Общая экологизация природопользования

В последние годы наконец-то человечество осознало истину, что оно лишь часть природы, и при том зависимая. Это очень существенное изме­нение в восприятии мира. Оно помогло понять, что изменение природы человеком уже резко негативно воздействует на социально-экономические процессы, а без воспроизводства природных систем не будет идти и эко­номическое воспроизводство. Стало очевидным, что возрастание антропо­генного процесса разрушения природы будет продолжаться до тех пор. пока не уменьшится демографическое давление, помноженное на рост потребностей, связанных с научно-техническим развитием. Серьезность экологической ситуации была констатирована, но глубоко не осознана. Не была преодолена тенденция разрозненного рассмотрения демографиче­ских процессов и ресурсопользования, а также раздельного анализа хода пользования отдельными природными ресурсами. Продолжал домини­ровать узкоэкономический подход к анализу научно-технических успехов, хотя все больше вводились поправки на экологические ограничения. Наблюдалось увлечение вычислительной техникой, выходящее за рамки трезвого ее использования. Это особенно ярко проявилось в нашей стране, внедряющей ЭВМ вне реальных систем коммуникации. Не имея и не соз­давая сетей, не понимая стратегии развития, добиться эффективного использования компьютеров невозможно. В то же время появились «компь­ютерные» болезни переутомления.

Технический прогресс не сопровождался адекватным научным разви­тием. Технократическое мышление ведет к недооценке научной теории, приданию особой ценности чисто технологическим, «жестким» решениям тех проблем, которые всегда более успешно, а иногда и только так, решают­ся с помощью «мягких» системных средств (разд. 3.14). Это привело к нео­правданному риску, связанному с превышением рубежа разумной доста­точности, например, в числе ГЭС, АЭС, крупных танкеров и т. п. (авария на крупной АЭС и ГЭС теоретически возможна 1 раз в 5 лет). Аварии стали недопустимо разрушительными (например, Чернобыльская катастрофа, служащая предупреждением человечеству, принесла убытки до 270 млрд р., а возможно и значительно больше, и захватила по меньшей мере 2 млн человек, сотни тысяч из которых необходимо переселить и здо­ровье которых требует особого ухода).

Наблюдаются синдромы психологического перенапряжения. Техноген­ный стресс вызывает соматические изменения, граничащие с инфекцион­ными заболеваниями. Они характерны для наиболее преуспевающих лю­дей и таким образом создают как бы барьер для научно-технической дея­тельности. Предполагается (разд. 6.2.8), что заболевание вызывают ретровирусы, сходные с ВИЧ, т. е. вирусная блокада характерна как для научно-технической, так и для сексуальной революции. (Кстати, «вирусом» называют и помехи в компьютерных сетях.)

Глобальные, региональные, национальные, локальные и точечные эко­логические ограничения в природе и лимиты человеческих возможностей постепенно меняют направление НТР. Появилась серия понятий типа «экологосовместимости» техники и технологий, «экологической цены», комплексной ресурсоемкости, территориальной емкости производства и т. п. Некоторые производства готовятся к глубоким изменениям. Это не только смена технологий с устранением фреонов, разрушающих озоновый экран, но и «энергетическая революция». Производство энергии достига­ет уже Ю¹⁰ тут (тонн условного топлива) при абсолютном пределе, допус­каемом структурами биосферы планеты, не более 1,7-Ю¹⁰ тут. Этот предел будет достигнут через 20—25 лет даже при сокращении энергопо­требления в развитых странах. Не ресурсы топлива и других источников энергии, а допустимые пределы энергопроизводства ограничивают НТР современного типа.

Основным лимитирующим ресурсом становится несущая способ­ность планеты и ее отдельных частей — экосистем. Отсюда возникла новая область практики — экологическое планирование. Оно пока осуще­ствляется в нашей стране в виде территориальных комплексных схем охра­ны природы (ТерКСОП) —документа рекомендательного и составляемо­го, как правило, на низком профессиональном уровне (в силу новизны мероприятия и отсутствия специально подготовленных специалистов). Столь же мало профессионально выполняются «экологические» разделы проектов и экологические экспертизы (вернее, оценки) этих проектов. Это характерно для всего мира.

Для нашей страны после эпохи «проектов века» наступило время от­резвления. Однако протрезвели не все. Одновременно с другой стороны возникла «экологическая» истерия, «зеленый» экстремизм. Примером не­полного отрезвления служит упорное стремление реанимировать производ­ство белково-витаминных концентратов (БВК) даже в ущерб изготовле­нию лекарств для населения. Яркое проявление «зеленого» экстремизма — требование взорвать Санкт-Петербургскую дамбу. Она нуждается в ре­конструкции и, возможно, в перепланировке, но взрывать ее, конечно, глупо. Аналогичные конструкции успешно работают на Темзе в Англии и на голландском побережье.

Некоторые производства в нашей стране нуждаются в модернизации в соответствии с требованиями охраны среды жизни и природы. Необходи­мо иметь четкую программу обновления технологий. Пока же принимаются rs основном экологически и социально мало обоснованные постановления о закрытии и выводе предприятий. Иногда удается особо вредные произ­водства ликвидировать, но часто объективной замены им нет из-за существовавшего монополизма и стремления строить уникальные гиганты. Выход их из строя разрушает экономику, а иногда приводит и к крупным экологическим ущербам.

Все существующие экологические программы в нашей стране — это мало реальные, несистемные, а потому и непрограммные планы-намет­ки, написанные в директивном ключе. Они невыполнимы по своему усло­вию, так как не содержат экономических расчетов и указаний на источники денежных и материальных средств. Практически все упирается в отсутст­вие профессионалов, понимающих проблему в целом и умеющих состав­лять программы научно-технического развития.

Законодательные инициативы в таких условиях не могут быть успеш­ными. Закон юридически оптимизирует уже реально сложившиеся процес­сы. Он должен быть выполним технолого-технически, социально и экономи­чески. Однако в нашем природоохранном законодательстве не учтены на­учно-технические, технические, социальные и экономические предпосылки выполнения юридического предписания. Отсутствует обратная связь «за­кон — его реализация». В результате «в России нет закона», вернее, за­конов много, а порядка мало. Вновь приходится сталкиваться с низким про­фессионализмом. Природоохранительные законы вырабатывают люди, мало знакомые с механизмом их реального действия.

В целом природопользование еще очень далеко от комплексной эко­логизации. Если срочно не будут подготовлены кадры профессионалов, следует ожидать очень крупных потерь из-за экологических напряжений, возможных аварий и широкомасштабных экологических катастроф.

6.3.СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЭКОЛОГИЗАЦИИ

С большим трудом и крайне медленно происходит осознание преи­муществ экологической переориентации общественных процессов. Страхи перед увеличением безработицы сменились констатацией, что общий экологический рынок оборудования для охраны среды и «экологическое» производство существенно увеличивают занятость. Например, если в 1983 г. в ФРГ в сфере производства оборудования для защиты среды было занято около 170 тыс. человек, а общее число работающих в области охраны природы и среды жизни достигло 350 тыс. человек, то в 1988 г. это число возросло до 440 тыс. и к 2000 г. достигнет по меньшей мере 1 млн че­ловек (290 тыс. будут производить технику по уменьшению вредных выбро­сов, 260 тыс.— технику охраны здоровья людей, 240 тыс. будут связаны со службой контроля и 210 тыс.— с биологическими мероприятиями). Наи­больший прирост рабочих мест ожидается на предприятиях, занятых ути­лизацией и рециклингом отходов¹. Значительно возрастет также число занятых в муниципальных службах, хотя наблюдается высокая степень их механизации и автоматизации.

Предполагалось, что экологизация будет вести к существенному уси­лению инфляции. Однако реальный уровень инфляционных процессов, связанных с охраной среды и природы, не превышает или слегка больше 1 % в год. При этом значительно снижаются ущербы, достигающие, например, в ФРГ 100 млрд марок в год (6% от ВНП)². Расходы на охрану среды там равны примерно 2,5% от ВНП и довольно быстро скачкообразно растут (в 1985 г.— 1,5% от ВНП, в 1987 г.— 2,5%), что соответствует скач­кообразному росту ущербов. Исчисление этих ущербов — весьма сложная задача. Например, ущербы для здоровья людей в США оцениваются с разбросом чисел от 5 до 97 млрд долларов в зависимости от методологии расчетов. В ресурсопользовании США ущербы от загрязнений оценива­ются в размере до 100 млрд долларов, в том числе в лесном хозяйстве в 340—500 млн долларов, или 1% от доходов производителей древесины. Предполагается, что в ФРГ ущерб лесам в период до 2000 г. может соста­вить от 211 (при усилении охраны воздуха) до 344 млрд марок. Общие ущербы растут значительней, чем готовность вкладывать деньги в их уст­ранение. В ФРГ жители согласны платить 30—48 млрд марок в год за улуч­шение среды жизни. Фактически расходуется около 45 млрд марок, т. е. максимальная общественно одобренная сумма.

Доля экологических инвестиций достигает 12—17% от суммарных капитальных затрат в химических, металлургических и нефтехимических отраслях ФРГ. В Японии эти инвестиции несколько выше. ООН рекомен­дует промышленно развитым странам средние экологические инвести­ции в размере 5—8% от общего объема капиталовложений (в нашей стране в 1982 г. 1,7%).

Основной инструмент экологической регуляции — повышающиеся на­логи и «продажа загрязнений» (передача за деньги права на сэконом­ленную против норматива часть выбросов). Устанавливают единицу заг­рязнения. В ФРГ эквивалент-единица загрязнения — 50 кг кислорода, потребляемого при разложении органических загрязнителей, 100 г ка­дмия, 20 г ртути, 500 г хрома, никеля и свинца, 1 кг меди или 2 кг соедине­ний хлора (в пересчете на органически связанный хлор)'. В случае достиже­ния экономии в выбросах предоставляются значительные льготы.

Перестраивается банковское дело. Например, Международный банк реконструкции и развития опубликовал в 1984 г. документ «Экологическая политика и методы ее осуществления». В банке создан отдел окружающей (человека) среды со штатом в 60 человек (ранее было 17) и намечено уве­личить соответствующий штат четырех его региональных подразделений.

Возникло довольно заметное движение «зеленых» и других экологи- стов. Появилось понятие «политическая экология» и соответствующий ему термин. Одна из первых партий «зеленых» была создана в Новой Зеландии в конце 70-х гг. В 1983 г. партия зеленых ФРГ получила 27 мест на выборах в бундестаг. Произошел рост популярности зеленых в Велико­британии. В Италии на выборах 1987 г. в парламент «зеленые» собрали 2,5% голосов, их представляют 13 депутатов парламента и 2 сенатора. Усиливается партия зеленых в Канаде. В Международный Союз охраны природы и природных ресурсов входят 558 правительственных и неправи­тельственных организаций из 116 стран мира. По оценкам, в бывшем СССР так или иначе в экологическом движении участвовало около 8% взрослого городского населения (примерно столько же, как в ФРГ, США и других странах). Общее число выявленных экологических организаций в бывшем СССР — около 800, четыре из них имели общегосударственный статус: Экологический союз СССР, Ассоциация «Экология и мир», Экологичес­кий фонд СССР и Социально-экологический союз. Существует в нашей стране и партия «зеленых».

Партии «зеленых» едва ли будут набирать силу. Они по своему бунтарскому существу изначально опирались на молодежь и не имели четкой политической платформы. Отрицательное отношение к ним других партий сменилось терпимостью и привело к постепенному перениманию наиболее эффективных направлений работы. Нет такого слоя общества, который бы не был заинтересован в улучшении среды жизни. Поэтому экологическое движение по изначальному условию вне- и надпартийно (партия — это «часть», а экология—требование всех). Оно «перетечет» в массовые партии.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: