Замечания относительно общего тона книги 4 глава

Этот новый путь осмысления клинического материала обогатил психоаналитическую теорию языком собственного "Я" (сэлф) и подтолкнул исследователей к попыткам понять объемы сэлф-пере-живаний. Терапевты стали замечать, что даже у тех пациентов, которых в общем нельзя было рассматривать как явно нарцисси-ческих, можно было наблюдать действие механизмов, направленных на поддержание самоуважения, чувства связанности и непрерывности сэлф-функции, которым ранее в литературе не придавалось большого внимания. Защита была переосмыслена не только как средство против тревоги, вызванной Ид, Эго и супер-Эго, но также как способ поддержания непротиворечивого, позитивного чувства собственного "Я" (********, 1990а). Теперь интервьюеры могли понять пациента более полно, задаваясь в дополнение к традиционным вопросам ("Чего боится этот человек? Что он делает в случае испуга?" [*******, 19601) еще и такими вопросами, как: "Насколько уязвимо самоуважение этого человека? Что он делает, когда его самоуважению что-либо угрожает?"

Следующий клинический пример может доказать целесообразность подобного дополнения к теории. Двое пациентов могут быть клинически депрессивными и при этом имеют практически одни и те же вегетативные проявления: бессонницу, нарушение аппетита, слезливость, психомоторную заторможенность и так далее. Но они радикально различаются по своим субъективным переживаниям. Один ощущает себя плохим в смысле своего морального несовершенства. Он размышляет о самоубийстве, поскольку полагает, что его существование только обостряет проблемы мира и он лишь сделает планете одолжение, избавив ее от своего дурного

Заключение

Я кратко описала основные современные парадигмы, существующие внутри психоанализа — теорию драйвов, Эго-психологию, теорию объектных отношений, теорию собственного "Я", — которые открывают пути к пониманию характера людей. Особое внимание было обращено на практические выводы, которые можно сделать, рассматривая людей через эти разные призмы. Кроме того, я также отметила другие влияния на динамическое понимание структуры характера, и связанные с ними терапевтические подходы. Этот обзор лишь намечает очертания картины более чем столетнего интеллектуального брожения, споров и развития теории.

Дополнительная литература

Для тех, кто никогда не читал Фрейда, лучший способ получить представление о теории драйвов в ее развитии — проштудировать "Толкование сновидений" (1900), пропуская части, посвященные современным автору спорам и развитию глобальных метафизических схем. Его "Очерк психоанализа" (1938) дает краткое изложение его поздней теории, но я нахожу его чересчур сжатым и сухим. Хорошим дополнением послужит работа "Фрейд и человеческая Душа" (**********, "***** *** ***'* ****", 1983). "Элементарный учебник психоанализа" Бреннера (*******, "** ********** ******** ** **************", 1955) содержателен, но чересчур авторитарен для современного уха; я предпочитаю Холла (****, 1954).

Некоторые более совремещпле книги дают исторические обзоры психоаналитической клинической теории. Особенно хороша "Эго-психология: теория и практика" (*.****** & *.******, 1974). "Психоаналитическая теория, терапия и сэлф" Гантрипа (*******, 1971) является образцом психоаналитического гуманизма, рассматривает психоаналитическую теорию на фоне ее развития, так же как и хорошо написанная работа Саймингтона (*********, 1986). Хыоджес (******, 1989) изящно изложил идеи Кляйн, Винникот-та и Фейербейрна. Фромм-Райхманн (*****-*********, 1950) и Левензон (********, 1972) являются яркими представителями американского интерперсонализма. Гринберг и Митчелл (********* и ********, 1983) проницательно сравнивают теорию драйв-конфликт и теорию отношений.

Среди источников по сэлф-психологии "Анализ собственного "Я" Кохута (*****, "*** ******** ** *** ****', 1971) наиболее труден для восприятия начинающего, но "Воссоздание собственного "Я" ("*** *********** ** *** ****") намного легче. Обзор и критическая интерпретация развития сэлф-психологии Чессика (****-****, 1985) будет весьма полезна. "Контексты бытия" (******** & ******, "******** ** *****", 1992) — популярное введение в интерсубъективный подход.

В качестве введения в теорию контроля-овладения может послужить книга "Как работает психотерапия" (****** ****, "*** ************ *****", 1993). Наиболее сжатым и ясным обзором развития психоаналитической теории личности является, возможно, эссе Вестена "Руководство по теории и исследованию личности" (******, "******** ** *********** ****** *** ********", 1990). Обе последние книги Фреда Пайна (**** ****, 1985, 1990) представляют собой выдающийся пример интеграционизма.

3. УРОВНИ РАЗВИТИЯ ОРГАНИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ

Эта глава будет сфокусирована на проблемах созревания, способных оказать влияние на организацию характера человека, а именно: на том аспекте личностной структуры, который вслед за фрейдом обычно называют фиксацией. Я исследую последствия возможной фиксации на трех уровнях психологического развития. Сейчас же позвольте мне сформулировать основную диагностическую предпосылку данной работы: сущность структуры характера не может быть осознана без понимания двухразличных и взаимодействующих друг с другом измерений — уровня развития личностной организации и защитного стиля внутри этого уровня. Первое измерение отражает уровень индивидуации пациента или степень патологии (психотический, пограничный, невротический, "нормальный"); второе обозначает тип характера человека (параноидный, депрессивный, шизоидный и так далее).

Мой близкий друг, человек далекий от прихотерапии, никак не мог для себя уяснить, зачем люди тратят время, выслушивая проблемы других людей, и пытался понять, для чего я пишу эту книгу. "Мне кажется, — говорил он, — все очень просто. Существует всего лишь две категории людей: первые — психи, вторые — непсихи". Я отвечала, что в психоаналитической теории, которая . предполагает, что все мы до некоторой степени иррациональны, 1 необходимо ответить на два основных вопроса: (1) "Насколько 1 психи?" и (2) "В чем конкретно психи?" В главе 2 я кратко ука-1 зывала, что, хотя большинство аналитических диагностов сейчас рассматривает этапы развития ребенка с меньшим акцептом на драйвы, отличаясь этим от Фрейда, психоаналитики никогда всерьез не подвергали сомнению три его положения: (1) существующие психологические проблемы являются отражением своих младенческих предшественников; (2) взаимодействия в ранние годы создают шаблон более позднего восприятия жизненного опыта, и мы бессознательно понимаем его в соответствии с категориями, которые были важны в детстве; (3) идентификация уровня разви-

тия личности — это кардинально важная часть нашего понимания характера человека.

Интересно, что, несмотря на все ревизии, в психоаналитической теории развития продолжают оставаться все те же три фазы инфантильной* психологической организации: (1) первый год и половина второго года жизни (оральная фаза по Фрейду); (2) промежуток от полутора-двух лет до трех лет жизни (анальная фаза по Фрейду); (3) время между 3—4 и, примерно, 6-ю годами жизни (эдипова фаза по Фрейду). Приблизительность этих стадий отражает индивидуальные различия детей; последовательность всегда одна и та же, даже если ребенок опережает или отстает в развитии.

Многие теоретики обсуждали задачи, решаемые на этих фазах либо с уклоном в сторону драйвов и защит, либо в сторону развития Эго, либо в сторону образов собственного "Я" и других аспектов, свойственных этим фазам. Некоторые — Даниэль Стерн (****** ****, 1985) — подвергали существующие теории развития серьезной критике, опираясь на современные данные о развитии детей. Тем не менее, клиническая уместность некоторых концепций психологических стадий, по всей видимости, гарантирует их выживание. Гертруда и Робин Бланк (*. & *. ******, 1974, 1979, 1986) проявили особенную виртуозность при переводе концепций развития в создаваемые терапевтические приложения. Недавние попытки Филис и Роберта Тайсонов синтезировать психоаналитические теории развития (******* ***** & ****** *****, 1990) отличаются легкостью восприятия. В рамках данного вводного курса я буду в основном проводить синтез идей Эрика Эриксона и Маргарет Малер, которые исследовали созревание способностей детского Эго и параллельное ему развитие у ребенка переживания объектов и собственного "Я".

К своему удовлетворению, я не обнаружила (и я нахожусь здесь в хорошей компании, посмотрите, например, исследование Мас-линга [*******, 1986]), чтобы люди с некоторыми "оральными" качествами были подвержены более сильной психопатологии, чем те, кого аналитики рассматривали как анальных или эдиповых. Хотя названия, данные Фрейдом этим трем первым фазам развития в соответствии с присущими им драйвами, содержат в себе много интуитивно притягательного и коррелирующего в некоторой

•Читатель должен иметь в виду, что установилась психоаналитическая привычка употреблять слово "инфантильный" для обозначения всего дошкольного периода детского развития эмоций, мышления, поведения и восприятия.

степени с типами личности (депрессивные люди любого уровня психического здоровья склонны к оральным проявлениям; ком-пульсивные люди общеизвестно анальны по своей направленности, независимо от того, представляет их компульсивность для них проблему или нет). Я уже упоминала о неудачных попытках Карла Абрахама связать степень психопатологии с типом "драйв-организации". После Абрахама никому не удалось проделать это с достаточной убедительностью.

И вей же, действительно существуют солидные клинические и эмпирические данные (*.*********, ******** & ******, 1982), свидетельствующие в пользу наличия связи между уровнем развития Это и различением "Я — другие", с одной стороны, и здоровьем или патологией организации личности, с другой. До некоторой степени эта корреляция происходит из способа введения определений и потому тавтологична; то есть, оценить уровни развитая Это и объектных отношений как примитивные значит назвать пациента "больным", в то время как рассмотрение кого-либо как обсессивного или шизоидного не обязательно свидетельствует о рагологии. Но такой способ определения психологического здо-^ровья или нарушения, основанный на категориях Эго-психологии, ^теории объектных отношений и сэлф-психологии, имеет глубокие клинические последствия для всех типов характера. Далее следует короткий экскурс в историю психоаналитических попыток провести различие между людьми, базируясь на степени, или "глубине", их затруднений, а не на типе личности.

Исторический контекст: диагностика уровня патологии характера

В *** веке до появления описательной психиатрии распознавали несколько форм душевных заболеваний, с некоторой частотой встречавшихся у людей в "цивилизованном мире". Возможно, большинство наблюдателей проводили различие между [ здоровьем и нездоровьем примерно так же, как мой приятель — 1 между "психами" и "непсихами". Здоровые люди более или ме-1 нее соглашались друг с другом по поводу того, что составляет ре-дальность; нездоровые уклонялись от этого соглашения. 1 Считалось, что мужчины и женщины с истерическими состоя-1 пиями, фобиями, обсессиями, компульсиями, маниакальными

13-3783 65

или депрессивными тенденциями меньшей интенсивности, чем та, которую мы сейчас рассматривали бы как психотическую, имеют психологические трудности, не сильно отличающиеся от полного нездоровья. Люди с галлюцинациями, иллюзиями и нарушениями мышления считались больными. Личности, которых мы сегодня назвали бы асоциальными, считались "морально безумными" (*********, 1835), но остающимися в ментальном контакте с реальностью. Эта довольно грубая классификация выжила в категориях нашей судебной медицины, уделяющей особое внимание тому обстоятельству, мог ли человек, которого обвиняют в преступлении, оценить реальность в момент совершения преступления.

Диагнозы Крепелина: неврозы и психозы

Эмиль Крепелин (1856—1926) обычно считается отцом современной диагностической классификации, где он попытался тщательно исследовать тех, кто страдал от эмоциональных расстройств и нарушений мышления, с целью выявления общих синдромов и общих характеристик. Кроме того, юн разработал теории их этиологии, выделяя эгзогенные (излечимые) и эндогенные (неизлечимые) рассторойства (*********, 1913). Интересно, что он относил маниакально-депрессивный психоз к первой категории, а шизофрению, — тогда известную как "******** ргаесох" ("раннее слабоумие") и считавшуюся органическим повреждением мозга, — к последней. "Лунатиков" стали трактовать как больных, страдающих от одного из нескольких возможных описанных недугов.

Фрейд перенял многие термины Крепелина, описывающие ментальные и эмоциональные заболевания, но пошел дальше простого описания и установления простейших закономерностей — к более умозрительным теоретическим формулировкам. Наряду с другими достоинствами теория развития Фрейда использовала сложные эпигенетические объяснения, в отличие от простых внутренних или внешних вариантов причинности Крепелина. И все же, Фрейд стремился рассматривать психопатологию в рамках имевшихся тогда категорий. Так, если человек страдал обсессиями (например, пациент Фрейда "Человек-Волк" [*****, 1918; ********, 1971]), он описывал его как пациента, страдающего обсессивно-компульсивным неврозом. К концу своей деятельности Фрейд стал различать состояние обсессии у человека, в остальном необсессив-

ного, и обсессию как часть обсессивно-компульсивного характера. Но лишь более поздние аналитики (*******, 1953; *****, 1990) провели различия, которые являются темой этой главы, различия между: (1) обсессивным человеком, который страдает бредом и использует мысленные повторы во избежание полной психологической декомпенсации; (2) человеком, чья обсессия есть часть общей пограничной структуры личности ("Человек-Волка"); (3) об-сессивной личностью с нормально-невротической организацией личности.

До появления в середине ** века категории "пограничный" терапевты, находившиеся под влиянием психоанализа, следовали за Фрейдом, проводя различия только между невротическими и психотическими уровнями патологии. Первый характеризовался полным пониманием реальности, второй — потерей контакта с ней. Невротическая женщина где-то внутри себя сознавала, что проблема заключена в ее собственной голове; психотик полагал, что это с миром не все в порядке. Когда Фрейд выдвинул свою структурную модель психики, данное различие приняло форму комментария к личностной психологической инфраструктуре: невротику считались страдающими от того, что их Эго-защиты были чересчур механическими и негибкими и отрезали их от энергии Ид, которая могла быть творчески использована; психотиков же рассматривали как больных, страдающих от того, что защиты были чересчур слабы, оставляя их беспомощно затопленными примитивными силами Ид.

Различение невротического и психотического имело важные клинические приложения. Некоторые из них до сих пор преподаются в наиболее простых формах в некоторых медицинских учреждениях. Сущностью клинического применения такой нозологии, когда оно подкреплено фрейдовской структурной моделью психики, стала терапия с невротиком, направленная на смягчение его ' защит и на получение доступа к Ид, чтобы его энергия могла быть 'высвобождена для более конструктивной деятельности. Напротив, ' терапия с психотическим пациентом должна была быть нацелена на упрочнение защит, чтобы справляться с примитивными про-1 рывами, а также на развитие способности более легкого пережи-1 вания реальных стрессовых обстоятельств, на улучшение тестиро-; вания реальности и оттеснение бурлящего Ид обратно в бессозНа-\ тельное. Все было так, как если бы невротик стал подобен горш-* ку в печи со слишком плотно закрытой крышкой, и задача тера-

певта состояла бы в том, чтобы дать пару выйти, в то время как "психотический горшок" выкипал, и терапевту необходимо было закрыть крышку покрепче и уменьшить огонь.

Многие учащиеся стали свидетелями того, как супервизор рекомендовал атаковать защиты, если пациент был более здоров, и поддерживать их в ситуациях с шизофрениками и другими психотиками. С появлением антипсихотических лекарств эта формулировка послужила широкому распространению тенденции не только к медикаментозному лечению, — зачастую компенсаторному ответу на психотические уровни беспокойства, —но и к формированию убеждения, что медикаментозное лечение может быть реше- * нием проблемы и его необходимо проводить в течение всей жиз- ] ни. Никто не захочет осуществлять с потенциально психотическим ' пациентом терапию, которая может оказаться "нерадикальной": это 1 расшатало бы хрупкие защиты пациента и отбросило бы его снова ^ на предыдущую стадию. В общем, такое осмысление степени патологии небесполезно; оно указало пути развития различных \ подходов к различным типам проблем. Но подобный подход да- ; лек от осмысленного и идеального для клинических нюансов. ' Любая теория переупрощает, но противопоставление невротик- \ психотик, даже вместе с элегантными структурными подкрепле- { ниями Фрейда и их терапевтическими применениями, предлагаете только начало полезного диагноза. Эта модель носит чересчур 06-1 щий характер, чтобы позволить чуткому практику вывести из нее 1 какую-либо специфическую идею относительно того, какой тип человеческих взаимоотношений окажется терапевтическим для того, или иного человеческого типа.

Диагностические категории Эго'психологии: симптоматический невроз, невротический характер, психоз

Постепенно в психоаналитическом сообществе в дополнение к. различию между неврозами и психозами стало появляться разли-1 чение степени нарушения адаптации внутри невротических кате- ^ горий, а не просто типов психопатологии. Первым клинически^ важным событием этого плана стало проведение различия между * "симптоматическим неврозом" и "неврозом характера" (*.*****,^ 1933). Исходя из своего профессионального опыта, терапевты^

пришли к заключению, что было бы полезно различать пациентов с локальными неврозами и людей с характером, определяющимся невротическими паттернами. (Это различие по-прежнему находит отражение в ***, где состояния, названные "нарушениями" [********], зачастую являются тем, что аналитики традиционно называли неврозами, а состояния, охарактеризованные как "расстройства личности" (*********** ********], напоминают старую аналитическую концепцию невротического характера).

Для оценки того факта, имеют ли они дело с симптоматическим неврозом или же с проблемой характера, терапевтов учили в ходе интервью с пациентом, имевшим жалобы невротического уровня, узнавать:

1. Имеем ли мы дело с очевидным новообразованием проблемы, или же она существовала в той или иной степени все время, сколько помнит пациент?

2. Имело ли место резкое возрастание тревоги у пациента, относящееся к невротическим симптомам, или же наблюдалось постепенное ухудшение его общего состояния?

3. Пациент сам выразил желание обратиться за лечением, или же другие (родственники, друзья, юридическая инстанция и т.п.) направили его?

4. Являются ли симптомы пациента чуждыми Эго (пациент рассматривает их как проблематичные и иррациональные), или же они Эго-синтонны (рассматриваются пациентом как единственно возможные реакции на текущие условия жизни)?

5. Адекватна ли способность личности видеть перспективу своих проблем ("наблюдающее Эго" в аналитическом жаргоне) развитию альянса с терапевтом в борьбе против проблематичных симптомов, или же пациент рассматривает интервьюера как потенциально враждебного или магического спасителя?

Первая альтернатива в каждой из вышеупомянутых возможностей, предположительно, может являться свидетельством симптоматических проблем, вторая — проблем характера (******-*, 1955). Ценность этого различения заключена в выводах для практики и прогноза. Если клиент страдает от невротического симптома, то

можно предположить, что нечто в его текущей жизни активизи-1 ровало бессознательный инфантильный конфликт и пациент ис- * пользует для его решения неподходящие методы, которые могли 1 быть наилучшими из тех, что имелись в детстве, но теперь созда- * ют проблем больше, чем решают, *

Задачей в таком случае становится определение конфликта, * помощь пациенту в переживании связанных с ним эмоций, ðàç-* работка новых решений для работы с “ним. Прогноз был бы благо-* приятным, и лечение необязательно предполагало бы долгие годы 1 работы (*********, 1963). В процессе терапии следовало бы ожи-1 дать также создания атмосферы взаимности, когда могут появить-1 ся сильные переносные (и контрпереносные) реакции, хотя îáû÷-* но они проявляются в контексте более сильной степени реалистич- * ного сотрудничества. 1

Если трудности пациента более удачно концептуализируются как1 трудности, выражающие проблемы характера или личности, *** терапевтическая задача окажется более сложной, настоятельной, 1 ее решение займет больше времени, а прогноз будет более сдер-1 жанным. Конечно, это лишь общее соображение, что установка] на личностные изменения очевидно порождает больше трудностей, 1 чем просто оказание помощи в избавлении от неадаптивных реак-1 ций на конкретную стрессовую ситуацию. Однако аналитическая * теория намного опередила общепринятые взгляды на то, чем **- * бота с базовым характером человека отличается от работы с симптомом, не укорененным в личности, *

Во-первых, то, чего хочет пациент (немедленного освобожде-1 ния от страдания) и то, что терапевт считает необходимым для^ окончательного выздоровления пациента и повышения его сопро- ; тивляемости будущим трудностям (переструктурирования личное- * ти), воспринимается пациентом как цель. В условиях, когда цели" пациента и концепция аналитика относительно реального дости-1 жения целей различаются, для исхода терапевтических отношений 1 становится критически важной образовательная роль аналитика. В 1 задачу терапевта входит прежде всего сообщение пациенту своего^ видения проблемы. На психоаналитическом жаргоне это называ-1 ется "сделать Эго-дистонным то, что было Эго-синтонным". 1

Однажды ко мне пришел 30-летний бухгалтер —для "достиже-1 ния большей сбалансированости" в своей жизни. Воспитанный^ так, чтобы быть надеждой своей семьи, облеченный миссией ком- ] пенсирования провалившихся амбиций отца, он был одержим 1

работой до безумия. Молодой человек испугался, что теряет драгоценные годы общения со своими подрастающими детьми, заниматься с которыми он мог позволить себе, только прекратив безжалостно подталкивать себя на работе. Он хотел, чтобы я разработала с ним "программу", согласно которой можно было бы тратить некоторое количество времени в день на упражнения, некоторое количество — на игру со своими детьми, еще некоторое время — на занятия своим хобби, и так далее. Предполагаемая программа отводила определенное количество времени для обществен-?'ной работы, телевизора, готовки, работы по дому и занятий любовью с женой.

На встречу, последовавшую за нашим первоначальным интер-вь;ю, он принес образец расписания, где все было детализировано. Он полагал, что если бы я помогла ему провести эту программу в жизнь, его проблемы были бы решены. Моя первая задача состояла в том, чтобы показать: его решение явилось частью проблемы, он подошел к терапии с такой же одержимостью, как будто это была другая работа. Я сказала ему, что он очень хорошо умеет делать что-либо, но, очевидно, не имеет опыта просто быть. Он понял эту идею интеллектуально, но не имел никакого эмоционально яркого воспоминания о более непринужденной жизни, и ^относился ко' мне со смесью надежды и скептицизма. Хотя про-; стой рассказ своей истории на короткое время и облегчил его деп-1< рессию, я считала, что ему нужно принять тот факт, что во избе-1жание подобных проблем в будущем, ему необходимо осознать и 1 переосмыслить основные предпосылки своей жизни. 1 Во-вторых, работая с пациентом, чей характер в основе своей 1 является невротическим, не следует считать само собой разумею-тщимся быстрое появление "рабочего альянса" (********, 1963). * Вместо этого следует создать условия, при которых он может раз-1 даться. Концепция рабочего или терапевтического альянса относится *. к сотрудничеству в работе между терапевтом и клиентом, уровень 1 которого сохраняется несмотря на сильные и часто негативные [эмоции, нередко проявляющиеся в ходе лечения. Хотя ее статус ****** статус метапсихологического конструкта подвергался сомнени-1ям (****, 1991), концепция рабочего альянса имеет реальное зна-1 чение для большинства психоаналитических клиницистов и очень 1, полезна для оценки того, что происходит между ними и их разно-6'образными клиентами.

Пациенты с симптоматическим неврозом становятся на сторону терапевта против создающей проблему части самих себя; для определения перспективы совместной работы не требуется много времени. В противоположность им, люди, постигающие совершенно новый взгляд на свою личность и чьи проблемы являются в большой степени частью их целостности, будут скорее чувствовать себя одинокими и атакуемыми терапевтом. Недоверие неизбежно, и его следует терпеливо выносить обеими сторонами до тех пор, пока терапевт не завоюет доверие клиента. У некоторых пациентов этот процесс занимает больше года. Очевидно, что терапия будет совершенно иной в случае, когда сотрудничество только создается, чем в тех ситуациях, когда оно уже существует.

В-третьих, можно ожидать, что процесс терапии, если мы имеем дело с проблемой характера, а не симптома, будет менее возбуждающим, приятно радующим и драматическим. Каковы бы ни были фантазии терапевта и пациента по поводу необыкновенных захватывающих подавленных воспоминаний и бессознательных конфликтов, они должны будут удовлетвориться намного более прозаичным процессом — трудным распутыванием всех нитей эмоционального узла, а также медленным вырабатыванием иных путей мышления и обращения^ чувствами.

В развитии нарушений личности, в противоположность проявлениям невротических реакций на определенные стрессы, выделяются длительно существующие паттерны определения, научения и повторного подкрепления. При травматической этиологии скорее всего имеет место повторное травмирование, а не единичный эпизод неассимилированной, неоплаканной травмы, как нас пытались убедить в ранних Голливудских фильмах, изображавших психоаналитическую терапию*. Следовательно, можно ожидать, что обеим сторонам придется иметь дело с приступами скуки, нетерпеливости, раздражения и деморализованности — и пациенту, выражая их без страха критики, и терапевту, используя их для увеличения эмпатии пациенту, решающему такую трудную и долговременную задачу.

Это различение невротических симптомов и невротической личности все еще имеет значительное применение. "Психотерапия невротического характера" Дэвида Шапиро (***** *******, 1989) —

•Психоанализ был недолгой, но очень прибыльной темой для кинематографической индустрии. Достаточно вспомнить, например, классический триллер Хичкок^ "Очарованный" ("**********").

хороший пример современного и последовательного изложения концепции патологии характера и того, что можно ожидать при ее последовательном лечении. Автор продолжает давнюю психоаналитическую традицию, начавшуюся с Райха и продолженную Фени-челом и другими, рассматривая характер в контексте Эго-психо^ логии и используя ее концепции применительно к людям со зрелыми, но негибкими защитами, помогая им расслабиться и развить более творческие и эффективные способы реакций на требования жизни.

В течение долгого времени категории симптоматического невроза, невроза характера и психоза являлись основными конструкциями, при помощи которых диагносты понимали различия между людьми по степени тяжести нарушений. Невроз был наименее тяжелым состоянием, нарушение личности — более серьезным, а психотическое нарушение — самым мрачным. Данные формулировки сохраняли старое различие между "здоровыми" и "больными", при этом категория "здоровых" включала в себя две возможности: невротические реакции и невротически структурированную личность. Однако с течением времени для сообщества специалистов по душевному здоровью стало очевидно, что такая общая схема является неполной и вводит в заблуждение.

Одним из недостатков такой классификации стало заложенное в ней предположение, что все проблемы характера. По определению, более патологичны, чем неврозы. Подобное допущение все еще разделяется, например, в ***, где критерии диагноза большинства синдромов в разделе "Нарушения личности" включают в себя значительные функциональные нарушения. Опытные терапевты подтвердят, что некоторые связанные со стрессами реакции невротического уровня намного более разрушительны, с точки зрения способности личности функционировать, чем, скажем, некоторые нарушения личности истерического или обсессивного характера.

Сложность этого вопроса увеличивается еще и тем, что существует другое измерение проблемы: некоторые нарушения характера выглядят слишком серьезными и примитивными, чтобы их можно было бы со всеми основаниями назвать "невротическими". В такой линейной системе классификации, состоящей из трех частей, не существует способа проведения различий между нарушениями характера, которые относительно мало выводят человека из строя,

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: