Беззащитная команда дровосеков

В области военного дела «бросание кирпича», по мнению одного из пекинских специалистов по стратагемам, часто обозначает тактическую перестановку, которая должна определенным образом воздействовать на противника. Для этого могут служить ложная атака или ложное перемещение. В том случае, если с их помощью действительно завоевывается «яшма», прежде всего это происходит благодаря психологическому воздействию на противника. После этого удается привести его к неверным выводам, чтобы он принял кажущееся за чистую монету.

В 700 г. до н. э. княжество Чу напало на княжество Цзяо (в нынешней провинции Хубэй). Чуская армия осадила столицу Цзяо, которую обороняли главные силы противника. Чиновник по имени Цюй Ся обратился к князю Чу со следующими словами: «Княжество Цзяо невелико, и его правителя легко вывести из себя. А кого легко вывести из себя, тот мало размышляет. Поэтому давайте отправим наших дровосеков работать без охраны, чтобы завлечь в ловушку защитников Цзяо».

В древности в китайской армии имелись специальные команды, которые во время походов заготавливали топливо и отвечали за приготовление еды. Обычно в поисках топлива их сопровождали воины. Цюй Ся предложил отправить на этот раз команду дровосеков без сопровождения.

Князю Чу план понравился. Армия Цзяо напала на команду и взяла в плен тридцать дровосеков. На следующий день вся армия Цзяо только и думала, как бы вновь захватить неохраняемую группу дровосеков.

Но чуская армия устроила засаду в горах. Когда цзяоская армия вышла на охоту за дровосеками, она попала в котел, чусцы напали и нанесли ей полное поражение. Цзяо было вынуждено капитулировать.

Тридцать дровосеков, которых сначала удалось захватить Цзяо, были «кирпичом», а капитуляция Цзяо — «яшмой».

Иллюзорные ударные силы

В марте 1947 г. могучая армия гоминьдана (230 000 человек) выступила против твердыни коммунистов в пограничном районе Шаньси — Ганьсу — Нинся. Мао Цзэдун отдал распоряжение не удерживать никаких позиций, но нанести противнику наибольшие потери в подвижном бою. Поэтому он сдал «красную столицу» Яньань, которую захватили 12 гоминьдановских бригад. Падение символической столицы коммунистов вызвало у чан-кайшистов триумфальные настроения. В Паньлуне под Яньанью окопалась часть ударных сил гоминьдановской армии.

На эту опорную точку решила напасть Северо-Восточная полевая армия коммунистов. Но Паньлун был очень хорошо укреплен. Чтобы занять его, необходимо было удалить защищающие его силы. Красная армия сконцентрировала многочисленные корабли на известных переправах через реки Удин и Дали в районе Суйдэ и Мичжи и отправила маленькие отряды различными путями в направлении Суйдэ. Противник с помощью воздушного наблюдения обнаружил это и ошибочно заключил, что главные ударные силы Красной армии выводятся на восток, в район реки Хуанхэ. Это побудило противника двинуть девять полков к северу.

Красная армия воспользовалась стратагемой «Бросить кирпич, чтобы получить яшму». Частью своих сил она атаковала продвигающегося к северу противника. Одновременно она посредством различных действий, указывающих противнику направление движения, создала у него впечатление, что главные силы сосредоточиваются на севере. Гоминьдановские полки были вынуждены непрерывно преследовать эти предполагаемые главные силы в надежде получить возможность взять Красную армию в клещи с севера и с юга в районе между Цзя и Убао с помощью расположенной в Юйлине части гоминьдановской армии.

Когда войско противника было выманено на север, главные силы Красной армии, скрывавшиеся у Юнпина, двинулись в Паньлун, 29 апреля 1947 г. окружили крепость, 2 мая начали атаку и 4 мая победили. Все 6700 солдат противника, оставленные в Паньлуне, были уничтожены. Главные силы гоминьдановцев были слишком далеко, чтобы прийти на помощь.

Ханьский император в окружении

В 201 г. до ц. э. сюнну, восточноазиатские гунны, под предводительством Mo Ду[221] (ум. 174 до н. э.) напали на местность Маи (округ Шо нынешней провинции Шаньси). Китайский военачальник капитулировал. Сюнну прорвались к югу и овладели Тайюанем (ныне столица провинции Шаньси). Ханьский император Гао-цзу повел войско против захватчиков. Было очень холодно, и шел снег. Около трети китайских воинов отморозили пальцы. Mo Ду изобразил отступление. Ханьский император решил, что сюнну сочли себя разбитыми, и начал преследование. Mo Ду скрывал отборные войска. На глаза Гао-цзу попадались только старики и инвалиды из войска сюнну.

Когда Гао-цзу дошел до гор Байдэн (близ нынешнего города Датун в провинции Шаньси), Mo Ду взял его в клещи с помощью вдруг откуда-то появившегося войска и держал в окружении 7 дней. Китайскому императору удалось освободиться из этого неприятного положения, только богато одарив супругу Mo Ду, и то благодаря различным благоприятным обстоятельствам.

Этот пример я взял из 17-й главы тайбэйской книги о стратагемах. Разыгранное Mo Ду отступление и брошенные инвалиды были «кирпичом», окружение Гао-цзу в Байдэнских горах явилось той «яшмой», которой Mo Ду добивался. Ханьский император с помощью той же стратагемы вышел из унизительного положения.

Невесты вместо оружия

После этого случая нападения сюнну на китайскую территорию участились. К концу III столетия до н. э. сюнну основали на северо-западе Китая большой союз кочевых племен. Их империя протянулась от озера Байкал до озера Балхаш, а на юге доходила до современной Внутренней Монголии, Ганьсу и Синьцзяна, Основателем этого государства, просуществовавшего до I в. до н. э., был Mo Ду. Нападая на китайские области, сюнну грабили и уводили в плен людей, которых превращали в рабов. Ханьский император не мог выдержать войну с этим могущественным варварским народом.

В 198 г. до н. э. он призвал видного сановника, Лю Цзина[222], чтобы обсудить положение. Лю Цзин сразу же подтвердил, что сюнну не могут быть побеждены с помощью военной силы. Император спросил, не думает ли Лю Цзин, что сюнну можно усмирить с помощью культурного влияния.

Лю Цзин отвечал: «Царь сюнну Mo Ду похож по природе на пылающий огонь. Он ведет себя подобно волку. Разговаривать с ним о человечности, долге и добродетели было бы неуместно. Но имеется другой путь связать ему руки. И не только ему, но и его потомкам. Я имею в виду долгосрочную стратагему, но я не знаю, что вас от этого удерживает».

Император хотел узнать больше. Лю Цзин объяснил: «Если мы хотим усмирить сюнну, остается одно средство — политический брак, который превращает противника в родственника. Я предлагаю вам отдать Mo Ду в жены одну из принцесс. Это исполнит его благодарностью. Китайская жена станет царицей, и рожденные от нее сыновья будут наследниками Mo Ду. Вы сможете поддерживать постоянные контакты благодаря отношениям тестя и зятя, укрепляя их ценными дарами. Таким образом, даже дикого тигра можно приручить так, чтобы ездить на нем верхом. В качестве вашего зятя Mo Ду больше не сможет грабить ваше государство, а его потомки — ваши внуки — тоже будут вести себя тихо. Так вы победите воинов противника мирными средствами, без войны. Этот план надолго укрепит безопасность».

Ханьский император гневно воскликнул: «Как может уважающий себя китайский император отдать принцессу в жены дикарю? Надо мной все будут издеваться!»

Лю Цзин возразил: «Вы могли бы пожертвовать сливовым деревом ради персикового — выдать самую прекрасную из придворных дам за принцессу и отдать ее Mo Ду».

Этому совету ханьский император и последовал. Mo Ду действительно очень обрадовался невесте и выразил готовность породниться с императором Гао-цзу. После смерти Mo Ду вожди сюнну продолжали брать в жены китаянок. Из них особенно известна, прежде всего в литературной области, придворная дама Ван Чжаоцзюнь. В 33 г. до н. э. она согласилась выйти замуж за одного из правителей сюнну, искавшего руки благородной дамы-китаянки.

Мир, однако, установился ненадолго.

Позже многие правители Древнего Китая обнаружили единственную возможность долгосрочной защиты от кочевников на севере, а именно стали строить высокие стены и валы и устанавливать постоянную пограничную стражу. Так возникла Великая Китайская стена, история которой, впрочем, начинается еще в VII столетии до н. э.[223]

Хотя нападения сюнну на Китай и не удалось полностью прекратить, все же поведение китайцев может рассматриваться в свете Стратагемы № 17. «Кирпичи» здесь — китайские невесты, а «яшма» — временный мир.

Полезная телеграмма

Во время Второй мировой войны американцы заметили в беспроволочной радиосвязи японцев частое повторение двух букв: AF. Американцы предположили, что этот код относится к островам Мидуэй. Чтобы выяснить это, американскому адмиралу на островах Мидуэй было приказано послать телеграмму на английском языке о том, что на островах Мидуэй неисправно водоснабжение. Вскоре американцы перехватили японскую телеграмму с сообщением, что на AF отсутствует питьевая вода. Американцы сочли доказанным, что AF означает «острова Мидуэй». Благодаря этому они смогли впоследствии легко предупреждать все японские действия против островов Мидуэй.

Несколько иную версию, чем пекинская книга о стратагемах, которую я сейчас цитировал, предлагает Роберт Листон в книге «Шпионы и шпионаж»:

«К этому времени американскому морскому командованию удалось раскрыть японский морской код, поэтому они знали, что планируется нападение. Неизвестно было только, будет ли оно направлено на острова Мидуэй или на Пёрл-Харбор. В этом критическом положении Джозеф Дж. Рочфорд, командор и специалист по дешифровке кодов в контрразведке, предложил план, как заглянуть в карты японцев. По предложению Рочфорда с Мидуэйских островов в Пёрл-Харбор было послано незашифрованное сообщение. Содержание его было простым. Там говорилось о повреждении дистилляционной установки. Через несколько дней было перехвачено шифрованное сообщение в штаб адмирала Ямамото о том, что на Мидуэй не хватает воды. Это обстоятельство могло показаться японцам важным, только если они действительно собирались напасть на Мидуэй. Рочфор правильно все рассчитал, японцы попались на удочку».

И в той и в другой версии применяется Стратагема № 17. «Кирпич» здесь — телеграфное сообщение о разрушенной системе водоснабжения, а «яшма» — полученная от японцев информация.

Письмо о соли из Бонна

«Оригинальным средством воспользовалась при проведении переписи населения столица ФРГ Бонн, чтобы выяснить местонахождение граждан, не охваченных переписью. В сентябре (летнем месяце!) 4170 гражданам были разосланы письма с призывом не сыпать соль на пешеходные дорожки. На конверте стояла пометка «Не пересылать». О том, какая здесь имеется в виду хитрость, раскрыл в своем запросе прикомандированный к парламенту депутат «зеленых» Вилли Зауэрборн на следующем же заседании Совета. Если бы письма не вернулись, с соответствующими квартирами в Бонне было бы все ясно, и по этим случаям можно было бы провести расследование».

(«Рейнская газета». Кобленс, 5 октября 1987 г.)

Отосланное из Бонна письмо с бессмысленным сообщением и дополнительной отметкой «Не пересылать» оказалось «кирпичом», с помощью которого пытались заполучить «яшму» — информацию о смене места жительства.

Пустая шкатулка

Би Ай, сведущий в стратагемах житель уезда Ланьей (нынешняя провинция Чжэцзян), однажды пришел в гости к своему другу, который служил в уездном ямыне округа. Там Би Ай увидел начальника уезда Хуана, который нервно ходил из угла в угол и выглядел крайне озабоченным. Хуан недавно получил свою должность и всюду слыл неподкупным начальником.

После обмена приветствиями начальник уезда обратился к Би Аю с просьбой. Оказалось, что вдруг непонятным образом исчезла печать уезда. Хуан подозревал тюремного сторожа Ху, человека корыстного, который не слишком уважал законы. Поскольку Хуан часто делал ему замечания, сторож возненавидел начальника уезда. Чтобы отомстить за себя, Ху подружился с хранителем печати. По-видимому, когда тот на минутку вышел, Ху украл печать. Обнаружив воровство, начальник уезда собрал преданных ему служащих на совет. Положение было весьма сложным. Никаких доказательств против Ху не было. Если бы за него взялись, он имел бы возможность все отрицать. А если припереть его к стенке, возникала опасность, что он уничтожит печать. Таким образом, печать как будто исчезла окончательно, а ответственному за нее начальнику уезда Хуану грозили отставка и наказание. По-хорошему с Ху тоже невозможно было договориться, поскольку он боялся мести начальника уезда, который не простил бы ему воровства. Служащие долго ломали головы, не приближаясь к решению проблемы, и наконец решили обратиться к Би Аю.

Немного подумав, Би Ай сказал начальнику уезда: «Не беспокойтесь больше ни о чем. Объявите себя больным и три дня не принимайте посетителей и не занимайтесь служебными делами и документами. Можете быть уверены, что на четвертый день вы получите печать». И Би Ай посвятил начальника уезда в подробности своего плана.

В ночь с третьего на четвертый день в здании ямыня возник пожар. Новость облетела весь город. Хуан приказал всем служащим ямыня явиться на тушение пожара. Били гонги, раздавались крики. Приказ, конечно, услышал и тюремный сторож Ху. Когда он прибежал на пожар, его тут же подозвал начальник уезда и сказал: «Тушением пожара занимаются уже много людей. Я сам ими командую. Тебе туда идти не обязательно. Вместо этого я доверяю тебе печать уезда. Вот, возьми шкатулку. Если ты сохранишь ее, я буду рассматривать это как твой вклад в борьбу с огнем». И начальник уезда убежал. Тюремный сторож остался со шкатулкой в руках. Он сразу же установил, что она заперта. Таким образом, он не мог открыть ее на месте и показать всем, что она пуста. Только тут тюремный сторож понял, что стал жертвой стратагемы. Теперь, если он отдаст начальнику уезда шкатулку, а тот увидит, что она пуста, его обвинят в воровстве. Сторожу ничего не оставалось, как пойти с пустой шкатулкой домой и там тем же путем, каким он украл печать, положить ее обратно. Пожар той же ночью удалось потушить. На следующий день начальник уезда собрал всех служащих, чтобы наградить. Сторож Ху явился со шкатулкой. Начальник уезда тут же открыл ее и увидел, что там лежит печать. Начальник, естественно, сделал вид, что ничего не заметил, и отдал сторожу его награду.

Так начальник уезда Хуан с помощью Стратагемы № 17 избежал грозившей ему опасности отстранения от службы и наказания. «Кирпичом» здесь была пустая шкатулка, а «яшмой» — возвращенная печать.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: