Но раньше райской синевы вникай в кромешные виденья, затем что этой злой главы главнейший смысл — предупрежденье.

Даниил Андреев

В Таттва-Вайшаради, одном из ранних комментариев на «Йога-сутры», Вачаспати Мишра поясняет: «Самьяма есть совокупность методов работы с сознанием, включающая дхарану (концентрацию), дхьяну (созерцание) и сосредоточение (самадхи). Эти три суть средства реализации паранормальных способностей...» (99, с.231, 1.1).

Самьяма (иногда «саньяма») — общее название трёх последних ступеней Раджа-йоги, именуемых внутренними средствами (антаранга) постижения истины (самьяма переводится как «совместное движение», «повозка», состоящая из собранных в определённом порядке и функционирующих совместно частей).

В «Дао дэ цзин» встречается образ глиняного кувшина, главная ценность которого — пустота, она может быть заполнена чем угодно. Данная метафора применима и в отношении самьямы: лишь молчание ума активизирует бессознательное и даёт возможность информации из глубин психики влиться в лишённое обычного содержания ментальное пространство.

Итак, шестой этап йоги Патанджали, первый шаг самьямы, называется дхарана или концентрация.

Определения: «Концентрация есть фиксация сознания на определённом месте» (99, с.147, 1). «Когда тело закалено асанами, а ум очищен огнём пранаямы, чувства обузданы пратьяхарой, садхака (ученик) достигает шестой ступени... Здесь он сосредотачивается целиком на одном объекте или задаче, в которую полностью погружен. Чтобы достичь этого состояния, ум должен быть успокоен» (4, с.41).

«Дхарана — фиксирование ума (читты) на определённой точке» (148, с.315).

Асанга (основатель махаянской школы Йогачара или Виджнянавада, букв, «учение йоги», одной из школ позднего буддизма, IV в. н.э. — В.Б.) дал такое определение: «Что такое внимание или концентрация? Это способность удержания сознания на определённом объекте так, чтобы оно не отклонялось в сторону»

«Созерцание (дхьяна) есть сфокусированность однородных состояний сознания на этом месте» (99, с.147, 2).

«Автор (Патанджали) определяет дхьяну как-то, что должно быть реализовано с помощью концентрации. Однородность потока (сознания) определяет однонаправленность» (КЙ, с.232).

«Дхьяна является заключительным состоянием равномерного потока, которому не мешают другие. Это — созерцание» (148, с.315).

«Как вода принимает очертания сосуда, так и ум, созерцая объект, принимает форму этого объекта. Переливая масло из одного сосуда в другой, можно наблюдать непрерывно льющуюся струю. Когда струя сосредоточения непрерывна, возникает состояние дхьяны» (4).

«Дхьяна — это такое состояние сознания, когда все духовные силы находятся в равновесии, так что ни одна мысль, ни одна склонность не может доминировать над другими. Это можно сравнить с тем, как на бурлящее море выливают масло: волны больше не ревут, пена не кипит, брызги не летят — остаётся лишь гладкое блестящее зеркало. И именно в этом совершенном зеркале сознания мириады отражений появляются и исчезают, никак не нарушая его спокойствия» (1).

Конечный этап Раджа-йоги — самадхи. «Самадхи — это состояние, которое предшествует достижению освобождения. Поскольку йога настаивает на достижении освобождения через самадхи, она определяется как самадхи. Это состояние экстаза, в котором связь с внешним миром нарушается. Это — цель дисциплины йоги. Степенями сосредоточения, или самадхи, являются: Сампраджнята, или сознание, и Асампраджнята, или сверхсознание. В первой сознание остаётся созерцанием объекта. В нём достигается единство между познающим и познаваемым, в котором познающий познаёт объект потому, что он им и является. Мысль и объект мысли составляют одно и то же. Различные названия относятся к различным оттенкам, которые принимают формы сампраджнята самадхи, такие, как савитарка, савичара, сананда и сасмита» (148, с.316-317).

«Самадхи — это завершение исканий садхаки (ученика). На вершине медитации садхака переходит в состояние самадхи...» (4, с.45).

«Самадхи, пока оно сохраняется, представляет не простое воспринимаемое постоянство. Напротив, это последовательность внутренних состояний, которые становятся всё более и более простыми, пока не завершаются в бессознательности. Асампраджнята самадхи — это сосредоточение, не имеющее формы мысли, хотя скрытые впечатления могут и оставаться.

Самадхи является состоянием, которого лишь немногие могут достигнуть, и в котором почти никто не может пребывать длительное время, так как соблазны жизни разрушают его. Поэтому говорят, что... конечное освобождение невозможно до тех пор, пока живёт тело» (148, с.318-319).

«Когда прана и манас (ум) поглощаются и достигается равновесие — это и есть самадхи» (146, с.62, ХП: 4.6).

Сампраджнята самадхи подразделяется на следующие этапы:

• умозрительная — савитарка;

• не умозрительная — нирвитарка (у Радхакришнана — сананда);

• рефлексивная — савичара;

• нерефлексивная — нирвичара (сасмита, 148).

Все перечисленные виды собирательно называются биджа или саламба самадхи (с «зерном» или поддержкой, опорой)

Савитарка — это прямое, непосредственное восприятие реальных объектов или, например, визуализация Бога.

Нирвитарка — когда сознание, оставив собственную форму, приобретает форму объекта. Савичара — здесь имеет место прямое познание тонкого аспекта материи.

Нирвичара — когда мысль отождествляет себя с сущностью объекта, не «производя» при этом «чувств».

Асампраджнята самадхи комментаторы не очень вразумительно толкуют как две фазы изменения сознания:

• ананданугата — переживание блаженства;

• асмитанугата — отражение зеркалом интеллекта одной только собственной сущности.

Иногда эту фазу именуют Дхармамегха-самадхи, Вьяса в своей «Бхашье» говорит, что в этом состоянии йогин реализует абсолютное освобождение — кайвалья — полное интуитивное понимание бытия. Мадхава считает, что это не временное стирание личности, но экстаз переживания тотальной пустоты, без сенсорного содержания. В этом переживании нет того, что обычно называют опытом, но возникает «откровение». При этом йог становится дживанмуктой, освободившимся при жизни, «мёртвый посреди живого» — это слияние со всем сущим, когда исчезает желание и возможность какого-либо действия.

Итак, сознательное сосредоточение всегда имеет объект, бессознательное же таковым не располагает, как утверждают тексты, йога сознания продолжается или дополняется йогой бессознательного, то есть сосредоточением автоматическим, которое продолжает процесс на основе сформированного ранее намерения. В асампраджнята самадхи развёртывание сознания прекращается и его дальнейшая трансформация, если она и возможна, не есть предмет человеческого опыта.

«Остановка или прекращение — ниродхо... это не нарушаемая отчётливость (ясность) знания и высшее бесстрастие» (99, с.234, 9.4).

«Прекращение функционирования сознания есть бессознательное состояние психики. Самадхи, сатори или аналогичные «состояния просветления» могут представлять собой результат переключения на доминирование правого полушария. Таким образом, медитативная практика представляет собой метод временного ограничения левополушарного когнитивного модуса (устранение текущего преобладания активности левого полушария)» (226, с.117).

Если Хатха-йога отлаживает функционирование организма, то задача самьямы (как это видится сегодня) — адаптация личности к «остальной» психике и налаживание оптимального контакта с системным разумом. Контакт Эго с материей своего носителя, тела, реализуемый в практике асан, это предварительная начальная стадия йоги, имеющая, тем не менее, важнейшие эффекты и следствия.

Когда в процессе повседневной жизни основные задачи решены удачно либо оказались непосильными, у некоторых людей возникает иррациональная тяга к поиску смысла жизни, своеобразное «томление духа». Юнг утверждает, что причина этого — неосознанное стремление к целостности, являющееся подготовкой к смерти, не менее важной, чем рождение. В рамках экзистенциальной психотерапии это даже привело к появлению такого направления как логотерапия В. Франкла. Экзистенциализм пытается примирить нас с бытием, логотерапия идёт дальше — она пытается найти в нём смысл.

«Но в рай мы не верим, нехристи, незрячим к чему приметы! А утром пропавших без вести выводят на берег Леты» (А.Галич)

В феноменальном мире человек представлен трояко и посмертное возвращение материи его тела в природу — всего лишь распад на составляющие вещества. Участок же Сети, который был «занят» душой и сознанием данной личности, в той или иной форме возвращается в запредельную целостность, о наличии которой можно только догадываться. В импликативный порядок, как сказал бы Дэвид Бом, в иной, более фундаментальный уровень реальности, из которого, в результате сцепления каких-то факторов, эксплицируется (возникает) всё, что рано или поздно, распадётся снова. И эта вселенская игра, «свёртывание» — «развёртывание», бесконечна и беспредельна, человечество, как и любой отдельный индивид, лишь один из непредставимого множества её участников.

Маслоу считает: «...Принадлежность к роду... даёт право (но не обязанность) стать дочеловеченным, то есть актуализировать все возможные... потенции. Человечность как принадлежность к человечеству должна определяться не только в терминах бытия, но и в терминах становления. Мало родиться человеком, нужно стать им» (117, с.22.).

Почему йога притягивает абсолютно разных людей? «Многие психологи гуманистического и экзистенциального направлений придерживаются мнения... что полное удовлетворение базовых потребностей не может автоматически разрешить проблемы идентичности, построения ценностной системы, жизненного предназначения, смысла жизни» (там же, с.123).

Человеку свойственно стремиться к чему-то большему, нежели то, что он уже есть, ему нужна какая-то объединяющая, даже не обязательно конкретная цель, то, что называется смыслом. К примеру, у Экзюпери это образ собора («Цитадель»), но у каждого есть (или нет) своё представление об этом. «В психике современного человека сознательная сфера гипертрофированна; соответственно, подавленная, словно перекрытая со всех сторон плотинами область бессознательного грозит в любой момент прорвать препятствие и затопить сознательный разум. Вот почему потребность в том, чтобы интегрировать бессознательное в целостную психическую субстанцию, стала специфически западной и современной проблемой, имеющей ключевое значение не только для индивидов, но и для целых народов. Что же касается людей Востока, и, вероятно, африканцев, то у них мы наблюдаем совершенно иное соотношение между сознанием и бессознательным» (235, с.469).

Чем дольше сохраняется непрерывная и вынужденная концентрация сознания и усилий человека (на каком-либо объекте, процессе, событии) в режиме непрерывного целеполагания, тем сильнее становится разобщённость Я и совокупного разума. Психика цивилизованного человека давно перестала быть саморегулирующейся системой, поэтому ещё Данте констатировал: «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу...».

«Сумрачный лес» это символ тупика, утраты смысла: «Да, я ещё живу. Но что мне в том, когда я больше не имею власти соединить в сознании своём прекрасного разрозненные части...»

«Весь мир ярко освещён, один я погружен во мрак» (Лао-Цзы).

Человеку известен, как правило, только два модуса бытия — сон и бодрствование, но даже если удаётся успешно разрешить все проблемы и достичь поставленных целей, это не гарантия счастья.

В текстах XVII века «Афоризмы старого Китая» (М.: Наука, ГРВЛ, 1988. «Вкус корней», Хун Цзычен) находим: «Когда мысли разбросаны, надо знать, как собрать их воедино. Когда мысли сошлись в одной точке, надо знать, как их рассеять. Если не умеешь этого, то даже если одолеть омрачённость, в сердце поселится беспокойство».

Иными словами, постоянное преобладание логики, посредством которой ум беспрерывно упорядочивает поток внешних впечатлений, подобен полёту с одним крылом.

«Мокшадхарма» характеризует метод йоги так: «Сильный зверь разрывает сети и уходит, слабый — в них запутывается и гибнет». Здесь имеется в виду, что человек, взыскующий духовного, должен быть крайне упорным в этом намерении, иметь мозги, здравый смысл и нормальный уровень критичности. Кроме того «Слабость характера это единственный недостаток, который невозможно исправить» (Ларошфуко), иными словами йога — не для слабовольных! Прежде, чем рассчитывать на успех в ней, нужно состояться в социуме, тот, кто остался в нём ничем, никогда не достигнет результата на «фронте» духовном. Но, опять-таки, даже наилучшая адаптация к миру не означает автоматического успеха в йоге.

Яшомитра (легендарный мудрец и философ древней Индии) сказал: «Всё содержание сознания есть контакт». Взаимодействие с окружающей действительностью возможно и через посредников, но коммуникация со скрытой частью своей психики случается только единолично.

«Углубление и расширение сознания через обогащение его содержанием сферы бессознательного есть «просветление» (235, с.518). Но одновременно такое расширение означает потерю — на какое-то время — текущей устойчивости и содержит элементы кризиса, что нужно чётко знать практикующим.

Итак, «Равновесием называется йога» (119, с.170, II, 48).

Самопознание, индивидуация (по Юнгу), достижение не двойственности, самадхи, сатори — всё это метафоры одного и того же, с той лишь разницей, что обретение целостности есть условие дальнейшего самопознания, для которого садхаке нужен либо самореализовавшийся учитель, либо очень качественная информация.

Восстановление всегда начинается с разгрузки психики от вытесненного патологического материала, в общем, процесс это достаточно деликатный, неправильный подход либо темп сброса могут не только восстановить природный статус, но и дополнительно деформировать личность. Например, вспоминается детская травма, которая полностью ломает сложившийся у человека образ родителей. Грамотный наставник должен по возможности найти такие способы сброса, которые минимально задействуют сознание, Хатха-йога идеальный инструмент для этого.

Прежде чем обратиться к топологии самьямы, определим что такое медитация. Для большинства людей (и не только в России) термин этот столь же туманен, как и «закрома родины». Есть конкретные психотехники, в Тантре это Чидакашадхарана, Аджапа-джапа, Таттва-шуддхи, йога-нидра, Нада-йога и т.д. В буддизме — випассана на дыхании или движении, в классической йоге — самьяма на внешних либо внутренних объектах.

Постинг Еле (Иркутск) на конференции сайта «Классическая йога»: «Annchen писала: «...Надо, мол, различать дзадзэн и йоговскую медитацию...» Извиняюсь за то, что придётся довольно много цитировать.

В.И. Филимонов, «Руководство по общей и клинической физиологии» (М.: Медицинское Информационное Агентство, 2002. Глава 5.2, с.96): «В спокойном состоянии у бодрствующего человека, находящегося с закрытыми глазами... регистрируется регулярный ритм (электрической активности мозга — Еле) с частотой 8-13 Гц — т.н. альфа-ритм. В состоянии активной деятельности он сменяется более частыми колебаниями (более 13 имп/сек) небольшой амплитуды — бета-ритмом. При этом в различных отделах ЦНС ритм будет своим, т.е. произойдёт десинхронизация ЭЭГ. При переходе ко сну и во время поверхностного сна регистрируется тэта-ритм — 4-7 Гц, он же, по Годфруа, имеет место при сенсорной депривации в изолирующей камере и «у опытных мастеров медитации». Наконец, в фазе глубокого сна возникает дельта-ритм — самый медленный, 0.5-3 Гц, и его же обнаруживают при некоторых органических повреждениях головного мозга (опухоли) и «незадолго до смерти, если больной находится в сознании». Интересное, должно быть, получается сознание... Ещё раз: бета-ритм поддерживается асинхронно, все остальные — более или менее синхронно в разных отделах мозга. Дальше — Ж. Годфруа, «Что такое психология», в 2-х т. — М.: Мир, 1996. с.142 — «Медитация». (Кстати: переводчик явно не знал слов «дзен» и «дзадзэн», поэтому в книге можно встретить «зен», «зазен», и даже «зазена»!): «Во всех случаях (медитации — Еле) мозг начинает всё больше и больше синхронизировать свою электрическую активность — чаще всего типа альфа-волн, а иногда тэта-волн, как это бывает у некоторых мастеров зен.»

Но на с.157: «Медитация зен характеризуется альфа-волнами вплоть до их наименьших частот, где они переходят в бета-волны (что странно, поскольку частоты бета-волн — самые высокие, а ниже альфа находятся тэта-частоты. Опять переводчик виноват? — Еле). Это генерирование альфа-волн может быть прервано внешним раздражителем, например резким звуком (следует ссылка на статью японских авторов «Электроэнцефалографическое исследование медитации Дзен», 1966), и это показывает, что степень расслабления не очень велика. У индийских мастеров йоги, напротив, ни вспышка яркого света, ни удар гонга, ни прикосновение горячего предмета не прекращает и даже не изменяет альфа- или тэта-ритма (ссылка на индийскую статью «Некоторые аспекты электроэнцефалографических исследований йогов», 1961). Это различие, по-видимому, связано с тем, что дзадзэн в основном направлен на отключение сознания с тем, чтобы оставаться на «плавающем» подкорковом уровне... В случае же йоги самадхи должен быть достигнут полный отрыв от реальности как внешней, так и внутренней...»

Не сомневаюсь, что «отрыв от внутренней реальности» никому не понравится — ну да Бог с ним, с Годфруа, сам он умница и прекрасный педагог, но не мастер медитации. Вопрос в другом: сколько было обследовано мастеров дзен и йоги? Были ли они действительно мастерами, и кто и как это оценивал? В каких условиях им пришлось медитировать? Над йогами, похоже, гонгами гремели и горячими предметами махали.

Но в целом, по-моему, правдоподобно. Много раз упоминавшееся пожелание «нести дзен-медитацию в жизнь» имеет смысл только при том условии, что мозг работает в альфа-ритме или на границе альфа- и бета-ритма, тогда человек ещё отчасти бодрствует — т.е. в таком режиме можно шевелиться, ходить, улыбаться и т.п. Вот у Филимонова на с.97, в подписи к рисунку 5.8, упоминается «появление альфа-ритма при выполнении освоенного движения» — чем не физиологическая основа ходячей медитации? А тэта-ритм наяву — это, по-моему, вряд ли. Тут бы не уснуть, худо-бедно осознание сохранить — и то большое достижение».

Големан ещё в 1972 («Разнообразие медитативного опыта», Киев, «Екслибрис», 1993) описал более сотни медитативных техник, опираясь на один только буддийский источник («Вишуддхамага», V в. н.э.).

До начала каких-либо попыток медитации субъект должен в совершенстве овладеть глубоким расслаблением, только на его основе может случиться спонтанная концентрация внимания. Известно, что ИСС возникают в любых экстраординарных условиях: при подъёме на большие высоты, спуске под воду, физических перегрузках, стрессах, травмах, острых отравлениях и т.д. Медитация же отличается от прочих ИСС тем, что это не случайный, но намеренный и тщательно организованный процесс взаимодействия бессознательного с личностью, позволяющий не утрачивать при этом сбалансированность психики. Суть не в том, что именно «увидено» и пережито в медитации, а насколько разум сумел «переварить» и усвоить это.

При всём своём многообразии медитативные техники делятся на две основные группы, отличающиеся по способу воздействия на психику — концентрация либо инсайт, путь «единого» или «ничто».

Самадхи, достигаемое в Раджа-йоге, это полное торможение активности коры мозга, «ничто» — это достижение нирваны через инсайт, при этом ум отслеживает свои модификации вплоть до полного их затухания.

Третий метод, объединяющий — випассана, она начинается с концентрации, но переходит в инсайт, одно усиливает другое и в итоге достигается нирваническое состояние.

Ещё медитацию определяют как простое присутствие (простое внимание), безличную регистрацию происходящего перед «внутренним взором». Кстати, термин «простой» в данном контексте никакого отношения к действительной простоте не имеет! И скрывается за ним бездна сложностей, о которых не подозревают те, кто с этим не сталкивался.

Когда-то, в поисках смысла и спасаясь от неразделённой любви, Петрарка отправился на поиски легендарной страны Туле, вернувшись, он сказал, что можно было и не ездить, поскольку постижение истины не связано с передвижением в реальном мире. «Божественная комедия» Данте чётко показывает символику условий интроспекции, а М. Мамардашвили (по тексту — ММ) блестяще интерпретирует их (114), причём всё сказанное им справедливо и в отношении йоги. Путь к истине может начинаться откуда угодно, поскольку конечный пункт не зависит от способа следования. Недаром сказал когда-то индийский просветлённый: «Не надо ездить в Индию, создавайте святость вокруг себя»,

В средине 60-х годов прошлого века один из моих друзей посещал школу йоги при софийском центре геронтологии (в то время болгары очень плотно контактировали с индийскими учителями). Когда в нашем сообществе новичков начались дебаты, он сказал ненавязчиво: — С медитацией спешить не стоит. В одиночку и без учителя — чревато, известно множество плохих прецедентов, нас об этом специально предупреждали...

Как известно, на дверях дантовского Ада была надпись «Оставь надежду, всяк сюда входящий», а перед тем как открыть её, Вергилий сказал: «Здесь страх не должен подавать совета». Смысл этой фразы ясен тем, кто имеет подлинный медитативный опыт (хороший этюд о глубинном страхе есть в фильме «Куда приводят мечты»). Большинство людей панически боятся своего бессознательного, с древних времён это область инстинктивного табу. Исходные условия самопознания таковы: страх запрещён, чувство самосохранения, равно как и надежда на успех, отброшено.

Самопознание блокируют два психологических механизма — лень и надежда. Лень проявляется в стремлении отложить всё на завтра и отказе от участия, что несовместимо с йогой, которая реализуется только лично, каждый день заново, каждый раз «от и до». Если кто-то думает, что после великолепной вчерашней практики сегодня можно не выкладываться, он не понял ситуации: йога — это сейчас и здесь, «вчера» уже нет, а «завтра» ещё не наступило: «Прошлого нет уже, будущего — ещё, а на их на меже нет ничего вообще...».

Второе препятствие — надежда, человек рассчитывает получить результат уже в самом начале практики. Поскольку в этом мире никто никогда никому ничего не должен, всё приходится делать самому, а результаты приходят медленно. Отказ от надежды порождает страх узнать о себе такое, после чего придётся расстаться с образом себя любимого, а именно этого, как отмечал ММ, человек хронически избегает. Всякий кто успешно осваивает медитацию, рано или поздно увидит себя без прикрас, и это одна из самых неприятных в жизни вещей.

Выманивая из бездны Гериона (символ обмана) Вергилий говорит: «Мы истину, похожую на ложь, должны хранить сомкнутыми устами». Здесь речь идёт об изначальной неполноте информации, которой располагает Эго. На каждый текущий момент времени все события в мире уже случились, истина уже есть. Но человек не видит её в силу ограниченности, эмоциональности и омрачённости, имея дело лишь с фрагментарной картиной бытия, грубым её приближением, скверной копией. В каждом из нас содержится истина, ибо «тот, который во мне сидит» (полный или системный разум) «знает» всё, а Эго располагает лишь малой толикой этой информации, которая является ложной именно в силу неполноты. Модель поведения, на этой неполноте основанная, неадекватна и ущербна, придаёт действиям малый КПД, зато в неё встроен позитивный образ самого себя и ложное ощущение правильности положения вещей.

Вслед за внутрипсихическим перераспределением информации в самьяме происходит постепенный поворот «глаз души». Старая модель мира рушится («горы перестают быть горами, реки — реками») и ложь (неадекватная система представлений о себе и мире) медленно и мучительно трансформируется в истину.

Как отмечал Фрейд, сознание навязывает неприемлемому воспринимаемому материалу свои ограничения, он блокируется в бессознательной части психики, которая распоряжается механизмами цензуры, подавления и вытеснения. Это стало ясно из опытов по изучению механизмов табуирования — цензура фильтрует субсенсорные стимулы, которые не могут восприниматься субъектом.

Лозунг «живой этики» «Расширяйте сознание!» безграмотен и опасен, если вытесненное несовместимо с установками Эго, то попытки «расширения» приведут к шизофрении либо психозу.

Информационный контакт между двумя частями психики происходит только на поле сознания, которое должно быть соответствующим образом подготовлено, чтобы наполнить сосуд, вначале надо опустошить его.

Когда в ментальное пространство начинает спонтанно «просачиваться» материал из бессознательного (при этом, вопреки представлениям «живой этики», расширяется объём осознанной информации, но не само сознание), субъект в первую очередь сталкивается с изнанкой Эго. Становится понятно, что всё позитивное имеет тень, что и ты сам, и твои близкие не совсем такие, какими кажутся, что любые стремления и помыслы, в том числе и твои собственные, далеко не безупречны. Второе рождение болезненно, это мощный душевный кризис, сопровождаемый сменой мировоззрения: «Чтобы крона дерева доросла до рая, его корни должны прорасти до ада». «Тень представляет собой моральную проблему, бросающую вызов личностному эго в целом... Её осознание предполагает признание реального присутствия тёмных аспектов личности. Самопознание как терапевтическая процедура требует большого, тяжкого труда, растянутого на весьма долгое время» (235, с.18).

«В скрытой части личности, как показывает опыт, присутствуют те или иные черты, демонстрирующие крайне упорное сопротивление моральному контролю. Сопротивление такого рода обычно связано с проекциями, которые не признаются таковыми, и их признание есть некое необычное моральное свершение» (там же, с.19).

Касательно морального контроля есть иные мнения, например: «Я готов заявить, что сама болезнь (подразумеваются психосоматические расстройства в целом) — это ни что иное, как утрата животного начала. Чёткая «животность», идентификация со своей биологией, парадоксальным образом приближают человека к большей духовности, к большему здоровью, к большему благоразумию, к большей рациональности» (117, с.136) Такая точка зрения коррелирует с идеями тантрической медицины, в частности с концепцией ослабления ахамкары, описанной Р.Свободой.

Юнг утверждает, что в рамках базовой культуры человек может до какой-то степени признать лишь некоторые негативные свои стороны. Те из них, в которые отказывается поверить сознание, проецируются на окружающее. Факт признания каждым человеком скрытого в себе личного зла — проблема наших дней, но, в общем, это было всегда. Своей осознаваемой, «светлой» и контролируемой части мы приписываем только достоинства и совершенства, а зло всегда находим извне: во врагах, завистниках, скверном устройстве общества и т.д. На самом деле мы проецируем на окружающее собственное зло.

Поскольку эти проекции весьма эмоциональны, они вызывают такую же ответную реакцию окружающих. Бессознательно экспортируя вовне какую-то часть своих внутренних проблем, субъект непрерывно «вызывает огонь на себя».

В результате бессмысленной войны с миром наступает истощение, многие разрушают жизнь свою, родных и близких, так и не догадываясь, что подлинный источник всего этого ужаса заключён в них самих.

Рассмотрим Чидакашадхарану, одну из медитаций Тантры (в дальнейшем по тексту — ЧД). Она предназначена только для людей, ведущей репрезентативной системой которых является зрение — при закрытых глазах они свободно, чётко и без напряжения видят образы на экране ума (иногда это доступно и наяву).

Для субъектов с преобладанием других систем восприятия, например кинестезической (ощущения), эта психотехника непригодна, им следует применять Антара моуну либо Аджапа-джапу.

Формула Упанишад такова: «Тат твам аси» — «Ты есть то» (Атман идентичен Брахману), душа индивидуальная тождественна Абсолюту. Акаша в переводе с санскрита означает эфир, пространство; чид (чит) — сознание, следовательно, чидакаша — пространство сознания. Авторы Упанишад и Тантры были убеждены в соответствии Большого космоса (Махакаши — бесконечного числа модификаций материи) индивидуальной психике, содержащей равномощную бесконечность вероятных событий. Цель ЧД — визуальное переживание процесса обратной коммуникации. По результатам своим ЧД эквивалентна другим техникам, но, повторяю, предназначена только для тех, кто ясно видит образы. Дхарана — концентрация, или осознание. Таким образом, ЧД это осознание поля внутреннего пространства (Аджна-кшетра).

Освоив эту практику можно стать свидетелем и участником поразительных психических событий. ЧД эффективней многих психотехник, но и опаснее, поскольку в данном случае отработка вытесненного материала осознаётся.

Приступив к регулярной практике ЧД, созерцатель месяцами может наблюдать рутинный поток зрительно-ментального мусора («испарение» более «лёгкого» по вредности вытесненного материала), но когда амбразура откроется, подлинную «продукцию» бессознательного не спутать ни с чем. Сначала в шлюзы хлынет ад, его главный признак — крайняя эмоциональность и мощный негативный заряд потока образов, лучше это переживать с опытным наставником рядом. Главное не пугаться, то, что вы видите, было «внутри» психики, но оставалось неизвестным. А когда этот сброс закончится, может возникнуть и рай — потрясающие сюжеты, невиданной красоты цветовая мозаика, сопровождаемая запахом и вкусом. Но это также лишь проходной этап на пути к молчанию и покою.

Первая стадия ЧД — Кайя-стхарьям, осознание тела: следует при закрытых глазах направить на него внимание и непрерывно удерживать. Чем полнее осознаётся тело, тем более успокаивается ум, примерно, как и в практике асан, с той лишь разницей, что физическая активность полностью снята и вы находитесь в неподвижной и удобной позе.

Затем следует, сохраняя осознание тела, ощутить его неподвижность. ЧД выполняется ежедневно, до тех пор, пока эти начальные этапы ЧД (привязка внимания к телу и неподвижность) не будут полностью освоены, продолжительность их — пять-семь минут, собственно это будет начальная пратьяхара.

Следующий момент — пение мантры АУМ. Оставаясь в удобной позе, следует семикратно, медленно и отчётливо произнести нараспев эту мантру, ощущая при этом реверберацию, пронизывающую тело от носоглотки до пяток. Нужно полностью погрузиться в звучание мантры, в сознании не должно быть ничего кроме АУМ.

Затем нужно выполнить Прана-шуддхи или Анулома-вилома, наблюдая движение воздуха в ноздрях, как при випассане. Так дышать около пяти минут. Затем ощутить, что воздух как бы входит отдельно в каждую ноздрю, и эти два воздушных потока, двигаясь в носу вверх и под острым углом, при завершении вдоха на какое-то мгновение как бы соприкасаются в точке «третьего глаза» (бхрумадхья). При этом может появиться специфическое ощущение. С началом выдоха оно исчезает, потоки выдыхаемого воздуха как бы расцепляются, чтобы вновь «соприкоснуться» в конце следующего вдоха. Продолжать это около пяти минут, со временем упомянутое ощущение касания станет привычным и удобным.

Когда все перечисленные выше этапы освоены (переключение восприятия на внутреннее пространство сознания состоялось), начинается, собственно, практика ЧД.

Итак, гарантированная тишина, глаза закрыты, спина прямая, тело и сознание полностью расслаблены, на экране внутреннего зрения спонтанно мелькает различный визуальный «мусор». Суть в том, что на этот экран нужно просто смотреть, сохраняя глазные яблоки полностью расслабленными (отпущенными). Но возникает вопрос: как смотреть? Если при освоении начальных этапов ЧД глаза расслабились и обездвижились не до конца, то медитация не возникает. Но в то же время в самом процессе медитации непроизвольные движения глаз вполне могут быть!

Здесь много тонких моментов. Обычно бодрствованию сопутствует высокая динамика внимания, имеющего тенденцию сужаться в точку и фланировать по наблюдаемому пространству. Так же, как в асанах не следует «таращиться» вниманием на ощущения, его и в ЧД следует отпустить с тем, чтобы оно «растеклось» до границ «экрана» ума, охватывая его целиком. При этом утрачивается привычная фокусировка и наступает торможение, это будет началом собственно дхьяны — созерцания.

Как и в любой медитации, в ЧД нужно оставаться отстранённым наблюдателем, но ни в коем случае не участником. На содержание экрана и разворачивающиеся там события реагировать нельзя вообще, тем более — эмоционально! Медитирующий — это свидетель, безразличный регистратор, подобно прибору, который не волнуется, не переживает, и только фиксирует параметры ситуации.

Техника безопасности. Правила, перечисленные ниже, незыблемы, их соблюдение обеспечивает успех медитации и сохранение психического здоровья.

Не отождествлять себя с тем, что приходится видеть, слышать и чувствовать (переживать) в процессе. Ты не идентичен тому, что «показывают», но оно и твоё тоже — пусть мутное, неудобное или жуткое. Чтобы очистить авгиевы конюшни вытесненного, это всё надо просмотреть, перетерпеть, пережить.

Никак не реагировать, когда на экран хлынет (а в теле отзовётся неприятными ощущениями) «парад уродов», его нужно созерцать в полном бесстрастии, сохраняя спокойствие и мгновенно забывая о пережитом после выхода из процесса.

Не пугаться, это третье и самое важное правило. Как говорил Толстой: «Он пугает, а мне не страшно!» Нужно просто смотреть («Не лица — муть толклась, как доктора Моро созданья жуткие в сцепленьях нетопырьих, и тлел на дне зрачков, колюче и хитро рассудок крошечный — единый поводырь их») с непоколебимым спокойствием и отрешённостью, всё время помня: я только наблюдатель.

Инстинктивный страх, возникающий при сбросе вытесненных проблем, не опасен, если только ему не поддаться! Он возникает как следствие утраты внутрипсихической стабильности, любая медитация имеет стандартное развитие, описанное в «Божественной комедии»: ад, чистилище, рай.

Нет способов, посредством которых можно избежать ада и чистилища, кроме Хатха-йоги, при минимуме осознанности негатив постепенно стравливается в практике асан через физические ощущения.

Если узкие тропы самопознания неминуемо проходят через ад, то для тех, кто не владеет технологией и проявляет глупое упрямство, они в аду и заканчиваются. Болтовня дилетантов о том, что медитация это не что иное, как одухотворённое переживание снисходящей благодати — наглая ложь.

«Расширяйте сознание!» — и вам будет хорошо!» Может и будет, но далеко не сразу. И не всегда. И не каждому. А сначала станет плохо, и, быть может, очень плохо. И не все способны это выдержать, любые попытки медитации противопоказаны «пограничникам» и невротикам, у которых вытесненное и без того рвётся наружу, норовя снести «крышу». И если играть в подобные игры, не зная их сути...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: