Данный перевод выполнен специально для сайта www.jrward.ru. 15 глава

И он не хотел причинить вред кому-нибудь из своих братьев или персоналу. Или разрушить сам дом.

– Дерьмо.

Видимо, на этом его словарный запас исчерпан.

Блин, ему следовало позволить Вишесу отвести его сюда и рассказать, что происходит. Но, по крайней мере, его супруга могла направиться всего в два места – в Безопасный дом и старый дом Дариуса. И, без сомнений, именно это Джон и пытался сказать ему.

Черт, подумал он. Это не он и Бэт. Они не должны были оказаться в такой ситуации.

Более того, казалось, что сама судьба участвовала в их с Бэт отношениях. Начиная с того момента, когда она пришла в его жизнь, с того чувства завершенности, которое она принесла с собой, все казалось судьбой. Они иногда спорили, разумеется. Он был вспыльчивым придурком, и Бэт не мирилась с этим. Ага.

Но такой разлуки не было никогда. Никогда.

– Пошли, приятель. Нам нужно побыть одним.

Джордж спрыгнул с него и Роф оторвался от пола. Снова закрыв дверь, он пустился в игру «Найди телефон». К слову об избалованности. Руки вытянуты вперед, грудь согнулась, ноги еле волочились, он врезался во все вокруг, по ударам определяя, что это – кушетка для двоих, кресло, боковой столик...

Казалось, стол был самым последним в списке вещей, на которые Роф налетел, и он обнаружил местоположение телефона, когда его мужская лапа столкнула трубку с рычага. Подняв ее к уху, он пальцами определил положение кнопок и перед набором сбросил звонок.

Представив десять цифр со знаком решетки и звездочкой, он набрал семизначный номер и принялся ждать.

– Безопасное место слушает, добрый день.

Закрыв глаза, он надеялся, что было ближе к ночи, тогда он смог бы отправиться на ее поиски.

– Привет, Бэт у вас?

– Нет, простите, ее здесь нет. Я могу записать сообщение от вас?

Когда он закрыл глаза, женщина сказала:

– Алло? Есть кто-нибудь на линии?

– Сообщения не будет.

– Я могу передать, кто звонил ей, если она появится?

На короткое мгновение он задумался, что сделает администратор, если узнает, кто звонит.

– Я найду ее, где угодно. Спасибо.

Повесив трубку, он почувствовал, как огромная голова Джорджа потерлась о его бедро. Так на него похоже... всегда хочет помочь.

Роф не убирал палец, нажимая на сброс. Он не знал, готов ли сделать еще один звонок. Если Бэт не поднимет трубку по следующему номеру? Тогда он вообще без понятия, где она была.

И мысль, что ему придется идти за такой информацией к Вишесу или Джону, была постыдной и просто невыносимой.

Набирая другую последовательность цифр, про себя он думал...

Я не верю, что это происходит с ними. Этого просто не может быть.

Глава 24

Повернув голову на подушке, Сола уставилась на дверь больничной палаты, в которую ее определили. Но она смотрела не на панель.

Сцены похищения мелькали перед ее глазами, блокируя все остальное: вот она приезжает домой. Ее ударяют по голове. Поездка на машине. Сигнальная ракета. Погоня по снегу. Потом тюремная камера и охранник, который пришел для...

Она подпрыгнула от стука в дверь. И это было забавно; она же знала, кто это был.

– Я рада, что ты вернулся.

Эссейл приоткрыл дверь, только просунув голову в комнату, будто боялся потревожить ее.

– Ты проснулась.

Она натянула покрывала повыше на грудь.

– Я и не спала.

– Разве? – Открыв дверь шире, он зашел с подносом еды. – Я надеялся... что тебе захочется отведать трапезу.

Сола склонила голову.

– У тебя такой старомодный стиль речи.

– Английский не первый мой язык. – Он поставил поднос на стол на колесиках и подкатил его. – И даже не второй.

– Наверное, поэтому мне так нравится слушать тебя.

Он замер, услышав ее слова... и да, может, если бы не болеутоляющие, она бы ни за что в этом не призналась. Что за фигня?

Внезапно Эссейл посмотрел на нее, и яркий огонь в его взгляде придал ему блеска больше, чем обычно.

– Я рад, что мой голос ласкает твой слух, – сказал он хрипло.

Сола сосредоточилась на еде, внезапно ощутив тепло внутри с момента... да впервые.

– Спасибо за старания, но я не голодна.

– Тебе нужна еда.

– Меня тошнит от антибиотиков. – Она кивнула на капельницу, висевшую на стойке возле ее кровати. – Что бы там ни было... это отвратительно.

– Я покормлю тебя.

– Я...

По неясной причине Сола вспомнила ту снежную ночь, когда он преследовал ее на своей территории и наехал на нее у автомобиля. К слову об угрозе во тьме... Господи, он тогда чертовски сильно напугал ее. Но она чувствовала не только испуг.

Эссейл принес в комнату кресло. Забавно, оно был не пластиковым, какое можно встретить в обычной клинике; а будто бы из Поттери Барн[96], обитое, удобное, с милым рисунком. И Эссейл уселся на него, чувствуя себя не в своей тарелке, и вес тут не причем. Он был слишком крупным, его мощное тело контрастировало с ручками и спинкой кресла, его одежда была слишком черной по сравнению с бледным...

На его пиджаке были следы крови, коричневые, высохшие. И на рубашке. И на брюках.

– Не смотри на это, – сказал он мягко. – Вот, держи. Я выбрал самое лучшее.

Он приподнял крышку, показывая...

– Где я, черт возьми, оказалась? – спросила она, наклоняясь вперед и делая глубокий вдох. – У Жан-Жоржа[97] появилось медицинское подразделение, что ли?

– Кто такой Жан-Жорж?

– Один модный шеф-повар из Нью-Йорка. Я услышала о нем на канале «Еда»[98]. – Она села, поморщившись, когда бедро приветственно напомнило о себе. – Я даже не люблю ростбиф... но это выглядит божественно.

– Я подумал, что тебе не хватает железа.

Кусок мяса был приготовлен идеально, с корочкой, которая хрустела, когда он отрезал...

– Это чистое серебро? – спросила она, взглянув на вилку, нож... ложечку на аккуратно сложенной салфетке.

– Поешь. – Он поднес аккуратно отрезанный кусочек к ее губам. – Ради меня.

Ее рот открылся без других подсказок, будто не собирался терпеть отсрочки в духе я-могу-сама-поесть.

Закрыв глаза, Сола застонала. О да, не хотела она есть. Как же.

– Это самое вкусное из того, что я когда-либо пробовала.

Улыбка на его лице была абсолютно необъяснимой. Она была слишком яркой, и все потому, что Сола перекусила... и, должно быть, он понял это, потому что отвернулся, чтобы она не видела выражения его лица.

Следующие пятнадцать-двадцать минут в комнате, не считая свист вентиляции, слышался лишь стук серебра о фарфор. И да, вопреки всем ее о-нет-не-могу, она умяла огромный кусок мяса, картофельный гратен и сливочный шпинат. И булочку к обеду, которая была, без сомнений, домашней. И персиковый кобблер. И даже выпила охлажденной воды из бутылки и кофе из графина.

Наверное, она бы съела салфетку, поднос, столовое серебро и столик, будь такая возможность.

Рухнув на подушку, Сола положила руку на живот.

– Кажется, я сейчас лопну.

– Я должен вынести это в коридор. Прошу меня извинить.

Со своего места она внимательно следила за каждым его движением: как он, плавно двигаясь, встал, взял поднос своими длинными элегантными руками.

К слову о манерах за столом. Эссейл держал серебро с аристократической изящностью, будто привык к такой посуде у себя дома. И он не пролил ни капли, когда наливал ей кофе. Не уронил ни крошки на пути к ее рту.

Настоящий джентльмен.

Не укладывается с тем, что она увидела, когда он протянул ей сотовый, чтобы она поговорила с бабушкой. Тогда Эссейл слетел с катушек, кровь стекала с его подбородка, будто он отхватил от кого-то большой кусок. Его руки тоже были красными от крови...

Учитывая, что она убила всех в том ужасном месте, перед тем как вырваться? Он, очевидно, привез кого-то с собой.

О, Боже... она была убийцей.

Эссейл вернулся и сел рядом, скрестив ноги в коленях, а не лодыжках, как обычно делали мужчины. Сложив ладони так, будто собирался молится, он поднес их ко рту.

– Ты убил его, ведь так? – спросила она тихо.

– Кого?

– Бенлуи.

Его притягательный взгляд избегал ее.

– Мы не будем говорить об этом. Обо всем этом.

Сола старательно свернула верхнюю сторону покрывала.

– Я не могу... не могу притвориться, будто прошлой ночи вообще не было.

– Придется.

– Я убила двух мужчин. – Она встретила его взгляд и быстро заморгала. – Я убила... двух живых существ. О, Господи...

Прикрыв лицо руками, она попыталась сохранить самообладание.

– Марисоль... – Раздался скрип, будто он подкатил кресло Поттери Барн еще ближе. – Дорогая, ты должна выкинуть это из головы.

– Двух человек...

– Животных, – отрезал он. – Они были животными, заслуживающими худшей участи. Все они.

Опустив руки, она не удивилась смертоносному выражению на его лице, но не испугалась его. Воистину, она боялась того, что сделала.

– Я не могу... – Сола указала рукой на свою голову. – Не могу выкинуть эти образы из головы...

– Блокируй их, милая. Просто забудь произошедшее.

– Я не смогу. Никогда. Я должна сдаться полиции...

– Они убьют тебя. И ты думаешь, они бы повели себя достойно по отношению к тебе? Могу тебя заверить в обратном.

– Это моя вина. – Она закрыла глаза. – Мне следовало знать, что Бенлуи будет мстить. Я просто не думала, что дойдет до такого.

– Но, дорогая, ты в безопасности...

– Скольких?

– Что, прости?

– Скольких... ты убил? – Она шумно выдохнула. – И прошу, не пытайся притвориться, что никого не тронул. Помни, я видела твое лицо. Прежде чем ты умылся.

Он отвел взгляд и вытер рукой подбородок, будто тот все еще был в крови.

– Марисоль. Закопай воспоминания глубоко внутри... и оставь их там.

– Так ты справляешься с этим?

Эссейл покачал головой, стиснув челюсти, его рот сжался в полоску.

– Нет. Я помню каждое убийство, все до единого.

– Значит, ты ненавидишь то, что должен был сделать?

– Нет, я упиваюсь этим. – Он не сводил с нее уверенного взгляда.

Сола поморщилась. Выяснить, что он был убийцей-социопатом – та самая вишенка, которой не хватало на ее мороженом.

Он наклонился к ней.

– Марисоль, я никогда не убивал без причины. Я упиваюсь убийствами, потому что те люди заслуживали своей участи.

– Значит, ты защищал остальных?

– Нет, я бизнесмен. Если мне не переходят дорогу, я придерживаюсь кредо «живи сам и не мешай другим». Но я не позволю на себя давить... и не допущу, чтобы угрожали моим людям.

Она долго изучала его лицо... и он не отводил взгляда.

– Думаю, что верю тебе.

– Ты должна.

– Но все равно, это - грех. – Она вспомнила свои молитвы и ощутила неведомую ранее вину. – Я осознаю, что совершала преступления раньше... но я не причиняла никому вреда кроме финансового. Это и так плохо, но, по крайней мере, я никому не сжигала ли...

– Марисоль. Посмотри на меня. – Он взял ее за руку.

Она не сразу смогла поднять глаза.

– Я не знаю, как теперь жить с собой. На самом деле не знаю.

Почувствовав, как сердце гулко бьется в груди, он осознал, как ошибался. Он думал, что обеспечив Марисоль физическую безопасность и разобравшись с Бенлуи, он закроет эту ужасную главу ее жизни. Решил, что когда она окажется под его защитой, и он убедится, что вернул ее бабушке в целости, то удастся перевернуть этот лист.

Ошибался. Причем сильно... и видя ее душевную боль, он не знал, как помочь ей.

– Марисоль... – Он никогда не говорил таким тоном. С другой стороны, он не привык умолять. – Марисоль, прошу.

Когда она подняла веки, он обнаружил, что делает глубокий вдох. Они оба были вымотаны, и ее неподвижность напомнила ему о возможном ужасном исходе.

Но что сказать ей?

– Воистину, не стану притворяться, что понимаю эту концепцию греха, которой ты придерживаешься, с другой стороны, наши религии различаются... и я уважаю это. – Боже, было ненавистно видеть синяк на ее лице. – Но, Марисоль, ты сделала все ради выживания. Своего выживания. То, что ты сделала тогда – причина, по которой сейчас ты дышишь. Жить – значит делать необходимое, и ты все сделала.

Она отвернулась, словно боль была слишком сильна. А потом прошептала:

– Я просто жалею, что не смогла... черт, наверное, ты прав. Наверное, мне нужно вернуться назад не на две ночи, чтобы стереть воспоминания. Произошедшее – кульминация многих моих поступков.

– Знаешь, если ты решишься, то сможешь изменить курс. Ты можешь перестать работать с типами вроде Бенлуи.

Еле заметная улыбка тронула ее губы, когда она посмотрела на дверь.

– Да. Я согласна с тобой.

Он сделал глубокий вдох.

– Ты можешь пойти иной дорогой.

Она просто кивнула, но он понял, что она решила уйти на пенсию, образно выражаясь.

И по не ясной причине ему хотелось плакать… но в этом он бы не признался никому, даже себе.

Он притих, просто смотря на нее, запоминая все, начиная с ее волнистых темных волос, которые она тщательно вымыла в душевой здесь, до бледных щек и губ идеальной формы.

Вспоминая обо всем, через что прошла Марисоль, он услышал ее слова, когда она сказала, что ее не изнасиловали... только потому, что она убила того ублюдка раньше.

Того, в камере. Чью руку использовала, чтобы выбраться из здания.

Все его тело жаждало ее, воистину...

– Я буквально чувствую твой взгляд, – сказала она тихо.

Эссейл откинулся назад и потер руки о бедра.

– Прости меня. – Он посмотрел в противоположный конец комнаты и с ненавистью подумал о том, чтобы воспользоваться дверью, но вероятно ему стоит дать ей отдохнуть. – Тебя мучает физическая боль?

Марисоль повернула голову в его сторону, ее глаза красно-коричневого цвета нашли его взгляд.

– Так, где мы?

– Почему бы тебе не ответить на мой вопрос?

– Ничего нестерпимого.

– Мне позвать медсестру?

Он уже встал на ноги, когда она достала руку из-под покрывала и остановила его.

– Нет. Пожалуйста. Мне не нравится, как этот персонал заставляет меня себя чувствовать. Прямо сейчас мне нужно на сто процентов быть в этой реальности. Иначе я боюсь, что вернусь... туда.

Эссейл снова сел, хотя хотел вернуться на север и убить Бенлуи. Он унял побуждение, напомнив себе о страданиях мужчины... если, конечно, его сердце еще бьется.

– Так, где мы?

Ну и как ответить на это?

Она и так хотела избежать искажения реальности, но уйти от того факта, что он не человек, а на самом деле член расы, которую она ассоциировала с Дракулой, не удастся. Спасибо, Стокер[99], удружил.

– Мы среди друзей. – Наверное, он преувеличил. Но Рив предоставил ему то, что он просил, в момент, когда он в этом нуждался... если не потому, что Король, без сомнений, был в долгу перед ним, то хотя бы в ответ на самосуд Эссейла над одной персоной.

– У тебя весьма интересные друзья. Они работают на правительство?

Он рассмеялся.

– О, Боже, нет.

– Это радует. Я гадала, арестуешь ли ты меня или попытаешься превратить в информатора.

– Могу убедить тебя, особенности человеческого права меня не касаются.

– Человеческого..?

Он выругался под нос, отмахиваясь от слова:

– Ты поняла, что я имел в виду?

Когда она улыбнулась, ее веки затрепетали:

– Прости, кажется, я выключаюсь. Это все еда.

– Позволь себе отдохнуть. Когда ты проснешься, я отвезу тебя домой.

Она резко выпрямилась.

– Моя бабушка до сих пор в том доме...

– Нет, она в моем особняке. Я бы никогда не оставил ее там, беззащитную и открытую...

Марисоль без предупреждения обхватила его руками, обернув их вокруг плеч и прижимая к себе так сильно, что он ощутил каждый тремор в ее теле.

– Спасибо, – она выдохнула в его шею. – Она все, что у меня есть.

Эссейл очень аккуратно обнял Марисоль в ответ, осторожно положив руки на ее спину.

Он вдыхал ее аромат, и его сердце ныло при мысли, что кто-то прикасался к ней с чувствами иными, нежели благоговение.

Они сидели так долго. А потом, когда она, наконец, отстранилась и посмотрела на него, он не смог сдержаться и погладил ее лицо.

– У меня нет слов, – сказал Эссейл сорвавшимся голосом.

– Относительно чего?

Он мог лишь покачать головой и разорвать объятия, выпрямившись в полный рост. Либо это, либо забраться в кровать вместе с ней.

– Отдыхай, – сказал он хрипло. – С приходом ночи я доставлю тебя к твоей семье.

А после она и ее бабушка могут остаться жить у него. Так он убедится, что она всегда будет в безопасности.

Он никогда больше не будет волноваться за нее.

Эссейл поспешил выйти прежде, чем она закрыла глаза. Он просто не мог вынести вид ее опущенных век.

Выходя из комнаты, он…

Замер на месте.

В другом конце коридора, прислонившись к стене, стояли его кузены, и они не подняли взгляда. Они и так смотрели ему прямо в глаза, когда он вышел... будто ждали этого все то время, что он был с Солой.

Они ничего не сказали, но оно и не требовалось.

Эссейл потер лицо. В какой такой вселенной он решил, что сможет поселить в своем доме двух человеческих женщин?

И к черту «всю жизнь»... он не способен обеспечить это и на ночь. Потому что как он будет объясняться, когда выяснится, что он не может выходить на солнечный свет? Или пустить солнце в дом? Или...

Переполненный эмоциями, он запустил руку в карман черных брюк, достал баночку с кокаином и быстро употребил оставшееся.

Просто чтобы почувствовать себя хоть немного нормальным.

Потом он поднял поднос с пола.

– Не смотрите на меня так, – пробормотал он, уходя прочь.

Глава 25

– Роф!

Выкрикнув его имя, Бэт резко села на кровати и мгновение не могла понять, где находится. Каменные стены и массивная бархатная кровать были не...

Дом Дариуса. Это была не комната ее отца, в этой спал Роф, когда нужно было переночевать где-нибудь. Здесь она спала, когда мучилась бессонницей.

Должно быть, она вырубилась на покрывалах...

Она услышала отдаленный звон телефона.

Смахнув волосы с лица, она обнаружила на ногах покрывало, о котором совсем не помнила... в комнате возле двери стоял ее чемодан... и серебряный поднос на прикроватной тумбочке.

Фритц. Похоже, дворецкий приезжал днем.

Потирая грудь, она посмотрела на холодную подушку рядом с собой, на не помятые простыни, отсутствие Рофа... и почувствовала себя еще хуже, чем вчера.

А казалось, что хуже не бывает. Что это место поможет...

– Черт. Роф? – позвала она, соскочив с кровати.

Подбежав к двери, она резко распахнула ее, быстро пересекла узкий холл и, влетев в спальню отца, кинулась к телефону на прикроватной тумбочке.

– Алло! Алло? Алло…?

– Привет.

Услышав низкий голос, Бэт рухнула на кровать, стиснув телефон в кулаке и прижимая его к уху так сильно, будто могла стать ближе к своему мужчине.

– Привет. – Закрывая глаза, она не стала бороться со слезами. Она позволила им литься по щекам. – Привет.

Его голос был таким же хриплым, как и ее.

– Привет.

Повисла длинная пауза, но это ничего: хотя он был дома, а она здесь, казалось, будто они обнимали друг друга.

– Прости, – сказал Роф. – Мне так жаль.

У нее вырвалось рыдание.

– Спасибо...

– Прости. – Он коротко рассмеялся. – У меня туго со словарным запасом, да?

– Все нормально. Я тоже нехорошо себя чувствую... кажется, ты снился мне.

– Ночной кошмар?

– Нет. Я скучаю.

– Я этого не заслуживаю. Я боялся звонить на твой сотовый, вдруг ты не ответишь. Я решил, что если ты с кем-то, то они поднимут трубку и... да, мне жаль.

Бэт сделала долгий выдох и откинулась на подушки. Скрестив ноги в лодыжках, она окинула взглядом свои фотографии. – Я в его спальне.

– Да?

– В твоей спальне нет телефона.

– Боже, давно я не бывал в том доме.

– Я знаю. Этот особняк навевает столько воспоминаний.

– Вот уж точно.

– Как Джордж?

– Скучает по тебе. – Раздались приглушенные удары... словно он похлопывал пса по бокам. – Он рядом со мной.

Хорошие новости: нейтральные темы идеальны для того, чтобы аккуратно подступить к вопросу отношений. Но большой разговор все равно нависал над ними.

– Голова Джона в порядке, – сказала она, теребя низ своей кофты. – Но ты, наверное, и так знаешь, как все прошло в медицинском центре?

– Ну, на самом деле, нет. Я... ну, не в теме.

– Я звонила.

– Да?

– Да. Тор сказал, что ты спал. Тебе, наконец, удалось отдохнуть?

– Эм... да.

Когда он опять замолчал, второй этап тишины стал словно подготовительным, отсчетом до настоящего разговора. И она не знала, как поднять тему, что сказать, как...

– Не думаю, что рассказывал тебе о своих родителях, – сказал Роф. – Кроме того, что они были...

Убиты, закончила она мысленно.

– Они были парой, подобранной на небесах, пользуясь человеческой терминологией. Я про то, что хотя был маленьким, я помню их вместе, и честно говоря, когда они погибли, я думал, что это ушло вместе с ними. В смысле, такая любовь бывает раз в тысячелетие. Но потом я встретил тебя.

Горячие слезы продолжили стекать по щекам, некоторые тихо падали на подушку, другие скатывались к уху. Протянув руку, она вытащила «Клинекс» и бесшумно промокнула слезы.

Но он знал, что она плакала. Точно знал.

Голос Рофа стал тихим, будто он с трудом сдерживал себя.

– Когда меня ранили пару месяцев назад, и мы с Тором удирали из дома Эссейла, я не боялся умереть. Я знал, что рана была серьезной, но я бывал во многих передрягах раньше... и знал, что выживу... потому что никто и ничто не разлучит нас.

Прижав телефон плечом, она свернула влажный платочек в аккуратный квадратик.

– О, Роф...

– Когда дело касается тебя и ребенка... – Его голос сорвался. – Я... я... я.... о, ради всего святого, я пытаюсь найти нужные слова, но, Бэт, кажется, их просто нет. Я знаю, что ты хочешь попытаться, я понимаю это. Но не ты провела четыре столетия, слушая и наблюдая, как женщины умирают на родильном ложе. Я не могу... понимаешь, я не могу выкинуть это из головы. И проблема в том, что я связанный мужчина, и с одной стороны, я хочу исполнять все твои желания. Но, другая часть меня, не слушает разумных доводов. Просто не слушает... когда речь касается угрозы твоей жизни. Хотел бы я быть другим, потому что это убивает меня, но я не могу изменить себя.

Наклонившись в бок, она вытянула еще один платочек из коробки.

– Но есть же современная медицина. У нас есть Док Джейн и...

– А если ребенок родится слепым? Что, если у него будет мое зрение?

– Мы будем любить его или ее не меньше, будь уверен.

– Спроси себя, на что мы обречем детей в генетическом плане. Я справляюсь с этим, да. Но если ты думаешь, что я не скучаю по зрению каждый день своей жизни? Я просыпаюсь рядом с любимой женщиной и не могу видеть ее глаза по вечерам. Я не знаю, как ты выглядишь, когда наряжаешься для меня. Не могу наблюдать за твоим телом, когда вхожу в тебя...

– Роф, ты делаешь так много....

– И знаешь, что хуже всего? Я не могу защитить тебя. Я даже из дома не выхожу... и дело не только в гребаной работе, скорее в слепоте... и не надо обманывать себя. По законам, если родится мальчик, он станет моим наследником. У него не будет выбора... как и у меня, и я ненавижу это. Ненавижу каждую ночь своей жизни... Господи Иисусе, Бэт, я ненавижу вставать с кровати, ненавижу садиться за тот стол, ненавижу прокламации и всю чепуху, что я привязан к дому. Ненавижу это.

Боже, она знала, что он был несчастлив, но даже не представляла, насколько.

С другой стороны, когда в последний раз они говорили по душам? Нудная работа, а также стресс из-за Шайки Ублюдков и их дерьма...

– Я не знала, – она вздохнула. – В смысле, я понимала, что ты несчастлив, но...

– Я не люблю говорить об этом. Я не хочу, чтобы ты переживала из-за меня.

– Я в любом случае буду. Я знала, что ты в стрессе... жаль, что я ничем не могу помочь.

– В этом вся соль, Бэт. Тут ничем не поможешь. Никто ничего не сможет сделать... и даже если бы у меня было стопроцентное зрение, а риски беременности ничтожны? Я все равно не хочу обречь следующее поколение на это королевское дерьмо. Такой жестокости я и врагу не пожелаю, и тем более – собственному ребенку, черт возьми.

Он резко рассмеялся.

– Блин, надо бы отдать трон Кору. И поделом ему.

Бэт покачала головой. – Все, что я хочу – чтобы ты был счастлив. – Ну, не совсем правда. – Не стану лгать. Я люблю тебя, но все равно...

Блин, она понимала, как он чувствовал себя, не в силах подобрать слова.

Но он смог заговорить.

– Я с трудом могу объяснить это. – Она сжала кулак возле сердца. – Словно в центре груди у меня пустота. Она не связана с тобой или моими чувствами к тебе. Она внутри меня... понимаешь, словно щелкнули выключателем? Я хотела бы выражаться точнее, но это сложно описать. Я даже не знала, в чем дело... пока в одну из ночей Зи не отвез Бэллу в свою квартиру на Манхэттене, и я не осталась нянчить Наллу. Я сидела в их комнатах, Налла заснула на моих коленях, а я все смотрела на вещи в их комнате. Пеленальный стол, колыбелька... салфетки и бутылочки. И я просто подумала... что хочу этого. Всего. «Дайпер Джини»[100], резиновых уточек, не спать допоздна. Какашки и запах детских шампуней, плач и воркованье, розовый цвет-клише и бледно-голубой... любой, неважно. И я долго размышляла. Правда. Странно, что я подумала... это просто настроение, период, окрашенные в розовый цвет фантазии, которых я вскоре лишусь.

– Когда ты... – Он прокашлялся. – Как давно это продолжается?

– Почти год.

– Черт...

– Как я уже говорила, я давно это чувствую. И я надеялась, что ты передумаешь. Я знала, что ребенок не в числе твоих приоритетов. – Она пыталась вести себя как дипломат. – Я думала... ну, сейчас озвучивая свои мысли, я понимаю, что никогда серьезно не говорила с тобой об этом. Просто не было времени.

– Прости. Знаю, я уже извинялся, но... черт возьми.

– Все нормально. – Она закрыла глаза. – Я понимаю твои мотивы. Я же каждую ночь вижу, что ты хочешь находиться где угодно, но не на троне.

Еще одна длинная пауза.

– Кое-что еще, – сказал он спустя какое-то время.

– Что?

– Я думаю, что у тебя будет жажда. Скоро.

Ее подбородок отвис, а на задворках разума что-то замаячило.

– Я... откуда ты знаешь?

Перепады настроения. Поглощение шоколада. Прибавление в весе...

– Черт, – выдохнула она. – Я... ой, блин.

Ииииии, вот и подвели итог, подумал Роф, откидываясь на спинку кресла возле стола.

Джордж у его ног вытянулся на ковре, его огромная квадратная голова лежала на ботинке Рофа в качестве подпорки.

– Я не знаю наверняка, – сказал он, потирая виски. – Но будучи твоим мужчиной, я тут же попаду под действие твоих гормонов, когда те начнут бушевать... моя кровь уже стала горячее, эмоции стали сильнее, терпение на пределе. Например, сейчас, когда тебя нет дома, я чувствую себя больше в своей тарелке, чем за последние две недели. Но во время того спора я буквально с катушек слетел.

– Две недели... примерно тогда я начала проводить время с Лейлой. И да, тогда ты, правда, переборщил.

– Сейчас... – он поднял палец, словно акцентируя свои слова, хоть Бэт и не было рядом, – это не извиняет моего поведения. Просто контекст. Я могу с тобой вполне адекватно разговаривать по телефону, привести свои доводы. Но когда ты рядом? Опять же, это не объясняет мое поведение, и это не твоя вина, но я гадаю, не виновата ли отчасти жажда?

Он наклонился в бок и положил руку на пса, и Джордж поднял голову, вынюхивая, даже лизнул его. Поглаживая его надутую грудь, Роф вытягивал шерстку, а потом приглаживал к лапам пса.

– Боже, Роф, когда я только что проснулась без тебя...

– Это ужасно. Я знаю. Я чувствую тоже самое... или даже хуже. Я не знал, вдруг я запорол все настолько, что пути назад нет.

– Нет же. – Послышался шорох, будто она меняла положение на кровати. – Кажется, я знала, что мы с тобой работали в параллельных режимах в последнее время. Я просто не понимала, сколько времени мы упустили... и всего остального. Поездка на Манхэттен, когда мы сбежали вместе, смогли поговорить. Такого давно не было.

– Честно говоря, это еще одна причина, почему я не хочу ребенка. В настоящий момент у меня едва получается поддерживать контакт с тобой. Мне нечего предложить ребенку.

– Неправда. Ты стал бы замечательным отцом.

– В параллельной вселенной, может быть.

– Так, как мы поступим? – спросила она спустя мгновение.

Роф потер глаза. Блин, его мучило адское похмелье.

– Не знаю. Правда, не знаю.

Они высказались так, как должны были в самом начале. Благоразумно. Спокойно.

На самом деле, проблемы с этим были у него, а не у Бэт.

– Мне так жаль, – сказал он снова. – Мы не далеко продвинулись, по стольким направлениям. Но я не могу ничего... блин, мне чертовски надоело чувствовать себя импотентом.

– Ты не импотент, – сказала она сухо. – Это мы давно доказали.

В ответ он мог лишь стиснуть зубы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: