Сделай Сам Свою Работу на 5

ПРИЛОЖЕНИЕ К ГЛАВАМ XV И XVI 12 глава





 

1 Разрываешь.

2 Sagenbuch der Lausitz, Гаупта, I, 248; Громанн, 47—48.

3 О. 3., т. LVII, 50; Послов. Даля, 836; Ворон. Лит. Сб., 385. Подобный обряд совершается и у дру­гих славян — см. Илича, 110; Громанн, 155—6; Чешск, песни Эрбена, 510.

4 Сахаров., 50—53; Записки Авдеев., 134.

5 Сахаров., I, 19, 24, 32.

6 То же у хорутан — сб. Валявца, 247.

7 Болгары на Крещение заставляют детей прыгать через секиру и кропить их освященною во­дою. — Миладинов., 523.

 

 

кольцо: такое умыванье спасает от удара молнии1. Взамен громовой стрелки кашу­бы бросают в воду три раскаленные в печи камня и потом три раза или трижды три (девять раз) обливают больное место2. Красная калина — эмблема Перуновой вет­ки (см. гл. XVIII), а серебро и золото — блеска молниеносных стрел. При раскатах первого весеннего грома вода, по народному поверью, получает живительные свой­ства, и потому в эту благодатную пору все — и большие, и малые — спешат к кри­ницам и умываются на счастие и здравие. Очевидно, что горячие уголья, громовые стрелки, раскаленные камни, острый нож, петух, ветка калины, серебро и золото в исчисленных нами обрядах имеют значение, равносильное удару весенней грозы. Немцы считают купанье в источниках наиболее действенным, если оно совершает­ся в четверг — день, посвященный Донару; в тот же день, перед восходом солнца, бросают они в воду мелкую монету и промывают ею больные глаза3. В новгород­ском Кремле у часовни, возле старинных Псковских ворот, бьет родник, к которому доныне приходят страдающие лихорадкою на утренней зоре и обливаются водою4. По другим местностям русского царства обращаются за помощью к святым колод­цам не только от лихорадки, но и вообще от всяких болезней. В Воронежской губ. водят больных к родникам; туда же носят матери и своих хворых детей. Явившись к колодцу, снимают с больного рубашку и вешают на одном из растущих подле де­ревьев, потом окачивают его холодной водою и надевают ему чистое белье. Иные только умываются и, вытершись принесенною тряпицею, вешают ее у колодца на дереве. Крестьяне убеждены, что как скоро истлеет оставленная ими тряпица или сорочка — вместе с тем сгинет и самая болезнь5. От сухотки купают детей в воде, почерпнутой из девяти колодцев, и затем посыпают золою, собранною из семи пе­чей6. В Могилевской губ., в случае трудной болезни, крестьяне ставят возле родника крест7.





Целебная сила воды преимущественно обнаруживается весною, когда реки и ис­точники сбрасывают с себя ледяные цепи, снег претворяется в скачущие по овра­гам ручьи и небо отпирает свои дождевые хранилища, словом, когда мир божий омывается живою водою. На последней неделе великого поста крестьяне наши со­бирают по полям чистый снег, топят его в горшках, солят четверговою солью8 и приготовленною таким образом водою обливают рано поутру домашний скот, для предохранения от болезней: вода эта заменяет собою дождь, так как она добывается из снега, посылаемого на землю небесными тучами. Весенний снег, выпавший в марте месяце, пользуется особенным авторитетом в народной медицине; добытою из него водою не только лечат больных, но и сверх того окропляют ульи и плодовые деревья, чтобы лучше роились пчелы и чтобы червь не нападал на сады (Орловск. губ. ). В чистый четверг купаются от чесотки и других накожных сыпей; здоровые же обливают себя и своих лошадей холодной водою или купаются в прудах и реках перед восходом солнца, чтобы не касались их болезни в течение всего следующего

 

1 Карман, книжка для любит, землевед., 318—9; Записки Авдеев., 138; Сахаров., II, 83; Ч. О. И. и Д., год 1-й, II, 21; Номис, 161.

2 Эта. Сб., V, 79.

3 Die Götterwelt, 197.

4 Москв. 1853, XI, внутр. изв., 66.

5 Моск. Наблюдат. 1837, ч. XII, 505; Рус. Бес. 1856, 1, 63; Сахаров., II, 36; Ворон. Г. В. 1851, 12; Владим. Г. В. 1852, 25, 28; Иллюстр. 1846, 648; О. 3. 1848, т. LVI, смесь, 203; Эта. Сб., I, 68-69.

6 Сахаров., I, 53.



7 Могилев. Г. В. 1851, 5.

8 Т. е. освященною в четверг страстной недели.

 

 

года1. У чехов вода, почерпнутая в пятницу (= день Фреи) страстной недели, при солнечном восходе, называется тихою и почитается наиболее целительною; на рас­свете этого дня приходят к рекам и источникам и погружаются в волны для излече­ния от сыпей и лихорадки; некоторые становятся на берегу на колени, умываются водою, читают разные молитвы и следующее заклятие:

 

Vitam tebe svaté boži Velkonoce!

Zachovej mě ode wši zle nemoce,

Zimnice, psotnice, žloutenice,

Tèž od padouci nemoce2.

 

Для малолетних детей матери приносят воду домой, становят их на колени по­среди двора, заставляют молиться Богу и, сотворив над ними омовение, выливают остатки воды в те же источники, из которых она почерпнута. Тогда же купают и ло­шадей, с уверенностью, что это предохранит их от кусающих мух, от подлома и разных болестей. Чтобы прогнать с лица веснушки, надо умыться в страстную суб­боту при первом ударе в колокол (= символ грома). В полночь на Воскресение Хри­стово собираются на берега Эльбы, преклоняют колена, молятся и черпают воду, которая делается в этот час тиха и светла, как кристалл, и, налитая в сосуды, остает­ся свежею в продолжение целого года. Рядом с этим должно поставить другое по­верье, что в полночь 1-го мая воды превращаются в вино, т. е. дыхание весны пре­творяет их в животворный нектар. По немецкому поверью, чудо это совершается в ночь на Воскресение Христово (I, 192). Вода, почерпнутая накануне Пасхи и 1-го мая, очищает тело от шелудей и служит самым спасительным лекарством для лю­дей и домашней скотины3. Обычай обливания на Светлой неделе, кроме указанного выше назначения вызывать дожди, принимается и за врачебное средство. В Герма­нии в первый день Пасхи черпают воду при солнечном восходе и думают, что она никогда не портится, дает молодость, прогоняет недуги и сберегает приплод стад; на другой день юноши и девицы отправляются за водой к горным источникам и бросают в них цветы4. Лужичане на этот праздник взбрызгивают и обливают свой скот. Наши простолюдины убеждены, что лошади от ключевой воды добреют и не боятся лихого глаза, и потому в известные дни, посвященные памяти их святых патронов, водят лошадей к источникам и поят с cepe6pa5. Больного коня знахарь спрыскивает нашептанною водою, обходя вокруг него несколько раз и привязывая в стойле пучки разного зелья. При скотских падежах переправляют стада через про­точную воду и служат молебен св. Власию (Астрахан. губ. ). Такие целебные свойст­ва в эпоху христианства стали соединять с водою, освященною по церковному ус­таву; потому вода богоявленская или крещенская пользуется в народе особенным уважением. Многие хранят ее до Нового года — на случай болезней, окропляют ею дома и хлевы и уверяют, что она не портится; несмотря на трескучие морозы (6-го января), больных погружают иногда в прорубь иордани; почерпнутой оттуда водою умывают хворых младенцев, а снятые с них сорочки и пеленки бросают в иордань, чтобы вместе с этими покровами уплыла и самая болезнь (Арзамас. уезда). О воде,

 

1 Сахаров., II, 96; Молодик. 1844, 103; Вест. Р. Г. О. 1853, VI, 101; Полтав. Г. В. 1845, 15; Рус. Пре­дан. Макарова, I, 27.

2 Перевод: Приветствую тебя, святое божее Христово Воскресение! охрани меня от всякой злой немочи — от лихорадки, родимца, желтухи и падучей.

3 Громанн, 44—46.

4 D. Myth., 552—3.

5 О вл. христ. на сл. яз., 18; Сахаров., II, 47, 49; Терещ., VI, 53.

 

 

вытаянной из крещенского снега, думают, что она может лечить судороги, голово­кружение, онемение в ногах и другие недуги и, влитая в колодец, — делает его неис­сякаемым в продолжение целого лета, хотя бы не выпало ни единой капли дождя1. Теми же живительными свойствами обладает вода и в праздник Купалы, т. е. 24 июня, в день Иоанна Крестителя. Христианское воззрение на святую воду, которою в таинстве крещения омывается ветхий грех, слилось в умах непросвещенного на­рода с поверьями, наследованными от старинного язычества. В дни солнечных по­воротов на Коляду и Купалу славяне-язычники чествовали творческие подвиги дождящего и дарующего урожаи Перуна; при зимнем повороте он возжигал светиль­ник солнца, а в знойную пору летнего поворота погашал его губительный жар в по­токах дождя (см. гл. XXVIII). Предание о живой воде небесных колодцев, отпирае­мых молниями Перуна, было перенесено на земные источники, и чехи, наравне с немцами, рассказывают, что в ночь на Рождество Христово воды превращаются в вино — точно так же, как превращаются они на праздник весны. Вода, освященная на Сретенье (2-го февраля), признается равносильною крещенской, потому что это — день встречи зимы с летом2. 1-го августа, когда бывает крестный ход на реки для водосвятия, тотчас — после погружения креста в иордань — одержимые недуга­ми окунаются по нескольку раз в воду; в то же время купают и больных детей. Вли­яние христианства обнаруживается еще в обычае употреблять, вместо лекарства, воду, слитую с благословенной родительской иконы, с крестиков, приносимых из Иерусалима, с жертвенного копия и освященной просвиры, или воду, смешанную с херувимским ладоном (т. е. с ладоном, которым кадили во время херувимского пе­ния)3.

Гимны Ригведы обращаются к воде, как к стихии божественной, заключающей в себе амриту и целительные лекарства4. Убеждение это так глубоко проникло в среду славянского племени, что малороссы до сих пор, поздравляя новобрачную, говорят ей: «будь здорова, як вода!», а в Вербное воскресенье, ударяя друг друга освященной веткою, причитывают: «будь высок, як верба, а здоров, як вода!»5 Вода смывает (= очищает) призоры и хворости и уносит их своею волною, почему ключевую во­ду, назначаемую на врачевание больного, берут по течению, а не против. В загово­рах читаем следующие воззвания: «матушка вода! обмываешь ты круты берега, желты пески, бел-горюч камень своей быстриной и золотой струёй. Обмой-ка ты с раба божия (имярек) все хитки и притки, уроки и призоры, скорби и болезни, щипоты и ломоты, злу худобу; понеси-ка (их), матушка быстра река, своей быстри­ной — золотой струёй в чистое поле, зимнее (синее?) море, за топучие грязи, за зы­бучие болота, за сосновый лес, за осиновый тын»6. — «Матушка святая водица, род­ная сестрица! бежишь ты по пенькам, по колодам, по лузям, по болотам, и бежишь чисто, непорочно; сними с раба божья (имя) всякие болезни и скорби»7. — «Очища­ешь ты, вода явленная, и луга, и берега, и середину; очищай ты, вода явленная, мое-

 

1 Сахаров., II, 5; D. Myth., 552.

2 Киев. Г. В. 1850, 18.

3 Ворон. Г. В. 1851, 12.

4 Orient und Occid., год 1, 1, 32.

5 Потебн., 69.

6 Архив ист.-юрид. свед., II, отд. 6, 51.

7 Совр. 1856, XI, смесь, 5.

 

 

го нарожденного (младенца) от призора подуманна и ногаданна»1. Как стихия, смывающая все нечистое, злое, демонское, вода, наравне с огнем-просветителем, признана была за вернейшее средство внутреннего, духовного очищения от грехов. Вот — основа тех священных «омовений», какие предписываются уставами почти всех древнейших религий. В гимнах Вед вода призывается дать исцеление телу от болезней, а душе от язвы грехов. Перед дверями храма греки и римляне ставили сосуд, наполненный водою, в которую опускалась пылающая головня, взятая с ал­таря богов; всякий, кто желал приблизиться к святилищу и принести жертву, дол­жен был наперед очиститься, и потому жрец омакал в воду лавровую ветку и окроп­лял ею всех приходящих во храм; места, оскверненные преступлением, также очи­щались водою. По нашим преданиям, всякой мольбе, всякому обращению к боже­ствам должно было предшествовать омовение; заговоры обыкновенно начинаются этою формулою: «иду я раб божий в чистое поле, становлюсь на восток красного солнца, умываюсь росою или ключевой водою»2. Перед семейною трапезою, кото­рая в отдаленной древности совершалась при домашнем очаге и сопровождалась приношением жертв родовым пенатам, крестьяне (преимущественно — староверы) умывают руки и творят молитву3; обычай этот соблюдается и между сербами4. Кто проспит заутреню на Светло-Христово Воскресение и в другие большие праздники, тех обливают водою; а кто рядился на Святках, надевал на себя запрещенные цер­ковью «бесовские личины», тот должен окунуться в крещенскую прорубь и смыть с себя этот великий rpexs. Вблизи Соловецкого монастыря есть святое озеро, и на­божные простолюдины ни за что не решаются вступить в обитель — прежде нежели искупаются в его чистых водах6. Когда умирает кто-нибудь в семье, родичи ставят возле него полную чашу воды — для того чтобы душа, по выходе своем из тела, могла тотчас же омыться и явилась бы перед небесного судию чистою и непороч­ною7. Согласно с поэтическим уподоблением дождя и росы слёзам, эти последние получают в народных сказаниях ту же очистительную силу, что и священные воды: один мельник продал свою дочь дьяволу; когда пришло время расчета, девушка умыла руки и осталась спокойною. Явился дьявол, но не в состоянии был к ней приблизиться; с гневом приказал он мельнику: «унеси всю воду, чтобы не могла она умываться!» Мельник исполнил приказание. На другое утро снова явился черт, но по-прежнему без успеха; потому что девушка прослезилась на руки — и они бы­ли совершенно чисты8. С этим древнепоэтическим представлением позднее соеди­нилась мысль о слезах покаяния, очищающих грешника.

с) Сила вещая. Живая вода небесных колодцев = амрита, по сказаниям индоев­ропейских племен, наделяет дарами высшей мудрости и предвидения. Упиваясь ею, боги и девы судьбы ведают все прошедшее, настоящее, будущее и изрекают свои непреложные приговоры, чему быть и не быть. От небесных родников, теку-

 

1 Пассек., II, смесь, 19—20; Этн. Сб., VI, библ. указат., 7: в заговоре от лихорадки говорится, чтобы болезнь эта отстала и плыла вдоль по реке.

2 Между евреями существует поверье, что ночью на руках человека покоится нечистый дух, и по­тому, пробуждаясь от сна, должно умывать их; в определенные дни они приходят на мост и, обращаясь лицом в ту сторону, куда течет река, стряхают с себя грехи в воду. — Обряды еврейск., 8—11, 178.

3 Рус. в св. посл., II, 140.

4 Срп. рjечник, 360.

5 0. 3. 1821, IX, 96; 1848, V, ст. Харитонова, 12; Сахаров., II, 75; Абев., 262.

6 0. 3. 1829, ч. XXXVII, 63-64.

7 Дух Христианина 1861-2, XII, 269.

8 Сказ. Грим., 31.

 

 

щих в царстве бессмертных владык, эта вещая сила была перенесена на земные ис­точники, и вместе с тем возникли гадания и суд божий водою. На «щедрый вечер» (накануне Нового года), когда, по народному поверью, отпирается рай (= заоблач­ное небо), чехи ходят к студенцам, чтобы в их светлом зеркале высмотреть, что предопределено божественною волею, и узнать, какая именно судьба ожидает их в течение грядущего года1. У нас же во время Святок ходят девицы в лунные ночи к проруби, садятся на воловью шкуру (= эмблема облачного покрова, см. I, 352) и смотрят в воду, с надеждою увидать в ней своих суженых2. В одной старинной пес­не, которую поют в Подольской губ. под Межибожьем, вдова, жена и девица вопро­шают криницу, и та дает им ответ, как оракул3. На Троицу и Семик незамужние по­селянки плетут зеленые венки (символ брачного союза) и бросают их в реки и ручьи: чей венок поплывет по течению — той сулит он скорое замужество, чей за­кружится на одном месте — у той свадьба расстроится, а чей потонет — ту ожидает смерть или безбрачная жизнь4. Иногда, вместо венков, кидают в воду те ветки и цветы, с которыми слушали на Троицын день обедню. У болгар и хорватов венки, бросаемые в реки, приготовляются из первых весенних цветов5; у чехов гадают вен­ками юноши и девицы — первые о том, женятся ли они, а вторые — выйдут ли за­муж? а старики делают из зеленых веток кресты: чей крест потонет, тот умрет в продолжение года6. Точно так же если при крещении младенца воск с его волосами плавает в купели, то новорожденный будет долговечен, а если потонет, то ему суж­дено скоро умереть7. В среду на первой неделе великого поста ходят на Руси к род­никам и речкам, прислушиваются — как шумит вода, и по ее шуму заключают о будущем лете; если вода шумит как мельничный жернов, то ожидают летом боль­ших гроз: поверье, стоящее в связи с тем громовым жерновом, на котором разъез­жает по небу Перун (1, 148). 30-го ноября прислушиваются у рек, озер и колодцев и по шуму и тишине воды заключают о предстоящей зиме: будет ли она тихая (уме­ренная) или суровая, с бурями и сильными морозами; а в августе (10-го числа) примечают колебание вод и по этому судят о характере будущей осени и зимы: ес­ли гладь воды не колышется ветрами, то осень будет тихая, а зима — неметельная8. Греки и германцы гадали по журчанию ручьев, по гулу водопадов, речных стрем­нин и водоворотов; светлый и обильный водами источник предвещал счастие, мут­ный сулил беду, а иссохший — горестную утрату9. Наиболее распространенное на Руси и у болгар гадание совершается на Рождественские Святки следующим обра­зом: приносят чашу ключевой воды, кладут в нее кусочек хлеба, щепоть соли, уголь и несколько золы, собирают у присутствующих кольца и другие мелкие металличе­ские вещи и, опустив их в воду, самую чашу покрывают белым платом. После того начинают петь подблюдные песни, из которых каждая заключает в себе краткое предзнаменование будущего. Вслед за возглашенною песнею вынимается наугад

 

1 Гануш, 23.

2 Сахаров., I, 69.

3 Рус. Прост. празд., I, 136—7.

4 Сахаров., II, 86—87.

5 Срезнев., 20.

6 Громанн, 49. Обычай бросать в воду венки соблюдался и римлянами. — Пропилеи, IV, 29.

7 Сравни у Вольфа (Beiträge zur D. Myth., II, 187 и 372): «man legt das hemdehen des kranken kindes aufswasser; sinkt es, dann ist das kind verloren, bleibt es oben schwimmen, dann ist genesung möglich, nur muss man ihm dann das hemdehen nass anziehen».

8 Сахаров., II, 48, 67, 95.

9 D. Myth., 1069-1070; Моск. Наблюдат. 1837, XI, 533.

 

 

одна из погруженных в воду металлических вещей, и тот, кому она принадлежит, принимает слова подблюдной песни за вещий, божественный приговор, или, как выражается постоянно повторяемый припев: «кому вынется, тому сбудется, скоро сбудется — не минуется!»1 Уголь и зола, как знамения бога Агни, придают ключе­вой воде священное значение амриты, а хлеб-соль сообщает ей животворящие свойства дождя, который поит нивы и дает человеку насущную пищу; капли его, как мы видели, уподоблялись хлебным семенам. Всякое гадание есть собственно допрос обожествленных стихий: кому какая назначена судьба, на чью долю какой должен выпасть жребий? Опускаемые в воду кольца и вещи суть жребии гадающих (см. гл. XXV).

Бог-громовник был карателем злых демонов, людского нечестия и неправды; своими пламенными стрелами он поражал грешников и обидчиков. Как бросатель молний, он был признан владыкою огня; как низводитель дождей — владыкою земных вод. Вместе с этим и огонь и вода получили в глазах язычников священ­ный авторитет и ничем не отразимую силу обличать и наказывать ложь. Потому отдаваться на суд этих светлых, правдивых стихий представлялось им делом рели­гиозного долга и самым верным средством для раскрытия истины. Судебное испы­тание огнем и водою составляет общее достояние не только арийских, но и многих других народов2. В средние века оно господствовало всюду в Европе, под именем божиих судов и ордалий (Gottes urtheil, Gottes gericht, dei judicium, divinum judicium, ordâl). Католическая церковь приняла эти суды в свое заведывание, и вместо древ­них жрецов — христианское духовенство стало призывать Бога, защитника невин­ности и мстителя неправды, к решению сомнительных спорных дел, освящать ору­дия испытаний и хранить их при церквах. По исследованиям Я. Гримма, тот, кто доказывал преступление или желал очиститься от взведенного на него подозрения, должен был: а) продержать несколько времени на огне голую руку или b) пройти в одной рубашке через зажженный костер; с) взять голыми руками кусок раскален­ного железа и пронести его несколько шагов или бросить через известное про­странство (judicium ferricandentis); d) раскаляли еще девять сошников, клали их в некотором расстоянии один от другого, и заподозренный обязан был пройти по ним босыми ногами. Если затем обнаруживались на теле обжоги — это служило доказательством виновности, и обратно: при отсутствии обжогов лицо, подвергну­тое испытанию, признавалось невинным. Испытание водою было двух видов: а) кипятком (judicium aquae calidae vel ferventis) и b) холодной водою (judicium aquae frigidae). В первом случае надо было опустить голую руку в котел, наполненный го­рячею водою, и достать брошенное в него кольцо или камень. Второй способ упот­реблялся преимущественно для обличения ведьм; женщин, заподозренных в кол­довстве, связывали веревками и бросали в реку; если они плавали поверх воды, то считались виновными, а если погружались на дно — то невинными: первых под­вергали наказанию, а последних отпускали на свободу. Гримм объясняет это древ­нейшим воззрением на воду как на элемент священный, чистый, не приемлющий в себя нечестивцев; но такое объяснение ослабляется другими свидетельствами, по которым погружение испытуемого в воду принималось за знак виновности, а пла-

 

1 Сахаров., II, книга 3-я; Показалец Раковского, 5.

2 Кроме индусов, персов, кельтов, римлян, германцев и славян, оно было известно в Тибете, Япо­нии, у разных племен Западной Африки и евреев (см. Кн. числ, V, 19—28).

 

 

вание поверх воды вело к оправданию1. Вода могла карать преступников потопле­нием и потом извергать их трупы; относительно же ведьм существует поверье, что они не тонут в воде, и основа этого поверья скрывается в их первоначальном сти­хийном значении (см. гл. XXVI). Испытание горячим железом и водою было в ста­рину у всех славянских племен, и следы его даже доныне сохраняются в Болгарии, Сербии и Далмации. По словам Вука Караджича: если на кого-нибудь скажут, что он украл, а обвиняемый станет отрекаться, то наливают полный котел горячей во­ды, кладут в него кусок раскаленного железа или камень, и тот, кого заподозрили в воровстве, должен засучить рукава и вынуть из воды железо или камень обеими ру­ками; если он прав — то ни за что не обожжется, в случае же действительного уча­стия его в воровстве — на руках будут обжоги2. В древнечешской песне, известной под именем «Суда Любуши», находится знаменательное свидетельство о суде божием огнем и водою: когда братья Кленовичи заспорили о наследстве и княжна Любуша, собираясь рассудить их «по закону вечножизненных богов», вступила на отний злат стол, то при ней были

 

дъве вегласьне деве,

изоучене вещьбам витязевым;

оу ед'нoi с ть дьскы правьдодатьны,

оу в'торыi мечь кривьды кapai и;

против има пламы правьдовъзвестьнъ,

и подъ нима святоцоудьна вода.

 

Девы вегласные3, изученные вещьбам, суть вещие служительницы при неугаси­мом огне Перуна; они являются с священными атрибутами судебной власти: с до­сками правдодатными, на которых начертаны законы, и с мечом — карателем кривды, символом бога-громовника и его разящих молний (см. т. I, 133); они со­бирают и голоса в народных собраниях"; перед ними горит пламя, поведающее правду, (plamen pravdozuesten) и стоит вода очищения — voda suato-cudna, которая смывает всякое неправедное подозрение и очищает невинного от ложных обвине­ний: cudna от cud — чистота, cuditi — очищать, cudar — судья5. Княжна Любуша, очевидно, соединяет в своих руках власть правительственную и судебную вместе с религиозною; это доказывается и ее белою одеждою, и присвоенным ей даром предвещаний. «Ряд права земского», памятник чешских законов второй половины XIV столетия, свидетельствует, что суд божий водою и железом существовал в это время еще в полной силе. По жалобе на завладение недвижимым имуществом, ес­ли обе стороны подтверждали свои показания присягою, то истец должен был идти в глубь реки, а ответчик следовать за ним на расстоянии трех шагов; если истец на­чинал тонуть, то ответчик мог воротиться и объявлялся оправданным; наоборот — если истец переходил реку, а ответчик подвергался опасности утонуть, то этот по­следний терял жизнь и имущество; если же оба счастливо достигали берега, то от­ветчик освобождался от иска. Испытание железом было высшею степенью божьего

 

1 «Schwimmt er darüiber off dem wasser, so ist er unschuldig, fellt er aber unter — so ist er schuldig». — D. Rechtsalter., 908—926.

2 Срп. pjeчник, 341; О символизме права, Колмыкова, 74.

3 У Нестора: невегласи — не просвещенные верою.

4 Приб. к Изв. Ак. Н., 1852 года, 19, 21; Слово о полку, изд. Грамматина, 16, 32.

5 О вл. христ. на сл. яз., 136; Пикте, II, 455: санскр. câsti, cishti — наказание, исправление, устав (câs — regere, jubere, docere, punire, ud-câs — purificare), câstar — правитель, câstra — закон, лат. castus — чистый, невинный, непорочный, castigo — наказываю, ирлан. céasa - наказание, и проч.

 

 

суда и допускалось только в тяжких обвинениях, как, наприм., ночное нападение на дом. Подсудимый обязан был простоять известное время на раскаленном железе (обыкновенно употреблялась для этого железная часть плуга) или до тех пор де­ржать на нем два пальца, пока произнесет присягу в доказательство своей невинно­сти; если он отнимал пальцы от железа прежде, чем окончена присяга, то обвинял­ся и терял жизнь. По сербскому законнику царя Душана (XIV столет. ), тот, кто от­давался на божью правду, должен был сунуть в раскаленный котел руку или выхва­тить железо из огня, разведенного при дверях храма, и отнести его на алтарь1. У нас, по свидетельству Русской Правды, также было судебное испытание железом2, и хотя форма этого испытания не объяснена, но, без сомнения, она была такая же, как у других славян и германцев. В договоре смоленского князя Мстислава с Ригою и Готским берегом 1229 года испытание железом, в тяжбах русских с немцами, могло быть допускаемо только по обоюдному согласию спорящих сторон: «роусиноу не вести латинина ко жельзоу горячемоу, аже сам въсхочете; а латининоу тако роусина не вести, аже сам въсхочете»3. Народные пословицы и поверья до сих пор сохраняют воспоминание о божьих судах: «Бог всякую неправду сыщет», «винова­того Бог (или рок) найдет», «правда не втонеть у воде и не згорить у вогне»; выраже­ние: «вывести кого на свежую воду» означает: уличить во лжи, в неправде4. Чтобы узнать виноватого, в деревнях прибегают к следующему средству: созывают всех заподозренных и раздают им по рукам зажженные лучины одинаковой меры; чья лучина сгорит скорее, тот и виноват. С целию изобличить вора заставляют его це­ловать в дуло заряженного ружья5; а баб, обвиняемых в колдовстве, бросают в пруд или реку: если она плавает поверх воды — то признается злою ведьмою, если же то­нет — то на нее взвели напраслину. Мифы представляют бога-громовника кузне­цом и пахарем; раскаленное железо, сошник и камень — символические знамения его молний, заряженное ружье — позднейшая замена Перуновой стрелы или пали­цы, кипучая вода равносильна воде небесных источников, приготовляемой в грозо­вом пламени.

Одна из любопытнейших форм божьего суда — бросание в воду жребия. Старин­ная песня рассказывает: согрешил богатый купец Садко, не давал жертв Морскому Царю (= Океану), и вот остановился его корабль посреди моря широкого и с места не тронется. Надо узнать виноватого — кто оскорбил божество? ради кого постигла беда неминучая? Промолвил Садко корабельщикам:

 

А в место все вы собирайтеся,

А и режте жеребья вы валжены,

А и всяк-то пиши на имена,

И бросайте вы их в синё море:

Которые бы поверху плывут,

А и те бы душеньки правыя;

Что которые-то в море тонут,

А мы тех спихнем во синё море.

 

1 «Сравнение законов царя Стефана Душана сербского с древнейш. земск. постановл. чехов», соч. Палацкого — в Ч. О. И. и Д., год 1, II, 25—26; Древнее право чехов, ст. Иванишева — в Ж. М. Н. П. 1841, т. XXX, 139.

2 Предвар. юрид. свед. для полн. объяснения Русск. Правды, соч. Н. Калачова, статьи 118—9, 141.

3 Собр. гос. грам. и догов., II, № 1.

4 Послов. Даля, 3, 5, 194; Старосв. Бандур., 199.

5 Абев., 77.

 

 

В другой раз велит Садко резать жеребья ветляные: чей будет сверху плавать — тот согрешил, а чьи потонут — те «душеньки правые». Оба раза жребий указал на хозяина корабля: его жребий валженый потонул, а ветляный по воде поплыл1. Тот же мотив встречаем и в народной русской сказке2 и в шведской песне о Гер-Педере3. Немец, loos — жребий на севере употребляется в значении ветки; заметим, что в числе различных уподоблений молнии она представлялась и древесною веткою или лозою (donnerruthe, см. гл. XVIII). Согласно с этим значением жеребьевых прутиков, они могли быть заменяемы горячими угольями. При лечении наговорною водою принято бросать в нее красные уголья, пересчитывая имена знакомых лиц; на чьем имени потонет уголь, того и обвиняют в порче или сглазе больного4. В подновленном виде обряд, описанный в песне о богатом купце Садке, существует и доныне: когда понадобится узнать, кто виноват в краже или ином проступке, про­столюдины берут чашу воды и бросают в нее свёрнутые записки с обозначенными на них именами домашних и знакомых; чья записка выпрыгнет из чаши, тот и ви­новат5. Таким образом сама священная стихия (вода) призывается дать ответ по­топлением или поднятием жребия.

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.