Образ мышления и образец судьбы

Руперт Шелдрейк описывает в своих книгах свойства и дей­ствие морфогенетических полей — силовых полей, которые определяют некие структуры. Он сказал мне, что в процессе семейных расстановок можно непосредственно наблюдать, как действуют морфогенетические поля.

Я задумался, может быть, его наблюдения применимы и к иным вещам? А что, если определенная группа людей связана определенным образом мышления, что усложняет для такой группы процесс осознания. Не являются ли события, происхо­дящие в семье, образцом, который обусловлен морфогенети-ческим полем семьи. Если, например, в семье кто-либо покон­чил жизнь самоубийством, часто самоубийство повторяется в следующих поколениях. Это происходит не только потому, что один из членов семьи хочет последовать за умершим, но и по­тому, что создан образец.

Шелдрейк заметил, что при образовании нового кристалла его структура еще не задана. Если в той же связи образуется

новый кристалл, его структура подобна структуре первого кри­сталла. Это память о первом кристалле. Это значит, что морфо-генетическое поле обладает памятью. Поэтому каждый новый кристалл с большой вероятностью будет похож на первый. В процессе многократного повторения закрепляется определен­ный образец. Возможно, схожие судьбы складываются анало­гичным образом.

Прерывание образца

Такое движение необходимо прервать. Признание этого движения и его прерывание требуют большого мужества для совершения чего-то принципиально нового. Если прерывание удается, это особое достижение. Прерывания невозможно дос­тичь, просто плывя по течению. Необходимо отступить. Вмес­то того чтобы плыть по течению, нужно выйти на берег, по­смотреть на реку, распознать старое и признать новое. Затем решать, что делать.

Свет и тьма

Семья обладает памятью. Информация из семейной памя­ти, что является на свет, — это подарок. Но этот подарок крепко держат темнота и скрытое, откуда он появился. Это значит, что его суть остается для нас скрытой. Мы не знаем, «откуда» он и «куда». Это скрыто не только от нас, это скрыто вообще, а значит, мы не имеем к нему доступа. Мы можем и смеем распоряжаться этим подарком только в тот момент, когда он нам покажется, и должны остановиться, когда он снова скро­ется.

То, что выявляется, не открывает нам скрытого и тайного, оно показывается в определенных границах. Наши воззрения затмевают его, накладываясь на то, что выявилось. Наш соб­ственный взгляд на это (если он сформировался) дает нам воз­можность оставаться субъективными и стоит на пути к позна­нию. То, что выявилось, напротив, толкает нас к незнакомому, непривычному и новому.

Концентрируясь в процессе такой работы, мы обращаем свой взгляд на то, что остается скрытым, что за пределами вы­явленного. Мы подчиняемся не только выявленному, но и тому, что остается скрытым, тому, что появилось и снова скрылось. Мы в созвучии с обоими движениями и подчиняемся обоим. В этой работе выявляется существенное, поэтому она не ограни­чивается поверхностным, например, только исцелением болез­ни. А потому она существенно важнее, чем психотерапия как таковая.

Ученики и учитель

Б. X.: Мастер никогда не был учеником, а ученик никогда не станет мастером. Знаешь, почему? Мастер видит, поэтому ему не нужно учиться. Ученик учится, поэтому он не видит.

УЧАСТНИК: Это шутка.

Б. X: Это говорит глупец.

УЧАСТНИК: То, что ты сказал, противоречит многим ду­ховным школам.

Б. X.: Меня это мало волнует.

УЧАСТНИК: Я не сказал, что это должно волновать тебя, я сказал, что противоречит многим духовным школам.

Б. X.: Я это знаю. Но если ты посмотришь на учеников, ты увидишь, что многие из них — позор учителя.

Видение и озарение

Путь к осознанию невозможно сократить, невозможно его и облегчить. Очищение, которое ведет к нему, невозможно ни укоротить, ни облегчить.

Тьма духа

Я бы хотел кое-что сказать о тьме духа. Теперь модно со­вершать паломничества на Восток, чтобы найти там мудрость и

просветление. Величие Востока несомненно. Однако великие духовные традиции Запада практически преданы забвению. Мы отступаем от них.

Великая мистика Запада знает три пути. Первый путь — путь очищения; второй путь — путь прозрения; третий путь — путь единения. Но в принципе речь идет только о том, чтобы встать на путь очищения.

Путь очищения — вершина тьмы духа. Это понятие или образ Хуана де ла Круса. Тьма духа означает: я отказываюсь от знания любого рода. Это отказ познать причину или тайны мира или отказ узнать что-то о Боге. Это полнейший отказ, высшее очищение.

В таоизме существует образ пустой середины. В ней полная тишина. Но удивительно: если отправиться в пустую середину и предаться тьме духа, желая знать все меньше, читать все мень­ше, все меньше думать, оставаясь при этом предельно собран­ным, то случится нечто: вокруг тебя что-то произойдет, хотя ты и бездействуешь. Нужно оставаться спокойным, и тогда придешь в гармонию с чем-то большим.

Тогда придет глубокое осознание, которое придумать не­возможно. Оно придет из тьмы духа. Тьма духа требует от нас забвения. Она требует готовности забыть о своем происхожде­нии, своей истории.

Я в какой-то мере продемонстрировал простоту «не хотеть ничего знать» или «хотеть знать мало». Оставаясь собранным, ты обязательно увидишь существенное сразу. Мне нужно со­всем мало информации, но я вижу сразу, что важно. Это идет от простой собранности.

Я прочту вам небольшой отрывок из моей книги «Verdichtetes» («Уплотненное») на эту тему.

История «Мудрость»

Кто мудр, тот принимает мир таким, как есть, без умысла и страха.

Он примирен с непостоянством и не стремится за пределы того, что прекращается со смертью.

Живя в согласии, он сохраняет перспективу,

и вмешивается лишь, насколько того ход жизни требует.

Он умеет отличить: возможно нечто или невозможно, поскольку он лишен намерений.

Мудрость — плод долгой дисциплины и труда,

но мудрый не тратит сил на то, чтоб ею обладать.

Мудрость всегда в пути и цели достигает не потому, что к ней стремится. Она растет.

(Перевод Ирины Беляковой)

3 - 5433

ЧУВСТВА

Введение

Существуют чувства, которые нам помогают познать нечто, и существуют чувства, которые препятствуют познанию. Есть чувства, которые приводят нас к решению — например любовь, и есть чувства, которые препятствуют решению — например нена­висть. Для осознания и нахождения решения важно эти чувства различать.

О различении чувств я писал во многих моих книгах, в некото­рых — отдельно об особых чувствах, например, «В порядках люб­ви» я писал о разных видах ярости, о ревности, о негодовании, об основном чувстве, о том, что нам доставляет радость.

Различение чувств

Я различаю четыре вида чувств.

Первый вид: первичное чувство. Это чувство, вызванное конкретным событием и соответствующее ему. Когда умирает мать, ребенок охвачен болью, он плачет и рыдает. Это первич­ное чувство. Оно соответствует происшедшему. Первичные чувства зачастую очень сильны, но при этом кратки. Если от­даться им целиком, они проходят быстро. Первичные чувства живы и направлены вовне. Ребенок, охваченный скорбью, пла­чет с открытыми глазами. Глядя на умершую мать, он рыдает с открытыми глазами.

Закрывая глаза, испытываешь, как правило, другое чувство. Это вторичное чувство. Вторичное чувство является подменой силы первичного чувства. Мы упиваемся вторичными чувства­ми и держимся за них, т. к. они служат отрицанию действия. Проявление вторичного чувства не должно ввести терапевта в заблуждение. Если это произойдет, клиент покажет, что тера-

певт не сможет ему помочь. Ведь вторичное чувство имеет це­лью препятствие действию. Я работаю с таким клиентом, толь­ко если он «вынырнет» из своего вторичного чувства и снова погрузится в первичное.

Первичные чувства не поддаются управлению изнутри. Выражение первичных чувств не может скомпрометировать. Проявление первичных чувств вызывает сопереживание. Такое сопереживание делает нас сильными. Несмотря на то что своим сочувствием мы на стороне другого, другой при этом не лишает нас чего-то.

В противоположность этому при виде проявления вторич­ных чувств мы чувствуем себя беспомощными, иногда злимся. Мы чувствуем, что нас используют. Демонстрирующий вто­ричное чувство отвлекает внимание на себя. При проявлении первичного чувства, напротив, внимание никогда не привлече­но к тому, кто проявляет это чувство. Мы попадаем в ситуацию сочувствия, и все же каждый остается с самим собой. При про­явлении вторичных чувств все наоборот. Поэтому для вторич­ных чувств действует принцип: только не вмешиваться. Основ­ной критерий для распознавания вторичного чувства — закры­тые глаза.

Вторичное чувство опирается на внутреннюю картину, а не на реальность. Поскольку сила этого чувства идет от внутрен­ней картины, приходится закрыть глаза.

Чтобы помочь клиенту «выйти» из вторичного чувства, нуж­но попросить его открыть глаза. Можно сказать, например: «Посмотри на меня». Взгляд проясняется, и первичное чувство возвращается. Иная ситуация — со вторичным чувством. Часто клиент смеется там, где должен плакать, и грустит там, где толь­ко что был в ярости.

Существует третий вид чувств: перенятые чувства, чужие чувства, например, в случае идентификации. Мы можем это наблюдать в процессе семейных расстановок. Освободиться от перенятого чувства можно, если становится ясно, от кого оно перенято. За перенятым чувством, как правило, стоит изна­чальная любовь. Эту любовь можно увидеть, только если иден­тификация прекращена. Идентификация препятствует тому, чтобы увидеть лицо, с которым идентифицирован. А увидеть его невозможно, т. к. он - это я (в силу идентификации). Если бы я был идентифицирован с братом моего отца, то чувствовал бы так же, как он, но не смог бы его видеть, потому что в силу

идентификации он — это я. Я не смогу посмотреть на него, пока он не встанет напротив меня. Тогда я смогу уважать его, любить его. Так прекращается идентификация.

Четвертый вид чувств я называю метачувства, или чувства существа. Это высшие чувства. Это, собственно, чувства без эмоций. Они — сила к действию в чистом виде. Когда человек сталкивается с определенной волнующей ситуацией, то пере­ходит на этот метауровень. Он может казаться бесчувственным, при этом он абсолютно собран. Здесь мы переживаем такие глубокие судьбы, которые захватывают нас во всех отношени­ях: мы сопереживаем, мы вспоминаем. Это само собой разуме­ется. Это по-человечески, это смиренно и хорошо. Терапевт при этом должен держаться в стороне. Это переход на более высокий уровень. Он, так сказать, предается целому и следит за тем, чтобы все развивалось хорошо. Для этого терапевт должен оставаться собранным и не поддаваться выражаемому чувству. Терапевт должен удержаться над этим чувством, и это очень важно. Все же, если в такой ситуации у него появятся слезы, это не стыдно.

Слово «мета» означает вышестоящий. Это нечто вроде: под­няться над... перейти на более высокий уровень. Возможное сравнение: взобраться на гору, вместо того чтобы оставаться внизу в сутолоке движения. С вершины — шире обзор, в то же время ты одинок, скован тесной связью. Это одна из картин, с которой можно работать.

Знаменитый Милтон Эриксон часто представлял, что во время своей работы он парит под потолком и смотрит вниз на клиента. Так он приобретает и сохраняет обзор. Это тоже вид перехода на уровень метачувств.

При всем этом существует и совершенно иной способ дей­ствия: отступить и собраться в пустой середине. В ней человек в высшей степени собран. В пустой середине сильнее всего связь с силовым полем и можно действовать бездействуя. Это другой образ. Но не нужно связывать себя образами. Нужно чувствовать по воздействию, что лучше всего поможет, что хо­рошо.

УЧАСТНИК: Во время расстановок я все время видел разни­цу между первичными и вторичными чувствами. Я бы хотел лучше понять то, что ты говоришь о метачувствах. Я чувствую, что то, как ты работаешь, с этим связано.

Б. X.: Мы могли наблюдать, что, когда человек говорил спо­койным голосом, метачувство было наиболее сильным. То есть речь в обычном состоянии «сам с собой» указывает на наиболее сильное чувство. Знающий терапевт противостоит бурному проявлению чувств и в конце приводит клиента к простому «говорить спокойным голосом». При бурных проявлениях чувств я часто прошу клиента, чтобы он переживал их беззвучно, без слов и звуков, при этом глубоко дыша. Тогда чувство намного глубже, чем когда человек кричит. Бывают и ситуации, когда чувство вырывается в первобытном крике. Но это другое. Та­кой крик пронизывает до костей.

Метачувства

Существуют чувства, на которые можно полностью положиться. Такие чувства обладают определенными свойствами. Это чувства, лишенные эмоций, чувства в чистом виде. Такие чувства я назы­ваю метачувствами. Мужество — это метачувство, смирение — это метачувство, мудрость — это тоже метачувство. Мудрость означает способность различать, возможно нечто или невозможно. Это различие становится доступным, если находишься в гармонии с чем-то большим. Эту гармонию можно почувствовать, если плы­вешь по воде спокойной реки — малейшее течение чувствуется сразу. Или идешь под парусом, парус натянут — малейшее движе­ние ветра сразу чувствуется. Метачувства — это чувства в гармо­нии. С этими чувствами работает терапевт.

Восприятию того, что возможно и невозможно, многое препятствует. Например, желание человека не вписывается в гармонию. Или человек не способен к восприятию, поскольку переполнен чужими чувствами — чувствами, которые ему не принадлежат. Это могут быть, например, чувства его родитель­ской семьи.

Метачувства имеют качество легкости. В них нет ничего тяжелого, ничего драматичного, они очень просты. К ним при­ходят, освобождаясь от собственных переплетений. В процессе семейной расстановки можно узнать, как освободиться от пе­реплетений.

Многие наши чувства вызваны совестью. Совесть означает: я руководствуюсь тем, что гарантирует мне принадлежность к

моей семье. Чистая совесть означает: чтобы иметь право на принадлежность, я руководствуюсь тем, что считается правиль­ным в моей семье. Нечистая совесть порождает страх перед возможностью утраты права на принадлежность. Пленник та­кого страха не может воспринимать метачувства. Такие чувства недоступны ребенку, например, поскольку он полностью за­висит от чужих чувств.

Ярость, отчаяние, любовь

Сильные чувства, такие как ярость, нередко возникают в момент прерывания раннего движения любви ребенка¹, в мо­мент, когда он не может двигаться дальше. Такова ярость. Она защищает ребенка от боли любви. Ярость здесь — только одно из проявлений прерванной любви.

Если в процессе терапии я допускаю выражение чувства ярости — это лишь повторение того, что произошло раньше. Движение любви как было, так и остается прерванным. Это повторение прежнего опыта, но не освобождение от него. Ярость порождает иллюзию превосходства над родителями. В момент проявления ярости некоторые говорят отцу или матери: «Я убью тебя». Им кажется, что тем самым они сделали это и чего-то добились. Ничего они этим не добились. Впоследствии такие люди часто сами себя наказывают.

Если во время терапии человек хочет выразить свою ярость таким способом, я останавливаю его. Поскольку ярость здесь — защитная реакция. Если после этого клиент больше не спосо­бен на ярость, он возвращается к другим чувствам, скрываю­щимся за ней, а именно: к любви и боли. Эти чувства связаны с друг с другом. Такая любовь более болезненна, чем ярость. Вообще это самое болезненное чувство, поскольку мы ощуща­ем его в сочетании с чувством полного бессилия. Давая волю ярости, я отрицаю свое бессилие. Я его не чувствую.

¹ Под движением любви ребенка к родителям здесь понимается врожденная, инстинктивная потребность ребенка в любви и защите со стороны родителей, кото­рая проявляется в необходимости время от времени возвращаться к ним для под­тверждения этих чувств или в случае опасности. Чем младше ребенок, тем больше он от этого зависит. Если этот процесс по каким-либо причинам прерывается, ребенок переживает сильную боль. — Прим. науч. ред.

Решающим в данной ситуации будет, если клиент скажет: «Пожалуйста...» Вы замечаете силу этого слова по сравнению со взрывом ярости? «Папа, пожалуйста...». «Мама, пожалуйста...». Какая сила в этом и какая боль.

Бывают ситуации, когда ребенок чувствует себя покину­тым. Возможно, его по недосмотру оставили стоять где-то од­ного. Ребенок в смятении. Если в процессе терапии я даю воз­можность проявиться смятению, это обеспечит хороший ре­зультат. Смятение — это не отрицание пережитого «быть поки­нутым», но точно соответствует ему. Это помогает.

Ненависть

Ненависть приковывает внимание к преступнику. Жертва свободна от преступника, если она обособится от него. В силу такого отступления преступник предоставлен собственной душе и собственной судьбе. Это форма уважения. Так жертва может обрести свободу от преступника. Уход от преступника и его преступления в пустую середину, как я это называю, дает жер­тве силу стать действующим лицом. Те же, кто занимается пре­следованием, кто негодует, моралисты и невиновные, — пре­ступники в душе своей. Их фантазии, связанные с насилием, часто хуже, чем само деяние, совершенное преступником.

ДУША

Введение

Душа и ее действие рассматриваются в этой главе под разны­ми углами зрения. Речь пойдет об измерениях души: телесном изме­рении, душе семьи и о Большой Душе. Мы рассмотрим порядки, действующие в этих измерениях, и их последствия для нашей жизни, а также для психотерапии. Душа также играет свою роль и в развитии болезней, иногда болезнь душе просто необходима.

В этой главе речь также пойдет об отношениях между «Я» и душой, о различии между добром и злом и о том, как эти различия преодолеть с помощью понимания и глубоких движений души. Эта глава также содержит интервью на тему «Судьба и душа».

О душе я писал практически во всех моих книгах, в особеннос­ти в книге «Ив середине тебе станет легко» в главе «Тело и душа, жизнь и смерть»; в книге «Anerkennen, was ist» («Признать то, что есть») под заголовками: «Дотронуться в душе до большего» и «Душа следует иным законам, чем дух времени».

В этой главе я иногда выхожу за пределы ранее сказанного мною, например, там, где речь идет о соотношении совести и души.

Границы души

УЧАСТНИК: Я бы хотел спросить тебя, что ты вкладываешь в понятие «душа»? У меня сложилось впечатление, что ты про­тивопоставляешь человека и его душу. До сих пор я считал, что человек и его душа едины.

Б. X:. Что значит «понятие»? Как будто душу можно понять. Можно увидеть действие души. Семья, например, или род об­ладают общей душой. Это общий центр, который управляет всей группой, а не каждым ее членом в отдельности. Каждый в отдельности принадлежит душе, он часть души.

Многие узурпируют душу, говоря: «моя душа» — как это принято в христианстве, например. Душу «спасают», как будто

обладают ею, как будто можно ее взять с собой на небо. Стран­ное представление, что у каждого есть своя душа. Как будто можно проглотить полноту бытия и держать ее внутри своего тела как в тюрьме. Как будто все зависит от души, которая находится внутри нас и принадлежит нам.

Такое представление сильно отягощает человека. Больной, например, ждет от своей души, что она сделает его здоровым. При этом не происходит никакого движения, напротив, все каменеет. В таком случае помогает представление о том, что де­лает душу «широкой» и что делает душу «узкой». Все, что делает душу шире, имеет благотворное влияние. Оно дает душе про­стор, выпуская ее на свободу, к ее стремлению, например, в семью. Но это только часть движения. Чем больше свободы душе дает человек, тем дальше она может простирать свои границы.

У души много измерений. Эти измерения души я описал в маленьком стихотворении, которое называется «Путь».

История «Путь»

Сын старого просил отца:

«Прежде чем ты уйдешь, отец, дай мне благословенье!»

Старик промолвил: «Пусть

моим благословеньем будет,

что я в начале пути познания

провожу тебя немного».

На следующее утро они отправились в дорогу

и, выйдя из долины узкой,

стали подниматься в гору.

Клонился день к закату, когда достигли они вершины,

и вся земля теперь лежала, куда ни глянь,

до горизонта,

в лучах света.

Солнце зашло,

и вместе с ним угасло яркое великолепье:

настала ночь.

Но в наступившей темноте

сияли звезды.

(Перевод Ирины Беляковой)

/

Порядки души

Семья обладает общей душой и общей совестью. Душа и совесть подчиняются трем основным порядкам.

Первый порядок гласит: каждый в системе, живущий или умерший, имеет равное право на принадлежность. Если одно­му члену системы отказано в праве на принадлежность — на­пример, в силу моральной оценки: «он подлец» или «он пья­ница», или «у него внебрачный ребенок» — последствия отказа в праве на принадлежность одни и те же, независимо от того, что именно ставится в вину такому члену семьи. Некоторые люди претендуют на большее право на принадлежность, по­скольку считают себя лучше. Но для семейной души не суще­ствует различий между добром и злом в широком смысле. Ведь так называемое зло — это только одна сторона многообразия мира, другой стороной которого является добро. Не будь зла, не могло быть и добра. Человек, хороший во всех отношениях, ужасен. Мнящий себя совершенством во всех отношениях, ужа­сен. Такой человек опасен. Люди, считающие себя лучше дру­гих, опасны. Рядом с людьми, которые считают себя обычны­ми, чувствуешь спокойствие и сопричастность.

Если кому-либо из членов семьи отказано в равном с други­ми праве на принадлежность, семейная душа или семейная со­весть пытаются восстановить порядок путем замещения такого члена семьи. Это второй основной порядок, которому следуют семейная душа и семейная совесть. Замещение происходит, как правило, таким образом, что семейная совесть связывает более младшего в семье с более старшим — исключенным. Младший замещает старшего с целью компенсации. Младший страдает так же, как и старший, и становится таким же, как он. Так системе приходится вновь столкнуться с борьбой добра и зла.

Решением для младшего будет уважение исключенного или того, чья судьба внушает страх другим членам семьи, что и приводит к исключению и забвению. Такое часто случается, например, с матерями, которые умерли в родах. Компенсацией в этом случае будет проявление уважения к ним. Тогда система обретает покой, и никому из младших не придется замещать старших.

Итак, два основных порядка души — это равное право на принадлежность и компенсация отказа в принадлежности.

Третий основной порядок требует, чтобы те, кто появился раньше в системе, обладали преимуществом по отношению к тем, кто появился позднее. Семейная совесть и семейная душа следят за тем, чтобы преимущество старших соблюдалось, в противном случае младшие приносятся в жертву с целью ком­пенсации. Если преимущество старших неприкосновенно, млад­шие свободны.

Болезнь и душа

Опыт показывает, что определенные события (например, раннее расставание с матерью или несчастный случай с угрозой для жизни, произошедший в раннем возрасте) позднее сказы­ваются не только на душе, но и на теле человека. В этом случае можно попытаться снова оживить события, которые отозва­лись болью в душе и оказали свое воздействие на тело, внима­тельно посмотреть на эти события, примириться с происшед­шим, таким, как оно было, и получить облегчение или исцеле­ние в гармонии с судьбой и телом.

Болезнь, душа и «Я»

Если в родительской семье клиента произошло нечто такое, что повлияло на его тело (привело к болезни или послужило ее причиной), это произошло не без участия души. Душа уча­ствовала в этом процессе, но неким необычным образом. Душа всегда следует за любовью. Глубоко в душе действует любовь. На действие души и этой любви наслаивается собственное «Я», вытесняя их.

Многие понимают психосоматику, т. е. попытки исцеле­ния как на физическом, так и на душевном уровне, не как совместное действие души и тела, а как совместное действие тела и человеческого «Я». Некоторые пытаются прийти к ис­целению, рассматривая психотерапию как лекарство, которое необходимо принимать в дополнение к другим лекарствам, чтобы достичь выздоровления. Это несправедливо по отно­шению к душе.

Иногда душа хочет болезни, даже когда «Я» думает иначе. Для души здоровье не есть высшая ценность. Сама жизнь не есть для души высшая ценность. Душа связана с чем-то более глубоким, и это надлежит выявить. Установление связи с выяв­ленным странным образом воздействует на тело.

Приведу пример. Недавно я смотрел по телевидению пере­дачу, посвященную спонтанному излечению рака. Одна кли­ника в Нюрнберге, проводящая исследования в области спон­танного излечения рака, представляла своего безнадежно боль­ного пациента. Ранее он был прооперирован, но в ходе опера­ции было установлено, что с медицинской точки зрения уже ничего невозможно сделать. Пациент был зашит и выписан домой. Мужчине стало ясно, что жизнь его подходит к концу. Тогда он вместе со своей женой составил завещание. В тот мо­мент, когда завещание было готово, он почувствовал некий толчок в теле. Позднее все раковые клетки отмерли.

Основываясь на собственном опыте, я сделал вывод: это именно то, что я часто наблюдаю в процессе своей работы. Этот мужчина пришел в состояние гармонии со смертью, своей судьбой и своей кончиной, с первопричиной, так сказать, — с тем, откуда возникает жизнь и куда она уходит. Это и дало целительную силу.

В ходе своей работы я не ставлю целью кого-то вылечить. Я не могу этого, как не могу подняться над судьбой или движе­ниями души. Я только иду вместе с движением души и наде­юсь, что примирю тяжело больного клиента с первопричиной. Я надеюсь, что из этого возникнет нечто целительное.

Существует странное представление о душе. Некоторые ду­мают, что сначала из материи создается тело, в которое вдыха­ется душа, как это описано в Библии. Умирая, человек с после­дним вздохом выдыхает душу.

Но вдумайтесь, момент возникновения человека — это мо­мент соединения двух одушевленных клеток. Человек одушев­лен с момента возникновения его первой клетки. Существом одушевленным человека делает не его душа. Ведь душа суще­ствовала задолго до его появления. Как тело — часть длинной цепи из тех, кто был до него, после него, рядом с ним, кто есть и будет, так и душа связана со многими.

Душа оказывает на наше тело примиряющее и руководящее действие. Такое действие совершенно не осознается нами, но

оно знающее. Душа простирается далеко за пределы нашего тела. Она находится в постоянном обмене со средой, иначе невозможны были бы обмен веществ, например, а также про­должение рода.

Душа выходит за пределы тела и в ином смысле: ее пределы распространяются на всю нашу семью, связывая нас с членами семьи и рода. Так же, как душа объединяет все части нашего тела внутри его границ, она руководит и семьей в пределах определенных границ.

Всякая семья имеет свои границы. Видно, кого душа зак­лючает в свои пределы и связывает с другими членами семьи, а кого нет. Поэтому к членам одной семьи относятся только определенные лица, а именно: братья и сестры, родители, бра­тья и сестры родителей, бабушки и дедушки, некоторые из прародителей, а также те, кто освободил место для других чле­нов системы (например, прежние партнеры родителей или бабушек и дедушек). Иногда семейная душа распространяется и на более старшие поколения, особенно если в семье встре­чались страшные судьбы. Тогда в душе действуют и четвертое, и пятое, и шестое поколения. Из этого становится совершен­но очевидным, что в пределах семьи как живущие, так и умер­шие представляют собой единое целое. Все связаны друг с другом.

Душа выходит и за пределы семьи, она связана с другими группами и всем миром в качестве целого. Эта душа — Большая Душа. Внутри Большой Души не существует противоречий, нет ни молодых, ни старых, ни больших, ни малых, ни живу­щих, ни умерших. В ее пределах все едины.

Но существует и такая часть души, которая может всту­пать в противоречие с самой душой. Она может вступать в противоречие с телом, с семьей и с Большой Душой. Эту часть души мы называем «Я». Однако это «Я» может и соеди­ниться с телом, с семьей, с Большой Душой. Многие психо­соматические заболевания возникают оттого, что «Я» проти­вится телу, противится семье, противится Большой Душе. Решение возможно, если «Я» соединится с телом, соединит­ся с семьей, соединится с Большой Душой. Такое соедине­ние мы ощущаем как смирение. А противопоставление — как самонадеянность. Самонадеянный падает, соединившегося жизнь несет.

Измерения души

Я бы хотел кое-что сказать об измерениях души. Что бы мы ни делали, наша душа всегда делает это вместе с нами. Иногда мы делаем что-то хорошее, и наша душа делает это вместе с нами. Иногда мы делаем что-то плохое, и наша душа делает это вместе с нами. Иногда мы совершаем нечто безрассудное, и наша душа делает это вместе с нами. Иногда мы делаем что-то, что служит миру, что соединяет противоположное и противо­речивое, и наша душа делает это вместе с нами. Это проявления разных измерений души.

И все-таки что же такое душа? Мне кажется, прежде всего мы должны отказаться от западного представления о том, что у человека есть душа — его собственная душа, принадлежащая ему одному. Что человек, так сказать, заботится о чистоте души, которая заключена в границах его тела, и стремится к бессмер­тию и вечной жизни. Это западное представление, идущее от Платона.

Опыт, полученный в процессе семейных расстановок, гово­рит об ином. Он показывает, что мы все — часть Большой Души. То есть не каждый из нас обладает собственной душой, а каждый из нас — часть Большой Души. Эта Большая Душа, или душа вообще, проявляется в двух функциях. Во-первых, она объединяет частное в целое, например: она объединяет все в нашем теле в единый организм. В этом смысле она принадле­жит телу в качестве объединяющего фактора. Во-вторых, душа управляет. Она управляет нашим телом и нашей жизнью. Как? Этого мы не знаем. Таким образом, душа — это руководящий орган, который объединяет и управляет.

Мы можем наблюдать, что в пределах семьи действует об­щая душа, которая управляет семьей как целым. Мы могли это видеть во время последней расстановки. Действия членов се­мьи управляются чем-то, что находится за пределами семьи и все же объединяет ее членов в единое целое. Это можно назвать семейной душой. Это одно из измерений души. Но не един­ственное. Душа всегда распространяется за пределы существу­ющего. Душа, которую мы ощущаем в границах своего тела, которая движет нами, выходит далеко за его пределы. Не будь этой души, обмен с окружающим миром и другими людьми был бы невозможен. Только потому, что наша душа не ограни-

чена пределами нашего тела, мы можем строить отношения с другими людьми, например, любить. Из общего, происходя­щего между людьми, рождается нечто новое. Например, муж­чина и женщина, вместе ведомые любовью, — одна душа, кото­рая продолжается в их ребенке. Итак, душа — это всегда нечто подвижное, что распространяется за пределы нас самих.

Очевидно, что душа проникает в сознание своими глубоки­ми движениями очень медленно. Она проникает в наше созна­ние на поверхностном уровне, выполняя определенные функ­ции, которые находятся в противоречии с более глубокими функциями души. Итак, душе необходимо обрести сознание внутри нас. Она показывается шаг за шагом и внутри нас при­ходит в сознание.

Иногда мы слепо следуем движению души, тогда она приво­дит нас к гибели. Это необходимо знать. Это еще одно измере­ние души. Порядки любви, о которых я писал в своей книге «Порядки любви», зачастую слепы и могут вести к переплетени­ям, несчастью и страданиям. Все же существуют и другие поряд­ки любви, которые ведут к благословению, счастью, к жизни во всей ее полноте. Первое движение слепо, второе — зрячее.

Мне кажется, но это только гипотеза, что сначала душа при­водит в людях нечто в движение. Это нечто я называю групповой (родовой)² совестью. Она объединяет род или какую-либо иную группу и следит за тем, чтобы никто не был потерян. Эта совесть, в которой мы все участвуем в равной степени и которая в качестве высшей инстанции всех нас ведет к определенным целям. Первая из них — выживание группы. Поэтому такая совесть не терпит исключения или забвения любого из членов группы.

Родовая совесть объединяет в равной степени как живу­щих, так и умерших. Она объединяет царство живых и царство мертвых воедино. А это означает, что умершие влияют на нашу жизнь. Родовая совесть карает любую попытку забвения или исключения, карает таким образом, что один из членов семьи из младшего поколения замещает исключенного, так что он снова представлен в сознании семьи. При этом сама семья не осознает этого, поскольку эти движения слепы, и семья не может

² Родовая, групповая или коллективная совесть — инстанции, которые объеди­няют и действуют только на тех людей, которые принадлежат к определенному роду, группе или коллективу. На человека, помимо его личной совести, воздейству­ют совести разных групп, например, его рода, его религиозной общины, его произ­водственного коллектива и т. д. Сильнее всего на человека действует его родовая совесть. — Прим. науч. ред.

их видеть. Движения родовой совести ведут только к повторе­нию прежних судеб, а не к решению. Перешагнуть границы родовой совести можно, только поняв их.

В этой связи мне кажется, что в названном процессе уча­ствует нечто большее, чем семейная душа. Мне кажется, суще­ствует некое поле — Шелдрейк называет это морфогенетичес-ким полем, — в пределах которого мы движемся. Такое поле накапливает воспоминания. Морфогенетическое поле, кото­рое Шелдрейк вначале наблюдал в живой природе, показывает: если возникло нечто, оно повториться в другом месте, поскольку уже записано в некой памяти. В неживой природе информа­ция о только возникшем, не существовавшем ранее кристалле фиксируется в памяти поля, и впоследствии в другом месте в аналогичных условиях возникнет такой же кристалл. То же относится и к привычкам. Было сделано такое наблюдение: на одном острове в Японском море обезьяны вдруг стали мыть картофель в море, а потом ели соленый картофель. Нигде боль­ше такого не наблюдалось. Позднее обезьяны с других остро­вов стали делать то же самое. Возможно, по аналогии можно объяснить и тот факт, что повторение судеб во многих семьях имеет место не в силу наличия семейного переплетения, а в силу воздействия морфогенетического поля.

Морфогенетическое поле тоже слепо, оно только повторяет то, что есть. Его границы невозможно перешагнуть, если толь­ко не пришло новое, иное движение, которое поведет за его пределы. Такие движения я называю глубокими движениями души. Они отказываются от ранее известного и вступают в связь с высшими силами, которые я называю Большой Душой.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: