|
ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВАМ XV И XVI 17 глава
1 П. С. Р. Л., V, 121.
2 Истор. Рос. Татищева, I, 39.
3 Пам. стар. рус. литер., I, 221—2; Истор. церкви Макария, еписк. винницкого, I, 203—5. Есть и другие позднейшие свидетельства о разрушении идолов в Ростовской области епископом Исаиею: «где же идолы обретает, вся огню предаваше» (ibid., II, 274), в Муроме — кн. Константином (Пам. стар, рус. литер., I, 229). В житии в. кн. Ольги (Истор. рус. церкви Макария, I, 229) сказано: «и по сем святая нача требища и кумиры сокрушати по многим местом, и в тех место нача кресты христовы поставляти»; но известие это сомнительно, ибо Нестор наверно не умолчал бы о таком событии, если б оно действительно было.
4 Ч. О. И. и Д., год 3, VII, 32.
5 Карам. И. Г. Р., I, примеч. 225.
6 Ibid., примеч. 476; Хр. Чтен. 1849, II, 317—385.
7 О влиян. христ. на сл. яз., 113.
8 Из Супрасльск. рукописи XI в. — см. Мат. срав. слов., IV, церковнослав. словарь Востокова, 336—7.
9 Radices linguae sloven., 34; Срезнев., 38.
10 Мат. сравн. слов., VI, 468—9 (церковносл. слов. Востокова).
да не входил в него, а оставался за дверями все время, пока тот приносил богам жертвы1.
III. К божьему суду, сверх испытания огнем и водою, принадлежал и судебный поединок (judicium pugnae, kampfurtheil). Бог летних гроз представлялся могучим воителем, в его руках — и победа и поражение; он принимает непосредственное участие во всех народных войнах и правой стороне дарует мужество, крепость и победное торжество, а неправую наказует постыдным бегством, пленом и поражением. Всякая битва, по понятию древних, была спором, отданным на решение божества. «То же Богови судити» — обыкновенная формула, какую произносили наши князья перед началом военных действий2. Поэтому и в частных раздорах, если обиженный восставал с оружием на обидчика, божество должно было помогать правому и карать нарушителя священных законов. Это воззрение вызвало клятвы оружием (I, 139) и судебные поединки, когда, за недостатком других доказательств, тяжущиеся решали дело единоборством. Судебные поединки были самым обыкновенным способом решения споров в средневековой Европе; примеры их встречаются даже в XVII веке. В назначенный день противники выступали на бой, перед началом которого духовенство благословляло их ратные доспехи, а сами они давали клятву, что действительно признают себя правыми и не рассчитывают на помощь чародейства3. О судебных поединках у славян находим следующие указания. По словам арабского писателя Мукаддези, «когда царь решит спор между двумя тяжущимися, и они решением его останутся недовольны, тогда он говорит им: разбирайтесь мечами своими! чей острее, того и победа»4. По летописным свидетельствам, самые войны решались иногда единоборством двух избранных от разных сторон витязей; состязание это происходило в виду обеих неприятельских ратей; исход его принимался за непреложный приговор божественной воли, которой равно подчинялись и те, на чью долю доставалась победа, и те, которые должны были признать себя побежденными. Таков бьш бой богатыря-кожемяки с печенегом при св. Владимире и бой Мстислава с косожским князем Редедею5. В договоре смоленского князя Мстислава с Ригою и Готским берегом (1229 г. ) сказано: «роусину не звати латина на поле биться оу роуской земли, а латининоу не звати роусина на поле биться оу Ризе и на Готском березе. Аже латинескии гость биеться мьжю събою оу роуской земли любо мечомь, а любо деревем — князю то не надобе, мьжю събою соудити; тако аже роускии гость биеться оу Ризе или на Гочкомь березе — латине то не надъбе, а те промьжю събою урядятеся»6. Смысл статьи тот: русский не может вызывать немца на поединок в русскую землю, а немец русского в Ригу и на Готский берег; кто желает рассудить оружием, пусть тот и отправляется в отечество
1 Р. И. Сб., IV, кн. I, 46—47. Названия «Турова божница» (Карам. И. Г. Р., II, примеч. 289) и «Бело-божница» (Р. И. Сб., I, ст. Ходаков., 80), вероятно, указывают на места языческих святилищ; слово божница, как видно из вопросов Кирика и летописей, употреблялось в старину в значении церкви (О влиян. христ. на сл. яз., 114; Карам. И. Г. Р., II, примеч. 156, 239).
2 Мат. сравн. слов., 1, 568.
3 D. Rechtsalt., 927—930.
4 Исследования, замечай, и лекц. Погодина, III, 383—4; у Льва-Диакона (стр. 93): «Тавроскифы еще и ныне обыкновенно решают свои распри убийством и кровью».
5 Древность этого обычая подтверждается преданиями, записанными Геродотом (битва между избранными ратниками спартанскими и аргивскими) и Титом Ливием (единоборство Горациев с Куриациями).
6 Собр. госуд. грамот и догов., II, № 1.
своего супротивника. Князь не должен мешаться в поединки иноземцев на русской земле (т. е. не взимает с них судебных пошлин), а немцы — в поединки русских людей в Риге и на Готском береге: «то им не надобе». Последующие законы определяют случаи, в которых дозволялось поле (судебный поединок), оружие, которым обязаны были сражаться бойцы, и самый ход борьбы. Народ смотрел на поединки, как на божью правду: «дай, господине! нам с ними (соперниками) божью правду, говорили судье истцы или ответчики, да лезем с ними на поле биться». Псковская Судная грамота (1467 г. ) постановляет, что могли выходить на поле не только мужчины, но и женщины. По общему правилу бой должен быть равный, и потому дозволялось сражаться бойцу с бойцом, а небойцу с небойцом; на этом основании малолетний, престарелый, больной, увечный и женщина (а по Судебнику — и священник) против взрослого и здорового мужчины могли нанимать и ставить, вместо себя, наймитов. Но если иск вела женщина против женщины, то наймиты запрещались. Допускался также поединок между ответчиком и свидетелем, когда последний показывал против первого; но показание многих свидетелей составляло полное доказательство и делало поединок ненужным. Бой происходил под наблюдением приставов; вероятно, присутствовал и сам посадник или наместник, как прямо упоминается о том в новгородской Судной грамоте. Во Пскове полевщики выходили на битву в доспехах; в Новгороде оружием их были ослопы (дубинки, рогатины) и палки, а доспехами — шишаки и железные латы. Побежденный признавался неправым1. Те же положения развиты и в Судебнике Ивана Грозного: у «поля», кроме окольничего, дьяка и иных чинов от правительства, присутствовали еще стряпчие и поручники со стороны тяжущихся; те, которые ставили за себя наймитов, должны были присягать и целовать крест сами; «поле» допускалось и между свидетелями, которые разноречили между собою; бойцы одевались в панцири, латы, шишаки, имели в руках щиты и дрались дубинками. Стоглав запрещает присуждать «поле» для иноческого и священнического чина во всех делах, кроме душегубства и разбоя с поличным. Наконец, дополнительными статьями к Судебнику стеснено в некоторых случаях решение дел «полем»2. Барберин (XVI в. ) так описывает судебный поединок: действие происходило на площади; доспехи бойцов были так тяжелы, что упавший не в силах был подняться; наступательное оружие было: для левой руки железо, имеющее два острых конца наподобие кинжалов — один вниз, другой вверх, в середине же отверстие, в которое всовывалась рука, затем вилообразное копье и за поясом топор3. Обычай решать спорные дела «полем» продолжал существовать в продолжение всего XVI столетия4 и исчез в XVII; в Уложении уже не упоминается о «поле», а вместо него требуется присяга. Впрочем, положительного закона, которым бы отменялся судебный поединок, мы не знаем. Нам известен только один протест против судебных поединков; это протест митрополита Фотия в послании его в Новгород 1410 года: «еще же и сему наказаю: аще кото-
1 Исследов. Псков. Судн. грамоты Ф. Устрялова, 115—6.
2 Вест. Евр. 1813, XIII, 28—34: «О разных родах присяг у славеноруссов»; Р. И. Сб., кн. 4: «Рассуждение К. Калайдовича о поединках в России вообще и в особенности о судебных»; Труды и лет. О. И. и Д., I, 29—43: Каченовского. — О судебных поединках; О. 3. 1857, VI: «Значение божьих судов по русск. праву».
3 Рус. в св. посл., III, 236.
4 Ак. Арх. Экс, I, 240, 255, 325, 348; Акты, относ. до юрид. быта древ. России, I, стр. 195; Архив ист.-юрид. свед., II, Михалон-литвин, 57.
рый человек позовется на поле да приидет к которому попу причаститись, ино ему святого причастья нет, ни целования крестного; а который поп даст ему святое причастие, тот поповства лишен. А кто утенет (убьет), лезши на поле, (и) погубит душу — до великого Василиа слову душегубец именуется, в церковь не входит, ни доры не приемлет, ни богородицина хлеба, причащениа ж святого не приимет осмнадцать лет; а убитого не хороните, а который поп того похороните, тот поповства лишен»1. Главным образом духовенство восстало против колдовства и чар, к которым прибегали бойцы. Максим Грек жаловался, что судьи, вопреки очевидности свидетельских показаний, изобличающих виновного, присуждают «поле», а обидчики на то и рассчитывают: у них всегда есть «чародей и ворожея, иж возможет действом сатанинским пособити своему полевщику»2. На стоглавом соборе предъявлен такой укор современности: «да в нашем же православии тяжутся, и нецыи непрямо и поклепав крест целуют или образы святых, и на поли бьются и кровь проливают; и в те поры волхвы и чародейники от бесовских научений пособие им творят, кудесы бьют, и в Аристотелевы Врата и в Рафли смотрят, и по звездам и по планетам глядают и смотрят дней и часов, и теми диавольскими действы мир прельщают и от Бога отлучают; и на те чарования надеяся, покленцы и ябедник не мирится, и крест целуют и на поли бьются, и поклепав побивают». Собор угрожает волхвам и чародеям царскою опалою, а тем, кто прибегает к их помощи, отлучение от церкви. В старинных лечебниках встречаются указания на те волшебные средства, обладая которыми можно смело выходить на поединок: «если хочешь быть страшен, убей змею черную, а убей ее саблею или ножем, да вынь из нее язык, да вверти в тафту: зеленую и в черную да положи в сапог в левый, а обуй на том же месте. Иди прочь, назад не оглядывайся. Пришедши домой, положи (змеиный язык?) под ворота в землю; а кто тебя спросит: где был? и ты с ним ничего не говори. А когда надобно, и ты в тот же сапог положи три зубчика чесноковые, да под правую пазуху привяжи себе утиральник и бери с собою, когда пойдешь на суд или на поле биться». — «С ветлы или березы надобно взять зеленый кустеп... по нашему вихорево гнездо3, и взять тот кустеп, как потянет ветр-вихорь в зиме или летом, да середнее деревцо держать у себя — на суд ходить, или к великим людям, или на поле биться, и как бороться — держать тайно в сапоге в одном на правой ноге. А кто держит то деревцо у себя, тот человек не боится никого»4. Змеиный язык — символ разящей молнии; о чудесной силе чеснока и связи его в народных поверьях с змеею см. в главе XX; вихорево гнездо тождественно грозовой ветке или разрыв-траве, сокрушающей своим прикосновением всякое вражеское оружие. Между простонародьем доныне обращается множество заговоров, которые читаются перед явкою в суд — для того, чтобы сердце судей было милостиво, а уста противников безмолвны.
У чехов судебные поединки играли значительную роль, как это видно из «Ряда земского права». По установлениям этого памятника, суд об убийстве родича кон-
1 Ак. Арх. Экс, I, 369; сличи это послание с поучением Петра митрополита, напечатанным в Пам. стар. рус. литер., IV, 187, с которым оно сходно почти слово в слово; кто убьет на поле, тому 20 лет не входить в церковь и не давать св. причастия, а кто будет убит — «ино его псом поврещи, а не проводити его».
2 Описание славян. рукописей моск. синодал. библ., отдел II, 528—9.
3 Тонкие ветви березы или ветлы, которые свил клубом крутящийся вихрь. — Толков. Слов., 1, 184.
4 О нар. поэз. в др.-рус. литерат., речь Буслаева, 36.
чался поединком; противники перед битвою присягали, вооружение их состояло из меча и щита; состязание происходило в назначенном месте, огражденном перилами. Утомленный боем мог просить отдыха до трех раз, и тогда клали между соперниками бревно, через которое ни тот, ни другой не вправе были переступать. Победитель отрубал своему врагу голову. Люди низкого звания должны были биться палками. За малолетнего сироту выходил на поединок один из его родичей; заступая место сироты; он от него получал и щит и меч. Если вдова позвала кого на суд за убийство мужа или родственника, и доходило до поединка, то ответчик должен был стать по пояс в яму и оттуда сражаться с нею. Тою же льготою пользовалась и девица, если сама желала; в противном случае ей предоставлялось сиротское право1.
1 Ж. М. Н. П. 1841, т. XXX, ст. Иванишева: «Древнее право чехов».
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|