Очерк научного творчества Л. С. Выготского

Выдающийся советский психолог Лев Семенович Выготский (1896—1934) был непосредственным и активным участником борьбы за построение научной психологии на основе диалектического и исторического материализма против субъективной идеалистической психологии и попыток построения. новой, советской психологии на основе вульгарного механистического материализма. В течение своей краткой, но чрезвычайно насыщенной творческой деятельности он написал около 180 научных работ — монографий и статей, создал совершенно новое направление в психологии, в центре которого стояла разработка конкретно психологической теории сознания, его строения и функции в поведении и всей жизни человека.

После смерти Л. С. Выготского, последовавшей в результате тяжелой болезни, труды его, лишь частично изданные при жизни, долго не публиковались. В 1950-е гг. переиздаются его отдельные работы, а в 1960 г. выходят в свет некоторые ранее не издававшиеся рукописи. В настоящее время большинство работ Л. С. Выготского уже опубликовано в шеститомном собрании его сочинений (1982—1984).

Интерес к теоретическим и экспериментальным работам Л. С. Выготского неуклонно растет как в Советском Союзе, так и за рубежом. Конечно, и в период, который внешне может показаться годами

забвения, реально осуществлялась большая теоретическая и экспериментальная работа, в которой развивались и углублялись отдельные стороны его концепции. Эта работа в первую очередь велась его ближайшими сотрудниками, учениками и последователями. Здесь прежде всего должны быть названы его товарищи по разработке новой концепции — А. Н. Леонтьев и А. Р. Лурия, его ближайшие сотрудники и ученики — Л. И. Божович, А. В. Запорожец, Д. Б. Элько-нин, Р. Е. Левина, Н. Г. Морозова, Л. С. Славина и многие другие. В их теоретических и экспериментальных исследованиях продолжала жить и развиваться концепция. Разрабатывавшаяся Выготским, она вошла в историю советской психологии как концепция исторического возникновения специфически человеческих высших процессов, как концепция исторического понимания человеческого сознания.

В 1981 г. советская психологическая общественность широко отметила 85-летие со дня рождения выдающегося ученого. На конференции, проведенной в связи с этой датой, отчетливо проявилось то громадное влияние, которое оказали взгляды Выготского на целый ряд областей гуманитарного, да и не только гуманитарного знания (Научное творчество Л. С. Выготского и современная психология, 1981).

После опубликования переводов некоторых работ Л. С. Выготского на английском языке во многих странах наблюдается большой интерес к его учению и немало зарубежных психологов занялись изучением его трудов. В США возникло целое направление, и психологи, примыкающие к нему, не только проводят теоретический анализ взглядов Выготского, но и организуют, исходя из них, специальные экспериментальные исследования.

Прошло без малого пятьдесят лет со времени смерти Л. С. Выготского, но проблемы, поставленные им, до сих пор звучат современно, а некоторые найденные им решения этих проблем непревзойдены. Выготский не оставил завершенной системы психологии, но мимо сделанного им не может пройти ни один психолог, серьезно думающий и работающий над ее построением.

Лев Семенович Выготский родился 5(18) ноября 1896 г. в г. Ор-ше. В следующем году семья Выготских переезжает в г. Гомель. Сейчас Гомель входит в состав Белорусской ССР. Именно с этим городом связаны детские, затем юношеские и, наконец, первые шаги самостоятельной жизни Выготского. В 1911 г. он поступает сразу в VI класс мужской гимназии. Судя по всему, первоначальное образование он получил в домашних условиях и проявил незаурядные способности. В 1913 г. он заканчивает гимназию с высшей наградой — золотой медалью и в том же году поступает в Московский государственный университет на юридический факультет, а с 1914 г. параллельно обучается на историко-философском цикле

университета имени Шанявского (одно из прогрессивных учебных заведений того времени). В 1917 г. он заканчивает оба университета, получив довольно солидное, главным образом гуманитарное образование — широкую ориентировку в вопросах философии, истории, литературоведения и свободное владение основными европейскими языками.

В студенческие годы интересы Выготского концентрируются в основном вокруг проблем эстетики и литературоведения. Еще будучи студентом, он начинает большую литературоведческую работу, посвященную глубокому анализу трагедии У. Шекспира о Гамлете. В личном архиве Выготского сохранилась рукопись «Трагедия о Гамлете, принце Датском, У. Шекспир», датированная 5 августа— 12 сентября 1915 г. Работу над трагедией Шекспира он продолжает и в 1916 г.; в личном архиве Выготского сохранилась довольно большая рукопись (12 тетрадей), датированная 14—28 февраля 1916 г. Мы упоминаем об этих исследованиях Выготского потому, что они послужили началом и основой его монографии «Психология искусства», законченной только в 1925 г. и сыгравшей, как мы это покажем в дальнейшем изложении, существенную роль во всем творчестве Выготского.

Уже в этот, можно сказать, юношеский период своей жизни (в 1915 г. ему было всего 19 лет) Выготский проявляет незаурядные способности глубокого аналитика и знатока философской литературы (проблемы эстетики неотъемлемой частью входили в философию), истории и современного ему состояния психологии (проблемы эстетики находились на перекрестке философских и психологических вопросов) и литературоведения. Тогда же он публикует несколько заметок и рецензий на литературные произведения, вокруг которых шли споры в литературоведческих кругах.

В 1917 г. Выготский заканчивает свое образование и возвращается в Гомель для работы. Если февральскую революцию он студентом встретил в Москве, то Великую Октябрьскую социалистическую революцию он встречает уже в Гомеле. Октябрьская революция открыла для Выготского широкие возможности общественной и преподавательской деятельности. Он преподает литературу в советской трудовой школе, в педагогическом училище, в вечерних школах для взрослых рабочих, на курсах подготовки педагогов, на рабфаке (рабочем факультете, на котором рабочие готовились к поступлению в высшие учебные заведения) ; читает лекции по эстетике, истории искусств, логике и психологии в различных учебных заведениях, на курсах и т. д.; заведует театральным отделом Гомельского отдела народного образования, ведет театральный отдел в местной газете, участвует в создании литературной газеты «Вереск».

Многообразная педагогическая и общественная деятельность Л. С. Выготского в гомельский период его жизни во многом определила его дальнейшие интересы в области педагогики и психологии.

В 1922 г. Выготский выступает с докладом «О методах преподавания литературы в школах». В это же время он проводит исследование процессов понимания методом многократного перевода с одного языка на другой (в личном архиве сохранилось описание исследований, датированное 1923 г.).

В самом начале 1920-х гг. Л. С. Выготский организует при педагогическом училище, в котором он преподает психологию, психологическую лабораторию и осуществляет в ней эксперименты, легшие в основу его доклада «Методика рефлексологического и психологического исследования» на Всероссийском съезде по психоневрологии, состоявшемся в январе 1924 г. (1982, т. 1). Своим докладом Выготский включается в дискуссию по центральному вопросу — о возможности объективного исследования психики, а следовательно, о возможности существования психологии как самостоятельной науки. По данному вопросу он занимает совершенно определенную позицию, отстаивая не только необходимость существования особой науки психологии, но и возможность объективного исследования ее предмета.

Для того чтобы оценить историческое значение подобного шага, необходимо представить себе атмосферу, в которой Выготский вступает в дискуссию. Шла острая борьба против субъективной психологии, против идеалистических основ этой психологии, которая еще совсем недавно занимала господствующее положение и теперь боролась за свое существование. Без преувеличения можно сказать, что это был период господства физиологического и рефлексологического направлений, основной предмет изучения которых — поведение. В школе И. П. Павлова изучение условных рефлексов использовалось в качестве средства для раскрытия основных физиологических процессов головного мозга, а высшая нервная деятельность отождествлялась с поведением. В школе В. М. Бехтерева сочетательные рефлексы изучались в качестве основной единицы поведения человека, рассматривавшегося как приспособление к среде. Но оба направления исключали возможность исследования психики объективными методами, а тем самым и психику как предмет научного познания. Психология как наука о поведении праздновала свою победу, выплескивая вместе с водой и ребенка, вместе с идеалистическим пониманием психики вообще возможность ее исследования. Всякое упоминание о психике или сознании рассматривалось как идеализм — явный или скрытый.

И в этой обстановке Л. С. Выготский выступает в качестве защитника психологии как самостоятельной науки — науки о психике и сознании. Приведем лишь несколько выдержек из его доклада. «Возможно ли научное объяснение поведения человека без психики? Психология без души, психология без всякой метафизики должна ли быть превращена в психологию без психики — в рефлексологию. Биологически было бы нелепостью предположить, что психика совершенно не нужна в системе поведения» (1982, т. 1, с. 55).

И далее: «Надо говорить прямо. Загадки сознания, загадки психики никакими уловками: ни методологическими, ни принципиальными — не обойдешь. Ее на коне не объедешь. Джемс спрашивал, существует ли сознание, и отвечал, что дыхание существует — в этом он уверен, но сознание — в этом он сомневается. Но это постановка вопроса гносеологическая. Психологически же сознание есть несомненный факт, первостепенная действительность и факт огромнейшего значения, а не побочного или случайного. Об этом никто не спорит. Значит, вопрос надо было и можно было отложить, но не снять вовсе. До той поры в новой психологии не будут сведены концы с концами, покуда не будет поставлена отчетливо и бесстрашно проблема сознания и психики и покуда она не будет решена экспериментально объективным путем. На какой ступени возникают сознательные признаки рефлексов, каков их нервный механизм, каковы особенности их протекания, каков их биологический смысл — эти вопросы надо ставить, и надо готовиться к работе по их разрешению опытным путем. Дело только в том, чтобы правильно и вовремя поставить проблему, а решение будет добыто — поздно или рано. Бехтерев в «энергетическом» увлечении договаривается до панпсихизма, до одушевления растений и животных; в другом месте он не решается отвергнуть гипотезу о душе. И в таком первобытном неведении относительно психики и будет рефлексология, пока она будет чураться психики и замыкаться в узком кругу физиологического материализма. Быть в физиологии материалистом нетрудно — попробуйте-ка в психологии быть им, и, если вы не сможете, вы останетесь идеалистами» (там же, с. 59, а также с. 459).

Если представить себе научную и общественную атмосферу, в которой прозвучал этот призыв, можно лишь удивляться научной смелости молодого ученого, только начинавшего свой путь в психологии. В этом докладе уже просматривается та проблема, решению которой и посвятил Л. С. Выготский всю свою научную деятельность, всю свою короткую жизнь. Доклад сыграл решающую роль для всей дальнейшей биографии Выготского. К. Н. Корнилов — директор Института психологии в Москве, сменивший возглавлявшего институт субъективного идеалиста Г. И. Челпанова и первым провозгласивший необходимость перестройки психологии на основах марксизма, пригласил Выготского на работу в Институт психологии, в Москву. Выготский принял предложение, в 1924 г. переехал в Москву и начал работать в Институте психологии в должности научного сотрудника. В институте он встречается с младшими по возрасту, но старшими по стажу работы молодыми психологами А. Н. Леонтьевым и А. Р. Лурия. Эти трое ученых составили единую группу, в которой ведущее положение занял Л. С. Выготский.

С 1924 г.— момента переезда в Москву — начался новый период научной деятельности Л. С. Выготского. А. Р. Лурия в своей научной

автобиографии писал: «Когда Л. С. Выготский приехал в Москву, я продолжал исследования при помощи сопряженной моторной методики совместно с А. Н. Леонтьевым, в прошлом учеником Чел-панова, с которым я сотрудничал всю дальнейшую жизнь. Мы с А. Н. Леонтьевым высоко ценили необычайные способности Л. С. Выготского и были очень рады, когда его включили в нашу рабочую группу, которую мы называли «тройка». Вместе с Л. С. Выготским в качестве нашего признанного лидера мы предприняли критический обзор истории современного состояния психологии. Наша грандиозная идея заключалась в создании нового научного подхода к человеческим психологическим процессам.

Нашим общим мнением с самого начала было то, что ни субъективная психология, предложенная Г. И. Челпановым, ни упрощенческие попытки свести всю сознательную деятельность к простым рефлексологическим схемам не могут быть использованы как модель реальной человеческой психологии. Нужно было пересмотреть прежние позиции и найти новый подход. Л. С. Выготский предвидел в общих чертах этот новый подход.

Широко используя труды немецких, французских, английских и американских ученых, Л. С. Выготский приступил к анализу того, что он называл кризисом психологии. Он обсуждал эти идеи на различных конференциях и изложил их письменно в 1926 г., когда был госпитализирован для лечения туберкулеза. К сожалению, этот труд так и не был напечатан. Во время Великой Отечественной войны рукопись была утеряна, а копия была обнаружена лишь в 1960 г. в его архиве» (1982, с. 26—27)¹.

Свидетельство ближайшего сотрудника очень важно для нас. Оно раскрывает одну из сторон деятельности Л. С. Выготского в первые годы его пребывания в Москве. На значении данной работы для всего творчества Выготского мы остановимся несколько позднее, а сейчас лишь отметим, что эта работа была не единственной.

Во-первых, Выготский продолжает начатые еще в студенческие годы литературоведческие исследования. Вернее, их следовало бы назвать исследованиями по психологии эстетического воздействия литературных произведений. Он подвергает анализу не только трагедию Шекспира, но и малые литературные формы — новеллы и басни, создает книгу, которую называет «Психология искусства». Эта книга, которую он заканчивает в 1925 г., стала его диссертацией. Осенью 1925 г. Выготский получает право на публичную защиту, но в связи с обострением болезни от публичной защиты его освобождают. «Психология искусства» не была опубликована при жизни Выготского. Только через 40 лет после ее написания и через 30 лет

¹ Рукопись Л. С. Выготского «Исторический смысл психологического кризиса» в настоящее время опубликована (1982, т. 1).

после смерти Л. С. Выготского она впервые вышла в свет (1965). Вскоре вышло 2-е, дополненное ее издание (1968)¹.

Мы не ставили перед собой задачу детального анализа данной работы с точки зрения того, какой вклад вносит эта книга в литературоведение, какие позиции занимал Л. С. Выготский по вопросам эстетики, какие взгляды подвергал критике, а какие развивал. Это дело специалистов в области эстетики. Судя по тому, что за короткий срок книга вышла двумя изданиями, она стала одной из фундаментальных работ, характеризующих развитие современной теории искусства.

Нас занимает выяснение тех мест и функции, которую сыграло это исследование в решении собственно психологических задач, стоявших тогда перед Выготским, а также влияние, которое она оказала на все его последующее научное творчество. И мы, действительно, уже в этой работе находим те идеи, которые впоследствии стали предметом специального исследования и к которым Выготский возвратился, уже обогащенный опытом теоретической и экспериментальной работы по основным и фундаментальным вопросам психологии.

Прежде всего необходимо уточнить предмет исследования, который занимал Л. С. Выготского. Название книги «Психология искусства» может наводить и наводило некоторых читателей на мысль о том, что под психологией искусства следует понимать раскрытие психологии творческого процесса авторов художественных произведений, т. е. что книга посвящена психологии творчества. Это не так. В книге речь идет вовсе не Ô психологии творчества. Об этом автор почти совсем ничего не говорит. Его интересует другое: как готовое литературное художественное произведение влияет на человека, прежде всего на его эмоциональную жизнь. Л. С. Выготский интересуется объективно существующим произведением искусства совершенно независимо от личности его творца. Он прежде всего ищет возможность объективного исследования произведения искусства.

Вот что пишет по этому поводу сам Выготский: «Центральной идеей психологии искусства мы считаем признание преодоления материала художественной формой, или, что то же, признание искусства общественной техникой чувства. Методом исследования этой проблемы мы считаем объективно аналитический метод, исходящий из анализа искусства, чтобы прийти к психологическому синтезу,—метод анализа систем раздражителей. Вместе с Геннекеном мы смотрим на художественное произведение как на «совокупность эстетических знаков, направленных к тому, чтобы возбудить в людях эмоции», и пытаемся на основании анализа этих знаков воссоздать

¹ В 1986 г. в изд-ве «Искусство» вышло 3-е издание этой книги, а в 1987 г. — новое ее издание в изд-ве «Педагогика».— Примеч. ред.

соответствующие им эмоции. Но отличие нашего метода от эстопси-хологического состоит в том, что мы не интерпретируем эти знаки как проявление душевной организации автора или его читателей. Мы не заключаем от искусства к психологии автора или его читателей, так как знаем, что этого сделать на основании толкования знаков нельзя.

Мы пытаемся изучать чистую и безличную психологию искусства безотносительно к автору и читателю, исследуя только форму и материал искусства» (1987, с. 8—9).

Таким образом, Л. С. Выготский исходит из предположения, что произведение искусства есть специально и преднамеренно организованная система, рассчитанная на вызов определенной эмоции. Ее организация состоит в придании материалу художественного произведения определенной формы, включающей композицию материала и другие, органически связанные с композицией средства данного вида искусства.

«Этот метод,—пишет Выготский,—гарантирует нам и достаточную объективность получаемых результатов и всей системы исследования, потому что он исходит всякий раз из изучения твердых, объективно существующих и учитываемых фактов. Общее направление этого метода можно выразить следующей формулой: от формы художественного произведения через функциональный анализ ее элементов и структуры к воссозданию эстетической реакции и к установлению ее общих законов» (там же, с. 27—28).

Мы не будем останавливаться на том, как Выготский ведет анализ отдельных жанров литературных произведений — басни, новеллы, трагедии, хотя это и представляется интересным, а прямо приведем те выводы, к которым он приходит на основании своего анализа. «Искусство есть социальное в нас, и если его действие совершается в отдельном индивидууме, то это вовсе не значит, что его корни и существо индивидуальны. Очень наивно понимать социальное только как коллективное, как наличие множества людей. Социальное и там, где есть только один человек и его личные переживания. И поэтому действие искусства, когда оно совершает катарсис и вовлекает в этот очистительный огонь самые интимные, самые жизненно важные потрясения личной души, есть действие социальное. Дело происходит не таким образом, как изображает теория заражения, что чувство, рождающееся в одном, заражает всех, становится социальным, а как раз наоборот. Переплавка чувств вне нас совершается силой социального чувства, которое объективировано, вынесено вне нас, материализовано и закреплено во внешних предметах искусства, которые сделались орудиями общества.

Существеннейшая особенность человека, в отличие от животного, заключается в том, что он вносит и отделяет от своего тела и аппарат техники, и аппарат научного познания, которые становятся как бы орудиями общества. Так же точно и искусство есть общественная техника чувства, орудие общества, посредством которого

оно вовлекает в круг социальной жизни самые интимные и самые личные стороны нашего существа. Правильнее было бы сказать, что чувство не становится социальным, а, напротив, оно становится личным, когда каждый из нас переживает произведение искусства, становится личным, не переставая при этом оставаться социальным» (там же, с. 238—239).

Высоко оценивая функции искусства в переделке наиболее глубоких слоев человеческой личности, Выготский придавал большое значение искусству в будущем обществе. «Поскольку в плане будущего,—писал Выготский в конце своей книги,—несомненно лежит не только переустройство всего человечества на новых началах, не только овладение социальными и хозяйственными процессами, но и «переплавка человека», постольку несомненно переменится и роль искусства.

Нельзя и представить себе, какую роль в этой переплавке человека призвано будет сыграть искусство, какие уже существующие, но бездействующие в нашем организме силы оно призовет к формированию нового человека. Несомненно только то, что в этом процессе искусство скажет самое веское и решающее слово. Без нового искусства не будет нового человека. И возможности будущего так же непредвидимы и неисчислимы наперед для искусства, как и для жизни; как сказал Спиноза: «Того, к чему способно тело, никто еще не определил» (там же, с. 250).

Если в эстетике и в эмпирической психологии специфически человеческие эмоции рассматривались как наиболее личные, интимные и индивидуальные переживания, исследование которых может быть только или субъективно-интроспективным, или чисто физиологическим, то основная мысль Выготского состоит в том, что эмоции существуют в объективной первоначально общественной форме в виде произведений искусства, в которых они материализованы особыми знаковыми средствами. Произведения искусства есть общественные орудия, посредством которых происходит переплавка эмоций и превращение их в особую сферу индивидуальной человеческой жизни, сферу настолько важную, что в нее вовлекаются самые глубокие физиологические процессы — почти все висцеральные процессы.

Таким образом, оказывается, что сформулированный Л. С. Выготским основной закон формирования специфически человеческих высших психических процессов, закон, согласно которому всякая высшая, собственно человеческая психическая функция первоначально существует во внешней интерпсихической форме и лишь затем в особом процессе интериоризации превращается в индивидуальную интрапсихическую, был первоначально намечен уже при объективном анализе произведений искусства, при выяснении общественной природы человеческих эмоций. В этом мы видим важнейшее значение для всех дальнейших исследований его работы по психологии искусства.

Однако ее значение не исчерпывается сказанным. Есть все основания полагать, что интерес к проблеме аффективной жизни человека не оставлял Выготского и в его дальнейших работах. Интересно отметить также и следующее: Выготского очень волновали взгляды Спинозы на природу аффекта и соотношения аффекта с интеллектом. В последние годы жизни он писал специальную работу, посвященную критическому рассмотрению проблем психологии эмоций, в философском плане поставленных Спинозой. В ней он рассматривал учение о страстях Декарта и Спинозы и в связи с этим дал анализ современных ему взглядов на природу человеческих эмоций в объяснительной и описательной психологии. Исследование осталось незаконченным; то, что было найдено в архивах Л. С. Выготского, опубликовано в последнем томе собрания его сочинений (1984, т. 6).

Мы относительно подробно остановились на одной из самых первых работ Выготского для того, чтобы показать внутреннюю смысловую связь между ранними и позднейшими его исследованиями. Хотелось бы особо отметить, что Л. С. Выготский рождался как психолог внутри цикла гуманитарных, а не биологических наук.

Второе направление работ Выготского в этот период связано с возникновением у него интереса к развитию детей с различными дефектами, как физическими, так и умственными (слепые, глухонемые и умственно отсталые дети). Выготский относился к числу тех психологов, которые всячески стремились к практическому использованию психологических знаний, более того, искали те области практики, в которых психология может не только быть применена, но (и это не менее важно) способных питать психологию новыми фактами и помогать в решении теоретических вопросов. «Промышленность и войско, воспитание и лечение оживят и реформируют науку»,—писал Выготский (1982, т. 1, с. 389). «До сих пор считается осквернением исследования,—поясняет Выготский свою мысль,— его соприкосновение с практикой и советуют ждать, пока психология завершит свою теоретическую систему. Но опыт естественных наук говорит о другом: медицина и техника не ждали, пока анатомия и физика отпразднуют свои последние триумфы. Не только жизнь нуждается в психологии и практикует ее в других формах везде, но и в психологии надо ждать подъема от этого соприкосновения с жизнью» (там же, с. 390).

Интерес к проблемам воспитания и обучения возник у Выготского еще в гомельский период его жизни, в связи с преподавательской работой. Он работал совместно с И. И. Данюшевским, одним из организаторов народного образования в Гомеле. Затем И. И. Да-нюшевский переехал в Москву и поступил в Комиссариат просвещения, в отдел социально правовой охраны детей. По приезде Выготского в Москву он привлекает его к разработке принципов и организации социального воспитания слепых, глухонемых и умственно отсталых детей. Уже в 1924 г. под редакцией Л. С. Выготского и

с его предисловием выходит сборник, в котором освещаются принципы и практика организации учреждений для этих категорий детей (Вопросы воспитания слепых, глухонемых и умственно отсталых детей, 1924).

В 1925 г. Выготский делегирован на Международную конференцию по обучению глухонемых в качестве представителя советской дефектологии. После доклада на конференции он посещает Германию, Голландию, Францию, где знакомится с работой психологических и дефектологических учреждений.

Именно с 1924 г. Л. С. Выготский начинает принимать самое деятельное участие в работах по дефектологии. Он в числе активных организаторов Экспериментального дефектологического института. Директором последнего становится И. И. Данюшевский, а Выготский — научным руководителем этого учреждения, включавшего ряд клиник для воспитания детей с различными недостатками в развитии, а также консультацию для детей, в которой работали совместно дефектологи, психологи и врачи. Выготский объединил работу специалистов различного профиля и внес в нее дух подлинного научного исследования. Конференции, систематически проводившиеся на основе полученных в консультации данных, превращались в научно-теоретические семинары¹.

Третьим направлением исследования Л. С. Выготского были его работы в области педагогической психологии. Он пишет большую книгу «Педагогическая психология» (1926), в которой еще присутствуют позиции реактологии, но и в ней уже чувствуется неудовлетворенность Выготского чисто реактологическим пониманием поведения, необходимость рассматривать поведение в единстве с психикой и сознанием как его регуляторами.

Приблизительно в это же время выходит большая статья Выготского «Сознание как проблема психологии поведения» (1982, т. 1), в которой он убедительно доказывает необходимость разработки проблемы сознания в качестве центральной для психологии как науки о поведении. Эпиграфом к этой статье Выготский избирает хорошо известное теперь замечание К- Маркса о принципиальном отличии человеческого труда от инстинктивной деятельности животных.

Приведем лишь несколько положений из этой статьи. «Вопрос о психологической природе сознания настойчиво и умышленно обходится в нашей научной литературе. Его стараются не замечать, как будто для новой психологии он и не существует вовсе. Вследствие этого складывающиеся на наших глазах системы научной психологии несут в себе с самого начала ряд органических пороков. Из них назовем несколько — самых основных и главных, на наш взгляд.

¹ Работы Выготского в этом направлении представлены в томе 5 собрания его сочинений (1983).

1. Игнорируя проблему сознания, психология сама закрывает себе доступ к исследованию сколько-нибудь сложных проблем поведения человека. Она вынуждена ограничиться выяснением самых элементарных связей живого существа с миром...

2. Отрицание сознания и стремление построить психологическую систему без этого понятия, как «психологию без сознания», по выражению П. П. Блонского (1921, с. 9), ведет к тому, что методика лишается необходимейших средств исследования, не выявленных, не обнаруживаемых простым глазом реакций, как внутренних движений, внутренней речи, соматических реакций и т. п. Изучение только реакций, видимых простым глазом, совершенно бессильно и несостоятельно даже перед простейшими проблемами поведения человека...

Стирается всякая принципиальная грань между поведением животного и поведением человека. Биология пожирает социологию, физиология — психологию. Поведение человека изучается в той мере, в какой оно есть поведение млекопитающего животного...

3. Самое главное — исключение сознания из сферы научной психологии сохраняет в значительной мере весь дуализм и спиритуализм прежней субъективной психологии..

4. Изгоняя сознание из психологии, мы прочно и навсегда замыкаемся в кругу биологической нелепости...

5. Для нас при такой постановке вопроса навсегда закрывается доступ к исследованию главнейших проблем — структуры нашего поведения, анализа его состава и форм. Мы навсегда обречены оставаться при ложном представлении, будто поведение есть сумма рефлексов» (1982, т. 1, с. 78—81).

6. Из этих положений ясно, что Выготский, резко критикуя рефлексологический и физиологический подходы к анализу поведения человека, вместе с тем выдвигает в качестве центральной для психологии проблему сознания. Пожалуй, в тот период он был единственным среди психологов, боровшихся против поглощения психологии рефлексологией и физиологией, кто с такой остротой и настойчивостью ставил эту проблему. Данной статьей он как бы намечает план своих дальнейших исследований.

В этой работе Выготский делает попытку создать гипотезу о происхождении и природе сознания. «У человека легко выделяется одна группа рефлексов, которую правильно было бы назвать обратимыми. Это рефлексы на раздражители, которые, в свою очередь, могут быть созданы человеком. Слово услышанное — раздражитель, слово произнесенное — рефлекс, создающий тот же раздражитель. Здесь рефлекс обратим, потому что раздражитель может становиться реакцией, и наоборот. Эти обратимые рефлексы, создающие основу для социального поведения, служат коллективной координации поведения. Из всей массы раздражителей для меня ясно выделяется одна группа, группа раздражителей социальных, исходящих от людей. Выделяется тем, что я сам могу воссоздать эти

же раздражители; тем, что очень рано они делаются для меня обратимыми и, следовательно, иным образом определяют мое поведение, чем все прочие. Они уподобляют меня другим, делают мои акты тождественными с собой. В широком смысле слова, в речи и лежит источник социального поведения и сознания» (там же, с. 95).

Мысль о единстве речи, социального поведения и сознания, о социальном происхождении сознания — основная для Выготского в тот период времени. Он находит ей подтверждение в развитии речи глухих детей. Однако обращает на себя внимание некоторое противоречие, возникающее у Выготского при анализе данной проблемы и формулировании первоначальной гипотезы о природе сознания. Противоречие видится в том, что гипотеза излагается на языке рефлексологии, чуждом проблеме сознания, на языке, возникшем при отрицании возможности его объективного изучения. Но в то время другого языка не было, и Выготский вынужден был пользоваться принятым в современной ему науке.

Конечно, предварительная гипотеза, которую формулирует Выготский, еще очень обща, но для нас важно не то, как решал эту проблему Выготский, а то, что он ее ставил. «В этом очерке только бегло и на лету намечены некоторые мысли самого предварительного характера. Однако мне кажется, что с этого именно и должна начинаться работа по изучению сознания. Наука наша находится сейчас в таком состоянии, что она еще очень далека от заключительной формулы геометрической теоремы, венчающей последний аргумент, что и требовалось доказать. Нам сейчас еще важно наметить, что же именно требуется доказать, а потом браться за доказательство; сперва составить задачу, а потом решать ее» (там же, с. 98). Эта статья еще раз свидетельствует, что для Выготского с самого начала его работы в области психологии центральной была проблема сознания. Он усиленно искал объективного подхода к ее исследованию.

Мы уже ссылались на А. Р. Лурия, который в своей научной автобиографии писал, что Л. С. Выготский в 1926 г. изложил письменно результаты анализа состояния мировой психологии в специальной работе. Работа эта была названа самим Выготским «Исторический смысл психологического кризиса. Методологическое исследование». Рукопись ее, очень важная для характеристики творческого пути автора, была обнаружена в его архиве только в 1960 г. и опубликована гораздо позже (1982, т. 1). Со времени ее написания прошло достаточно лет, но она не потеряла своего значения и по сей день прежде всего потому, что в зарубежной психологии этот кризис не преодолен и до настоящего времени. Он лишь проявляется в других формах, в связи с возникновением новых направлений в психологии, например когнитивной психологии, занявшей место классического бихевиоризма. Эта работа важна и для психологов, строящих научную психологию на основах диалектического и исторического материализма, как образец критического анализа различных психо-

логических направлений, как противоядие против разнообразных видов эмпиризма (эмпирического субъективизма) и позитивизма, могущих проникать в науку вопреки самым благим намерениям.

К сожалению, приходится констатировать, что современные формы эмпиризма подвергаются критическому анализу явно недостаточно глубоко; критика их не доводится до конца, до вскрытия философских корней и методологии в кажущихся на первый взгляд достоверными данных, полученных в тонких экспериментах и с применением самых современных математических методов обработки.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: