Сделай Сам Свою Работу на 5

Опыт любви, данный в молитве





 

Тут мы подступаем к опыту великих мистиков, как христианских, так и не христианских. Но среди сообщений, полученных из мира иного, мне хотелось бы упомянуть тут еще несколько прекрасных текстов, полученных от Верро. Мне в них далеко не все нравится. Они назойливо говорят о «реинкарнации». Иногда они выдают слишком расплывчатые или странные (для меня, разумеется) богословские формулировки. Но они передают опыт Бога, и я считаю такой опыт подлинным и глубоким. Здесь есть прекрасные мысли о молитве: это один из лучших текстов о молитве, какие мне вообще доводилось читать.

В этой истории мы снова сталкиваемся с феноменом автоматического письма. У одного человека было все для того, чтобы быть счастливым: любящая и любимая жена, два красивых и веселых малыша, дом, положение в обществе и заработок, а его вдруг незаметно и постепенно захватила необъяснимая, безотчетная тоска, нервная депрессия:

«Мой больной разум каждое препятствие раздувает и преувеличивает, делает из мухи слона; малейшая неприятность преследует и подтачивает меня, у меня больше нет сил жить»[568].

Врачи, неврологи, а затем и целители ничем не могли ему помочь.



Одним прекрасным утром его жена заставила его встать с постели, привела в гостиную, зажгла ароматическую палочку, вставила в магнитофон диск с органной музыкой и обратилось к мужу с решительной речью, объяснив, что она верит в то, что помощь может прийти из мира иного. Мир этот существует, и стоит рискнуть к нему обратиться, ведь все может получиться, а им такая помощь сейчас очень нужна: «Мы будем так кричать, что Небо не сможет нас не услышать…» И тогда она взяла в руки ручку, по ее телу прошла дрожь, взгляд стал неподвижным, лицо без выражения, и она начала писать: «Видя вашу беду, Я пришел на ваш призыв и позволяю вам спрашивать Меня».

Так начался постепенный, медленный выход из Ада. Это был март 1955. Сообщения будут приходить до октября. К сожалению, потом Верро уступит место какому-то магу-самозванцу, назвавшемуся «святым Германом», и последние страницы потонут в карикатурном эзотеризме восточного образца, какого так много навалено в книжных магазинах[569]. Опять оказывается, что мир иной, с самого начала – лишь продолжение нашего мира. Потому-то я и не вижу причин, зачем обычным людям возвращаться оттуда на землю ради продолжения духовного роста. Магам и гуру приходится, видимо, и в мире ином, как и здесь, пытаться любыми способами заполучить себе клиентов. Продолжается все тот же поиск Истины, все с теми же блужданиями наощупь. Но, как и в нашем мире, даже когда интеллектуальные находки засорены множеством ошибок, ложных предположений и полуправд, в плане любви тот же ошибающийся человек может достигнуть небывалых высот. Многие «еретики» могли бы быть великими святыми. Итак, не обращая внимания на солому, обратимся к жемчужинам: к духовному опыту Верро:



«Конечно, нужно медитировать, но можно медитировать годами и так ничего и не достичь. Прежде всего нужно, я полагаю, любить, потому что Любовь и является тем царским путем, что ведет к Богу. Нужно любить и в этой Любви забыть все остальное. Нужно отставить в сторону все, что не совпадает с тем мистическим и необъяснимым поклонением, которое даст вам почувствовать Бога внутри самих себя. Нужно чувствовать, как эта Любовь вибрирует, пока вас не затопит хлынувшая потоком Радость, нужно отождествить себя с этой Радостью и с этой Любовью, пока в вас не останется ничего кроме Любви и Радости, так что Любовь и Радость станут вами»[570].

Заметим тут сразу, и об этом говорит весь контекст сказанного, что речь тут ни в коей мере не идет о сентиментальной экзальтации, страстной и отяжелевшей, наподобие наших земных любовей. Речь идет о той радости, какая дается, когда сняты все оболочки и наслоения, в предельном умалении:



«… это безотчетный порыв, и мозг в нем никакого участия не принимает, ведь человеческий мозг в принципе не может любить то, у чего нет ни имени, ни формы, вот почему еще не повзрослевшим душам так нужен Бог в форме человека, со всеми физическими особенностями, только тогда Он им понятен».

Христос пришел на землю, но Он на ней не остался. Мы храним лишь память о Нем. Далее читаем:

«Лишь продвинувшимся по духовной шкале душам дано любить Имперсонального и Несотворенного»[571].

Термин «имперсональный» здесь, на мой взгляд, неточен, как часто бывает у людей, не получивших специального философского или богословского образования, он означает, как здесь, просто привычный физический аспект человека телесного (и контекст это ясно показывает). Но, говоря терминологически, и в самом деле невозможно любить имперсональную силу:

«Подлинная молитва состоит не из повторяемых и заученных слов, но из порыва поклонения и столь напряженного рвения, что земная жизнь отдаляется и исчезает…»[572]

«Молитва – это чистый порыв веры и любви твари к Своему Создателю… Не из слов состоит подлинная молитва, а из порыва поклонения и любви.

Ты можешь лишь сказать: “Бог мой, Ты здесь, и я люблю Тебя”. Если все твое существо трепещет, когда ты произносишь эту фразу, значит, твоя молитва состоялась»[573].

Я добавлю здесь лишь, что все это вполне согласуется с опытом всех мистиков Востока и Запада, христианских и не христианских, когда налицо такая связь любви с личностным Богом.

Но, чтобы избежать недомолвок и быть совершенно честным, стоит добавить, что эти тексты и в самом деле полностью противоречат той повсеместно распространенной части трактатов о молитве, которые часто читают в семинариях или дают послушникам в западных монастырях, и которые нацелены лишь на то, чтобы удержать «верных» в самых низших формах молитвы[574].

Я повторю еще раз. Опыт любви предполагает личные отношения. Можно «любить» тепло, свет, жизнь. Но это значит лишь то, что я ищу солнца или тепла очага, что наслаждаюсь светом и жизнью. Безличную силу я вполне могу почувствовать, могу даже признать ее благотворной, необходимой или приятной. Но отношений любви ни с теплом, ни со светом, ни с жизнью у меня просто не может быть.

В опыте тех, кому удалось прикоснуться к смерти и вернуться в жизнь, и в самом деле присутствует космический аспект, столь свойственный восточной мысли. Но там есть также и любовь. Вернемся к рассказу Тома Сэйера, механика, который, после того, что с ним произошло, принялся запоем читать книги по квантовой механике: у него было впечатление, что он найдет в них воспоминания о мире ином. В таком фантастическом опыте часто бывает ощущение расширения «Я», вплоть до отождествления себя с целыми пейзажами. «Он вдруг осознал, что он сам и был этими пейзажами, что он сам был и той гигантской елью, и ветром, что он был и серебристой рекой, и каждой из тех рыб, что в ней били хвостом».

Но есть любовь. Продолжим рассказ Тома Сэйра:

«Сначала, как звезда, точка на горизонте. Затем, как солнце. Огромное солнце, гигантское солнце, но его головокружительная яркость ему при этом не мешала. Наоборот, глядеть на него было приятно для глаз. Затем он приблизился к этому бело-золотому свету, затем ему показалось, что он знает его природу. Как если бы давнее-давнее воспоминание, спрятанное где-то в самых глубинах памяти, вдруг пробудилось, отвоевывая постепенно все поле сознания. Это было очень драгоценное воспоминание, потому что оно было … о любви. Да к тому же – возможно ли такое? – сам этот странный свет, казалось, соткан из одной лишь любви. Субстанция “чистой любви”, вот все, что он воспринял от мира…»[575]

Любовь, которая и есть свет. Весь евангелист Иоанн в этом; и опыт всех мистиков. Субстанция «чистой любви». Личный аспект здесь тоже присутствует, просто выражен не напрямую, а через любовь к жене и детям. Но от этого он не становится менее личным:

«Но главное, – говорит Том Сэйер, – пробивающееся воспоминание невозможно высказать словами.

– Почему же? – спрашивает молодой журналист с рочестерского телеканала.

– Потому что это что-то, чего мы не знаем, в обычной жизни это нам не знакомо.

– Но вы же говорите о любви, – возражает собеседник, – а это всем известно!

– Видите ли, – говорит Том, – я люблю мою жену, у меня есть два малыша, которых я обожаю. Так вот, вся эта любовь, в максимальном накале своей интенсивности, и даже если я еще добавлю к ней всю любовь, испытанную за всю мою жизнь, это все вместе взятое не составит даже хоть сколько-нибудь ощутимого процента от той любви, что я почувствовал в присутствии света. Любви всецелой, бесконечной»[576].

Об этом говорят все мистики. В нашем мире такой опыт может быть лишь кратковременным. Иначе наше тело просто не выдержало бы его.

На этом этапе (я опять настаиваю на этом, поскольку знаю) мы оставляем философию и религию, которые так и не сумели разработать понятие личности; или слишком путали его с индивидом, Эго, источником всех расчленений и расхождений. Религии имперсонального знают внутренний мир, ясность, гармонические отношения с природными силами. Но к такому опыту любви сами по себе они привести нас не смогут.

До сих пор я мог опираться на все известные мне свидетельства из мира иного. Особенно на те из них, в которых дан непосредственный опыт Божией любви. Но даже и другие, гораздо более сомнительные «свидетельства», в которых существенную роль играет тот, кто их воспринимает, все считают себя просто обязанными хотя бы сказать о Боге как о любви, даже если их тональность и выдает, что никакой личный опыт такому тексту не соответствует.

Итак, в этой точке сходятся и согласны меж собой все свидетельства о мире ином, большая часть великих монотеистических религий (иудаизм, христианство и ислам), но также и индуизм, и некоторые течения буддизма, все анимистические религии…

Те свидетельства о мире ином, которые сейчас прозвучат, уже выходят за пределы этой точки и согласуются, конечно, только с христианскими религиями.

Конечно, тут уже больше нет такого единодушия свидетельств, хотя то подобие целостности, какое в них есть, идет от нашего Запада, некогда христианского.

Я вовсе не намереваюсь, ни в этой книге, ни где бы то ни было еще, чинить препятствия человеку в его вере, во что бы он ни верил. Я сразу и заранее признаю, что здесь скорее, чем где бы то ни было еще, доля личностного момента в суждении довольно велика и часто может быть поставлена под вопрос. Итак, когда это сказано, у читателя уже будет определенное представление, чтобы самому обратиться к текстам и составить себе о них личное мнение.

 

 

Христос как Бог

 

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.