Проблемы и бегство от них

«У меня много острых проблем, и я, кажется, делаю их более мучительными и болезненными, пробуя решить их. Я в тупике и не знаю, что сде­лать. Вдобавок ко всему этому я глухая и должна использовать эти дурацкие штуки как помощь для своего слуха. У меня есть дети и муж, который ос­тавил меня. Я по-настоящему беспокоюсь о своих детях, поскольку я хочу, чтобы они избежали всех бедствий, через которые я прошла».

Как стремимся мы найти ответ на наши пробле­мы! Мы так жаждем найти ответ, что не можем изу­чить проблему. Это мешает нашему спокойному на­блюдению за проблемой. Важна проблема, а не от­вет. Если мы ищем ответа, мы найдем его, но про­блема сохранится, поскольку ответ неуместен для проблемы. Наш поиск — это спасение от пробле­мы, а решение — внешнее избавление, так что здесь нет никакого понимания проблемы. Все проблемы возникают из одного источника, и при непонима­нии источника любая попытка решить проблемы будет только вести к дальнейшему замешательству и страданию. Нужно сначала четко определиться, что ваше намерение понять проблему является се­рьезным, что освобождение от всех проблем явля­ется необходимостью. И только тогда можно при­близиться к тому, что порождает проблемы. Без ос­вобождения от проблем не будет спокойствия. А спо­койствие важно для счастья, которое само по себе не есть цель. Как затихает водоем, когда прекра­щается ветер, так и ум затихает с прекращением проблем. Но ум нельзя заставить успокоиться, если это сделать, он загнивает, становится похож на за­стоявшийся водоем. Когда это становится ясным, тогда можно наблюдать то, что порождает пробле­мы. Наблюдение должно быть спокойным, а не со­гласно какому-то намеченному плану, основанному на удовольствии и боли.

«Но вы просите невозможного! Наше образова­ние учит наш ум различать, сравнивать, судить, вы­бирать, и очень трудно не осуждать или не оправ­дывать то, что мы наблюдаем. Как можно освобо­диться от этих условий и спокойно наблюдать?»

Как вы понимаете, это спокойное наблюдение, пассивное осознание необходимо для понимания, ведь тогда истинность вашего восприятия освобож­дает вас от заднего фона. Только когда вы не пони­маете непосредственную потребность пассивного и все же внимательного осознания, возникают вопрос «как» и поиск средства избавления от заднего фона. Освобождает истина, а не средство или система. Нужно постичь суть, что только лишь спокойное наблюдение дает понимание. Лишь тогда только вы свободны от осуждения и оправдания. Когда вы ви дите опасность, вы не спрашиваете, как вам избе­жать ее. Вы спрашиваете «как», потому что вы не видите необходимости в том, чтобы быть пассивно осознающим. Почему вы не видите потребность в этом?

«Я хочу, но я никогда не задумывалась над этим прежде. Все, что я могу сказать, это то, что я хочу избавиться от моих проблем, потому что они — на­стоящая пытка для меня. Я хочу быть счастливой, как любой другой человек».

Сознательно или подсознательно мы отказыва­емся видеть существенность того, чтобы быть пас­сивно осознающим, потому что мы в действитель­ности не хотим отпустить наши проблемы. Чем же мы будем без них? Мы предпочитаем цепляться за то, что мы знаем, как бы ни было это болезненно, чем рисковать поиском чего-то, что может привес­ти Бог знает куда. С проблемами, по крайней мере, мы знакомы, но мысль о поиске их создателя, не­знание того, куда это может привести, создает в нас страх и уныние. Ум растерялся бы без беспокойства из-за проблем, он питается проблемами, будь они мировые или бытовые, политические или личные, религиозные или идеологические. Таким образом, наши проблемы делают нас мелочными и ограни­ченными. Ум, которой поглощен мировыми пробле­мами, является столь же мелочным, как и ум, кото­рый волнуется о своем духовном продвижении. Про­блемы обременяют ум страхом, поскольку пробле­мы усиливают «я», «мне» и «мое». Без проблем, без достижений и неудач нет «я».

«Но без «я» как можно существовать вообще? Это источник всех действий».

Пока действие является результатом желания, па­мяти, страха, удовольствия и боли, оно неизбежно будет порождать противоречие, беспорядок и анта­гонизм. Наше действие — это результат нашего состояния на любом уровне. А наш отклик на бро­шенный вызов, будучи неадекватным и неполным, должен вызвать противоречие, чем и является про­блема. Противоречие — это сама структура «я». Можно жить полностью без противоречий, конф­ликтов, жадности, страхов, успеха. Но эта возмож­ность будет просто теоретической, а не фактичес­кой, пока конфликт не будет обнаружен прямым переживанием. Существовать без жадности возмож­но только тогда, когда поняты мотивы «я».

«Вы думаете, что причина моей глухоты — мои страхи и подавленность? Доктора уверили меня, что нет в моем организме никаких отклонений. А есть ли какая-нибудь возможность восстановления мое­го слуха? Всю свою жизнь я была так или иначе подавлена, я никогда не делала ничего, что бы мне действительно хотелось сделать».

Внутреннее и внешнее легче подавить, чем понять. Понимать трудно, особенно для тех, кто прошел че­рез тяжелые условия в детстве. Хотя подавление и напрягает, но оно становится привычным делом. По­нимание никогда невозможно превратить в привыч­ку» рутину, оно требует постоянной настороженнос­ти, внимательности. Чтобы понимать, необходимы гибкость, чувствительность, теплота, которая не имеет никакого отношения к сентиментальности. Подав­ление в любой форме не ускоряет осознания. Это са­мый легкий и самый глупый способ справляться с пер­выми реакциями. Подавление — это соответствие идее, образцу, и оно предлагает внешнюю безопасность, уважение. Понимание освобождает, а подавление все­гда ограничивает, замыкает в себе. Боязнь авторите­та, ненадежности собственного мнения создает идео­логическое убежище с его физиологическим союзни­ком, к помощи которого обращается ум. Это убежи­ще, на каком бы уровне оно ни находилось, вечно удерживает страх, и из-за страха проявляются под­мена ценностей, возвеличивание или строгость к себе, которые являются формами сдерживания. Сдержива­ние должно найти выход, это может быть физическая болезнь или какая-нибудь идеологическая иллюзия. Цену каждый платит в соответствии со своим харак­тером и особенностями.

«Я заметила, что всякий раз, когда мне прихо­дится слышать кое-что неприятное, я нахожу убе­жище в этом своем приспособлении, которое, таким образом, помогает мне убежать в свой собственный мир. Но как освободиться от сдержанности многих лет? Разве не потребуется долгое время?»

Это не вопрос времени, копания в прошлом или тщательного анализа. Это вопрос понимания сути сдержанности. Если быть пассивно осознающим весь процесс сдержанности, без необходимости какого-либо выбора, суть его становится тут же ясна. Суть сдержанности нельзя обнаружить, если мы думаем понятиями «вчера» и «завтра», истину нельзя по­стигатьс помощью временного подхода. Истина — это не то, что достигается. Ее замечают или не за­мечают, ее нельзя постичь постепенно. Воля к ос­вобождению от сдерживания — это помеха для по­нимания его сути, поскольку воля — это желание, положительное или отрицательное, а при желании не может быть пассивного осознания. Именно же­лание или стремление вызвало сдерживание. И это то самое желание, хотя теперь названное волей, никогда не сможет освободить себя от своего соб­ственного создания. Опять же, суть воли должна быть воспринята через пассивное и все-таки вни­мательное осознание. Анализирующий является ча­стью анализируемого, хотя он может отделить себя от этого. А поскольку находится в зависимости от того, что анализирует, он не может освободить себя от этого. Снова суть этого должна быть понята. Именно истина освобождает, а не воля и усилие.

Ревность

Солнце ярко освещало белую стену напротив, и ее слепящий свет делал лица неясными. Маленькая девочка без материнского наставления подошла и села рядом. Она удивлялась всему происходящему широ­ко открытыми глазами. Она недавно искупалась и оделась, и в ее волосах были какие-то цветы. Она внимательно наблюдала за всем, как это делают дети, не запоминая слишком много. Ее глаза искрились, и она совсем не знала, что сделать, плакать ли, смеяться или подскакивать. Вместо этого она взяла мою руку и смотрела на нее с поглощающим интересом. Теперь она забыла обо всех людях в комнате, рас­слабилась и уснула, положив свою голову на мои колени. Ее голова имела правильную форму и хоро­шо держалась, она была безупречно чиста. Ее буду­щее было столь же запутанным и столь же несчаст­ным, как и у других в этой комнате. Противоречие и горе для нее были столь же неизбежны, сколь и то солнце на стене. Для того чтобы быть свободным от боли и страдания, необходим высочайший интеллект, а ее образование и оказываемое на нее влияние по­заботятся о том, чтобы у нее не было этого интел­лекта. Любовь так редка в этом мире, как огонь без дыма. Дым все одолевает, все удушает, приносит му­чения и слезы. Из-за дыма редко увидишь огонь. И когда дым становится наиважнейшим, огонь умира­ет. Без этого огня любви жизнь не имеет никакого значения, она становится унылой и утомительной. Но не может быть огня в чернеющем дыме. Эти двое не могут существовать вместе. Дым должен прекра­титься, чтобы возникло яркое пламя. Огонь — не соперник дыма, у огня нет соперника. Дым — это не огонь, он не может содержать в себе огонь. И при этом дым не указывает на присутствие пламени, по­скольку пламя независимо от дыма.

«Разве любовь и ненависть не могут существо­вать вместе? Разве ревность — это не признак люб­ви? Мы держимся за руки, а затем в следующую минуту ругаемся. Мы говорим жестокие вещи, но вскоре обнимаемся. Мы ссоримся, затем поцелуемся — и мы помирились. Разве все это не любовь? Само проявление ревности — признак любви. Ка­жется, что они идут вместе, подобно свету и темно­те. Вспышка ярости и нежность — это разве не пол­нота любви? Река является и бурной, и спокойной, она течет через тень и солнечный свет, и в этом есть прелесть реки».

Что это, что мы называем любовью? Это все про­странство ревности, разврата, резких слов, ласки, сплетенных рук, ссор и примирений. Это явления той сферы так называемой любви. Злость и ласка — ежедневные явления в этой сфере, разве не так? И мы пытаемся установить отношения между разными явлениями или сравниваем одно явление с другим. Мы используем одно явление, чтобы в пределах той же самой сферы осуждать или оправдывать другое, или пробуем установить отношения между явлением в пределах этой сферы и чем-то вне ее. Мы не рас­сматриваем каждое явление отдельно, а пробуем най­ти взаимосвязь между ними. Почему мы делаем это? Мы можем понять явление, только когда не исполь­зуем другое явление в той же самой сфере как по­средника для понимания, что просто порождает про­тиворечие и беспорядок. Но почему мы сравниваем различные явления в одной и той же сфере? Почему мы переносим значение одного явления, чтобы ком­пенсировать или объяснять другое?

«Я начинаю улавливать то, что вы имеете в виду. Но почему мы делаем это?»

Понимаем ли мы явление через призму идеи, через призму памяти? Я понимаю ревность, потому что я держал вас за руку? Держание руки — это явление, и ревность — тоже явление. Но понимаю ли я процесс ревности только потому, что у меня есть воспоминание, как я держал вашу руку? Дей­ствительно ли память является помощницей пони­мания? Память сравнивает, изменяет, осуждает, оправдывает или отождествляет, но она не может принести понимание. Мы подходим к явлениям в сфере так называемой любви через идею, через умо­заключение. Мы не принимаем явление ревности таким каким оно есть, и не наблюдаем за ним мол­ча, а хотим вертеть явлением, равняясь на образец, на умозаключение. И мы подходим к нему таким способом, потому что мы в действительности не же­лаем понимать явление ревности. Ощущения от рев­ности столь же стимулирующие, как и от ласки. Но мы хотим стимулирования без боли и дискомфорта, которые неизменно следуют за ревностью. Поэтому в пределах этой сферы, которую мы называем лю­бовью, существуют конфликт, смущение и проти­востояние. Но разве это любовь? Действительно ли любовь — это идея, ощущение, стимулирование? Любовь — это ревность?

«Разве действительность не содержится в иллю­зии? Разве тьма не охватывает или не скрывает свет? Разве в неволе нет Бога?»

Это просто идеи, мнения, так что они не имеют под собой никакого основания. Такие идеи только порождают вражду, они не содержат в себе реаль­ность. Где есть свет, нет тьмы. Тьма не может скрыть свет, если же она скрывает его, то света нет. Где есть ревность, там нет любви. Идея не может охва­тить любовь. Чтобы стать общностью, должна быть взаимосвязь. Любовь не взаимосвязана с идеей, и поэтому идея не может иметь общность с любовью. Любовь — это пламя без дыма.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: