I. Классификации преступлений, связанные с субъектом преступления:

¨ совершаемые единолично и группой;

¨ совершаемые впервые и повторно;

¨ совершаемые лицами, находящимися в особом отношении с непосредственным объектом посягательства и не состоящими в таком отношении;

¨ совершаемые взрослыми преступниками и несовершеннолетними;

¨ совершаемые мужчинами и женщинами (эта классификация имеет ограниченную сферу применения и относится только к некоторым “чисто мужским” преступлениям или преступлениям, совершение которых более свойственно женщинам).

II. Классификации преступлений, связанные с объектом преступления:

¨ по личности потерпевшего;

¨ по характеру непосредственного предмета посягательства;

¨ по месту расположения непосредственного предмета посягательства (по месту совершения преступления);

¨ по способам и средствам охраны непосредственного предмета посягательства.

III. Классификации преступлений, связанные с объективной стороной преступления:

¨ по способу совершения преступления;

¨ по способу сокрытия преступления, если оно не входит в качестве составной части в способ совершения преступления.

IV. Классификации преступлений, связанные с субъективной стороной преступления:

¨ совершенные с заранее обдуманным намерением и со внезапно возникшим умыслом.

На практике конкретное преступление определяется по нескольким классификациям, и это отражается в содержании конкретных частных методик. Некоторые классификации могут не иметь значения для данной методики, но во всех случаях — без всяких исключений — сохраняет свое значение классификация по способу совершения преступления. Это — основная криминалистическая классификация преступлений и, в сущности, определяющая среди всех других подобных классификаций, ибо признаки, по которым преступление классифицируется применительно к иным элементам состава преступления, как правило, отражаются в способе совершения и сокрытия преступления или в особенности его применения. Именно поэтому в криминалистическую характеристику нет необходимости включать описание преступления в соответствии с большинством других классификаций.

Следует ли вообще включать криминалистическую классификацию преступлений в криминалистическую их характеристику, как предлагают некоторые авторы? Мы полагаем, что этого делать не следует. В криминалистическую характеристику включается не классификация, а описание преступления на основе его классификационных данных, не классификация способов совершения и сокрытия преступлений, а описание тех из них, которые типичны для данного вида преступлений, не классификация по личности преступника, а описание тех признаков множества, которые характерны для круга лиц, среди которых может находиться вероятный преступник, и т. п.

Что же касается некоторых предложений по рассматриваемому вопросу, изложенных нами ранее, то хотелось бы заметить следующее.

В соответствии с логическими правилами классификации, она должна базироваться на едином основании. Криминалистическая характеристика преступления, представляя собой сложное комплексное понятие, не может быть таким основанием в силу как своего состава, так и своего разнообразия. Невозможно построить классификацию, учитывающую одновременно все компоненты, образующие криминалистическую характеристику преступления. Такая классификация неизбежно окажется либо классификацией по способу совершения или сокрытия преступления, либо по личности вероятного преступника, либо по тем или иным обстоятельствам совершения преступления. Поэтому, на наш взгляд, нельзя согласиться с предложением А. Н. Васильева рассматривать криминалистическую характеристику как основание или форму криминалистической классификации преступлений.

Нельзя, как нам кажется, согласиться и с другим предложением некоторых криминалистов — классифицировать преступления в криминалистических целях на основе следственных ситуаций, складывающихся на начальном этапе расследования, понимая при этом под следственной ситуацией характер исходных данных.

Такая классификация попросту будет не классификацией преступлений, а классификацией исходных данных, которыми располагает следователь, приступая к расследованию. Она, несомненно, имеет значение для определения направления расследования и решения других важных вопросов следствия, но классифицировать по ней преступление невозможно, так как, например, полнота или неполнота исходных данных, наличие в них тех или иных пробелов самого преступления еще не определяют. Это особенности “не самого преступления, а лишь одной из сторон (осведомленности следователя) и лишь одного из компонентов (информационного) следственной ситуации.

Криминалистическая классификация по примененным орудиям и средствам, как и по механизму формирования доказательств (А. Н. Васильев, Н. П. Яблоков, 1971), есть не что иное, как классификация по способу совершения и сокрытия преступлений, признакам его применения. То же самое можно сказать и о классификации по механизму возникновения доказательственной информации (А. Д. Трубачев).

Завершая рассмотрение вопроса о криминалистической классификации преступлений, следует принять во внимание еще одно важное обстоятельство. При построении системы частных криминалистических методик мы, как и другие криминалисты, исходили из уголовно-правовой классификации преступлений. Однако при построении следующего звена системы — криминалистических классификаций до сих пор практически не использовались совсем или использовались лишь в незначительной степени данные другой смежной науки — криминологии — и тех классификаций преступлений, которые формируются ею. Между тем, эти данные могут оказаться весьма полезными и для решения классификационных проблем криминалистики и для разработки криминалистических характеристик преступления.

Констатируя имеющиеся различия между уголовно-правовой и криминологической классификациями преступлений, Ю. Д. Блувштейн отмечает “наличие криминологически значимых различий между деяниями, однородными в уголовно-правовом смысле; сказанное относится в ряде случаев даже к деяниям, квалифицируемым по одной норме уголовного закона. С другой стороны, разнородные с точки зрения уголовного закона деяния подчас являются однородными в криминологическом плане”. В качестве примера он ссылается на единую по закону категорию деяний — хищение государственного или общественного имущества путем кражи, которая при криминологическом анализе явственно распадается на две группы — кражи в традиционном их понимании, близко примыкающие по своей криминологической характеристике (мы можем добавить — и по криминалистической характеристике) к кражам личного имущества. Ко второй группе относятся кражи имущества, к которому виновный имел доступ в связи с исполнением своих трудовых функций. Эти кражи, как правило, настолько тесно смыкаются с хищениями, совершенными путем присвоения, растраты, злоупотребления служебным положением, что даже их правовое разграничение, не говоря о разграничении криминологических характеристик, нередко вызывает значительные трудности.

Далее автор приводит различия в криминологических характеристиках лиц, совершающих кражи первого и второго видов. Эти криминологические различия прямо “просятся” в криминалистические характеристики преступлений. Так например, конкретные криминологические исследования показали, что лица, впервые судимые за кражу, регистрируемые по линии уголовного розыска, значительно более склонны к ре­цидиву, чем лица, впервые судимые за кражу, регистрируемые по линии службы БЭП. Для лиц первой категории вероятность, что повторно совершенное преступление вновь будет такой же кражей, примерно равна вероятности того, что повторно совершенное преступление будет кражей личного имущества, для лиц второй категории вероятность совершения кражи личного имущества крайне незначительна[594]. Нет необходимости доказывать, насколько эти и подобные им криминологические данные могут быть полезны при построении криминалистических классификаций и криминалистических характеристик преступлений.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: