Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 1 глава

Джилл Шелвис

Все дело в любви

Лаки-Харбор — 2

OCR & Spellcheck: Аноним

Джилл Шелвис «Все дело в любви»: Астрель; Москва; 2013

Оригинальное название: Jill Shalvis «The Sweetest Thing», 2012

ISBN 978‑5‑271‑43639‑0

Перевод: А.О. Сизова

Аннотация

Тара Дэниелс недавно пережила тяжелый развод. Для нее переезд к сестрам в маленький портовый городок – это идеальный способ сменить обстановку, подумать, прийти в себя…

Новый роман никак не входит в ее планы, правда у зеленоглазого красавца Форда Уокера на этот счет несколько иное мнение. А тут еще внезапно появляется чертовски привлекательный бывший муж Тары, упорно желающий "начать все сначала". Она в смятении…

Что же дальше? Романтические отношения, смешные недоразумения и, наконец, счастливый финал!

Да, но кого предпочтет Тара?..

Джилл Шелвис

Все дело в любви

Глава 1

Если ты что‑то проспал, то второго шанса у тебя не будет.

Тара Дэниелс

– Маффин не желаете? – спросила Тара, продвигаясь вдоль длинной очереди людей, ожидавших у входа на летний фестиваль в Лаки‑Харбор. – Возьмите с персиком. Это бесплатно.

Большая корзина оказалась тяжелее, чем она предполагала, а послеобеденное июньское солнце накатывало на ее голову, как освежающие волны Тихого океана на берег. Пот выступил каплями на ее коже. А это совсем никуда не годилось. Мало того что это попросту некрасиво, так еще и противоречило ее девизу «Не позволяй им видеть, как ты потеешь».

Убедив себя, что она просто сияет, Тара приклеила на лицо улыбку и пошла дальше. Хорошо еще, что сарафан из легкой ткани элегантно облегал ее формы. Она выбирала его исходя из соображений комфорта и красоты. Ну и чтобы чувствовать себя увереннее.

Непростые требования к платью.

– Маффин не желаете? – спросила она у очередной женщины в очереди.

Миссис Тейлор, владелица местного магазинчика инструментов и хозяйственных товаров, внимательно осмотрела содержимое ее корзины.

– А они низкокалорийные?

Тара большую часть своей жизни провела под Хьюстоном на ранчо своих дедушки и бабушки, где даже разговоры о низкокалорийной пище считались кощунством, так что ее маффины ни в коей мере не были низкокалорийными. Она подумала, не соврать ли, но испугалась, что ее поразят гром и молния, а это, в свою очередь, испортит ей прическу.

– Определенно нет, уж простите.

– А сколько именно калорий?

Тара посмотрела на свои аппетитные маффины, такие нежные, золотистые и нашпигованные калориями.

– Несметное количество в каждом кусочке, – сказала она.

– Я вам удивляюсь, – сказала миссис Тейлор разочарованно. – И чего это вы занялись рекламой холестерина?

Тара где‑то вычитала, что проще быть милой, чем стервозной. Желая не тратить зря свои жизненные силы, она скривила рот в очередной улыбке.

– Все дело в том, что я рекламирую гостиницу, которую мы с сестрой снова открываем через две недели… – Она вынуждена была замолчать, поскольку миссис Тейлор, извиняясь, подняла указательный палец и достала из сумки завибрировавший телефон.

Таре захотелось тоже показать ей палец – правда, совсем другой. Тем не менее она была вежливой девушкой, и потому удержалась от неприличного жеста и пошла дальше, в очередной раз проглотив обиду и засунув подальше свою гордость. Ей по‑прежнему казалось, что жизнь в Лаки‑Харбор доконает ее, но, конечно же, это было преувеличением.

Или нет.

– Маффин не желаете? – спросила Тара следующего в очереди. Затем следующего и так далее, раздавая маффины, если люди проявляли заинтересованность.

Каждый маффин был старательно обернут в целлофан, и к каждому прилагался стикер с рекламой «Лаки‑Харбора‑Бич инн». Это было целью Тары, и цель эта сильно отличалась от прошлогодней. В прошлом году ей хотелось лишь покоя и чтобы маникюра хватало хотя бы на пару недель. В этом году все было куда проще. Ей хотелось сводить концы с концами и к исходу месяца платить по счетам, не залезая в долги, и еще хотелось хотя бы отчасти контролировать свою жизнь.

Вот и все.

Солнце палило немилосердно все время, пока она шла по причалу. Позади тянулись остроконечные скалы. Волны бились о камни, сотрясая деревянный пирс у нее под ногами. Она прошла мимо салона красоты, мимо закусочной, где работала четыре ночи в неделю, потом по пассажу вышла к лавке мороженщика и к чертову колесу высотой с пятиэтажный дом.

Толпа вокруг нее росла, накатывая, словно волны. Казалось, будто весь штат Вашингтон собрался на этот летний фестиваль искусства и музыки, но для Тары это вовсе не было сюрпризом. Больше сплетен жители Лаки‑Харбора любили разве что общественные мероприятия, а в этот день они могли совмещать одно с другим. Теплый вечер, хорошая музыка, танцы, выпивка… рецепт хорошего времяпрепровождения, без сомнения.

– Я определенно хочу твой маффин, – сказала Хлоя, подойдя к Таре.

Двадцатичетырехлетняя сестра Тары была любимицей всей семьи и унаследовала некую легкомысленность – читай дикость – их матери, Фиби Трегер. Хлоя была одета в удобную, несколько неформального вида футболку и солнечно‑желтый вязаный жилет, к которому так и просились солнечные очки. Ее блестящие каштановые волосы были мелированы розовыми прядями, по одной от каждого виска, а сзади ниспадали великолепными беспорядочными волнами, будто она только что встала с постели.

Что ж, она вполне могла стать моделью.

Если, конечно, не учитывать тот факт, что ростом она была чуть больше метра шестидесяти и совершенно не собиралась следовать никаким правилам и инструкциям. Хлоя только что вернулась из двухмесячного путешествия по первосортным спа‑отелям Майами, где набиралась опыта для открытия своей линии средств ухода за кожей. А еще она искала неприятности – это уж как водится.

Тара была рада, что сестра все же приехала к ней в Лаки‑Харбор. Она волновалась за нее все время, пока та была в отъезде. Это был пожизненный крест Тары – волноваться за свою младшую сестренку.

Хлоя выглядела загорелой и счастливой, на внутренней стороне ее запястья красовалась татуировка в китайском стиле, толковать которую она наотрез отказывалась, но, занявшись маффином, сочувственно протянула:

– Черт, Тара, ты не хочешь мне кое‑что сказать?

– Если ты собираешься спросить меня про калорийность маффинов, – заметила Тара, – то учти, что мне уже негде прятать трупы.

Хлоя прыснула.

– Мне все равно, что там со мной будет, после того как наемся твоих маффинов. – Она слизала крошки с пальцев. – Кстати, хотела спросить: заметила ли ты Форда – он, кажется, идет к тебе?

Тара повернулась в ту сторону, куда смотрела Хлоя, и с трудом сделала следующий вдох. Форд Уокер шел в ее направлении, двигаясь легко и уверенно, и явно никуда не спешил. Люди останавливали его, чтобы поболтать, и он никому не отказывал. Таре трудно было ненавидеть его, но она старалась изо всех сил.

– Может, ты скажешь мне, что между вами происходит? – Хлоя взяла второй маффин, как будто не ела целую неделю. А может, она и в самом деле не ела неделю. Все время без гроша в кармане. Она никогда не заботилась, что пошлет ей Бог в следующий раз.

– Ничего между нами нет.

Смех Хлои резанул Тару по ушам, и она поняла, что соврать у нее не получилось.

– Знаешь, что тебе нужно?

Тара скользнула по ней взглядом.

– Путешествие на какой‑нибудь остров в Тихом океане и чтобы там не было сестры по имени Хлоя.

– М‑м. Может быть, на Рождество. А сейчас тебе надо расслабиться. Больше йоги, меньше стресса.

– Я совершенно расслаблена. – Так оно и было, пока она не увидела Форда. Тот остановился и принялся болтать с кем‑то прямо позади нее и, как будто почувствовав ее внимание, повернулся и встретился с ней взглядом. Странное напряжение овладело всем ее телом, пульс подскочил чуть ли не до предынфарктного состояния. – Совершенно, всецело расслаблена, – пробормотала она.

– Ну‑ну, – протянула Хлоя удивленно, – ты поэтому вцепилась в корзину так, что из маффинов вот‑вот полезет повидло? И по той же причине всю ночь прибиралась в доме?

– Эй, – произнесла Тара, уйдя в оборону. – Там было слишком много пыли, а она могла усугубить твою астму. Не забывай, ты всего лишь две недели назад лежала в больнице и едва могла дышать из‑за пыльцы. Так что добро пожаловать.

Хлоя закатила глаза и повернулась к женщине, стоявшей позади нее. Люси владела художественной галереей и была в возрасте где‑то между семьюдесятью и двумястами. Она носила белые кроссовки, а ее любимый спортивный костюм для жаркой погоды был ядовито‑розового цвета.

– Тара, дорогая, ты так же удивительна, как и напряжена.

– Я не… о, забудьте.

Люси посмотрела на нее своими жирно подведенными глазами.

– Прелестное платье. Ты всегда одеваешься так элегантно. «Росс»? «Уол‑Март»?

«Вообще‑то «Нордстром»», – подумала Тара, вернувшись мыслями к своей прошлой жизни, в которой она была еще кредитоспособной. – Ему уже несколько лет, так что…

– У нас вопрос, – сказала Хлоя, прерывая Люси. – Как по‑вашему, моя сестра выглядит расслабленной?

– Расслабленной? – Вопрос был очень серьезным, Люси принялась пристально изучать Тару. – На самом деле она выглядит так, словно у нее запор. – Люси оглянулась на подошедшего к ним человека, но Таре вовсе не нужно было этого делать. Ее соски и без того напряглись.

Форд был мускулистым мужчиной в расцвете сил ростом под метр девяносто. Сухим и жилистым сложением он напоминал бойца из боев без правил, но был слишком спокойным и, насколько знала Тара, никогда не занимался единоборствами.

На нем были фирменные джинсы на клепаных пуговицах и белая рубашка с закатанными рукавами. Темные волосы слегка выжжены солнцем, зеленые глаза полны иронии. Всегда готовый улыбнуться, он излучал уверенность. Половина жителей Лаки‑Харбора были влюблены в него.

Другая половина жителей – мужчины – в расчет не принимались.

Тара тоже не в счет. Он ее просто бесил.

И на то имелись свои причины.

Даже несколько. Когда‑то она разрешила себе думать о том, что было между ними, так, словно этого не было вовсе.

– Мы пытаемся догадаться, что происходит с Тарой, дорогой, – сказала ему Люси. – Нам кажется, это запор.

Хлоя засмеялась.

Форд выглядел так, словно тоже вот‑вот рассмеется.

Тара сжала зубы.

– Нет у меня никакого…

– Да все нормально, – сказала Люси. – Даже с лучшими из нас может случиться такое. Все, что тебе нужно, – это взять несколько слив, взбить их, и ты…

– Нет у меня никакого запора! – Великолепно. Теперь каждый в радиусе тридцати футов был в курсе дела.

– Отлично, – сказала Люси. – Потому что впереди у нас Ночь бинго.

А самым осведомленным оказался Форд, который стоял так близко.

– Я не люблю бинго.

– И я тоже, дорогая, – сказала Люси. – Но там будут мужчины, большинство из них. А мужчины могут расслабить тебя как нельзя лучше. Правильно, Форд?

– Точно, мэм, – ответил Форд с совершенно искренним выражением лица. – Как нельзя лучше.

– Вот видишь? – сказала Люси. – Конечно, ты слишком молода для нашей компании, но если повезет, то найдешь себе живчика или двух.

Тара представила себе этих «живчиков» и покачала головой.

– Нет уж, спасибо, я обойдусь.

– О, дорогая моя, – сказала Люси. – Каждой женщине нужен мужчина. Ведь даже твоя мама – упокой Господь ее душу – говаривала, что напрасно они не продают секс по Интернету.

Рядом с ней мягко рассмеялся Форд. Тара очень старалась не смотреть на него, на единственного мужчину, который был ей нужен.

Хлоя взяла Люси за руку.

– У меня есть пара друзей в руководстве интернет‑аукционов, так что я спрошу у них, что к чему. – Через плечо она стрельнула в Тару глазками, взгляд ее при этом говорил, что за Тарой должок, и увела Люси.

Но Тара не могла думать ни о чем другом, ведь она осталась наедине с Фордом. Насколько можно остаться наедине с человеком, когда вас окружают сотни людей. Она совсем не так воображала себе это утро и продолжение своей сделки с Господом, которому пообещала стать лучше, если за весь день ничто не напомнит о ее прошлом.

Но Господь изменил своему слову. Это значит, что она не самый лучший представитель человечества…

Форд смотрел на нее. Она чувствовала всю тяжесть его взгляда. Может быть, ей следовало захватить с собой вязание, как делает ее сестра Мэдди. По общему мнению, вязание нечто вроде слабительного, а Таре как раз это и было нужно. Дело было к вечеру, и солнце опустилось ниже к океану. Тара смотрела на него, пока не почувствовала прикосновение пальцев.

– Тара.

Что это было? Просто ее имя сорвалось с губ Форда, но произнес он его так, что она сразу… смягчилась. Она бы не смогла точно сказать, что произошло внутри ее тела, когда он произнес ее имя. Просто она размякла, и это послужило для него сигналом.

Как в старые добрые времена.

Форд стоял рядом, терпеливый и спокойный, с великолепными белыми зубами, блестящими огромными глазами, готовый к излиянию чувств, к принятию которых она вовсе не была готова.

– Ты не угостишь меня маффином? – спросил он.

Часть ее хотела предложить намного больше, но она просто молча протянула ему корзину. Форд внимательно рассматривал маффины, как будто размышлял о своем жизненном пути.

– Они все одинаковые, – наконец сказала Тара.

Он сверкнул белозубой улыбкой, и колени у нее задрожали. Господи Иисусе, эта улыбка должна сопровождаться предупреждением: «Продолжение данной экспозиции может стать причиной усиления желания, похоти и глупости».

– Разве тебе не нужно быть в баре? – спросила она.

– Джекс здесь, он займется этим.

Форд был экспертом по мореходному делу мирового класса. Если он не участвовал в соревнованиях или не давал очередное интервью журналу «Космополитен» для рубрики «Самые бесстрашные мужчины», то жил здесь, в Лаки‑Харборе. Здесь вместе со своим лучшим другом Джексом он владел «Любовным гнездышком», самым известным в городе пабом. Он занимался этим от праздности и чтобы почесать языком, что, по мнению Тары, было его любимым занятием. А за барной стойкой было с кем поболтать по душам. Что уж душой кривить, Форд наслаждался жизнью.

Она тоже наслаждалась жизнью. Точнее, наслаждалась идеей о жизни.

Ну хорошо, если совсем точно, то она лишь работала над тем, как научиться наслаждаться жизнью. Беда в том, что наслаждаться жизнью в окружающей ее реальности ну никак не получалось.

– Возьмешь маффин?

Форд приласкал ее взглядом.

– Из твоих рук я съем все до крошки.

Она искренне улыбнулась его словам.

– Как будто ты довольствуешься крошкой.

– Если помнишь, без проблем. – Он все еще улыбался, но глаза его стали серьезными и в животе у нее заурчало.

Нахлынули воспоминания – незваные гости.

– Форд…

– Эх, – произнес он очень мягко. – Так ты помнишь мое имя. Начало положено.

Тара толкнула его в мускулистую грудь. Впрочем, она все равно не смогла бы сдвинуть его большое сексуальное тело, даже если б очень постаралась.

Нет, она ничего не забыла, ничего.

– Чего ты хочешь?

– Я подумал, что прошло столько времени… – сказал он смеясь. – Мы могли бы остаться друзьями.

– Друзьями, – повторила она.

– Да. Вежливо общаться, изредка встречаться в обществе. Может быть, даже ходить на свидания.

– Ты всегда был хитрым малым.

Он хочет переспать с ней. Или не переспать, как получится. Ее тело недвусмысленно отреагировало на эти мысли.

– Мы не должны… – Она закрыла глаза, чтобы он не заметил, что она лжет. – Между нами уже не будет тех чувств.

– Нет? – Со следующим ударом сердца она почувствовала движение воздуха, как если бы он придвинулся ближе. Она открыла глаза и не смогла унять дрожь, когда он убрал прядь волос ей за ухо.

Он заметил, конечно, он все заметил – он всегда все замечает, – и губы его растянулись в улыбке, но глаза оставались серьезными.

Со стороны могло показаться, что он прошептал ей что‑то на ухо.

Но он ничего не прошептал.

Он сделал кое‑что похуже. Прикоснулся губами к ее шее, потом к щеке, и пока она всеми силами пыталась подавить в себе стон желания, шепнул:

– Как же ты мне нравишься.

Ее тело задрожало мелкой дрожью, вспоминая давно забытые ощущения.

– Подумай об этом, Тара.

А потом он ушел, оставив ее в том состоянии, когда невозможно сделать что‑либо вразумительное и остается лишь все глубже погружаться в мысли.

Мысли о нем.

Глава 2

Удачные решения приходят из горького опыта. К несчастью, горький опыт является результатом неудачных решений.

Тара Дэниелс

Неделей позже температура воздуха подскочила до сорока градусов в тени. Пляж мерцал, океан был спокойным, и Форд вернулся в Лаки‑Харбор, приняв участие в регате вокруг полуострова Байя.

Он больше не принимал участия в кругосветках, но совсем отказаться от регат так и не смог. Ему нравился азарт гонки.

Ему нравилось чувствовать себя живым.

Он бы и рад сказать, что большую часть жизни лез из кожи вон, чтобы быть лучшим из лучших. Но на самом деле ничего он для этого не делал. Искусство плавания давалось ему относительно легко. Как будто он родился с умением управлять парусом и перехитрить ветер. Он жил и дышал гонкой, пока это будоражило его, пот лился рекой, кровь закипала, и частичка его души была в каждом океане на планете.

И эти несколько дней ничем не отличались от прочих. Он снова наслаждался жизнью и получал за это хорошие деньги. Форд пришел в первой десятке, оставшись на олимпе, что оплачивалось просто божественно.

Когда‑то он делал это ради денег. В те времена он был так беден, что ему зачастую не хватало денег на жилье. Теперь же появилось что‑то еще. Что‑то… неуловимое. Победа придавала ему сил и делала счастливым, и да, на короткий миг он чувствовал прилив адреналина, пронизывающий все тело.

Но затем все это, словно отлив, покидало его… ничего не оставляя после себя. Совсем ничего.

Черт побери, как же он устал от всего этого. Прошлой ночью он вернулся очень поздно, пришвартовавшись на пристани яхт‑клуба Лаки‑Харбора. Утро он провел, вычищая свою финскую, простого дизайна одноместную лодку. Затем провел техосмотр своей тридцатидвухфутовой моторной яхты, в которой спал прошлой ночью, вместо того чтобы поехать в свой дом на холме.

Он прошел мимо круизного катера «Кейп Дори», пришвартованного рядом с его яхтой. За что нужно было сказать спасибо Мэдди Мур.

Сумасшествие чистой воды. Мэдди была одной из сестер Тары. Все три сестры содержали причал и гостиницу. А потом милая леди Мэдди попросила Форда посмотреть ее лодку, и он не смог отказать. Даже несмотря на то что она спит с его лучшим другом Джексом.

Проблемы с «Кейп Дори» были легкорешаемы. Требовалось приготовить ее к зиме и снять конденсат с бака с горючим.

Ремонт, за все про все, занял несколько часов при нестерпимой жаре, но Форд не жаловался. Он с головой ушел в работу, а это всегда хорошо.

И наградой ему стали грязные руки, что давало намного больше душевному здоровью, чем гонки. Форд любил копаться в моторах. Это также давалось ему легко и доставляло большое удовольствие.

Покончив с работой, он скинул грязную рубашку и вымылся так, как можно вымыться на пристани для яхт. Потом направился к гостинице за большим стаканом ледяной воды.

Он, конечно, пошел бы прямо домой, но перед домом стояла машина Тары, так что он мог… черт. Она видела его насквозь, а ему нравилось сводить ее с ума. Она игнорировала его, но когда он попытался узнать в чем проблема, то услышал: «В тебе, Форд; моя проблема в тебе». Ему приходилось видеть ее каждый день в Лаки‑Харборе, а это ужасно изматывало.

Прошло уже по меньшей мере три месяца с тех пор, как она приступила к так называемой «реализации», а он был к ней не ближе, чем тогда, полгода назад, когда она только‑только приехала в Лаки‑Харбор. Так что он просто держался от нее подальше. Это казалось наилучшим решением проблемы, а он считал, что чем проще, тем лучше.

Но сегодня ему нужно было передать подарок. Люси приперла его к стенке, когда он остановился возле своего бара прошлым вечером, чтобы отметиться после путешествия, передала ему деревянную коробку, на которой было написано «Афоризмы».

– Не можешь ли ты передать это Таре от меня? – спросила она. – Только не смотри, что там.

Но он, конечно, посмотрел. Там были обычные незаполненные почтовые карточки.

– Это для ее записей?

Люси захлопнула коробку и выхватила ее так резко, что чуть не оторвала ему пальцы.

– Нет.

Форд заметил искорки в ее слезящихся глазах. Не было в городе человека, который так любил бы сплетничать и вмешиваться в чужие дела. Люси и ее подружки недавно завели страничку на фейсбуке для гостей Лаки‑Харбора, возведя искусство сплетен на невиданную высоту.

– Отлично, – ответил он ей и наградил жестким взглядом, который, впрочем, на нее не подействовал. Она была непоколебима и невозмутима. – Что вы задумали?

Она закудахтала и похлопала его по плечу.

– Ерунда. Просто сделай так, чтобы Тара получила посылку.

Именно этим он и занимался.

Доставлял Таре посылку.

Она вряд ли обрадуется, когда увидит его. Ее глаза будут холодными, так же как и голос. Она сделает вид, что они посторонние друг другу.

В какой‑то мере она, конечно, права. Прошла уйма времени с тех пор, как они познакомились, а что было, то было. Он вовсе не из тех парней, кто часто оглядывается на прошлое. Наоборот, он любил обеими ногами прочно стоять в настоящем. Он ни о чем не жалел и не испытывал подобных никчемных эмоций. Если ошибался, то исправлял ошибки и двигался дальше. Если чего‑то хотел, то брал это, а если не получалось, то просто жил без этого.

Какое‑то время.

Конечно, с Тарой он много напортачил, и не был уверен, что это чему‑то его научило, кроме как справляться с болью.

Черт, этому он действительно хорошо научился.

Последнее время, всякий раз, когда он встречал Тару, ее вид, казалось, говорил: «Смотри, но не трогай». Дорогая одежда, которую она носила, подчеркивала все изгибы ее обворожительной фигуры.

Лучше бы она была обнажена и лежала под ним.

Форд вытер пот, проступивший на лбу, и зашел в гостиницу. Двухэтажное здание в викторианском стиле сияло свежим ремонтом после ужасного пожара, который случился шесть месяцев назад. До открытия предстояло сделать еще очень много: покраска, озеленение, интерьер, кухня. И все же это место уже излучало энергию. Не хватало лишь, чтобы его наполнили люди, тогда у Тары, Мэдди и Хлои точно все будет в порядке.

Они были настоящей семьей.

Тут же Форд подумал, что семейные ценности будут для сестер внове. Совершенно внове. Хорошо еще, если все обойдется без кровопролития. Возможно, они внесут это условие в свой бизнес‑план и каждая из них подпишется под словами: «Убийства не разрешаются». Особенно это касается Тары.

Кровожадная девчонка, – ласково подумал он, проходя по извивающемуся коридору. Вдоль стен была высажена рассада. Кто‑то явно увлекался искусством разведения цветов. Он мог поклясться, что не Хлоя. Младшая сестра терпением явно не отличалась.

Это и не Мэдди. Та не вылезает из постели Джекса, этого удачливого подонка.

Форд постарался представить себе ее прелестные ручки, перепачканные землей… но тут его голова заполнилась грязными мыслями и он встряхнулся.

Качая головой, он вошел внутрь. До разрушительного пожара дом был оформлен в стиле Дикого Запада, но положение вещей поменялось, когда дела в свои руки взяла Тара. Исчезли цыплята, петухи и прочие сельские мотивы, на их место пришли спокойные росписи в мягких тонах, где преобладали голубой и зеленый цвета.

И никаких коров.

Из гостиной донесся женский смех. Форд прошел коридор, открыл дверь и вдруг попал на праздник.

За столом сидели четыре женщины – абсолютно разные. Во главе стола сидела Тара. Глаза, обрамленные длинными ресницами, имели прекрасный цвет хорошо выдержанного виски. Ее губы, мягкие и теплые – когда она сама бывала белой и пушистой, – сегодня блестели и одаривали всех профессиональной улыбкой. За несколько месяцев, что она находилась здесь, ее темные волосы отросли и свободно спадали по плечам, обрамляя лицо так, как он обычно представлял в своих мечтах. Как всегда, она была дорого и со вкусом одета. Сегодня на ней было элегантное платье, выгодно подчеркивающее ее длинное гибкое тело.

Форд уже представил себе, как расстегивает пуговицы, одну за другой.

Зубами.

Она держала поднос, а на этом подносе – словно его сердце – стояли огромный кувшин с холодным чаем, ведерко со льдом и тарелочка с нарезанным лимоном. Похоже, все же, Форд утолит жажду. Должно быть, он издал какой‑то звук, потому что все взгляды обратились на него. Включая Тару. Ее взгляд скользнул по его телу, потом она посмотрела ему в глаза. Ее глаза распахнулись от удивления.

Послышались возгласы: «Ну и ну…» и «Бог мой», – что заставило его осмотреть себя.

Да нет, он вовсе не вышел к ним обнаженным. На нем были любимые баскетбольные шорты и кроссовки на босу ногу.

Ну да, футболки на нем не было. Он не надел свежую, после того как скинул грязную.

– Всем привет! – сказал Форд.

– Что ты делаешь? – спросила Тара, ее голос был мягким, с южным акцентом, и похоже было, что она вовсе не рада его видеть.

Забавно, но она посмотрела на него так, будто он был аппетитной отбивной, а она неделю не ела.

Он не мог не воспользоваться этим и подошел ближе к столу, отчего ее дыхание участилось.

– У меня для тебя подарок от Люси.

При виде маленькой деревянной коробочки Тара помедлила немного, потом обошла стол и взяла ее.

– Она очень похожа на ту, что мы потеряли, – прошептала она, открывая ее. Когда она заглянула внутрь, на лице промелькнуло разочарование, так быстро, что Форд едва заметил его.

– Что? – спросил он и, игнорируя всех, кто сидел за столом, сделал шаг к ней. – Что‑то не так?

– Ничего. – Тара прижала коробочку к груди и покачала головой. – Мы кое‑что потеряли в огне… Это фибизмы.

– Фибизмы?

– Ну да. Мою маму звали Фиби. Она написала эти… афоризмы, и думаю, их можно назвать именно так, для меня и моих сестер на будущее. Например: «Стаканчик вина может решить вашу проблему, даже если вы не знаете толком, что это за проблема».

Все четыре женщины, сидевшие за столом, знавшие и любившие эти советы, мягко и нежно засмеялись.

Форд тоже хорошо относился к Фиби. Она была приятельницей Люси и завсегдатаем бара Форда. Он улыбнулся воспоминаниям и поймал на себе взгляд Тары, которая тут же сделала вид, что ничего не произошло.

Забавная реакция для человека, на протяжении нескольких месяцев старательно не замечавшего тебя.

– Дай‑ка ему стул, дорогая, – сказала одна из присутствовавших женщин, Рани, работавшая в городской библиотеке.

Тара повернулась к Форду. В глазах ее сквозила паника, она явно не была рада его присутствию.

Еще одна забавная реакция.

– Форд не может остаться, – сказала она, глядя ему прямо в глаза. – Он… занят. Очень занят. Уверена, у него совершенно нет времени сидеть с нами.

– Я не настолько занят, – возразил Форд и обвел взглядом сидевших за столом. Перед каждой женщиной стояло несколько тарелок с изумительными на вид десертами, которые Тара, должно быть, приготовила у себя дома, поскольку кухня гостиницы еще не функционировала.

Ему захотелось попробовать их.

На столе также стояло вино, которое к его приходу практически кончилось. Все присутствующие, кроме, разумеется, самой Тары, были явно не против, чтобы он к ним присоединился.

– Кроме того, – добавил Форд, – я всегда рад вечеринке.

– Это наше «садовое сообщество». – Тара все еще преграждала ему путь к столу. – Дамы любезно согласились испробовать образцы закусок, которые смогут заказывать постояльцы гостиницы.

В животе у него заурчало, ведь он еще не обедал.

– Я отличный дегустатор, – сказал он с очаровательной улыбкой.

– Но ты ведь так занят, – заметила Тара, тоже очаровательно улыбнувшись, хотя глаза ее говорили «даже не вздумай».

– О, ну что ты, для тебя я всегда свободен. – Форд сам не знал, почему решил подразнить ее. Может быть, все дело в том, что она слишком долго делала вид, что не замечает его. Кроме того, это было просто забавно. Плюс он знал, что воспитанная в традициях Южных штатов она не сможет сказать то, что на самом деле хочет, в присутствии гостей.

Во взгляде Тары ясно читалось желание придушить. Улыбка Форда стала еще шире. Он ничего не мог с собой поделать. Впервые за долгое время он чувствовал себя живым. По‑настоящему живым.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: