Сочинения второй половины XVII в.

Во второй половине XVII в. было написано одно из замечательнейших сочинений важнейшего значения для истории Русского государства. Оно принадлежит перу подьячего Григория Карпова Котошихина.

Как и многие подьячие Посольского приказа, Котошихин принимал участие в переговорах с иностранными державами (в 1654 г. — с поляками, а в 1661 г. ездил гонцом в Стокгольм для заключения Кардисского мира). Во время войны с Польшей (1659—1667) он находился при главных военачальниках — Черкасском и Прозоровском, — после чего убежал из России сначала в Польшу, затем в Пруссию и, наконец, очутился в Стокгольме, где в 1668 г., под фамилией Селицкого, поселился в доме королевского переводчика Анастасиуса. Котошихин указывает, что он бежал из Московского государства, не желая написать ложный донос на князя Якова Черкасского. Однако в приходорасходной книге Посольского приказа записано, что в 1664 г. «Гришка Котошихин своровал, изменил, отъехал в Польшу». Действительно, существует собственноручная записка Котошихина о его службе польскому королю; из записки выясняется, что Котошихин разведывал в Москве и сообщал различные вести в Польшу, будучи, таким образом, типичным шпионом и изменником. По-видимому, Котошихин и в других отношениях не отличался особой нравственностью. В пьяном виде он поспорил в Стокгольме со своим хозяином и убил его. По приговору шведского суда Котошихин был казнен.

Как исторический источник сочинение Котошихина представляет громадный интерес. Оно было написано по заказу шведских властей. Котошихин прекрасно знал московские порядки и дал их описание. Он не чужд был стремления сгустить краски. К тому же он писал по памяти и порой ошибался. Так, он сообщает, что у царя Михаила Федоровича был сын Дмитрий, хотя о царевиче Дмитрии Михайловиче ничего неизвестно, и т. п. Но несмотря на все это, сочинение Котошихина является своего рода руководством для изучения жизни приказов и других правительственных учреждений Московского государства XVII в.

Сочинение состоит из 13 глав. Глава I рассказывает о царях и царицах и свадебном чине при царской женитьбе. Здесь же сообщается об обрядах, соблюдаемых при рождениях царских детей, об обряде погребения царя и царицы. Глава II дает понятие о различных московских чинах: боярах, окольничих, дворянах, стрельцах и прочих служилых людях. В сочинении Котошихина русские слова иногда переводятся более понятными для шведов терминами (например, окольничий назван каштелянусом, или кастеляном, и т. д.). Котошихин с особенной точностью говорит об обязанностях дьяков и подьячих: «И те дьяки во дьяцы бывают пожалованы из дворян московских и из городовых и из гостей и ис подьячих. А на Москве и в городех в приказех з бояры и окольничими и думными и ближними людьми и в посолствах с послами бывают они в товарыщах; и сидят вместе, и делают всякие дела, и суды судят, и во всякие посылки посылаются».

В главе III приводятся образцы титулов, какие пишутся в документах, посылаемых к московскому царю, а также в грамотах от царя в другие государства (к императору германскому или «цесарскому величеству Римскому», к королевскому величеству Свейскому, королям польскому, английскому, датскому и т. д.). В главе о титулах Котошихин, несомненно, руководился «титульником», т. е. книгой титулов, с которыми московские государи обращались к другим. Главы IV и V сообщают по –

[158]

дробности о посольствах. Указывается, кого посылают за рубеж и в каких случаях в посольствах идут бояре и стольники, а также, сколько с ними наряжается переводчиков и подьячих и какие дары обычно посылаются с гонцами и послами. Здесь же указывается, какая честь бывает послам и посланникам, прибывающим в Московское государство. В главе VI находим перечисление царских дворов: казенного, сытенного, кормового, хлебного, конюшенного, с указанием их назначения.

Чрезвычайно ценна глава VII сочинения Котошихина, в которой описываются московские приказы (Приказ тайных дел, Посольский приказ, Приказ большого дворца, Разрядный приказ, Стрелецкий приказ, Приказ Казанского дворца и др.). В главе VIII рассказывается о городах Московского государства и посылаемых в города воеводах; в главе IX — о военных сборах, в главе X — о торговых людях, в главе XI—о крестьянах, в главе XII — о царской торговле, в последней, XIII, главе — о частной жизни бояр и «иных чинов людей».

Краткая глава о крестьянах любопытна указанием на владельческие права — «бояре, и думные, и ближние, и всяких чинов люди, помещики и вотчинники, ведают и судят своих крестьян во всяких их крестьянских делех, кроме разбойных же и иных воровских дел». Очень ценны цифры о количестве дворов, принадлежавших разным владельцам: 50 тыс. дворов принадлежало царю, 7 тыс. дворов — патриарху, 12 тыс. дворов — 4 митрополитам, 16 тыс. дворов —10 архиепископам и т. д.

Сочинение Котошихина написано точным, деловым языком приказного человека XVII в. Перед нами не литературная работа, а деловая записка, не лишенная в некоторых случаях своеобразного юмора, свойственного многим документам XVII в. Котошихин совершенно чужд церковной фразеологии, характерной для литературных произведений этого века, что придает его языку особый оттенок.

Котошихин дал точную фотографию московских порядков второй половины XVII в. Другую задачу поставил перед собой его современник Юрий Крижанич. Родом хорват, Крижанич с 1640 г. поселился в Риме. В 1658 г. он встретился в Вене с московским посланником Лихаревым и получил приглашение приехать в Московское государство; приехал, но уже в 1661 г. был сослан в Тобольск, где прожил 15 лет, и только после смерти Алексея Михайловича получил разрешение вернуться в Москву.

Самое важное сочинение Крижанича — «Политика», в которой он излагает свои взгляды на значение России среди других славянских стран. Крижанич прежде всего рассматривает источники государственного богатства: торговлю, ремесла, земледелие, горные промыслы. Он предлагает развивать в стране собственную торговлю и промышленность: «отнюд же никаковы иноземски торговцы не маются допустить в кралеству держать домов, ни лав, ни складов, ни сводов, ни оправников либо наместников своих, ни консулов на Москве». Крижанич настаивает на необходимости завести отечественную горную промышленность, указывая на месторождений руды в Московском государстве («железная рудокопина при Туле» и т. д.).

Далее, Крижанич говорит о силе государства, «ополчаясь против «ксеномании», или «чужебесия», которое «есть бешеная любовь чужих вещей и народов». По словам Крижанича, «у ляхов живет несметна множина инородьников... Толико множина есть

[159]

того куколя [плевел] у ляхов: да уже не можем речь, инородники живут межу Ляхми, но паче Ляхи живут межу инородникми». В связи с этим Крижанич делает краткую, но любопытную справку об иностранных искателях русской короны, называя в их числе «сведского королевича» Густава — жениха царевны Ксении, Филиппа Шведского и Вольдемара [или Вольмара] Датского, сватовство которого обошлось в 100 тыс. руб. золотом.

Крижанич останавливается на вопросе о методах правления государством, ополчаясь против «крутого владения и людодерства». В Русском государстве, по мнению Крижанича, «зачальник сему крутому владению» был царь Иван Васильевич. Московские судьи, указывает Крижанич, получают так мало из казны, что не могут прожить без взяток; нечего поэтому и удивляться, «что на Москве есть тако много воров и разбоев, и людоморства, но паче диво, како еще люди праведны могут на Москве жить».

Сочинения Крижанича по своему характеру стоят одиноко среди литературы XVII в., будучи гораздо ближе к публицистике петровской эпохи и порой перекликаясь по своим идеям с произведениями Посошкова.

Как исторический источник труд Крижанича важен прежде всего как попытка по-своему объяснить московские порядки XVII в. В нем мы встречаем множество замечаний, характеризующих московскую действительность и дающих ключ к изучению ряда социальных проблем этого времени.

Крижанич проникнут мыслями о тяжелом настоящем славянских народов и не стесняется указывать на его причины, когда он видит их во внутреннем состоянии самих этих народов. В особенности резко говорит он о поляках («ляхах»). Но Крижанич далек от восхваления других, неславянских народов. Крижанич отличался большой ученостью и приводит много выписок из различных иностранных книг, а также из русских сочинений. К сожалению, до сих пор мы не имеем сколько-нибудь полной оценки его работ как исторических источников.

Большая и интересная литература во второй половине XVII в. возникла в связи с расколом. На первом месте среди этой литературы стоит автобиография протопопа Аввакума. Жизнь Аввакума (род. в 1605 или 1610 г.) была полна резких контрастов и его общественном положении. В начале царствования Алексея Михайловича протопоп Аввакум пользовался уже большой славой, но вскоре за противодействие нововведениям Никона попал в опалу и был сослан в Сибирь. Расстриженный на соборе 1666 г., Аввакум был сослан в Пустозерск и кончил жизнь на костре. Упрямый и раздражительный, но в то же время принципиальный и до конца преданный своим идеям, Аввакум Петрович бесхитростно рассказывает о своей жизни. Озлобление его направлено, главным образом, против патриарха Никона, который едва сделался патриархом, «так друзей не стал и в крестную [палату] пускать». Трогателен рассказ Аввакума о путе –

[160]

шествии в Даурию. Величественная и суровая природа Сибири и тягостные условия пути, грубость и самовольство царских приставов и воевод ярко встают перед нашими глазами. И «бедный Петрович», как сам себя называет Аввакум, умеет подняться и стать выше личного бедствия. Автобиография Аввакума, написанная простым и образным языком, является прекрасным литературным памятником и не менее ценным историческим источником по истории раскола.

Существенный интерес представляют и некоторые другие произведения старообрядцев: раскольничьи жития Епифания, Корнилия, записка о жизни протопопа Ивана Неронова и некоторые другие.

Существует еще одна группа источников по истории Русского государства — так называемая сатирическая литература XVII в. Появление этой литературы тесно связано с недовольством посадского населения московскими правительственными порядками, нашедшими свое выражение в городских восстаниях 1648—1650 и 1662 гг.

В «Азбуке о голом и небогатом человеке» рассказывается история о человеке разорившемся. В этой «Азбуке» находим и объяснение причин его разорения: «от сродников зависть, от богатых насильство, от сосед ненависть, от ябедников продажа, от льстивых наговор». Все происходит потому, что «люди богаты живут, а нас голенких не слушают». «Азбука», по-видимому, составлена кем-то из посадских людей в Москве, так как в одном из списков упоминаются «Всесвятые на Кулишках» — церковь у Варварских ворот Китай-города.

Та же мысль о беспросветной бедности мелких людей выражена в «Празднике кабацких ярыжек», или «Службе кабаку». «Праздник» написан в виде пародии на всенощную и начинается словами, пародирующими служебник: «На малой вечерни поблаговестим в малые чарки, таже позвоним в полведеришка, также стихиры в перстны и в ноговицы и в руковицы и в штаны и в портки. Глас пустотный подобен вседневному обнажению. Запев: Да уповает пропоица испити». В. П. Адрианова указывает, что «Служба кабаку», быть может, возникла в Сольвычегодском крае, как на это имеется указание в одном из списков.

Любопытным памятником является так называемая «Калязинская челобитная», высмеивающая порядки Троицкого монастыря в Калязине. Памфлет написан в подражание челобитной монахов на игумена с жалобой «Калязина монастыря от крылошан в его неисправном житии». Далее в обычном стиле приказных документов XVII в. крилошане жалуются на порядки, заведенные архимандритом: «Да он же архимарит приказал в воротах с шелепом стоять кривому старцу Фалелею, нас, богомольцев твоих, за ворота не пустить, и в слободу сходить не велит, и скотья двора присмотрить, чтобы телят в хлев загнать и кур в подполье посажать, благословенье коровнице подать». Архимандрит велит часто ходить в церковь, даже по ночам, «а мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя правило говорить, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознить, не то, что к церкве часто ходить и в книги говорить». В таком же духе челобитная разоблачает другие монастырские порядки, угрожая уходом в другой монастырь, «где вино да пиво найдем».

В «Повести об Ерше Ершовиче» высмеивается суд XVII в. под видом «судного дела, как тягался лещь с ершем в ростовском озере и о реках». Суд ведет большой боярин и воевода — осетр и окольничий — сом с большим усом. Свидетелями выступают различные рыбы — сельдь переяславская, окунь и т. д. Сам Ерш говорит о себе, как о добром человеке: «знают меня на Москве и в иных городех князи и бояря, дьяки

[161]

и дворяня и подьячий, попы и дьяконы, гости и гостиной согни посатцкия люди добрыя, и покупают меня, ерша, дорогою ценою и варят меня, ерша, в ухе с перцом да с шафраном». Но свидетели утверждают: что «ерш злый лих человек, ябедник» и т. д.

ЛИТЕРАТУРА К ГЛАВЕ XI

Леонид, Повесть о Царьграде Нестора Искандера XV в.—И. Жданов, Русский былевой эпос. Исследования и материалы, Спб. 1895. — В. Н. Малинин, Старец Филофей Елеазарова монастыря, Киев 1901. — «Просветитель», Казань 1904.—И. П. Хрущев, Исследование о сочинениях Иосифа Санина, Спб. 1868. — Порфирьев, История русской словесности, ч. I, Казань 1913, стр. 477—498, 509—535 (пересказ «Просветителя» и слов Максима Грека). — Летопись занятий Археографической комиссии, вып. 10, 1890 («Беседа валаамских чудотворцев»). — В. Жмакин, Митрополит Даниил и его сочинения, М. 1881. — Истины показание (сочинение Зиновия Отенского), 1862. — В. Ф. Ржига, И. С. Пересветов, публицист XVI в., М. 1908 (напечатано в Чтениях в Обществе истории и древностей российских). — Переписка князя А. М. Курбского с царем Иоанном Грозным, Птгр. 1914. — Порфирьев, История русской словесности, ч. I, Казань 1913, стр. 570—595 (подробный пересказ сочинений Курбского и Грозного). — Акты исторические, т. I, № 204 (послание Грозного в Кириллов монастырь). — Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1882, кн. II («Домострой» по списку Общества истории и древностей российских). — Чтения в Обществе истории и древностей российских, 1908 (Коншинская редакция «Домостроя», изд. А. С. Орловым). — Порфидьев, История русской словесности, ч. I, Казань 1913, стр. 544—556 (пересказ «Домостроя»). — В. С. Иконников, Опыт русской историографии, т. II, кн. II, Киев 1908, стр. 1719—1735. — В. О. Ключевский, Древнерусские жития святых как исторический источник, М. 1871. — Русская историческая библиотека, т. XIII. Памятники смутного времени (изд. 2 - е, Спб. 1906).— С. Ф. Платонов, Древнерусские сказания и повести о смутном времени XVII в., изд. 2 - е, Спб. 1913. — Полное собрание русских летописей, т. IV, стр. 321—328 (повесть о разорении); т. V, стр. 55—56 («Сказание о бедах и скорбех»); стр. 66—73 («Сказание о смятении и междоусобии»). — Г. Котошихин, О России, в царствование Алексея Михайловича. — Житие протопопа Аввакума, написанное им самим, изд. Археографической комиссии, 1917. — В. С. Иконников, Опыт русской историографии, т. II, кн. II, стр. 1747—1765. — В. П. Адрианова-Перетц, Очерки по истории русской сатирической литературы XVII в., М.—Л. 1937.

ГЛАВА XII

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: