|
Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь 12 глава
В потрясенной толпе не слышно было ни звука. Страх читался на всех лицах, белеющих в сумерках. Накануне битвы они ожидали бодрых, хвастливых речей, а не этой суровой правды.
Виктор прокашлялся.
— Ты еще что-то хочешь сказать нам, Ричард?
Ричард посмотрел на море голов, окружающее площадку, где он стоял, и кивнул.
— Да. Я пытаюсь объяснить, что просто стоять и защищаться, когда к вам придут, недостаточно. Вы должны сами нанести болезненный удар Имперскому Ордену и способствовать его падению.
Ицхак поднял руку:
— Способствовать его падению? Каким образом?
— Как все вы хорошо знаете, под властью Ордена у народа было мало работы, мало еды, мало надежд… кроме надежды на лучшую жизнь в посмертии — но только в обмен на самоотверженное служение в этой жизни. Жрецам Братства Порядка нечего предложить вам, кроме нищеты — потому они возводят страдание в ранг добродетели и великодушно обещают вам неслыханные, вечные наслаждения в неком ином мире. Эту награду нельзя заранее увидеть, об этом мире ничего не известно никому — кроме, якобы, самих жрецов. Никто из вас не стал бы продавать даже собаку за такие пустые обещания — и все же набрались целые легионы обманутых, готовых отдать свои жизни, единственные и неповторимые, в этой нечестной сделке!
Ричард оглядел примолкшую толпу и продолжил:
— Джегань взывает к воле Создателя. Он призывает бороться за будущее всего человечества и объявляет уничтожение всех, владеющих особым даром, весомым поводом для вторжения войск Древнего мира в Новый мир. Он убеждает своих подданных, что жители далекого севера — развратные язычники, и ради любви к Создателю их следует покорить. Но на самом же деле Джегань всего лишь отводит внимание народа от бедности и безработицы, к которым привели действия и учение Имперского Ордена. Вину за падение Древнего мира он возлагает на предателей — например, таких, как вы, — и на их сообщников на севере, якобы еще более злобных. Так Джегань дает отчаявшимся молодым людям выход, предмет, который можно ненавидеть, которому можно мстить за их собственные несчастья. Вы сами видели, как много таких юных и преданных «благородному делу» ребят покинули Алтур’Ранг, чтобы присоединиться к армии Джеганя. Они полностью уверовали в учение Ордена и теперь считают, что во всех их бедах виноваты инакомыслящие. Большинство из них уже недоступны доводам разума или раскаянию.
Голос Ричарда звучал все громче:
— Поскольку война идет далеко от его основных владений, Джегань позволяет этим дикарям рыскать повсюду и грабить — надеясь, что, поживившись какой-нибудь добычей, они забудут, какое жалкое будущее ожидает их дома. Во имя Создателя и Порядка они подавляют всякое сопротивление и захватывают целые страны. Они поражают страхом всех, кто оказывается на их пути. Многие люди, не вынеся жуткого ожидания орды убийц Джеганя, в надежде заслужить пощаду и избежать самой страшной расправы, предпочитают сдаться на их милость и добровольно присоединиться к делу Имперского Ордена. Но теперь, когда вы понимаете суть происходящей борьбы, нет нужды отчаиваться и пугаться. Прежде всего учтите, что Имперскому Ордену не удалось в полной мере устранить трудности, возникшие из-за отдаленности его земель. Несмотря на захват огромных богатств, войскам постоянно нужно пополнять всевозможные припасы — от муки для выпечки хлеба до перьев для изготовления стрел. Они не могут наскрести достаточно провианта для прокормления огромного числа солдат. Им нужны ремесленники и работники, им нужен постоянный приток пополнения рядового состава взамен множества погибших. Вести войну в чужой и отдаленной земле трудно. Даже потери от болезней у них огромны. Однако подкрепления неизменно приходят, и до сих пор им всегда удавалось более чем восполнить потери. С каждым днем войско их растет и множится. Но это означает, что и потребности все более возрастают…
Теперь вся толпа внимательно и напряженно слушала Ричарда. А он продолжал:
— Те обозы, что непрерывно тянутся на север, жизненно важны для Имперского Ордена сейчас, когда они завоевывают Новый мир. Вам может показаться, что дела этой отдаленной земли вас мало касаются — но в действительности эта угроза столь же близка, как и отряд, направляющийся прямо сюда. Как только убийцы закончат уничтожать моих сородичей на севере, они вернутся, чтобы уничтожить вас. Если Орден выиграет, все люди проиграют, где бы они ни жили. Спрятаться будет негде. И если вы хотите уцелеть, хотите не только прогнать врага, но и дожить до весны, до следующего года, если хотите прожить много лет, сохранить то, что зарабатываете, прокормить семью, добиться лучшей жизни для себя и своих детей, для внуков — тогда вы должны лишить Орден возможности выжить! Виктор и его ребята уже взялись за эту задачу — но их усилия можно сравнить с шепотом, когда нужно яростно кричать. Этот отряд должен быть намного многочисленнее. Нужны и другие отряды. Беспрерывно нападайте на обозы Ордена и разоряйте их. Убивайте солдат на марше. Ломайте повозки, заваливайте дорогу, чтобы они не могли ехать дальше. Пусть Орден не дождется ни муки, ни оружия, ни подкреплений. Орден не сможет послать обратно в Древний мир тех, кто умрет от голода в необитаемых горах севера, и некому станет вонзать нож в ваше сердце!
Ричард обернулся, жестом указав на Кару и Никки.
— Но есть и другие способы добиться победы. Эти две женщины, стоящие сейчас рядом со мной, когда-то были моими врагами. Но я помог им понять, что сражаюсь за жизнь, за простое человеческое счастье, — за все, что цените и вы. И они, осознав истину, стали воительницами на стороне нашего дела… — Ричард обвел рукою людей, тесно стоящих на ступенях лестницы и на лужайке. — Вспомните, не так уж давно все вы были врагами Нового мира. Многие из вас с детства верили обманам Ордена. Но когда перед вами, словно яркое пламя, вспыхнул образ иной жизни — реальной и достойной человека, — у вас хватило духа избрать новый путь. И вот я стою среди бывших врагов, в сердце вражеской страны — но как же все изменилось! Как много друзей я обрел среди вас! Значит, можно открыть глаза и тем, кто сейчас трудится ради победы Ордена. Если кто-то из них постигнет, как чудесна и прекрасна эта жизнь, значит, станет на одного меньше желающих убить вас. Я мечтаю о том, чтобы истина открылась всем, и весь мир зажил спокойно и радостно.
Он снова несколько понизил голос:
— Но есть и такие, кто потерян для истины, для разума. Они ненавидят все, что вы считаете прекрасным. Этих фанатичных последователей Ордена остается лишь убивать, потому что уж они-то при первом же удобном случае убьют вас и разрушат все, что вам дорого. Поэтому распространяйте вашу борьбу повсюду, не оставляйте ни единого уголка, где проповедники смерти чувствовали бы себя в безопасности. Да, вам придется беспощадно убивать фанатиков с горящими глазами, сражающихся за Орден. Но еще важнее другое: чтобы вырвать эту заразу с корнем, нужно уничтожать тех, кто внушает им учение Имперского Ордена — своими речами они развращают и отравляют умы, не способные думать. Если их не остановить, не заткнуть им рот — они и дальше будут воспитывать одинаковых, как отчеканенные монеты, убийц, грозящих вам и вашим семьям. Сердца этих людей настолько пропитаны ненавистью, что они не признают никаких границ. Они не позволят вам существовать, потому что ваше процветание демонстрирует лживость их учения!
Голос Ричарда вновь окреп и сейчас далеко разносился над собравшейся толпой. Люди слушали его, боясь шелохнуться.
— Эти учителя ненависти должны узнать, что для них нет на вашей земле безопасного места, — продолжал он. — И они узнают, что нормальные люди не потерпят их бесчинств, и вы не успокоитесь, пока не настигнете их всех. Все вы храбро сделали первый шаг и сбросили оковы. Все вы достойно прошли испытание. Но сейчас дело не в том, чтобы выиграть еще одну битву. Речь идет о будущем. Многие уже пали в борьбе за общее дело, и еще больше погибнет в новых боях. И все же победа над злом возможна и вполне в ваших силах. Но вы должны понимать, что война за вашу мечту далеко еще не закончена. Свободу всегда трудно сохранить и легко утратить. Для этого достаточно простого равнодушия. — Ричард показал рукою на статую, словно излучающую теплое сияние в последнем свете дня. — Вот что напомнит вам о настоящей жизни, о ценности свободы — дух этой статуи, которой все мы восхищаемся!
— Лорд Рал, — жалобно произнес пожилой горожанин, — для нас это слишком большая задача. Мы люди простые, не воины. Если б вы повели нас, было бы по-другому, а?
— Я тоже был простым проводником в лесах, — сказал Ричард, положив руку на грудь, — когда мне пришлось принять вызов, брошенный судьбой. И тоже не хотел становиться лицом к лицу со злом. Оно, казалось, повсюду преследовало меня. Но мудрая женщина — та, чьим подобием является эта статуя — доказала мне, что сдаваться нельзя. Я не лучше вас, не сильнее вас. Я просто человек, который сумел понять, что с тиранией нужно неустанно бороться. Я взялся за это дело потому, что больше не хотел жить в страхе, но стремился отстоять право жить, как мне хочется. Я дал себе обещание, что буду смело сражаться за свою родину и лучше умру, чем поступлюсь свободой, бросив тем самым на произвол судьбы будущее моего народа.
— В Новом мире, на севере, люди сражаются и погибают день за днем, — продолжил он после паузы. — Такие же простые люди, как вы. Никто из них не желает воевать, но им приходится, ибо иначе они умрут. На севере действительность сталкивает нас с чудовищными зверствами солдат Ордена. Они не люди, которых можно мерить масштабом цивилизации. Они превратились в дикие орды с низменными инстинктами и жаждой крови, которую мы ни представить, ни объяснить себе не можем. Они не ведают никакой пощады и получили от своего императора полную свободу убийств и разрушений на нашей земле. Беззащитные старики, женщины и дети будут зарезаны, угнаны в рабство, а их добро бессмысленно разграблено и разрушено. А завтра судьба этих несчастных станет и вашей судьбой. Ни у кого нет надежды устоять и победить в одиночку. Когда придет ваше время, то же случится и с вами. Вам нужно ощутить единство с другими свободными людьми и вместе дать отпор тем, кто готов набросить тень тьмы на весь мир!
Один из тех, кто стояли в первом ряду, выкрикнул:
— Но не то же ли самое внушал нам Орден — насчет самопожертвования на благо человечества?
Ричард улыбнулся наивности вопроса.
— Те, кто призывают вас к всеобщему благу, на деле ненавидят всякое благо вообще. У каждого человека есть какие-то цели, и многие ради личной выгоды способны совершать подлости. Но это не значит, что следует заставить всех людей отрешиться от своих интересов, как уверяют нас проповедники Ордена. Нужно научить человека видеть шире, дальше собственного носа, осознать и право каждого на личный интерес, прочувствовать единство желаний всех людей мира. Просвещенный таким сознанием, я поднял меч против Имперского Ордена — и эта борьба стала моим личным интересом. И вам ради собственного блага, ради тех, кого вы любите, нужно вступить в борьбу, и пусть каждый сделает то, что ему по силам, ради достижения общей цели. Я не заставляю вас бороться за все человечество, но хочу, чтобы вы поняли — ваша борьба за жизнь и есть частица общей борьбы… Ведь нет ничего постыдного в личных интересах. Без них человек не смог бы выжить. Но нужно уметь различать, в чем заключается этот интерес в тех или иных условиях. А сейчас он заключается именно в необходимости подняться и нанести сокрушительный удар Ордену. Для усиления наших сил, и в особенности — для ведения беспощадной борьбы там, где враг хочет ступить на нашу землю, — я призываю всех способных носить оружие мужчин к участию в борьбе. Весь Древний мир надеется на нас. Призванные в самое тяжелое время к защите родины, мы не успокоимся до тех пор, пока не будут завоеваны победа и мир и упрочена наша свобода. А после обретения полной свободы каждый из вас сможет вернуться к частным делам.
Сколько хватало глаз, Ричард повсюду видел темные фигуры людей, и многие кивали, соглашаясь с его словами. Виктор, внимательно следивший за толпой, с улыбкой обратился к Ричарду.
— Лорд Рал, думаю, мы согласны с вами. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы так и получилось.
Виктор крепко пожал Ричарду руку, и толпа разразилась приветственными возгласами.
Теперь народ на площади Свободы принялся обсуждать, как лучше справиться с задачей, и Ричард наконец смог отвести Никки в сторону. Кара шла за ним по пятам.
— Ричард, я признаю правоту всего, что ты сейчас сказал и сделал — но ты все-таки нужен здесь и…
— Никки, — перебил он, — завтра утром я уезжаю. Кара отправится со мной. Я не собираюсь подсказывать, приказывать — но думаю, что тебе лучше остаться и помочь народу. И без того им трудно будет справиться с имперскими солдатами, а ведь там есть еще и чародей! Ты намного лучше меня знаешь, как справиться с такой угрозой. Ты очень поможешь горожанам.
Никки долго смотрела ему в глаза, потом взглянула на толпу внизу.
— Мне нужно быть с тобой, — сказала она сдержанно, но он уловил мольбу в ее словах.
— Я уже сказал — это твоя жизнь, и я не стану указывать тебе, что делать. Однако и ты не пытайся указывать мне!
— Тебе следовало бы остаться и помочь, — упрямо повторила она и, отвернувшись, добавила: — Но, в конце концов, ты — Искатель. — Она снова посмотрела на людей, оживленно беседующих с Виктором. — Сейчас они не высказали возражений, но будут обдумывать твою речь и вполне могут, столкнувшись с вражескими солдатами, после жестокой и кровавой битвы, решить, что с них довольно…
— Я, собственно, надеялся, что если ты останешься и поможешь им справиться и с чародеем, и с войском, его сопровождающим, это прибавит веса моим речам и поддержит убежденность народа. Ведь здешним жителям хорошо известно, как много ты знаешь о характере Ордена. Они отнесутся со вниманием к твоим советам, особенно после того, как ты поможешь спасти город и их семьи.
Подождав, пока она взглянет на него, Ричард продолжал:
— А тогда ты сможешь покинуть их и присоединиться к нам с Карой.
Она внимательно посмотрела на него и, сложив руки на груди, уточнила:
— Значит, тебе будет приятно, если я поступлю, как ты предлагаешь, и останусь помочь городу?
— Несомненно, — подтвердил Ричард, пожав плечами.
Никки раздраженно вздохнула.
— Ну что ж, тогда я останусь и постараюсь справиться с наступающей угрозой. Но после этого — когда мы разобьем войско и устраним чародея — ты позволишь мне присоединиться к вам?
— Я же сказал — да, позволю!
Она сдалась наконец и кивнула:
— Я остаюсь.
— Отлично. — Ричард повернулся и позвал: — Ицхак!
— Я тут, — подбегая, отозвался тот. — Что случилось?
— Мне нужно шесть лошадей.
— Шесть? Ты возьмешь с собой кого-то еще?
— Нет, едем только мы с Карой. Но нам нужны будут запасные лошади, чтобы ехать быстро, не переутомляя их. Только нам нужны не твои тяжеловозы, а верховые, быстроногие лошади. И упряжь для них, — добавил Ричард.
— Верховые лошади… — Ицхак снял шляпу и той же рукой почесал в затылке. — Когда вы отправляетесь?
— Мне нужно уехать как можно скорее, лучше всего на рассвете.
Ицхак подозрительно взглянул на Ричарда:
— Я полагаю, это зачтется как частичное погашение моего долга?
— Я хотел успокоить твою совесть относительно начала выплаты, — усмехнулся Ричард.
Ицхак подавил короткий смешок.
— Будет тебе все, что требуется. Да еще я присмотрю, чтобы вас снабдили провизией.
Ричард положил руку на плечо Ицхака:
— Спасибо, друг. Большое спасибо. Надеюсь, когда-нибудь я смогу сюда вернуться и перевезти для тебя парочку грузов, чтобы вспомнить былые времена.
Лицо Ицхака просветлело.
— Вернешься, когда мы все освободимся окончательно?
— Окончательно, — повторил Ричард и посмотрел на небо — звезды уже усеяли его. — Ты не подскажешь, где найти тихое местечко, чтобы мы могли перекусить и поспать до утра?
Ицхак взмахом руки указал на холмы за площадью, где прежде располагались хижины строителей дворца.
— С тех пор, как ты приезжал в последний раз, у нас появились гостиницы. Народ отовсюду валом валит взглянуть на площадь Свободы, и всем нужен ночлег. Во-он там я выстроил домик и сдаю комнаты. Поверь, лучших нигде не найдете! — Он назидательно поднял палец. — Такая уж у меня репутация — я предоставляю лучшее из имеющегося, будь то фургоны для перевозки или комнаты для усталых путешественников.
— Чувствую я, что твой долг быстро убывает…
— Много есть желающих посмотреть на эту замечательную статую, — тонко улыбнулся Ицхак. — Комнату найти нелегко, потому они недешевы!
— Ну, в этом я и не сомневался!
— Но услуги соответствуют цене, — настаивал Ицхак. — Все справедливо! И еще у меня там есть конюшня, и я поставлю там ваших лошадок, как только найду. Уже иду!
— Вот и хорошо. — Ричард подобрал с мраморных плит свой мешок и забросил за спину. — Хоть и дороговато, зато близко идти!
Ицхак широко развел руки:
— И ты еще недоволен? Да один вид из окон на заре дорогого стоит! — Он ухмыльнулся. — Но для вас, Ричард, госпожа Кара и госпожа Никки, все бесплатно!
— Нет, нет! — Взмахнув рукою, Ричард предупредил возможные возражения. — Будет лишь справедливо, если ты получишь какую-то прибыль за вложенные средства. Вычти стоимость нашего пребывания из суммы долга. Что касается прибыли, я уверен, что она основательно округлилась!
— Прибыль? Округлилась?
— Разумеется, — сказал Ричард, поворачиваясь в сторону далекой гостиницы. — Ты воспользовался моими деньгами. Будет лишь справедливо, если я получу за это компенсацию, как ты полагаешь?
Глава 16
Никки, Кара и Ричард наскоро пообедали в маленькой столовой. Джемила, управлявшая заведением — еще одна партнерша Ицхака — получила от него указания устроить им царский прием. Круглолицая разбитная хозяйка предложила приготовить все, что они пожелают. Но Ричард не хотел, чтобы вокруг них суетились, к тому же разогретая баранья похлебка, оставшаяся от обеда, позволяла им справиться с едой поскорее и сразу залечь спать. Джемила явно расстроилась оттого, что ей не представился шанс блеснуть кулинарным мастерством. Но по сравнению с тем, как они питались в походе, миска горячей жирной похлебки и свежий, с хрустящей корочкой хлеб, обильно нагруженный маслом, показались Ричарду самым роскошным лакомством в жизни. Если бы его так не донимали тревожные мысли, он еще больше насладился бы обедом.
Войдя в свою комнату, Ричард с радостью увидел там умывальник с тазом, кувшином и всеми прочими принадлежностями. Конечно, ванна была бы лучше — но все-таки здесь можно вымыться перед сном. Он запер дверь на засов, хотя в этой маленькой гостинице мог чувствовать себя в полной безопасности. Снаружи и внутри гостиницы поставили стражу, и даже по улицам, прилегающим к зданию, расхаживали караулы. Ричард не думал, что стоит отвлекать от дел так много людей — но Виктор и другие горожане настаивали на повышенной бдительности, ведь вражьи войска были совсем неподалеку. В конце концов, ценя возможность мирно и тихо выспаться, Ричард перестал возражать.
Он так вымотался, что едва держался на ногах. Все суставы ныли от долгой ходьбы по бездорожью. Неожиданная встреча с народом на площади Свободы потребовала сильнейшего напряжения чувств, и теперь он был совершенно опустошен.
Ричард сбросил с плеч мешок. Уронив его на пол в изножье узкой кровати, подошел к умывальнику и стал плескать водою в обветренное лицо. Прикосновение прохладной воды показалось ему настоящим блаженством.
Он знал, что Кара и Никки нуждаются в отдыхе не меньше, чем он сам, и потому настоял, чтобы каждый спал в своей комнате. Женщины, разумеется, намеревались разместиться вместе с Ричардом, чтобы присматривать за ним и быть на всякий случай рядом. Он представил себе, как обе они будут стоять, скрестив руки, у его постели, пока он будет спать, и решительно отказался. Пришлось доказывать, что на втором этаже с ним ничего не случится, тем более при наличии такой охраны. Они сдались, но неохотно и лишь после того, как он напомнил, что отдохнувшие и свежие они будут ему более полезны. Имело смысл воспользоваться редкой возможностью отдохнуть, не стоя по очереди на часах.
Виктор пообещал навестить Ричарда и Кару, проводить их рано утром. Ицхак уверил их, что лошади будут стоять наготове в конюшне задолго до этого. И Виктор, и Ицхак сожалели об его отъезде, но понимали, что иначе нельзя. Ни один из них не спросил, куда он направляется, — видимо, им было неловко говорить о женщине, в существование которой они не верили. Он уже заметил, как отдаляются от него люди, если он упоминал при них о Кэлен.
Из высокого окна перед Ричардом открывался захватывающий вид на статую «Сильной духом» — в долине у подножия холма, на котором стояла гостиница. Фитиль лампы был прикручен и не мешал рассматривать беломраморную фигуру в кольце огней, горящих в чашах на высоких железных опорах. Ему припомнилось, как много раз смотрел он с этого самого склона на строящийся дворец императора Джеганя. Казалось, будто теперь он оказался в совсем ином мире, неизвестном, устроенном по каким-то своим законам. Может, он и в самом деле теряет рассудок?
Никки, занявшая комнату на нижнем этаже у входной двери, наверное, не могла видеть статую — но у Кары, поселившейся в соседней с ним комнате, перед глазами был тот же вид. Интересно, любуется ли она, и какие мысли вызывает у нее созерцание статуи? Ричард не мог понять, почему она лишь урывками вспоминает историю создания статуи, не помнит, как много эта работа значила для него — и для Кэлен. Может, и она тоже чувствует, что живет не своей жизнью… или сомневается в собственном рассудке?
Если поначалу у Ричарда еще оставалась слабая надежда, что жители Алтур’Ранга припомнят Кэлен, теперь ему стало окончательно ясно, что непостижимой забывчивостью страдают не только те, кто находился рядом с нею, когда она исчезла. Значит, какова бы ни была причина недуга, он успел распространиться широко…
Ричард прислонился к стойке умывальника и, прикрыв глаза, покрутил головой. Шея и плечи еще не отошли от тяжести ноши, которую он почти не снимал несколько дней, пробираясь по густым, бесконечным лесам. Во время этого трудного и спешного похода даже разговоры давались с трудом. Когда он зажмурился, перед ним вновь замелькали бесконечные ряды однообразных стволов. Казалось, ноги все еще продолжали шагать. Так славно, что можно наконец остановиться!
Зевая, Ричард стянул через голову перевязь и пристроил Меч Истины на стуле рядом с умывальником. Сбросил рубашку и швырнул ее на постель. Мелькнула мысль, что хорошо бы постирать вещички, но он слишком устал. Ему хотелось только помыться и рухнуть на кровать.
Намылившись мягкой мочалкой, он снова подошел к окну. Ночь была тихая, не считая беспрестанного стрекота цикад. Он не смог отказать себе в желании еще раз взглянуть на статую. Она так напоминала Кэлен, что сердце его сжималось от боли. Ему приходилось делать усилие, чтобы не думать, с какими ужасами она могла столкнуться, какую боль, быть может, терпит. Пытаясь отвлечься, он постарался вспомнить улыбку Кэлен, ее зеленые глаза, тепло ее рук, обнимающих его, вкус поцелуев.
Он должен найти ее.
Он окунул мочалку в воду, выжал ее и следил, как грязная вода стекает в таз; тут он заметил, что руки его трясутся.
Он должен найти ее.
В новой попытке думать о другом Ричард уставился на таз и стал изучать цветочный орнамент, вьющийся по краю. Гирлянды были синие, а не зеленые — наверное, их подбирали в тон синим цветам, нарисованным по трафарету на стенах. Такие же синие цветочки были и на простеньких занавесках, и на покрывале кровати. Ицхак очень постарался превратить свою гостиницу в уютный и привлекательный уголок.
Внезапно вода в тазу, неподвижная, как лесной омут, без всякой видимой причины пошла кругами.
Ричард замер, не сводя с нее глаз. Круги расходились правильными волнами.
И тут все здание содрогнулось с глухим грохотом, будто сверху упало что-то тяжелое. Оконное стекло со звоном треснуло и осыпалось мелкими осколками. Потом, почти сразу, с дальнего конца дома донесся приглушенный звук ломаемого дерева.
Ричард застыл, согнувшись, с широко раскрытыми глазами, не в силах понять, что происходит.
Сперва он подумал, что на дом упало большое дерево — но сразу же вспомнил, что в окрестностях нет больших деревьев.
Мгновение спустя после первого сотрясения раздался новый удар — на этот раз громче. Ближе. Дом зашатался, трещала раздираемая в щепки древесина. Ричард посмотрел вверх, боясь, что потолок может рухнуть.
Еще быстрее третий удар потряс дом до основания. Доски, балки хрустели, скрипели, визжали, будто живые существа, раздираемые заживо.
БУМ-М! ХР-Р-РУМ! Все громче, все ближе.
Ричард оперся ладонью о пол, стараясь удержать равновесие, когда дом содрогался от чьей-то чудовищной поступи. Что-то быстро продвигалось сюда с дальнего конца здания.
БУМ-М! ХР-Р-РУМ! Совсем близко.
Ночную тишину разорвали пронзительные вопли. Полы тряслись. Вода из таза выплеснулась через край, расписанный синими гирляндами. Звуки ломаемых стен слились в единый непрерывный грохот.
Вдруг стена слева от Ричарда — стена смежной комнаты, где отдыхала Кара, — выпятилась внутрь и словно взорвалась с оглушающим шумом, подняв облака пыли.
Что-то черное, огромное, едва вместившееся в комнату, протиснулось сквозь стену, раскидывая во все стороны куски штукатурки и обломки дранки.
От напора воздуха дверь сорвалась с петель, разлетелись вдребезги остатки стекол и наличники окна.
Расщепленные куски досок, длинные и зазубренные, разлетелись по комнате. Один проткнул стул, где лежал меч, другой воткнулся в противоположную стену. Меч отлетел в сторону, и дотянуться до него не удалось. Одна деревяшка так саданула Ричарда по ноге, что он упал на одно колено.
Живая тьма гнала перед собою обломки, все летело, кружилось, заслоняя свет и создавая нереальные, вихрящиеся сумерки.
Леденящий ужас сковал Ричарда. Тяжело дыша, он с трудом поднялся на ноги и увидел, что дыхание его вырывается, будто на морозе, облачком холодного пара.
Тьма, подобная смерти, надвигалась. Ричард глубоко вдохнул, но воздух впился в легкие, будто ледяные иглы. От боли горло перехватило.
Ричард знал, что жизнь и смерть балансируют сейчас на лезвии бритвы, на протяжении бесконечного мгновения.
Собрав все силы, он бросился к окну так, как бросаются в полынью во льдах. Боком он коснулся непроницаемого сгустка тьмы и ощутил обжигающий холод.
Выскочив из окна и вспомнив, что падать будет высоко, Ричард успел уже на лету ухватиться за раму — только левой рукой, зато намертво. От резкого движения тело раскачалось, и его приложило к стене дома с такой силой, что чуть дух не вышибло. Он повис, ушибленный этим ударом, пытаясь вдохнуть.
Но влажный ночной воздух, словно в сговоре с тем жестоким холодом, что заставил его выброситься из окна, лишь усилил удушье. Краем глаза он заметил статую, озаренную живым пламенем светильников — все такую же величаво-спокойную, готовую принять вызов врага. И такова была сила, исходящая от нее, что Ричард наконец сумел вдохнуть, закашлялся, вдохнул еще и попытался найти опору для ног. Однако опоры не было. Глянув вниз, он увидел, что земля ужасно далеко.
Судя по ощущениям, он вывихнул плечо. Вися на одной руке, он не решался отпустить раму, боясь при падении сломать ноги, а то и шею.
Сверху, из окна, раздался такой пронзительный вой, что волосы встали дыбом и каждый нерв отозвался резкой болью.
Звук этот был столь мрачен, столь ядовит, столь ужасен, словно преграда, отделяющая потусторонний мир, прорвалась и сам Владетель мертвых явился среди живых. Затем доносящийся из комнаты вой перешел в прерывистый отчаянный вопль, полный искренней ненависти.
Ричард осторожно глянул вверх и чуть не свалился. Но лучше уж упасть, подумал он, чем столкнуться с чудовищной тенью, вдруг появившейся в окне.
Темное, бестелесное нечто выливалось из разломанной рамы, словно дыхание зла.
У него не было ни контура, ни формы — и все-таки Ричард отчетливо понял, что перед ним не просто злобная тварь. Это было воплощение самой смерти, вышедшей на охоту.
Выскользнув из окна в ночь, тварь вдруг начала распадаться на тысячи дрожащих лоскутьев; разлетаясь во все стороны, клочья холодной тьмы исчезали, таяли, растворялись в ночных тенях.
Ричард все еще висел, тяжело дыша, не в силах пошевелиться, не сводя глаз с чернильного пятна, ожидая, что оно сейчас вновь возникнет у него перед лицом и разорвет на части.
Все вокруг замерло в мертвом молчании. Тень смерти растаяла в глубинах ночи. Замолчавшие было цикады снова застрекотали. Их тоненькое пение волнами расходилось над долиной, словно они спешили о чем-то предупредить «Сильную духом».
— Лорд Рал! — закричали снизу. — Держитесь!
Человек в такой же шляпе с узкими полями, как у Ицхака, бросился за угол дома, к входной двери. Ричард чувствовал, что дольше на одной руке висеть не сможет. Застонав от боли, он извернулся, ухитрившись другой рукой уцепиться за подоконник; ноги его болтались в воздухе на опасной высоте. К счастью, сняв часть нагрузки с левой руки, он смог умерить боль.
Он уже подтянулся грудью до края окна, когда в комнату влетели люди. Лампа, видимо, осталась под обломками, и ничего не было видно. Слышно было, как спасатели карабкаются, хрустя сапогами по обломкам, по кускам штукатурки, отбрасывая изломанную мебель и кашляя от известковой пыли. Сильные руки подхватили Ричарда под мышки, кто-то подцепил его за пояс, и так он наконец ввалился в обезображенную комнату. В почти полной темноте он не сразу определил, куда ступать, кто где стоит.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|