено. Фи­нал сейчас переснят. Творческое объеди­нение не считало тогда кинокартину за­конченной, перезапись была разрешена как этап работы, не как ее завершение, с тем, чтобы появились отдельные недоста­ющие реплики, шумы, музыка, вносящие ясность.

РАЙЗМАН Ю.Я.Очень трудно выска­заться сразу после просмотра, понять кар­тину... Надо подумать.

АРНШТАМ Л.О.Смотрел кинокартину дважды. Тоже очень трудно говорить. В прошлый раз кинокартина меня необычай­но взволновала, пронзила душу. Мгновен­но появляются сложные (музыкальные) связи, ассоциации. Для меня, как для.ста­рого интеллигента, целый ряд вещей здесь близок и понятен - стихи Арсения Тарковского, музыкальные цитаты - це­лый сложный комплекс.



Сегодня я пытался встать на другую точ­ку зрения. Мне не хотелось, чтобы эту кар­тину не восприняла какая-то часть зри­телей, особенно молодое поколение. Пе­ределывать картину нельзя. Она останет­ся той же, хоть десять раз ее монтировать в разные стороны. Но надо, чтобы некото­рое количество ребусов было разгадано: где мать, где жена - я воспринимал ее как некое единое лицо. Надо было найти про­стой прием, который бы эмоционально нам это прояснил. Если бы внутренне все это было понятно, эмоционально это действо­вало бы сильнее. Второй эмоциональный звук остается ребусом. По целому потоку ассоциаций это на меня действовало в про­шлый раз, тогда я не думал.

Это настоящее произведение искусства. Но оно не должно стыдиться простоты. Через самые сложные вещи должна про­свечивать простота.

По мелочам: 1) мне очень не хотелось бы, чтобы Андрей оставил кусок с собой. В этом есть какая-то душевная нескром­ность. Надо быть к себе строже. 2) я не по­нял ни черта - что за споры относительно сцены с военруком. В этот раз я воспринял ее значительно хуже. Надо чтобы и это монтировать проще. 3) история с сережка­ми очень сильная. Надо очень осторожно бросать рядом с ним такой кусок, как не­состоявшийся подвиг. Опять загадка. 4) мне очень нравится финал - разговор о ребенке. Может быть, надо бы с него начи­нать?



Андрей Тарковский - уникальное явле­ние, у него особый склад мышления. Труд^ но стать на его точку зрения. Но надо сде­лать ясным, где явь, где сон. Картина от этого стала бы многим дороже.

РЕРБЕРГ Г.И. (Реплика в защиту сме­шения сна с явью.)

САНАЕВ В.В. Я понимал, что очень хо­рошо снято, что каждый кадр насыщен смыслово, я следил за актрисой Терехо­вой - настолько глубоко, эмоционально она сложила роль. Это большая актерская удача. Но о чем этот фильм - разобрать трудно. Какие-то мальчики, дети. Все, что связано с водяными процессами - дождя­ми, шумами, волнами, - очевидно, связаны с психологическим состоянием, но разо­браться в содержании это не помогает.

Я всегда против того, чтобы в фильме сни­мались случайные люди, не актеры (напри­мер, Огородникова: что, разве она украсила картину?). У меня сейчас хаос в голове. Я вижу, что кинокартина сделана талантли­вым человеком, но что происходит на экра­не? Ведь фильм будут смотреть не только в Доме кино, но и более широкий зритель. Я бы хотел еще посмотреть картину, когда она будет доделана, чтобы понять.

РАЙЗМАН Ю.Я. В порядке размышле­ния. Очень важно для самих себя разо­браться в тех чувствах, которые картина вызывает. В ней есть эмоциональный ряд, который очень завораживает от встречи с людьми, от ритма рассказа... Но эта ра­дость восприятия борется с непониманием того, что происходит. Эта сцена понятна, пока поймешь другую - отстанешь, возни­кает раздражение. Часто оказывается, что все-таки не понял. Это очень сложно, и я не думаю, чтобы Андрей Арсеньевич ставил такую задачу. Но сложность мате­риала, замысла картины такова, что ее просто, за 30 копеек, не поймешь.

Всегда в литературе, искусстве сущест­вуют вещи, которые нелегко воспринима­ются. Кафка, Джойс, фильмы Рене. Если человек кому-то адресуется, то надо учи­тывать характер восприятия. Могла ли быть картина проще, яснее? Лев Оскаро­вич Арнштам говорил о том, чтобы ввести прием, все объясняющий, но я не думаю, чтобы что-то можно было посоветовать, выбросить, переделывать. Ужасно жалко, что неподготовленный зритель многого не поймет, что такой своеобразный художник не будет воспринят. Хотелось бы узнать мнение Тарковского по этому поводу.

Предшествующая картина тоже не была простой по восприятию, но все время ка­залось, что ты на пути к истине, вот сейчас ты все поймешь. Здесь же есть опасность, что истина так и не будет постигнута. Бо­юсь, что судьба картины будет сложной. Фестиваль - не единственная же цель, ко­торую ставил себе Тарковский.

ТАЛАНКИН И. В.Трудно говорить о кар­тине такой сложной с первого раза. (...) Сложностей, которых не понять, я не ус­матриваю. Я только не понял взвешенную в воздухе над кроватью мать и некоторые другие детали.

Юлий Яковлевич верно говорил, что картину переделывать нельзя. Можно со­кратить, что-то прояснить, но смысл оста­нется тот же.

Сделана картина людьми очень талант­ливыми. Сделана очень лично, через соб­ственные личные восприятия, ощущения, жизнь. Естественно, что это не у всех вы­зовет резонанс. Кого-то картина не прой­мет. По поводу судьбы картины. Среди 130 наших фильмов полное право имеет быть и такой фильм, потому что он талант­ливый, сделан талантливыми людьми. Мо­жем позволить себе один непонятный фильм. Ни контрреволюции, ни порногра­фии в нем нет, сделан он с высоких мо­ральных позиций, из высоких, благород­ных побуждений.

АРНШТАМ Л.О.Очень чистый фильм. Не все понял с первого раза, кое-что рас­судком, а не сердцем. Очевидно, потому, что наши с Тарковским судьбы, детские ощущения не совпадают. Это естественно. Картину можно подсократить немного, прояснить, но она такой и останется. И имеет полное право такой быть.

ЧУХРАЙ Г.Н.Смотрел картину с чувст­вом глубокого уважения к Тарковскому, к его таланту, к тому, что он выражает сво­им языком, работает в только ему прису­щей манере и тому подобное. Не все по­нял. Мы воспитаны на другой семантике. Не привыкли читать такие глубины, кото­рые здесь заложены. Помню, что было много споров, сомнений о "Рублеве", но в зарубежном университете я был свидете­лем того, с каким интересом был воспри­нят фильм, какие глубокие вопросы зада­вали, чрезвычайно серьезно отнеслись к этой картине. Очевидно, что-то есть в творчестве Тарковского, что мне непонят­но, а другим - да.

Трудно выступать потому, что непонят­но, что за цель такого выступления. Когда мы разбираем профессионально слабые, идейно нулевые или циничные картины -мы можем что-то советовать. Мне трудно что-либо советовать Тарковскому, я не все понимаю. Я бы мог сказать Андрею, что если он знает и действительно нахо­дит нужным прояснить некоторые вещи, то их надо прояснить. Но если это его принцип, если к этому он стремился - я ни­чего советовать ему не могу.

Я присоединяюсь к той точке зрения, что мы можем иметь одну, хоть и непонят­ную, но талантливую, очень талантливую картину. Мне очень нравится игра актри­сы, все время хочется смотреть на нее, нравятся отдельные эпизоды, хотя и не все понятно. (…)

Картина сделана мастером, и ее можно принимать или не принимать зрителю, но другой ее сделать нельзя - ничего ни уба­вить, ни прибавить дикторским текстом или аннотацией. Мы собрались здесь, об­суждаем, но ведь дело не во мнениях, но в поступках. Может быть, прояснить прави­ла игры?

ХУЦИЕВ М.М. Дело не в том, что понят­но, что непонятно. Любое подлинное про­изведение искусства не может быть абсо­лютно понятно, должно таить в себе ка­кой-то вопрос. Дело не в понятности, а в том, что сбивает с толку. Одним из таких моментов для меня являются две матери. Несоответствие и художественный образ для меня не одно и то же. Я не должен спрашивать: о ком идет речь? Кто есть кто? Эти мелкие спотыкания очень меша­ют. Художник мог бы освободить нас от этого.

Многое, что здесь говорили, справедли­во. Никто не опровергает, что наше искусство массовое, но нельзя думать, что пой­мут все. Достаточно, что какая-то боль­шая группа людей поймет картину и пере­даст другим свои ощущения.

Я не могу согласиться с кадром, где Анд­рей присутствует в фильме. Если здесь не А.Тарковский, то я трактую эти события шире, значительней. Я художник, а не имя-фамилия. Я не хочу, чтобы эта картина бы­ла об Андрее, о том, что его отец ушел от матери. Это вопрос этический, вопрос очень тонкого ощущения и такта. Я тоже о себе в чем-то высокого, а в чем-то низкого мнения, но не хочу, чтобы вы об этом знали.

Я начинаю задавать себе вопросы в уровне исповеди. Отсюда начинаются воп­росы о понятности и непонятности. Я бы хотел прояснить то глубокое содержание в картине, которое поведет зрителя по ее более глубокому ходу. Если я рассказы­ваю свое личное, которое созвучно судь­бам других, то это приобретает серьезное значение.

Если бы этот толчок в картине был (мне часто снится один и тот же сон), повести себя от истока, тогда значение картины было бы поднято выше, и она стала бы глубже.

ЧУХРАЙ Г.Н.Хочу дополнить Марлена, который заговорил об очень верных ве­щах. Мне тоже не понравились эти кадры (появление автора), действительно, это сужает смысл картины. Бывает картина-исповедь, но эта исповедь должна быть для всех. Но если мысль - я хочу быть сча­стливым - то это только о себе, для себя. Это сужает.

Нам казалось, что Тарковский говорит о вещах, которые для всех нас очень доро­ги, но вдруг в финале - моралите.

АРНШТАМ Л.О.Не согласен с Таланки­ным, что кадр с автором - мелочь. Любое лирическое произведение становится об­щим, потому что оно личное, но фото при­кладывать не надо. Фетовский стих очень лирический - имеет общность для всех. Я согласен со всеми выступавшими, что кар­тина имеет право на существование. Кар­тина в высшей степени цельная, талантли­вая. В этом смысле мы должны иметь твердую позицию.

ЧУХРАЙ Г.Н.Один кадр может повер­нуть всю семантику не туда. Это же искус­ство.

КАРАСИК Ю.Ю.Мне картина очень по­нравилась, смотрел с глубоким интересом, очень многие вещи меня глубоко тронули. (...) Картина Тарковского действительно очень сложная, своеобразная. Сила ее не в тех мыслях, которые в ней заложены. Картина Тарковского не будет понятна и близка огромному количеству людей в си­лу многих и сложных причин. Это плохо. Жалко, что такого большого художника, как Тарковский, не почувствуют многие, но это сейчас непоправимо. Я верю, что Андрей когда-нибудь сделает фильм, ко­торый будет не только очень талантли­вым, но и понятным. Тем не менее, карти­на Тарковского - очень важное, нужное, положительное произведение искусства. Грех бросать камень в произведение чис­тое, своеобразное, отмеченное подлин­ным талантом на фоне тех картин, кото­рые мы делаем..

Картина полезна и нужна тем, что она движет наше искусство. Тонкое ощущение кинографической формы, пластики, чувст­венных образов. Не знаю другого худож­ника с такой верой в возможности экрана. Меня очень трогает ветер, который проно­сится в фильме, какие-то едва заметные пылинки... Я очень люблю Рерберга во всех его картинах, но здесь он выше всего.

Это очень чистое произведение, по ощу­щениям, мыслям, словам, благородное. Грех, что не все поймут. Впрочем, это воп­рос. Духовное богатство народа создается разными путями.

О практической стороне вопроса. Тут верно говорили, в чем можно картине по­мочь. Если картину делать понятнее - она рассыплется. Вопрос в том, чтобы с самого начала задать неискушенному зрителю ус­ловия игры. Найти такой способ дать понять зрителю, что он не найдет здесь сюжета. Здесь есть только намеки — эпизод со сном, слова о сне, если бы они были вначале...

В целом, мне кажется, картина очень хо­рошая.

По-видимому, после этого разговора ру­ководство студии всерьез обеспокоилось ситуацией с картиной. И заключение са­мого Объединения по просмотренному черновому материалу оказалось жестким и нелицеприятным.

УТВЕРЖДАЮ:

Генеральный директор киностудии "Мос­фильм" Н.СИЗОВ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ по кинофильму А.Тарковского

"Зеркало" ("Белый день")

Руководство IV Творческого объедине­ния, просмотрев новый вариант фильма "Зеркало" ("Белый день"), отмечает, что монтажные поправки и сокращения, сде­ланные по рекомендациям, высказанным художественным Советом объединения, пошли фильму на пользу.

Вместе с тем, проделанная работа не дала еще должного результата. Многие требования, высказанные объединением, а затем Бюро художественного Совета студии, к сожалению, остались нереализо­ванными. По-прежнему все еще нуждают­ся в прояснении и авторская мысль, и кон­струкция картины в целом, и ряд отдель­ных эпизодов.

Для завершения работы над фильмом руководство объединения считает необхо­димым проделать следующее:

1. Объединение рекомендует четко раз­граничить три основных пласта фильма -современная действительность, воспоми­нания, сны. В связи с тем, что одни и те же исполнители играют роли матери и жены, сына и отца, необходимо четко обозна­чить, кто в данный момент возникает наэкране.

2. По-прежнему вызывает возражения, эпизод с военруком. Задуман автором как героический, этот эпизод, однако, получился неточным по своему идейно-смы­словому звучанию, так как он не выража­ет пафос и атмосферу военных лет. Этот эпизод следовало бы либо заново пере­снять, либо редакционными изменениями - как текстовыми, так и монтажными -придать ему правильное звучание. Война в картине показана однобоко и не соответствует замыслу, сформулиро­ванному самим режиссером в сценарии, где сказано, что в фильме будет "разговор об Отечественной войне, о ее освободи­тельной миссии, о патриотизме советских людей". Рекомендуем группе претворить в жизнь этот режиссерский замысел. Дляэтой цели целесообразно было бы исполь­зовать дополнительный хроникально-до­кументальный материал времен Отечест­венной войны. Из эпизода фронтовой хро­ники, имеющегося в картине, следует ис­ключить натуралистические детали.

3. Фильму все еще не хватает широкого дыхания времени. Духовный мир героине достаточно сопряжен с большой жиз­нью страны. В этой связи нам представля­ется крайне важным восстановить хрони­кальный эпизод запуска стратостата, рас­ширить хронику испанских событий, пока­зать приезд в Советский Союз испанских детей и встречу их, а также первомайский парад 1939 года на Красной площади (это было запланировано в режиссерском сце­нарии).

4. В прояснении нуждается игровая сце­на с испанцами. Сейчас она невнятна, ее связь с основным содержанием фильма не понятна.

5. Нам представляется нужным завер­шить эпизод с сережками уходом героини, который выразит ее неприятие благопо­лучно-обывательского существования в военные годы.

6. По-прежнему вызывает недоумение кадр с парящей в воздухе героиней. Он расплывчат и неясен по смыслу своему. Этот кадр следовало бы исключить.

7. Появление автора в конце картины делает рассказанную в фильме историю жизни слишком частной. Этот план вызы­вает возражение не только по эстетиче­ским, но и по этическим соображениям.


О.КАРАЕВ, директор творческого объе­динения

А.АЛОВ, В.НАУМОВ, художественные руководители объединения

Б.КРЕМНЕВ, главный редактор объеди­нения

24 мая 1974 года

Трудно поверить, что подобные форму­лировки могли исходить от Александра Алова и Владимира Наумова, режиссеров не однажды битых-перебитых. О нехватке "широкого дыхания времени" как-то при­вычнее было слышать от демагогов кино-комитета. Впрочем, очень скоро настанет пора выслушать и их. 'Зеркало"стали го­товить к официальной сдаче Госкино.

* Суркова О. "Книга сопоставлений". М., "Киноцентр", 1991. ** Там же.

*** О Тарковском. М., "Прогресс", 1989. **** Суркова О. "Книга сопоставлений".

Еще в преддверии дегустации 'Зеркала"це­нителями прекрасного из Малого Гнездников­ского на "Мосфильме"порешили, что картину надо хотя бы для приличия слегка причесать по-советски. Тарковский представил надле­жащий документ.

ПЛАН ПОПРАВОК ПО КИНОКАРТИНЕ "ЗЕРКАЛО"

 

1. Будут введены надписи, уточняющие
строение сюжета и личности героев (кто мать,
кто Наталья).

2. С целью прояснения смысла картины бу­
дет частично изменен и в связи с этим переоз­
вучен авторский текст.

3. Будут произведены монтажные сокраще­
ния следующих эпизодов:

 

A)типография;
Б) I и II сны;

B)разговор автора с матерью по телефону;
Г) чтение письма Пушкина к Чаадаеву;

Д) приезд отца;

Е) сережки;

Ж) военная хроника;

3) военрук.

Для проведения этих работ необходимы 3 смены речевого озвучания и 3 смены переза­писи.

Сдача картины на 2-х пленках будет прове­дена в срок (24 мая с.г.).

Режиссер-постановщик А.ТАРКОВСКИЙ

Директор картины Э.ВАЙСБЕРГ

17 июня 1974 года А.Тарковский и Э. Вайсберг рапортовали начальству, что все реко­мендованные поправки выполнены и запроси­ли разрешение на монтаж негатива. Значит, полный вперед ?! Ох, если бы...

12 июля 1974 года состоялось обсуждение подправленного варианта фильма в генераль­ной дирекции "Мосфильма" с участием пред­ставителей Госкино. Первым слово взял дире­ктор студии Николай Сизов. По всей вероятно­сти к тому времени в небесной канцелярии стряслось нечто такое, что Николаю Трофимо­вичу, человеку принципиальному, выдержан­ному, коньюнктурно-несуетливому пришлось радикально переменить свое отношение к фильму. От былого благорасположения, кото­рое он не скрывал на предыдущем обсужде­нии картины, не осталось ни малейшего следа.

Возможно, ситуация с 'Зеркалом" так резко обострилась потому, что Тарковский показал вчерне смонтированную картину отборщику Каннского кинофестиваля, а тот, сразу же принялся хлопотать, чтобы заполучить ее в конкурс. Эта инициатива вряд ли могла прий­тись по душе комитетскому начальству. Но, скорее всего, главная причина обострения си­туации с 'Зеркалом" в другом. Об этом есть краткая, но красочная запись в режиссерском дневнике: "13 апреля. (...) Был скандал, когда мы показали материал Ермашу, поскольку он вообще ничего не понял".

По-видимому, главным итогом скандала ста­ло то, что от разгневанного госкиношного ру­ководства более всего досталось не столько самому Тарковскому, сколько директору "Мос­фильма". И потому на обсуждении он был не­обычайно суров.

ОБСУЖДЕНИЕ

кинокартины "Зеркало"

В Генеральной дирекции

С участием Комитета

Июля 1974 года

СИЗОВ Н.Т.В сущности, замечания, сформу­лированные киностудией и объединением в за­ключении (от 24.5), не осуществлены в этом варианте. Взять, к примеру, вашу трактовку будущего фильма, изложенную в сценарии, в отношении победоносного окончания войны. В данном варианте нет ясности в отношении ос­новной темы (победа армии, народа).

Сцена с военруком как была дегенератив­ной, так и осталась.

Сцена с висящей женщиной как была, так и осталась. Ни к чему в советском фильме такие евангелические тенденции. Перекличка от убийства петуха к вознесению ее на воздух -как это еще можно определить?

Вы вставили новую хронику, но сейчас здесь все перемешалось - Сиваш, атомная война, полуголые солдаты. Надо хотя бы их разбить.

Прояснилась немного ситуация вначале с матерью и героиней, но потом опять все сме­шалось. У меня ощущение, что, в сущности, все замечания не реализованы, все осталось, по существу, по-прежнему. До срока сдачи (28 ию­ля) надо сделать еще попытку редактирова­ния и перемонтажа картины. Картина в том же состоянии, надо решать, что с ней делать.

Есть ли у Главной редакции свои замеча­ния?

НЕХОРОШЕВ Л.Н.Мне кинокартина сейчас кажется затянутой. Очень затянут, многотемен второй разговор автора с Натальей. Надо найти более мускульный монтаж с хроникой.

ПАВЛЕНОК Б.В.Вопрос: что монтировать и как? Идет стопроцентный пацифистический монтаж, о чем уже говорили и писали. Надо ве­сти разговор по существу.

НЕХОРОШЕВ Л.Н.Если по существу, то, как сложилась уже картина, дать другой монтаж невозможно. Это надо или принимать в осно­ве, или отвергать.

ПАВЛЕНОК Б.В.Никогда это в основе не от­вергалось. Но уже говорили, что надо испра­вить. Непонятная символика, непонятные ве­щи - это говорилось уже не один раз.

Речь идет о том, можно ли выпускать кино­фильм на экран в таком виде? Нельзя. Автор не хочет идти нам навстречу, а фильм по-прежнему понятен только ему. Есть только ви­димость того, что замечания учтены, а все ос­талось по-прежнему: и типография, и военрук, и весь военный эпизод (читай, как хочешь, и атомную бомбу и др.), осталась и висящая жен­щина, и петух.

Поначалу ясно, где сон, где явь, где воспо­минания, даже отбиваются цветом, а во вто­рой половине все смешивается, где мать, где жена - не поймешь.

ХУЦИЕВ М.М.Я должен отвести обвинение от Тарковского, что ничего с картиной не дела­ется и что он упрямится. Накануне мы смотре­ли совершенно другой вариант и поддержали это направление. Другое дело, что это в прин­ципе можно не принимать.

Сейчас сцена с военруком не вызывает, по-нашему, таких возражений, как раньше. То же о хронике. Можно спорить о завершенности этого эпизода, но сам локальный марш через Сиваш, когда стоял один, то вызывал претен­зии, но сейчас, с новой хроникой - совсем дру­гое дело. Замысел, по крайней мере, был тот, что советский народ на своих плечах вынес ог­ромную тяжесть и продолжает нести новые кризисы. Берлин и победа невозможны без подвига каждодневного, солдатского. Я никак не воспринимаю его пацифистским. Может быть, здесь еще эпизод не до конца расчищен.

Что касается женщины, то в предшествую­щем варианте она не складывалась, но сейчас, на мой взгляд, в этом ключе она сложилась. Нашла свое место. Она может по вкусу не нра­виться, но евангелистских ассоциаций у меня не возникает. Единственный смысл этой сцены для меня - многозначность женщины, припод­нятой над кроватью.

Нам казалось, что картина в монтаже сдела­ла большой шаг вперед. Андрей Арсеньевич очень много работал, сделал все, о чем говори­ли, кроме женщины. Мы решили вынести ее на обсуждение. Раньше я был резко против нее, сейчас она, по-моему, на месте.

КРЕМНЕВ Б.Г.Если быть справедливым, то я должен сказать со всей откровенностью, что работа проведена очень большая, добросове­стная, очень мучительная. Все по многу раз пе­ределывалось. К чести Андрея Тарковского, он отнесся к замечаниям очень внимательно. Очень много стало ясно, выстроилось. Напри­мер, в художественном и тематическом отно­шениях стали абсолютно ясны испанцы. Вве­ден новый эпизод со стратостатом, он стоит на месте, верно подчеркивает дух эпохи, вре­мени.

К эпизоду типографии не было предъявлено никаких серьезных требований, но она сильно сокращена. У меня сцена типографии не вызы­вает никаких возражений, здесь нет никакого криминала.

Сцена с военруком. Мне с самого начала не нравилась эта сцена, в том смысле, как изо­бражен человек, прошедший войну. Но эта сцена снята точно по сценарию, хотя по тексту у меня лично есть много замечаний. Качест­венно в этом эпизоде сделано очень много. Сейчас ясно, чисто показан подвиг этого чело­века. Другое дело, что я не принимаю самого человека, но эпизод сложился в минимально приемлемом плане. Ушли те реплики, которые мы требовали убрать. Главная мысль ясна.

ПАВЛЕНОК Б.В.В том-то и дело, что мысль ясна, но принять ее нельзя. Вы что, считаете, что картину можно принять? Мы считаем, что картина не готова.

КРЕМНЕВ Б.Г.Вопрос прояснения: в первой половине фильма ясность достигнута. Что ка­сается второй половины, то там идет болтан­ка, которую надо устранить. Что касается хро­ники, то она еще не сложена. Есть здесь неко­торая неясность, которую надо устранить. Над хроникой надо думать. Здесь может быть и па­цифистская пропаганда.

ПАВЛЕНОК Б.В.Не пацифизм, а бессмыс­ленность подвига нашего народа в войне. И так можно читать.

(...)

ОРЛОВ Д.К.Я думаю, каких-то вещей мы здесь просто недоговариваем. Принимая сти­листику этой картины, ее язык и образы, необ­ходимо внести в эту картину идейную ясность

- вот о чем идет речь. Начинаются недоумения
с первого кадра-гипноза. Для чего он?

ХУЦИЕВ М.М.Мы пытались это убрать, но это не вышло. Это ввод в стилистику картины.

ОРЛОВ Д.К.Может быть, в стилистику это и вводит, но есть и другие соображения. От это­го кадра до эпизода с автором (со словами: есть совесть, память)... Я не понимаю, как это вяжется с началом. Ну, пусть я понять не могу: она моет голову, валится потолок, уйма таких вещей, мне непонятно, но пусть это остается, это язык режиссера. Хотя мне видится в этом натужность, искусственность, надуманность.

Первая половина, по сравнению с предшест­вующим вариантом, выстроилась, но с момен­та хроники (наши оборванцы-солдаты, красав­цы-американцы) в картине все начинает брез­жить. Взгляд автора на этот эпизод нашей ис­тории очень субъективен, для меня лично не­приемлемый.

Эпизод с военруком, с ненормальным, деби­лом-военруком прямо монтируется с идущими оборванцами. Если мы запустили этот сцена­рий, то надо добиваться ясности - смысловой и концепционной. Евангелистические моменты - "кому явился ангел в виде горящего куста?" и другие. У нас церковь отделена от государст­ва, и методы доказательства у нас иные - неевангелистические.

ТАРКОВСКИЙ А.А.Вопрос не только к Павленку и Орлову: откуда такое количество ко мне претензий? Как можно заподозрить во мне такое количество мыслей, которые я хочу про­тащить в фильме? Откуда такое отношение?

Я не считаю картину такой совершенной. Но и не считаю справедливым, что я ничего с ней не сделал. Это несправедливо.

ПАВЛЕНОК Б.В.Мои претензии не вообще к автору, а к фильму. Может быть, следовало бы сначала похвалить, а потом предъявить пре­тензии. Но мы говорили по существу. Главные требования к фильму не были осуществлены. То, что лучше стал фильм, - это так. Речь не идет о том, чтобы переделывать всю картину, ее стилистику, перекраивать Тарковского под Шукшина. Речь идет о трех вмешательствах в картину. Я говорю о кинокартине, а не о режис­сере Тарковском. У меня к нему претензий нет.

(...)

СИЗОВ Н.Т.Со всем, что сказали Павленок и Орлов, я целиком согласен. Меня удивляет, почему такое неуважительное, пренебрежи­тельное отношение к нашему мнению? Я в де­сятый раз прошу: сделайте другую хронику о Советской армии. Бог с ней, со стилистикой, пусть будет, какая есть. Но показать" Красную армию в таком виде - политически неверно. Почему мы видим не тот фильм, который был заявлен в сценарии, а другой? Могу процитиро­вать ваш сценарий: о победоносном заверше­нии войны, о судьбе героини, прошедшей через все испытания...

Ничего не изменилось по существу. Ввели только сцену со стратостатом, сократили не­много военрука. Но надо его еще сократить, чтобы не дегероизировать военрука после его подвига. Хроника нуждается в чистке, в перекомпа­новке. Надо показать, что победа Советской армии спасла мир, это общеизвестно. Есть и соответствующая хроника.

Я категорически возражаю против возне­сенной женщины. Вам это кажется хорошо, но это плохо, так как никто не поймет вашего за­мысла. Нравится вам это или нет - этого в фильме быть не должно. Надо делать поправ­ки в течение оставшегося времени. Надо взять, товарищи Хуциев и Кремнев, заключе­ние, подписанное мною, и внимательно прой­тись по замечаниям. То, что требуется, это предельный идеологический минимум. Не мак­симум, а элементарные требования. То, что не­понятно, где кто, бог с ним, но что вываливает­ся за пределы наших требований, должно быть убрано.

Надо, Андрей Арсеньевич, понять ситуацию: если поправки не будут сделаны, картина при­нята не будет. Надо доводить дело до конца и сделать те минимальные требования, о кото­рых мы здесь говорили. Надо, чтобы к концу той недели, к приезду товарища Ермаша, сде­лать поправки и показать картину. Если нет, вам придется представлять ее самому.

ПАВЛЕНОК Б.В.А метраж?

СИЗОВ Н.Т.Сколько сейчас? 3100? Как быть с этим? Этот вопрос надо решить в Комитете. (...) Надо, Андрей Арсеньевич, при окончатель­ном монтаже думать и о размерах, о судьбе кар­тины, о прокате. Если не выйдет, то об этом придется говорить с товарищем Ермашом. На одну пленку мы пока переводить не будем. Андрей Арсеньевич, прошу начать работу и до 22-го (до приезда товарища Ермаша) сде­лать то, о чем мы говорили.

После поправок картину предстояло пока­зать лично товарищу Ермашу. От позиции тог­дашнего главначальника советского кино за­висело, конечно же, не все, но многое. Сам Ф.Т.Ермаш в уже перестроечные годы описы­вал свои впечатления с благоговейным вос­торгом: "В конце июля 1974 года на студии со­стоялся первый просмотр 'Зеркала". Это был рабочий просмотр еще на двух пленках. Перед нами предстало зрелище необычайное, со­тканное из почти неуловимых тончайших ню­ансов душевных состояний героев на фоне на­шей почти уже прошлой жизни. Всех покори­ла Маргарита Терехова своим трепетным про­никновением в хрупкий и мужественный одно­временно образ матери. Невиданная до сих пор хроника, особенно измученные войной, но не останавливающиеся солдаты, которые тя­нут плот с орудием по бесконечной жиже ли­мана. Это была поразительная правда..."

К сожалению, столь трепетные слова Фи­липп Тимофеевич почему-то не произнес сра­зу после просмотра вслух, он высказал тогда совсем иное. По крайней мере, сам Тарков­ский в тот же день сделал в своем дневнике такую примечательную запись: "29 июля. Сно­ва начинается спектакль со сдачей фильма. В четверг Ермаш не дал разрешения на выпуск фильма: все в нем ему якобы непонятно. "Не могли бы вы сделать немного пояснее?"Неко­торые сцены ему вообще не понравились: "Вы­режьте их просто-напросто! Зачем они вооб­ще нужны ?" и так далее, и тому подобное.

Это была чрезвычайно противная сцена. Как будто Ермаш хотел сыграть плохо заучен­ную роль или исключительно неловко проде­монстрировать свою "верность принципам". Как всегда он производил невероятно смехо­творное впечатление - то ли деспота, то ли сверхограниченного человека. В роли Пред­седателя Госкино он являет собой, конечно, весьма убогую фигуру".

Вот тебе на! Кто же из них - киноначальник или режиссер -оказался честнее?Гадать нет необходимости, ибо сохранилась стенограмма того обсуждения.

ОБСУЖДЕНИЕ

кинокартины "Зеркало" в Генеральной

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.