При семейных расстановках

Семейная расстановка, в общем-то, очень простой метод. Выбирают заместителей для наиболее важных участников отношений, расставляют их по отношению друг к другу и так оставляют. В процессе расстановки внезапно выявляется и показывается нечто скрытое, причем тот, для кого делается расстановка, сразу замечает то, что выявляется. Это внешняя сторона. Это просто. Но пойму ли я, на что указывает сложившийся образ? Это другой вопрос.

Нужно внимательно следить за тем, что выявилось. Образ действует, только если выявленное, клиент, заместители и, конечно, терапевт действуют совместно. Динамика развивается сама по себе, без какого-либо вмешательства. Клиенту, заместителям и терапевту нужно быть готовыми к неожиданному, что может выявиться. Есть определенные правила возникновения порядков, если их знать, можно в некоторой степени управлять расстановкой.

Для того чтобы сделать расстановку, необходимо обладать некоторой информацией. Прежде всего нужно знать, состоит ли клиент в браке, есть ли у него дети. Тогда мне ясно, нужно ли расставлять его семью. Затем я расспрашиваю клиента о его родительской семье, что в ней произошло. А именно: о внешних и решающих событиях — случаях смерти, травматических событиях детства, например при рождении. Этого достаточно, чтобы начать расстановку.

Я расставляю минимально необходимое количество человек. При этом я начинаю с наиболее важных лиц. После того как это сделано, складывается определенная картина, из которой, а равно из реакции клиента, я черпаю новую информацию. Тогда я ввожу в расстановку новых участников, и опять — не более, чем необходимо. Затем смотрю, каково влияние новых участников расстановки. На основании увиденного можно сделать вывод, возможно решение или невозможно.

Итак, я расставляю основную ситуацию, по которой вижу, куда направлены движения: к гибели, смерти или к решению. Часто я сначала иду вместе с «плохим» движением, например к смерти, — без страха. Я иду вместе с клиентом вплоть до грани-

цы, чтобы выяснить, куда, собственно, ведет внутреннее движение. Если на границе происходит поворот, я иду вместе с клиентом назад. Иногда такого поворота не происходит, тогда я не иду назад, а оставляю клиента стоять на границе.

Я не задаюсь вопросом: правильно это или нет? Это было бы слишком примитивно. По воздействию в собственной душе я определяю, что делать. На это я и ориентируюсь. Пользоваться готовыми правилами неуместно и это не отвечало бы полноте происходящего. Конечно, у меня есть определенные представления о том, что может произойти, некие представления о порядках, но на практике каждая расстановка уникальна. Одинаковых расстановок не бывает. То же относится и к интервенциям. Одинаковых интервенций не бывает. Поэтому для моей работы необходима постоянная готовность к новому и непривычному.

Важно также «раздраматизировать» происходящее. Я стараюсь вернуть происходящее обратно к привычному, насколько это возможно. Это помогает лучше всего.

Стандартные вопросы

УЧАСТНИК: В какой момент вы прекращаете задавать вопросы?

Б. X.: Я задаю ряд стандартных вопросов. Я спрашиваю, состоит ли клиент в браке, есть ли у него дети, был ли у него партнер до брака. Я также спрашиваю, умер ли кто-нибудь, были ли случаи смерти детей или мертворожденные дети. Таким образом я получаю практически всю важную информацию о семье. Мне нужна только внешняя информация о семье. Мне не нужно, например, знать, пьет ли отец, хорош он или плох, доминирует ли он или подчинен. Это не играет роли. Важны только внешние события.

Затем я задаю вопросы о родительской семье, произошло ли в ней что-либо особенное. И здесь речь идет только о внешних событиях. Сколько было детей, был ли кто-либо прежде женат, умер ли кто-нибудь и как он умер? Это, в общем-то, все, о чем я спрашиваю. Если клиент хочет сообщить мне больше, я его останавливаю, потому что для расстановки это не нужно. В процессе расстановки я получаю дальнейшую инфор-

мацию, иногда я задаю дополнительные вопросы. Вот основной перечень моих вопросов.

Серьезность

Очень важно, чтобы клиент еще до расстановки проникся серьезностью происходящего. Нельзя относиться к такой работе легкомысленно, иначе она обернется против терапевта. Такая работа чем-то сродни религиозному ритуалу, который уходит в глубину. Ее нельзя делать на ярмарке. Ее нельзя делать из любопытства или поверхностно. Поэтому я настраиваю клиента на полную серьезность. Иногда путем внезапного прерывания расстановки.

Системный подход

Семейная расстановка требует системного подхода. Поэтому терапевты, которые привыкли работать индивидуально, испытывают некоторые трудности с переориентировкой. При системном подходе важно держать в поле зрения и полноту, и целостность. Сначала я всегда смотрю на тех членов семьи, которые исключены из системы, кому отказано в признании или любви. Именно им принадлежит мое сердце, тогда я смогу их вернуть. И не из солидарности с кем-то одним, а из солидарности со всеми, с целым. Когда я становлюсь на сторону исключенного, остальные вынуждены ориентироваться по-новому. Из солидарности с целым остальные входят в контакт с исключенным.

Не уходить от существенного

Всякое растение растет от корня. В корне — сжатая сила, хотя он мал и занимает мало места. Когда из корня выросло целое дерево, сила корня распространена и израсходована. Если бы я во время расстановки вникал во все подробности и хотел

бы объять все, я будто бы смотрел на дерево целиком со всеми его ветками и листьями. Тогда сила уходит. Но в каждом корне она полна и сжата.

Я работаю по принципу расстановки минимально необходимого. Тогда в расстановке намного больше энергии и силы. Поэтому важно, чтобы терапевт уже вначале ухватил главное.

Это очень насыщенная работа. Насыщенная — означает, что присутствует большое поле, которое не затронуто, и тем не менее оно действует. Кто пытается задействовать все поле — лишает работу плотности и силы.

Силовое поле

Семейная расстановка создает некое силовое поле, попадая в которое, заместители ведут себя и чувствуют так же, как и лица, которых они замещают. Подобное встречается и в других случаях. Некоторые, попадая в чужую среду, замечают, что начинают думать совершенно иначе, чем за пределами этой среды, что они чувствуют иначе, чем в привычном окружении. Сила поля ощущается сразу. Попав в такое поле, человек приспосабливается к нему. Руперт Шелдрейк называет это морфо-генетическим полем. Как правило, в процессе расстановки кто-то из участников чувствует и выражает самое главное.

Каждый участник, конечно, привносит что-то свое в общечеловеческом смысле, но это не мешает. Редко бывает, чтобы это мешало. Но если заместитель остается только заложником своих собственных чувств, он не сможет попасть в силовое поле. Это видно сразу. Такого заместителя нужно заменить. Как правило, я доверяю тому, что происходит.

Терапевт также попадает в силовое поле и дает полю вести себя. Поле дает видение того, что необходимо для решения.

Доверять полю

Силовое поле расстановки связано с другими силовыми полями, например, с полем реальной семьи. Потому замести-

тели в расстановке чувствуют то же, что и сами члены семьи. Терапевт также находится в силовом поле. При этом он не должен бродить в расстановке или просто долго в ней стоять. Он должен все время выходить, чтобы не мешать. Входя в поле расстановки, он устанавливает связь с целым полем, а значит — со всей системой, всеми ее участниками, прежде всего с исключенными, слабыми или «грешниками».

Если терапевт таким образом связан с полем, система подарит ему видение решения. Это приходит внезапно, как удар молнии. В мгновение он ухватывает главное. Такое невозможно придумать, это можно только получить в дар и принять. И терапевт принимает это. Терапевт должен доверять полю. Если он задастся вопросом, откуда это идет, од потеряет связь. Такое видение, по сути, просто. Оно появляется совершенно внезапно, применяется и дает немедленный эффект. Реакция участников, глубоко тронутых происходящим, — это сигнал, что затронуто нечто важное. Порядки, которые при этом выявляются, при всей их схожести имеют некоторые различия. Нельзя применять прежний опыт, не осмыслив его заново.

Далее терапевт отступает на задний план и предоставляет семью ее полю и ее собственной душе. Это очень важно. При этом терапевт предан семье, и только он. Тем не менее он сопровождает семью некоторое время, затем отходит в сторону. Только пребывая вместе с семьей непродолжительное время, терапевт сможет все это вьщержать и нести ответственность. Терапевт остается в подчиненной позиции, хотя и выглядит директивным. Но это не так. Терапевт на службе у души, которая действует.

Мой совет терапевтам, которые занимаются расстановками: медленно привыкать и вживаться в такую позицию. Так легче работать.

«Починить» или «дать вырасти»

Еще кое-что необходимо учитывать. Речь идет о процессах роста. Такая работа дает начало росту. Для роста необходимо время. Здесь не стоит спешить.

Иное представление о терапии — исправление. Необходимо сначала «починить» каждую деталь и поставить ее на свое место, а затем «вернуть» владельцу. Так мы представляем себе боль-

шую хорошую работу. Но там, где речь идет о росте, с методом исправления придется распрощаться. Очень важно, из какого представления исходят в работе терапевт и клиент.

Терапевт, работающий по методу исправления, притягивает энергию к себе, отнимая ее у клиента. Такое случается с терапевтами, которые прорабатывают и впоследствии контролируют результат. При этом они действуют в своем интересе, а не в интересе клиента. Такое вмешательство извне нарушает процесс роста. Здесь необходимо подумать над изменением основных позиций, с которых мы подходим к терапии.

В нашей работе необходимо четко разделять два образа. Исправление — это «много психотерапии», которую терапевт должен «завершить», чтобы она удалась. Такое представление не соответствует нашей работе. В нашей работе образ «исправление» неприменим. Мы даем лишь импульсы — импульсы роста. Процесс роста продолжается. Необходимо считаться с тем, что пройдет около двух лет, пока импульс достигнет намеченной цели. Любая поспешная попытка вмешаться в процесс, ускорить его — это попытка применить метод исправления: быстренько кое-что привести в порядок. Такая попытка нарушает процесс роста.

Исцеление как подарок

Многие клиенты, одержимые желанием поскорее выздороветь, перекладывают решение на кого-то извне, например, терапевта или врача, который их лечит. Они перекладывают ответственность за исцеление на другого. Некоторые, пришедшие на наш курс чему-то научиться, ставят результат в зависимость от того, сидят ли они в первых рядах или нет. Тот, кто это делает, учится меньше. Так же и клиент, который ожидает исцеления от терапевта, ожидает, чтобы терапевт сделал это для него, имеет меньше шансов на выздоровление.

Исцеление — это подарок. Если исцеление удалось или пришло облегчение — это подарок. Если это происходит — это чудо. Как для клиента, так и для терапевта. Чудо, которым невозможно управлять.

Некоторые виды терапии допускают точное планирование, например, терапия поведения. При этом речь идет преиму-

щественно о симптомах, например фобиях. Там же, где речь идет о судьбах, о жизни и смерти, о переплетениях и вине, невозможно работать по плану. И результата невозможно достичь, следуя в работе заданному образцу. Там, где решение найдено, исцеление удалось, действуют силы, которые выходят за пределы личности. Этим силам нужно довериться.

То же относится и к пониманию. Оно не зависит от нахождения в первых рядах зала. Если оно приходит — это подарок. Тот, кто сдержан и не ставит результат в зависимость от внешних факторов, имеет больше шансов на понимание, более глубокое понимание.

Осторожность

При контроле результата

Я знаю, что моя работа оказывает влияние на течение болезни, но я никогда не интересуюсь результатом. Это очень важно. Я могу работать только в том случае, если погружаюсь в систему или в силовое поле без какой-либо конкретной цели. Клиент приходит ко мне, и я, получив от него информацию, внезапно оказываюсь в силовом поле. Тогда я включаю свое осприятие или свое знание, чтобы привести в движение в истеме нечто примиряющее или исцеляющее.

После этого я выхожу из силового поля. Не сделай я этого, начал бы мешать процессу. Если в последующем я спрошу, то происходило дальше, я снова вторгнусь в силовое поле, как удто я создал его своею силой и проверяю результат, как будто н зависел от меня. Тогда образ перестает действовать, поскольку н искажен. Вот почему я этого не делаю.

Я не слушаю объяснений, почему кому-то стало лучше. Мне остаточно того, что он сказал, что ему лучше. Объяснения, как равило, излишни.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: