А.В. Бобрикоеа, Л.М. Сагальчик 8 глава

Существует два основных способа повысить В.К. в исследованиях.

1) Операционные определения - это определения, данные через наблюдаемые и измеряемые свойства понятий. Поведение становится привязанным к независимой переменной, которая его производит, и к зависимой переменной, которая его измеряет.

2) Протоколы - спецификация того, как будут проводиться измерения. Следует строго придерживаться заранее составленного протокола, чтобы поведение всех участников исследования фиксировалось точно, аккуратно и одинаково для всех уровней независимой переменной.

Следует понимать, что операционные определения и протоколы не гарантируют В.К.. но помогают ее повысить.

А. П. Репеко

ВЕБЕР

В

ВАЛЛЕРСТАЙНИммануил (р. 1930) - американский социолог, представитель неомарксистского направления в исторической социологии. В 1960-х занимался изучением экономических проблем развивающихся стран Африки. С начала 1970-х В. работает над теорией мировой системы, еще не получившей окончательного завершения.

Объектом исследования выступает для В. мировая капиталистическая экономика. В своих работах В. прослеживает формирование капиталистического рыночного хозяйства в 16 в. и его последующее превращение в глобальную систему. В рамках этой системы В. выделяет ядро, состоящее из экономически развитых государств, и периферийные регионы, находящиеся в зависимом положении. Теория мировой системы В. завоевала авторитетные позиции в американской социологии, а сам В. в 1994 был избран президентом Международной социологической ассоциации. См.: "Миро-системный анализ" (Валлерстайн), "Реалии открытого пространства-времени: к пониманию нашей исторической системы" (Валлерстайн).

ВАРДОМАЦКИЙАндрей Петрович (р. 1956) - белорусский социолог. Окончил Белгосуниверситет (1978), стажировался в Мичиганском университете (США, 1991). Кандидат философских наук (1983), доктор социологических наук (1992). Награжден премией Ленинского комсомола Белоруссии в области науки (1985).

Преподавал в БГУ (1978-1980), был младшим, старшим научным сотрудником, докторантом АН БССР (1984-1993), проректором Белорусского института проблем культуры (1992-1993).

В. является одним из создателей аксиометрии (см.).

В. - руководитель (с 1993) частной исследовательской лаборатории аксиометрических исследований "Новак" (см.); обладает собственной социологической сетью; член международных организаций социологов WAPOR, ESOMAR, участник их конгрессов в Давосе, Гааге, Стамбуле, Берлине, Париже.

В. - автор более 60 научных работ, в том числе: "Система моральной регуляции поведения личности" (1987), "Аксио-метрия - наука об измерении ценностей" (1992).

ВЕБЕР(Weber) Альфред (1868-1958)- немецкий экономист, социолог, философ. Младший брат Макса Вебера (см.). Преподавал в Берлинском и Пражском университетах (1899-1907); с 1907- профессор кафедры экономики и социальных наук Гейдельбергского университета. Основные сочинения: "Германия и кризис европейской культуры" (1924), "Идеи по поводу социологии государства и культуры" (1927), "История культуры как социология культуры" (1935), "Принципы социологии истории и культуры" (1951), "Третий или Четвертый человек" (1953) и др. Находился под значительным влиянием идей О.Шпенглера. Стремился создать новую науку-социологию истории и культуры, соединяющую весь материал истории и познания современности, науку не философскую, но эмпирически интуитивную, установка которой заключалась бы не в выведении лежащего за пределами вещей смысла движения истории, но сознательной ориентации на переживание образа как факта, единственно доступного человеческому познанию, неразрывно связанному с явлением. Эта

наука, по мысли В., преодолевает границы "линнеевской системы", понимая мир в его многообразии, текучести и взаимосвязанности, в периоды упадка и взлета.

По В., под судьбой (без акцентирования ценности, как чистом феномене) в потоке истории подразумевается то, что в философии предполагается о прогрессе. Предшествовавшие попытки социологического объединения исторических событий и явлений культуры, по мнению В., принимали во внимание лишь факт интеллектуализации: Г.Гегель, О.Конт (см.), К.Маркс (см.), Г.Спенсер (см.) с той или иной стороны подчеркивали роль интеллектуального развития человека. Но рефлективное постижение, внутренняя интеллектуализация или внешнее рационализирование существования есть просто техническое оформление материала жизни, поэтому возможные объективации - государство, право, экономика и др. формы общественных институтов - являются, прежде всего, продуктами процесса цивилизации, следовательно, для В., чисто биологическими образованиями, создаваемыми и сохраняемыми стремлением к существованию, а не объектива-циями культуры. Только когда жизнь от своей необходимости и полезности придет к стоящему над ними образу, будет существовать культура, в которой обретается целостность внутреннего бытия вместе с целостностью внешнего мира. Объективации становятся предметом, которому культура придает свой образ; само же "культурное" оказывается не абстрактным общим понятием, но совершенно конкретными "вещами", имеющими значение всеобщего. Таким образом, задача социологически ориентированного культурологического исследования заключается в объяснении, исходящем от "чувства жизни", динамического возрастания конкретностей, которые обозначены В. как культура. В этом потоке развития В., вслед за О.Шпенглером, усматривал обособленные друг от друга исторические образования - культуры, обладающие каждая своей собственной судьбой, проходящие периоды роста, зрелости и упадка, создающие свои собственные формы общественного устройства. Общественный процесс действует в каждом историческом образовании согласно собственному закону, хотя обнаруживаются общие формы и типы рядов развития. Культурное воление, процесс цивилизации и социологическая констелляция находятся в определенном динамическом взаимодействии, исследование которого позволит уяснить и истолковать периодичность и ритм движения культур. Абсолют, к которому в историческом процессе стремятся культуры, проявляет себя только в конкретной исключительности индивидуальных форм существования народов и времен. Культура, осуществляющая материально-общественный и духовно-цивилизационный "синтез жизни" создает усредненный культурный тип народа, единство общности людей и их судьбы в истории. Требование конкретности социологического видения обращает предмет интереса В. на частное исследование уникального исторического образования Европы и современного облика немецкой нации как культурного типа в ситуации легитимирования "всеобщего распада форм", приведшего к духовному кризису, разрешение которого видится В. в обращении к прежней динамике духовного развития. Ее выявление, учитывающее тенденции цивилизации и цели культуры, и является непосредственной задачей социологического анализа истории.

С.А. Радионова

ВЕБЕР(Weber) Макс (Карл Эмиль Максимилиан) (1864-1920)- немецкий социолог, философ и историк конца 19-начала 20 в. Приват-доцент, экстраординарный профессор в Берлине (с 1892), профессор национальной экономии во Фрейбурге (с 1894) и Гейдельберге (с 1896). Почетный профессор Гейдельбергского университета (1903). Издатель (совместно с Э. Яффе и В.Зомбартом) "Архива социальных наук и социальной политики" (с 1904). Основатель (1909) Немецкого социологического общества. Профессор национальной экономии в Вене (с 1918) и Мюнхене (с 1919). Основные сочинения: "К истории торговых обществ в средние века" (1889), "Римская аграрная история и ее значение для государственного и частного права" (1891), "Национальное государство и народно-хозяйственная политика" (1895), "Объективность социально-научного и социально-политического познания" (1904), "Рошер и Книс и логические проблемы исторической политэкономии. Серия статей" (1903-1905), "Протестантская этика и дух капитализма" (1904-1905), "Критические исследования в области логики наук о культуре" (1906), "К положению буржуазной демократии в России" (1906), "О категориях понимающей социологии" (1913), "Хозяйственная этика мировых религий" (1916-1919), "Политика как профессия" (1919), "Наука как профессия" (1920), "Хозяйство и общество" (1921) и др.

Первые работы В. - "К истории торговых обществ в средние века" (1889), "Римская аграрная история и ее значение для государственного и частного права" (1891; рус. пер.: "Аграрная история древнего мира" - 1923), - сразу поставившие его в ряд наиболее крупных ученых, свидетельствуют о том, что он усвоил требования исторической школы и умело пользовался историческим анализом, вскрывая связь экономических отношений с государственно-правовыми образованиями. Уже в "Римской аграрной истории..." были намечены контуры его "эмпирической социологии" (выражение В.), теснейшим образом связанной с историей. В. рассматривал эволюцию античного землевладения в связи с социальной и политической эволюцией, обращаясь также к анализу форм семейного уклада, быта, нравов, религиозных культов и т. д.

Интерес В. к аграрному вопросу имел вполне реальную политическую подоплеку: в 1890-х он выступал с рядом статей и докладов, посвященных аграрному вопросу в Германии, где критиковал позицию консервативного юнкерства и защищал индустриальный путь развития Германии.

В то же время В. пытался разработать новую политическую платформу буржуазного либерализма в условиях уже наметившегося в Германии перехода к государственно-монополистическому капитализму.

Таким образом, политические и теоретико-научные интересы были тесно переплетены уже в раннем творчестве В.

С 1904 В. (вместе с В.Зомбартом - см.) становится редактором немецкого социологического журнала "Архив социальной науки и социальной политики", в котором выходят наиболее важные его произведения, в том числе ставшее всемирно известным исследование "Протестантская этика и дух капитализма" (см.). Этим исследованием начинается серия публикаций В. по социологии религии, которой он занимался вплоть до своей смерти. Свои работы по социологии В. рассматривал как полемически направленные против марксизма; не случайно он назвал лекции по социологии религии, прочи-

танные им в 1918 в Венском университете, "позитивной критикой материалистического понимания истории". Одновременно В. размышлял над проблемами логики и методологии социальных наук: с 1903 по 1905 вышла серия его статей под общим названием "Рошер и Книс и логические проблемы исторической политэкономии", в 1904 - статья "Объективность социально-научного и социально-политического познания", в 1906 - "Критические исследования в области логики наук о культуре".

Круг интересов В. в этот период был необычайно широк: он занимался античной, средневековой и новоевропейской историей хозяйства, права, религии и искусства, размышлял над природой современного капитализма, его историей и его дальнейшей судьбой, изучал проблему капиталистической урбанизации и в этой связи историю античного и средневекового города, исследовал специфику современной ему науки в ее отличии от других исторических форм знания, живо интересовался политической ситуацией не только в Германии, но и за ее пределами, в том числе в Америке и в России (в 1906 опубликовал статьи "К положению буржуазной демократии в России" и "Переход России к мнимому конституционализму").

С 1916 по 1919 В. издавал одну из основных своих работ -"Хозяйственная этика мировых религий" - исследование, над которым он работал до конца своей жизни. Из наиболее важных последних выступлений В. следует отметить его работы "Политика как профессия" (1919) и "Наука как профессия" (1920). В них нашли отражение умонастроения В. после Первой мировой войны, его недовольство политикой Германии в Веймарский период, а также весьма мрачный взгляд на будущее буржуазно-индустриальной цивилизации.

Умер В., не успев осуществить всего, что задумал. Уже посмертно были изданы его фундаментальная работа "Хозяйство и общество" (1921), где подводились итоги его социологических исследований, а также сборники статей по методологии и логике культурно-исторического и социологического исследования, по социологии религии, политики, социологии музыки и др.

Методологические принципы веберовской социологии тесно связаны с теоретической ситуацией обществознания конца 19 в. Особенно важно правильно понять отношение В. к идеям Дильтея (см.) и неокантианцев.

Проблема общезначимости наук о культуре стала центральной в исследованиях В. В одном вопросе он был согласен с Дильтеем: он разделял его антинатурализм и был убежден, что, изучая человеческую деятельность, нельзя исходить из тех же методологических принципов, из которых исходит астроном, изучающий движение небесных тел. Но руководствоваться при изучении социальной жизни методом непосредственного вживания, интуиции В. решительно отказывался, поскольку результат подобного способа исследования не является общезначимым. Согласно В., основная ошибка Дильтея и его последователей - психологизм.

В своих методологических исследованиях В. в сущности присоединился к неокантианскому варианту антинатуралистического обоснования исторической науки.

В. разграничивает два акта - отнесение к ценности и оценку; если первый превращает наше индивидуальное впечатление в объективное и общезначимое суждение, то второй

ВЕБЕР

В

не выходит за пределы субъективности. Наука о культуре, обществе и истории, заявляет В., должна быть так же свободна от оценочных суждений, как и наука естественная.

Такое требование вовсе не означает, что ученый должен вообще отказаться от собственных оценок и вкусов, - просто они не должны вторгаться в пределы его научных суждений. За этими пределами он вправе их высказывать сколько угодно, но уже не как ученый, а как частное лицо.

В. был склонен трактовать ценность как установку той или иной исторической эпохи, как свойственное эпохе направление интереса. Тем самым ценности из области надысто-рического переносятся в историю, а неокантианское учение о ценностях сближается с позитивизмом. По В., выражение "отнесение к ценности" подразумевает только философское истолкование того специфически научного "интереса", который руководит выбором и обработкой объекта эмпирического исследования.

Интерес эпохи - это нечто более устойчивое и объективное, чем просто частный интерес того или иного исследователя, но в то же время нечто гораздо более субъективное, чем надысторический интерес, получивший у неокантианцев название "ценностей".

Поскольку, согласно В., ценности - лишь выражения общих установок своего времени, постольку у каждого времени есть и свои "абсолюты". Абсолют, таким образом, оказывается историческим, а стало быть, относительным.

Учение о понятиях как средствах преодоления интенсивного и экстенсивного многообразия эмпирической действительности своеобразно преломилось у В. в категории идеального типа (см.). Идеальный тип - это "интерес эпохи", выраженный в виде теоретической конструкции. Таким образом, идеальный тип не извлекается из эмпирической реальности, а конструируется как теоретическая схема. В этом смысле В. называет идеальный тип "утопией". Чем резче и однозначнее сконструированы идеальные типы, чем они, следовательно, в этом смысле более чужды миру, тем лучше они выполняют свое назначение - как в терминологическом и классификационном, так и в эвристическом отношении.

Таким образом, веберовский идеальный тип близок к идеальной модели, которой пользуется естествознание. В. называет идеальный тип продуктом нашей фантазии, "созданным нами самими чисто мыслительным образованием", подчеркивая тем самым его внеэмпирическое происхождение.

Такие понятия, как "экономический обмен", "экономический человек", "ремесло", "капитализм", "церковь", "секта", "христианство", "средневековое городское хозяйство", суть, согласно В., идеально-типические конструкции, употребляемые в качестве средств для изображения индивидуальных исторических образований. Одним из наиболее распространенных заблуждений В. считает "реалистическое" (в средневековом значении этого термина) истолкование идеальных типов, т.е. отождествление этих умственных конструкций с самой историко-культурной реальностью, их "субстанциали-зацию".

Однако тут у В. возникают затруднения, связанные с вопросом о том, как же все-таки конструируется идеальный тип. Вот одно из его разъяснений: "Содержательно эта конструкция /идеальный тип. - Л.И.1 имеет характер некой утопии, возникшей при мыслительном усилении, выделении опреде-

ленных элементов действительности". Здесь мы легко обнаруживаем противоречия в трактовке идеального типа. В самом деле, с одной стороны, В. делает акцент на том, что идеальные типы представляют собой "утопию", "фантазию", с другой - выясняется, что они берутся из самой действительности, правда, путем некоторой ее "деформации": усиления, выделения, заострения тех элементов, которые исследователю представляются типическими.

Итак, идеальный тип - что же это: априорная конструкция или эмпирическое обобщение? Видимо, выделение некоторых элементов действительности с целью образования такого, например, понятия, как "городское ремесленное хозяйство", предполагает выделение из индивидуальных явлений чего-то, если не общего для всех их, то, по крайней мере, характерного для многих.

Чтобы разрешить это противоречие, В. разграничивает исторический и социологический идеальные типы. Своеобразие веберовской концепции идеального типа и целый ряд трудностей, связанных с ней, определяется тем, что идеальный тип у В. служит методологическим принципом как социологического, так и исторического познания.

В первый раз вводя понятие идеального типа в своих методологических работах 1904, В. рассматривает его главным образом как средство исторического познания, как исторический идеальный тип. Именно поэтому он подчеркивает, что идеальный тип есть лишь средство, а не цель познания.

Задача истории, таким образом, состоит, по В., в установлении каузальных связей между индивидуальными историческими образованиями. Здесь идеальный тип служит средством раскрытия генетической связи исторических явлений, потому мы будем называть его генетическим идеальным типом. Примеры генетических идеальных типов у В. таковы: "средневековый город", "кальвинизм", "методизм", "культура капитализма" и т.д. Все они образованы, как объясняет В., подчеркиванием одной из сторон эмпирически данных фактов. Различие между ними и общими родовыми понятиями состоит, однако, в том, что родовые понятия, как полагает В., получаются путем выделения одного из признаков всех данных явлений, в то время как генетический идеальный тип вовсе не предполагает такой формальной всеобщности.

Что же представляет собой социологический идеальный тип? Если история, согласно В., должна стремиться к каузальному анализу индивидуальных явлений, т.е. явлений, локализованных во времени и в пространстве, то задача социологии - устанавливать общие правила событий безотносительно к пространственно-временному определению этих событий. В этом смысле идеальные типы как инструменты социологического исследования, по-видимому, должны быть более общими и в отличие от генетических идеальных типов могут быть названы "чистыми идеальными типами". Так социолог конструирует чистые идеальные модели господства (харизматического, рационального и патриархального), встречающиеся во все исторические эпохи в любой точке земного шара. "Чистые типы" пригодны в исследовании тем больше, чем они "чище", т.е. чем дальше от действительных, эмпирически существующих явлений.

"Чистые типы" социологии В. сравнивает с идеально-типическими конструкциями политической экономии в том отношении, что, во-первых, в обоих случаях имеет место кон-

в

ВЕБЕР

струирование такого человеческого действия, как если бы оно происходило в идеальных условиях, и, во-вторых, обе дисциплины рассматривают эту идеальную форму протекания действия независимо от локальных условий места и времени. Предполагается, что если будут выполнены идеальные условия, то в любую эпоху, в любой стране действие будет совершаться именно таким образом. Различие условий и их влияние на ход действия фиксируется, согласно В., по тому отклонению от идеального типа, которое встречается всегда, но заметить и общезначимым образом выразить это отклонение в понятиях позволяет лишь идеально-типическая конструкция.

Итак, следует отметить, что те противоречия, которые возникли в связи с образованием у В. идеально-типических понятий, в значительной мере связаны с различными функциями и различным происхождением идеальных типов в истории и социологии. Если по отношению к историческому идеальному типу можно сказать, что он является средством познания, а не его целью, то по отношению к социологическому идеальному типу это не всегда так. Более того, если в историческую науку идеальный тип вносит элемент общего, то в социологии он, скорее, выполняет функцию замены закономерных связей типическими. Тем самым с помощью идеального типа В. значительно сужает пропасть между историей и социологией, которая разделяла эти две науки в теории баденской школы.

Чтобы показать, как применяется понятие идеального типа у В., необходимо проанализировать это понятие и с содержательной точки зрения. Для этого осмыслим еще одну категорию социологии В. - категорию "понимание".

Необходимость понимания предмета своего исследования, согласно В., отличает социологию от естественных наук. То обстоятельство, что человеческое поведение поддается осмысленному толкованию, предполагает специфическое отличие науки о человеческом поведении (социологии) от естественных наук. Именно здесь усматривал различие между науками о духе и науками о природе Дильтей.

Однако В. сразу спешит отмежеваться от Дильтея: он не противопоставляет "понимание" причинному "объяснению", а, напротив, тесно их связывает: "Социология (в подразумеваемом здесь смысле этого многозначного слова) означает науку, которая хочет истолковывающим образом понять социальное действие и благодаря этому причинно объяснить его в его протекании и его последствиях". Отличие веберовской категории понимания от соответствующей категории Дильтея состоит не только в том, что В. предпосылает понимание объяснению, в то время как Дильтей их противопоставляет, -понимание, кроме того, согласно В., не есть категория психологическая, как это полагал Дильтей, а понимающая социология в соответствии с этим не есть часть психологии.

Рассмотрим аргументацию В. Социология, по В., так же, как и история, должна брать в качестве исходного пункта своих исследований поведение индивида или группы индивидов. Отдельный индивид и его поведение являются как бы "клеточкой" социологии и истории, их "атомом", тем "простейшим единством", которое само уже не подлежит дальнейшему разложению и расщеплению. Поведение индивида изучает, однако, и психология. В чем же отличие психологического и социологического подходов к изучению индивидуального поведения?

Социология, отмечает В., рассматривает поведение личности лишь постольку, поскольку личность вкладывает в свои действия определенный смысл. Только такое поведение может интересовать социолога; что же касается психологии, то для нее этот момент не является определяющим. Таким образом, социологическое понятие действия вводится В. через понятие смысла. "Действием, - пишет он, - называется... человеческое поведение... в том случае и постольку, если и поскольку действующий индивид или действующие индивиды связывают с ним субъективный смысл".

Важно отметить, что В. имеет в виду тот смысл, который вкладывает в действие сам индивид; он многократно подчеркивает, что речь идет не о "метафизическом" смысле, который рассматривался бы как некий "высший", "истинный" смысл (социология, по В., не имеет дела с метафизическими реальностями и не является наукой нормативной), и не о том "объективном" смысле, который могут в конечном счете получать действия индивида уже независимо от его собственных намерений. Разумеется, этим В. не отрицает как возможности существования нормативных дисциплин, так и возможности "расхождения" между субъективно подразумеваемым смыслом индивидуального действия и некоторым его объективным смыслом. Однако в последнем случае он предпочитает не употреблять термин "смысл", поскольку "смысл" предполагает субъект, для которого он существует. В. лишь утверждает, что предметом социологического исследования является действие, связанное с субъективно подразумеваемым смыслом. Социология, по В., должна быть "понимающей" постольку, поскольку действие индивида осмысленно. Но это понимание не является "психологическим", поскольку смысл не принадлежит к сфере психологического и не является предметом психологии.

С принципом "понимания" связана одна из центральных методологических категорий веберовской социологии - категория "социальное действие". Насколько важна для В. эта категория, можно судить по тому, что он определяет социологию как науку, изучающую социальное действие.

Как же определяет В. само социальное действие? По В., "действием" следует... называть человеческое поведение (безразлично, внешнее или внутреннее деяние, недеяние или претерпевание), если и поскольку действующий или действующие связывают с ним некоторый субъективный смысл. Но "социальным действием" следует называть такое, которое по своему смыслу, подразумеваемому действующим или действующими, отнесено к поведению других и этим ориентировано в своем протекании".

Таким образом, социальное действие, по В., предполагает два момента: субъективную мотивацию индивида или группы, без которой вообще нельзя говорить о действии, и ориентацию на другого (других), которую В. называет еще и "ожиданием" и без которой действие не может рассматриваться как социальное.

Категория социального действия, требующая исходить из понимания мотивов отдельного индивида, есть тот решающий пункт, в котором социологический подход В. отличается от социологии Э. Дюркгейма (см.). Вводя понятие социального действия, В. по существу дает свою трактовку социального факта, полемически направленную против той, которая была предложена Дюркгеймом. В противоположность Дюркгейму В.

ВЕБЕР

В

считает, что ни общество в целом, ни те или иные формы коллективности не должны, если подходить к вопросу строго научно, рассматриваться в качестве субъектов действия: таковыми могут быть только отдельные индивиды. Коллективы, согласно В., социология может рассматривать как производные от составляющих их индивидов; они представляют собой не самостоятельные реальности, как у Дюркгейма, а, скорее, способы организации действий отдельных индивидов. Нельзя не отметить, что в своем "методологическом индивидуализме" В. трудно быть последовательным; у него возникает ряд затруднений, когда он пытается применить категорию социального действия, особенно при анализе традиционного общества.

Итак, понимание мотивации, "субъективно подразумеваемого смысла" - необходимый момент социологического исследования. Что же, однако, представляет собой "понимание", коль скоро В. не отождествляет его с той трактовкой понимания, какую предлагает психология?

Психологическое понимание чужих душевных состояний является, по В., лишь подсобным, а не главным средством для историка и социолога. К нему можно прибегать лишь в том случае, если действие, подлежащее объяснению, не может быть понято по его смыслу. "При объяснении иррациональных моментов действия понимающая психология, действительно, может оказать несомненно важную услугу. Но это, -подчеркивает В., - ничего не меняет в методологических принципах".

Каковы же эти методологические принципы? "Непосредственно наиболее понятным по своей смысловой структуре является действие, ориентированное субъективно строго рационально в соответствии со средствами, которые считаются (субъективно) однозначно адекватными для достижения (субъективно) однозначных и ясно сознаваемых целей". Итак, по В., социология должна ориентироваться на действие индивида или группы индивидов. При этом наиболее "понятным" является действие осмысленное, т.е. направленное к достижению ясно сознаваемой самим действующим индивидом целей и использующее для достижения этих целей средства, признаваемые за адекватные самим действующим индивидом. Сознание действующего индивида оказывается, таким образом, необходимым для того, чтобы изучаемое действие выступало в качестве социальной реальности. Описанный тип действия В. называет целерационалънъш. Для понимания це-лерационального действия, согласно В., нет надобности прибегать к психологии.

Осмысленное целерациональное действие не является предметом психологии именно потому, что цель, которую ставит перед собой индивид, не может быть понята, если исходить только из анализа его душевной жизни. Рассмотрение этой цели выводит нас за пределы психологизма. Правда, связь между целью и выбираемыми для ее реализации средствами опосредована психологией индивида; однако, согласно В., чем ближе действие к целерациональному, тем меньше коэффициент психологического преломления, "чище", рациональнее связь между целью и средствами.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: