Девятое Правило Волшебника, или Огненная Цепь 15 глава

— Это звучит вполне логично, — признала Никки. — Хотя трудно быть в чем-то абсолютно уверенным!

— Тем не менее нам пора уходить. И по многим причинам — лучше раньше, чем позже. — Ричард поправил лямки своего мешка. — Нужно еще найти Виктора и Ицхака.

Никки махнула рукой куда-то за спину.

— Вскоре после нападения я сходила за ними и нашла вон там, в конюшне. Ты заказывал лошадей, Ицхак подготовил их. Люди помогали ему собирать припасы. — Она накрыла его руку своей. — А еще… Родственники убитых из отряда Виктора тоже там. Они хотели бы поговорить с тобой.

Ричард кивнул с глубоким вздохом.

— Надеюсь, я смогу им помочь. Горе еще свежо в моей душе. — Он быстро взглянул на Кару. — Но горе проходит.

Поправив висящий на плече лук, Ричард шагнул вперед и через несколько мгновений растворился в темноте.

Глава 21

Кара собиралась последовать за Ричардом, но Никки, удостоверившись, что Ричард не может их услышать, перехватила руку Морд-Сит и заставила ту остановиться.

— Кара, ты как? Только честно!

Кара спокойно встретила пристальный взгляд Никки.

— Я устала, но в полном порядке. Магистр Рал все сделал правильно.

Никки удовлетворенно кивнула.

— Кара, можно личный вопрос?

— Можно, но не обещаю на него ответить.

— Для тебя что-то значит человек по имени Бенджамин Мейфферт?

Даже в тусклом свете высоких светильников можно было увидеть, что залившаяся румянцем Кара стала краснее своей кожаной одежды.

— Кто рассказал тебе?

— А что, это секрет и никто не должен его знать?

— Да нет, я не об этом, — с запинкой проговорила Кара. — Я хочу сказать, что… ты хочешь подловить меня на чем-то и заставить проболтаться!

— Я не собираюсь заставлять тебя рассказывать что-либо. Тем более не хочу, чтобы ты лгала. Я просто спросила про Бенджамина Мейфферта.

Кара нахмурилась.

— Все-таки, кто же рассказал тебе?

— Ричард. — Никки удивленно приподняла бровь. — А что, это неправда?

Кара поджала губы и отвернулась, изучая ночную темноту.

— Правда.

— Ты говорила Ричарду о своем отношении к этому солдату?

— С ума сошла? Я бы никогда не сказала магистру Ралу об этом. Откуда он только узнал?

Молчание повисло в воздухе. Никки рассматривала Морд-Сит, слушая непрерывный стрекот цикад.

— От Кэлен.

Кара застыла с открытым ртом. Затем, опомнившись, потерла лоб, словно собираясь с мыслями.

— Это безумие какое-то… Видно, я же сама ему и рассказала. Думаю, потом я просто забыла. Мы так много говорили… сложно вспомнить все, что я ему рассказывала. Но я вспоминаю теперь — однажды ночью мы говорили о чувствах и таком прочем… наверное, тогда я и рассказала ему про Бенджамина. Видимо, я похоронила эти воспоминания в глубине памяти. А он нет. Мне нужно было бы научиться держать рот на замке!

— Не нужно бояться того, что ты рассказала Ричарду. Лучшего друга не найдешь в целом мире. И ты не должна беспокоиться из-за того, что я тоже это знаю. Он рассказал мне о твоих чувствах в минуту печали, чтобы я увидела в тебе не просто Морд-Сит, а живого человека с нормальными человеческими желаниями. Говоря об этом, он гордился тобой. А я обещаю хранить твои чувства в секрете.

Кара нервно наматывала локон на палец.

— Знаешь, я никогда не рассматривала это с такой точки зрения — но если он гордился мной, это так… хорошо.

— Любовь — это стремление к жизни, которое хочется разделить с другим человеком. Ты любишь кого-то, кого считаешь совершенно особенным, и это чудесно. Он — отражение того, что ты больше всего ценишь в жизни. Любовь — величайшая награда, и не стоит стыдиться того, что ты влюблена в Бенджамина, — если это действительно так.

Кара задумалась.

— Мне не стыдно. Я Морд-Сит. — Она едва заметно вздрогнула. — Но я не уверена, что люблю. Не знаю точно. Я знаю, что хочу заботиться о нем. Но ведь это еще не любовь? Возможно, только первый шаг к ней… Знаешь, мне очень тяжело говорить о таких вещах. Непривычно разбираться в том, что я на самом деле думаю или чувствую.

Никки кивнула.

— Большую часть своей жизни я тоже не знала, что такое любовь. А вот Джегань воображал, будто любит меня.

— Джегань? Любит тебя? Ты это серьезно?

— На самом деле не любит. Он только так думает. Даже будучи тогда среди его подчиненных, я чувствовала, что на любовь он не способен — хотя и не понимала, почему. Теперь — понимаю. Джегань мерит все сущее двумя мерками — ненавистью и желанием, он искажает и разрушает все, что есть хорошего в жизни, и потому никогда не узнает настоящей любви. Однако он чует, что любовь существует, как можно в ночи чуять неуловимый аромат неодолимо притягательного и таинственного цветка — и наступить на него с размаху. Любовь — это нечто за гранью его восприятия, и именно поэтому он так к ней стремится. Знаешь, как ему вздумалось познать любовь? Он схватил меня за волосы, швырнул на кровать и изнасиловал. Вожделение он принял за любовь и считал, что я должна быть благодарна за то, что он испытывает ко мне столь сильную страсть, заставляющую отложить все дела. Он верил, что оказывает мне честь своим насилием.

— Похоже на Даркена Рала, — пробормотала Кара. — Они бы отлично поладили друг с другом. — Внезапно она задумалась. — Но ты же волшебница. Почему ты не испепелила этого ублюдка?

Никки тяжело вздохнула. Как же объяснить несколькими словами целую жизнь, исполненную предрассудков и заблуждений?

— Не проходит и дня, чтобы я не сожалела о тех возможностях убить этого мерзавца, которые упустила тогда. Но меня, как и его, воспитывал Имперский Орден. И я верила, что добродетель заключается только в самопожертвовании. Наш долг, учили нас, отдавать себя тем, кто в тебе нуждается. И мы не первые, кого лишали воли ради всеобщего добра, лучшего будущего для всех людей и безоговорочного подчинения воле Создателя. Орден учил нас жертвовать собой не ради лучших, а ради худших — именно потому, что те не заслужили такой жертвы. По словам Ордена, в этом и есть высшая добродетель, и это единственный путь к свету Создателя после смерти. Добродетельные должны жертвовать собою ради недостойных. Так это у них подается. Истинная же подоплека — жажда недостойных обрести незаслуженное — никогда не выходит наружу.

— Все желания и устремления Джеганя рождаются у него в паху, — продолжила Никки. — А поскольку у меня имелось то, в чем он нуждался, я была обязана потакать его прихотям. Тем более что он нес свет учения Ордена язычникам внешнего мира. Когда Джегань избил меня до полусмерти и бросил на кровать, я не сопротивлялась. Ведь все происходило именно так, как меня учили, — я жертвовала своим телом и тем самым выполняла свой долг. Мне казалось, что ненавидеть его насилие — это неправильно. А потому я, нехорошая, заслуживала не только побоев в этом мире, но и вечного наказания за гробом. Я не могла убить человека, который морально превосходил меня потому, что испытывал потребность во мне. Так учит Орден. Как можно причинить вред тому, кому ты должна подчиняться? Как можно жаловаться на причиненный ущерб, если я заслуживала даже большего наказания? Чего я могла бы добиться? Справедливости? В этом и состоит древняя и вечно новая ловушка всех учений, которые говорят о долге и великой цели.

Некоторое время они шли молча; Никки не сразу отогнала рой мрачных воспоминаний.

— Что же произошло потом? Почему ты изменилась? — спросила Кара.

— Ричард, — мягко ответила Никки. В это мгновение она была рада, что кругом так темно. По ее щекам текли слезы, но она гордо вскинула голову. — Он показал мне, что ни у кого нет прав на мою жизнь, даже на малую ее часть. Я никому не принадлежу.

Кара посмотрела на нее с пониманием и сочувствием.

— Ты пережила примерно то же, что и Морд-Сит под властью Даркена Рала. Д’Хара была когда-то местом тьмы, и Имперский Орден несет людям такую же тьму. Ричард не просто убил Даркена Рала — он навсегда избавил Д’Хару от рабства. Он дал нам то же, что и тебе — истинную жизнь. И я догадываюсь, почему лорд Рал смог понять нас — с ним поступали точно так же.

Никки озадаченно посмотрела на Кару.

— Точно так же?

— Он попал в плен к Морд-Сит по имени Денна. Когда-то нам вменялась в обязанность единственная задача — пытать до смерти врагов Даркена Рала. А Денна была лучшей из нас. Даркен Рал лично приказал ей захватить Ричарда и обучить его. Он упорно охотился за Ричардом, чтобы узнать нечто важное о шкатулках Одена. Денна должна была пытать Ричарда, чтобы тот с готовностью ответил на любой вопрос Даркена Рала.

Никки замедлила шаг и увидела, что глаза Кары блестят от слез. Морд-Сит пристально смотрела на эйджил, крепко сжимая его в ладони. Никки знала, что именно Денна делала с Ричардом — но решила не говорить ни слова. Иногда людям стоит поговорить с собой даже больше, чем с кем-либо другим. Кара совсем недавно была на волосок от смерти — видимо, сейчас для нее наступил такой момент. Никки молча слушала дальше.

— Я была там, — прошептала Кара, глядя на эйджил. — Он не помнит. Денна пытала его до полной потери памяти, до бессознательного состояния… но я видела его там, в Народном Дворце, и видела, что она с ним делала… что мы все делали с ним.

У Никки перехватило дыхание. Она изумленно посмотрела на Кару.

— Вы все? Что ты имеешь в виду?

— Для Морд-Сит это обычная практика — меняться пленниками. Ведь у каждой есть свои отработанные приемы, а так пленникам сложнее привыкнуть к пыткам, они все время сбиты с толку и испытывают сильный страх. А страх — неотъемлемая часть пыток, это первое, что узнают Морд-Сит во время обучения… страх делает любую боль намного более сильной. Чаще всего Денна делила Ричарда с Констанцией. Но иногда отдавала его другим. — Кара смотрела на эйджил. — Это было вскоре после того, как его привезли в Народный Дворец. Ричард не помнит — он тогда не помнил собственного имени из-за того, что с ним делала Денна, — но один день он провел со мной…

Этого Никки не знала. Она застыла, не сообразив, что можно сказать.

— Денна… Денна спала с Ричардом, — продолжала Кара. — Думаю, она понимала любовь не лучше, чем Даркен Рал или Джегань. Но в конце концов смогла полюбить Ричарда. Я видела, как она переменилась. Ты правильно сказала: она нашла в нем что-то особенное. Она любила его так сильно, что попросила убить себя. Так он смог убежать. Но перед этим, когда пытки еще продолжались, я много раз видела его, беспомощно повисшего, окровавленного, умоляющего о смерти, как о милости. — По щеке Кары прокатилась слеза. — Милосердные духи, меня ведь он тоже умолял убить его… этого я добилась…

Внезапно Кара осознала, что говорит. Ужас заметался в ее глазах.

— Пожалуйста, не говори ему ни слова. Это было так давно! С тех пор все изменилось. Я не хочу, чтобы он знал… что я с ним делала. — По ее лицу катились слезы. — Пожалуйста…

Никки подошла ближе и взяла ее ладони в свои.

— Ну конечно, я ничего не скажу. Я понимаю, что ты чувствуешь; когда-то я тоже делала с ним страшные вещи. Но все прошло. — Никки глубоко вздохнула. — Думаю, мы все трое очень плохо знаем, что такое любовь.

Кара благодарно кивнула.

— Нам нужно поторопиться, если мы хотим найти лорда Рала.

Никки махнула рукой в сторону конюшни.

— Ричард разговаривает с родственниками убитых людей Виктора. Я чувствую это при помощи своего дара. — Она протянула ладонь и вытерла слезы с лица Кары. — Нужно немного успокоиться, прежде чем мы пойдем туда.

Сделав несколько шагов по направлению к конюшне, Кара остановилась и спросила:

— Никки, могу я сказать тебе… что-то личное?

Видимо, этой ночи суждено было стать ночью неожиданностей.

— Да, конечно.

— Понимаешь… — Кара с трудом подыскивала слова, — когда лорд Рал хотел исцелить меня… он был со мной.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, он лежал рядом со мной, в постели, и обнимал — словно защищал и хотел согреть. — Она поежилась, как будто воспоминания принесли с собой озноб. — Было так холодно. Понимаешь, я тоже обнимала его.

Никки повела бровью.

— Понимаю.

— Когда он был во мне, я это чувствовала — но если расскажешь ему об этом, я убью тебя, честное слово, убью!

Никки улыбнулась.

— Мы обе заботимся о нем. Я понимаю тебя, потому что сама чувствую то же самое.

— Да, верно. — Кара пожала плечами. — Когда он позвал меня обратно… или что он там сделал… казалось, он зовет изнутри, из моей головы. Как будто он стал частью меня. Такая близость ни на что не похожа… Лорд Рал прежде уже лечил меня от ран, но тут было по-другому. Кое-что совпадало: мое состояние, мои ощущения и его искренняя забота, но что-то было совсем другим. — Кара поежилась. — Тогда он лечил от раны мое тело. А сегодня… Как будто зло коснулось чего-то внутри, отравило меня, забрало мое желание жить.

Растерянная, она не знала, как объяснить свои чувства словами.

— Я понимаю, о какой разнице ты говоришь, — сказала Никки. — И на этот раз между вами была более тесная связь?

Кара закивала, радуясь пониманию.

— Да, именно так. Близкая связь, гораздо более близкая, чем обычно. Как будто моя душа лежала у него на ладонях, как будто… а, не важно.

Кара умолкла. Никки решила не переспрашивать, но спустя несколько мгновений Кара снова заговорила.

— Дело в том, что он чувствовал меня, чувствовал мои желания, помыслы… Никто и никогда…

Кара замолчала опять. Было видно, что она просто не может найти необходимых слов.

— Кара, я понимаю тебя, — успокоила ее Никки. — Правда, понимаю. Я лечила людей и знаю их ощущения, пусть и не так глубоко. Я никогда ни с кем не делала того, что сделал с тобой Ричард, но что-то похожее переживала. Особенно когда лечила самого Ричарда.

— Я рада, что ты понимаешь меня. — Кара пнула маленький камешек, подвернувшийся под ногу. — Думаю, лорду Ралу это вообще не интересно, просто… не только он читал мои мысли. Я тоже читала его. — Спохватившись, она испуганно махнула рукой. — Забудь, что я сказала.

Никки неуверенно посмотрела на Кару.

— Кара, если тебе неловко об этом говорить, не нужно. Ты знаешь, как мне дорог Ричард, но если чувствуешь, что чего-то говорить не нужно, или же ваши с ним отношения переходят какие-то границы, то просто следуй своему инстинкту.

Кара глубоко вздохнула.

— Наверное, ты права.

Никки никогда не видела Кару такой растерянной. Абсолютная уверенность в себе и своих силах, в любых обстоятельствах — вот какое впечатление производила эта женщина. Конечно, Никки не всегда соглашалась с ней, да и с Ричардом тоже, но на Кару всегда можно было положиться. Ради Ричарда она была готова на все — не важно, какая опасность грозила при этом ей самой. Защищая Ричарда, она не взирала на последствия, включая даже возможное неудовольствие лорда Рала.

Идя по темному переулку, Никки, с помощью волшебного дара, могла слышать тихие голоса людей. Они были далеко, и она не старалась вслушиваться, достаточно было уловить общую нить разговора. В конюшне собрались мужчины и женщины, они говорили по очереди. Никки разобрала голос Ричарда, тот мягко обращался к ним, отвечал на вопросы. Кто-то плакал.

На углу гостиницы, где дорога сворачивала направо к конюшне, Кара поймала Никки за руку и заставила остановиться, пока они еще не вышли из темноты.

— Послушай. И ты, и я начали с того, что хотели убить лорда Рала.

Никки не могла понять, о чем толкует Кара.

— Ну… в общем, да.

— У нас необычные отношения. Мне кажется, когда хочешь причинить кому-то боль, а этот кто-то дает тебе понять, насколько ты не права и насколько важна твоя собственная жизнь, то начинаешь думать и заботиться об этом намного сильнее, чем раньше.

— С тобой нельзя не согласиться.

Кара махнула рукой в направлении площади Свободы, откуда они пришли.

— Когда началось восстание, а лорд Рал был ранен и лежал при смерти, люди не хотели, чтобы ты исцелила его. Они боялись, что ты причинишь ему зло. Я одна поверила тебе. Я поняла, какое перерождение ты испытала, потому что со мной было то же самое. Я знала, что ты чувствуешь — единственная из всех в его окружении. И я приказала им дать тебе шанс. Я знала, что ты не навредишь ему. И ты спасла его.

— Все так, Кара. Мы обе заботимся о нем. Нас с ним связывают узы.

— Да, особые узы. Не такие, как у остальных.

Никки, все еще не понимая, к чему клонит Кара, развела руками:

— Так что ты хотела мне сказать?

Кара, прежде чем ответить, уставилась на носки своих сапог.

— Когда мы с лордом Ралом были единым целым, я ощутила его глубинные чувства. У него внутри неописуемо тяжелое, пылающее болью одиночество. Знаешь, я думаю, вся эта история про Кэлен — из-за одиночества.

Никки глубоко вдохнула и выдохнула, наскоро обдумывая, что же на самом деле учуяла Кара в душе Ричарда.

— Возможно, это одна из причин…

Кара прокашлялась.

— Никки, когда держишь мужчину в своих объятиях, когда вместе с ним испытываешь такое… то как-то лучше понимаешь, что он чувствует на самом деле.

Никки постаралась загнать свои чувства в дальний угол души.

— Не сомневаюсь, что ты права.

— Знаешь, я хотела бы вечно держать его в своих руках, утешая и оберегая от одиночества.

Никки задумчиво посмотрела на Морд-Сит и ничего не сказала, ожидая продолжения.

— Но не думаю, что я та, кто сможет помочь лорду Ралу.

Никки тщательно обдумала следующий вопрос.

— То есть ты — не та женщина, которая могла бы утолить… его одиночество?

— Я не могу.

— Из-за Бенджамина?

Кара пожала плечами.

— Частично. — Она подняла глаза и встретилась взглядом с Никки. — Я люблю лорда Рала. Жизнь за него отдам. Признаюсь, я держала его в своих объятиях и чувствовала… чувствовала себя так, как будто могла бы стать ему ближе, чем друг и телохранитель. Он был так близко, и я представляла себе, что я… — Кара умолкла, не в силах продолжать.

Никки судорожно сглотнула.

— Я понимаю.

— Но я — не его единственная. Я это знаю, хоть и не могу объяснить. Не разбираюсь я во всех этих сердечных делах, просто говорю, что думаю. Если бы он попросил, я бы тут же согласилась… но не потому, что страстно хочу этого. Понимаешь?

— Ты имеешь в виду, что сделала бы это из глубочайшего уважения и чувства заботы, а не потому, что хочешь быть его возлюбленной.

— Точно. — Кара облегченно вздохнула, благодарная за то, что не пришлось говорить это самой. — Вряд ли лорд Рал чувствует то же самое. Когда я ощущала его, я бы точно поняла, есть ли у него такое желание, но желания не было. Он любит меня, но не так.

Никки осторожно перевела дыхание.

— Именно об этом ты и хотела мне сказать? Что его одиночество может исцелить какая-то необыкновенная женщина, и потому у него возникли такие фантазии?

Кара кивнула.

— Да… но не только это.

Никки окинула взглядом улицу, заметив людей, сходящихся к конюшне.

— А что еще?

— Думаю, ты могла бы стать такой женщиной для лорда Рала.

— Что?.. — Горло Никки перехватило, и слова не выговаривались.

Кара вскинула руки в предупредительном жесте.

— Не говори ничего. Не хочу, чтобы ты называла меня сумасшедшей. Сейчас — ни слова. Просто подумай. Мы скоро уйдем, и у тебя будет время все хорошенько обдумать до следующей встречи. Я ведь не прошу жертвовать собой ради него или еще о какой-нибудь глупости. Просто я думаю, что лорду Ралу нужна женщина, и ты можешь быть ею — если, конечно, эта мысль не вызывает у тебя отвращения.

Она замялась, подбирая слова.

— А я… я не та, кто ему нужна. Я — Морд-Сит. Лорд Рал — волшебник. Добрые духи, я ненавижу магию, а он и есть воплощенная магия! Мы во многом не подходим друг другу, хоть и по мелочам. А у вас с ним так много общего. Ты — колдунья. Лучше тебя его никто не поймет. Кто же поможет ему, если не ты? Я ведь помню ту ночь в лагере, когда вы оба говорили о Магии Приращения. Я и половины тогда не поняла — но видела и была поражена тем, как легко вы понимали друг друга, улавливали даже мысли, а это немногим дано. Вы так здорово смотрелись вместе…

Она вновь споткнулась.

— А еще помню, когда мы спали в убежище, чтобы сохранить тепло, как хорошо ты смотрелась рядом с ним. Словно женщина, о которой заботится ее любимый мужчина. Я даже думала, что он поцелует тебя. Это было бы так естественно…

Сердце Никки рвалось из груди.

— Кара, я… — Слова снова отказали ей.

Кара царапнула ногтем по стене, отшелушивая с нее краску.

— Между прочим, ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видела. Лорду Ралу нужна жена ему под стать, а лучшей кандидатуры я пока не видела.

— Жена?..

— Тебе это кажется бессмысленным? Жена заполнит болезненную душевную пустоту. Принесет ему радость и счастье, избавит от горя. Рядом с ним будет кто-то, кто разделит его жизнь и его магию. И он не будет одинок. Просто подумай.

— Но Ричард не любит меня, Кара!

Кара уперлась в нее тяжелым и долгим взглядом. Никки припомнила, как Ричард рассказывал однажды, насколько невыносимым может быть взгляд Морд-Сит. Теперь Никки могла его понять.

— Может быть, он не чувствует этого сейчас. Но когда ты снова к нам присоединишься, возможно, следует попытаться намекнуть ему? Знаешь, иногда людям нужно просто открыть глаза. Поэтому я и говорю с тобой. Если бы ты позволила себе думать, что это возможно, то и он мог бы увидеть тебя в новом свете. — Кара улыбнулась. — Людям нужен какой-то особый момент, чтобы влюбиться. Они же не рождаются влюбленными в своих мужей или жен. Тебе просто стоило бы помочь ему посмотреть на тебя как-то по-новому. Может, он просто думает, что такая умница и красавица никогда не сможет воспринимать его серьезно? Знаешь, ведь мужчины порой настолько застенчивы, если рядом находится такая необычайная женщина.

— Кара, я не думаю, что он…

Кара заговорщически наклонилась к ней.

— Может быть, он думает, что ты им никогда не заинтересуешься, и поэтому придумывает себе какую-то другую женщину?

Никки облизнула губы.

— Знаешь, давай лучше зайдем в конюшню. А то он может уехать без нас.

Кара улыбнулась.

— Да, он такой. Никки, послушай, если хочешь, то забудь все, что я сказала. По-моему, ты неловко себя чувствуешь из-за этого. Наверное, вообще не стоило заговаривать…

— Тогда почему ты сказала?

Кара вздохнула и посмотрела на нее с тоской.

— Потому что я была рядом с ним, и чувствовала его боль и одиночество, и это разбило мне сердце. — Она снова посмотрела на Никки. — Не так-то просто разбить сердце Морд-Сит.

«Сердце колдуньи — тоже», — едва не сказала Никки.

Глава 22

Свисавшие с крепких балок фонари заливали конюшню приятным неярким светом. В воздухе между загородками и стойлами стоял аромат свежего сена. Мужчины и женщины, некоторые даже с детьми, толпились в проходах, а кое-где набились в загоны — несмотря на то, что Ричард уже поговорил с охваченными горем родственниками погибших и многие разошлись по домам, пожелав ему удачного путешествия.

До рассвета оставалось несколько часов. Невзирая на позднее время, множество людей пришли, чтобы задать вопросы о грядущей битве за город. Одни сидели на охапках сена, другие пристроились на лестницах. Ричард знал, что им следовало бы вернуться домой и заснуть — но немногие способны уснуть, если на город скорым маршем идут вражеские солдаты.

Виктор стоял рядом и выглядел угрюмо; он только что рассказал о храбрости своих людей и о том, как сильно ему будет их не хватать.

Многие рыдали, слушая его слова. Ричард понимал, что никакими словами не сможет облегчить их горе. Он сделал все, что мог. Теперь оставалось лишь сочувствие к их утрате. Все понимали, насколько ему жаль погибших, и все же он чувствовал себя ненужным и беспомощным.

Краем глаза Ричард увидел Кару и Никки, вошедших через ворота на дальнем конце. Ричарду было интересно, где они задержались — но, окруженный людьми и вопросами, он никак не мог выйти поискать их в ночной темноте. В конце концов он решил, что Никки и Кара просто решили дать ему время поговорить с людьми, либо же Кара проверяла местность, чтобы убедиться, что все в порядке. В любом случае он был рад видеть их снова.

— Так ты, стало быть, думаешь, что эта тварь… ну, та, что проломила стены у Ицхака — приходила за тобой? — спросил старик по имени Хенден, глядя на Ричарда и опираясь локтем на перекладину загона. В руке он держал трубку с длинным резным чубуком. Его худое морщинистое лицо несло на себе печать прожитых лет, говорил он негромко и рассудительно.

Из уважения к его возрасту замолчали даже те, кто успел задать Ричарду свои собственные вопросы. Хенден сделал затяжку и выпустил клуб ароматного дыма, ожидая ответа Ричарда.

— Как я уже говорил, вероятнее всего, это так. И что бы это ни было, оно пришло за мной, потому мне как можно скорее нужно уходить. Если оно снова придет в город, могут пострадать люди.

Старик вынул трубку изо рта и ткнул ею в сторону Ричарда.

— Ты имеешь в виду — пострадать так же, как люди Виктора? Из-за того, что ты будешь рядом?

Виктор шагнул вперед.

— Хенден, послушай. Лорд Рал не виноват в том, что злые люди желают ему зла. Эти же люди мечтают прийти сюда и убить нас всех. Чудовище, не чудовище… Хенден, будешь ли ты винить себя, если сюда вломятся солдаты Джеганя, а лорд Рал пострадает, защищая тебя от них? Мои люди сражались против Имперского Ордена и были убиты неизвестным чудовищем. Но это зло наслал на нас Орден. Они сражались за мир для себя и своих близких. Мир, где можно жить свободно и без страха. Они сами выбрали борьбу вместо того, чтобы прожить жизнь в рабстве.

Хенден задумчиво пожевал трубку. Взгляд, устремленный на Виктора, был безмятежен.

— Я всего лишь спросил. Хочется знать, в чем дело и чего нам ждать.

Ричард отметил дружные кивки в толпе.

— Ты прав, это разумно, — ответил он прежде, чем Виктор перебил старика. — Я не могу запретить задавать вопросы, особенно касающиеся человеческой жизни. Но и Виктор тоже прав. Джегань хочет убить нас всех. Я уже говорил и скажу снова: мы должны разгромить его, или никому из нас не знать покоя.

Ричард видел, как Никки без всякого труда прокладывает путь сквозь толпу выходящих из конюшни людей. Ее пышные светлые волосы водопадом спускались на плечи. Черное платье с глубоким вырезом и шнурованным лифом выгодно подчеркивало великолепие фигуры. Но не платье и не осанка придавала ей вид королевы, а властность, сквозящая в каждом движении. Кара, одетая в красную кожу, смотрелась при ней как королевский эскорт.

Ричарду стало не по себе. Обе женщины смотрели на него с таким вниманием, будто не видели два месяца.

Неожиданно Хенден хлопнул Ричарда по плечу, отвлекая от навязчивых мыслей, и произнес, не выпуская трубку изо рта:

— Счастливого пути, лорд Рал. Спасибо за все, что ты для нас сделал. Мы будем ждать твоего возвращения в свободный город Алтур’Ранг.

— Благодарю, — с улыбкой ответил Ричард.

Хенден присоединился к толпе, увлеченной разговорами на пути к выходу из конюшни. Ричард смотрел им вслед, надеясь, что горожане понимают, что такое настоящая свобода и как ее сохранить.

Ицхак, стоя рядом с Ричардом, издали заметил Никки и Кару и замахал своей красной шапкой, подзывая их.

— Вот вы где! — завопил он. — С вами все в порядке, госпожа Кара? Ричард сказал, мол, у вас все хорошо, но я рад удостовериться собственными глазами.

Ицхак с восторгом устремился навстречу женщинам. Ричард последовал за ним.

— Мы в порядке, — ответила Кара. — Вы уж простите нас за разгром в вашей гостинице.

Ицхак только отмахнулся.

— Да ничего страшного. Доски и штукатурка. Чепуха. Людей чинить намного труднее.

— Верно, — кивнула Кара, встречаясь взглядом с Ричардом.

Ричард заметил Джемилу, стоящую в дальнем конце конюшни, у входа. Она сердито скривилась при упоминании о ремонте гостиницы. Беспечность Ицхака явно раздосадовала ее, но женщина сдержалась и промолчала. Она держала за руку маленькую девочку, и по круглому личику Ричард сразу понял, что это ее дочь. Малышка заразительно улыбнулась, и он не смог не улыбнуться в ответ.

— Ицхак, говорю тебе, вычти стоимость ремонта из того, что должен мне.

Ицхак снял шапку и почесал голову.

— Зачем ты так беспокоишься? Я же сказал, что починю.

Ричард не успел ответить. Снаружи послышался шум. Несколько человек — из тех, кого он отправил на улицы, чтобы осмотреть окрестности, — ввалились в двери, таща двух рослых мужчин. Голову одного украшала копна спутанных, сальных, грязных волос, голову другого — короткая щетина. Оба были одеты в широкие коричневые рубахи, как и многие обычные жители города.

Виктор наклонился к уху Ричарда и еле слышно прошептал:

— Шпионы…

Ричард согласно кивнул. Он уже разглядел широкие пояса под рубахами. Возможно, там же было спрятано и оружие. Армия Имперского Ордена приближалась, и можно было ожидать, что лазутчики будут высланы загодя — разузнать обстановку. Теперь, когда их поймали, они могли стать источником ценной информации о грядущем нападении.

Несмотря на трюк с переодеванием, оба шпиона выделялись среди обычных горожан. Их простая одежда была тесной и трещала по швам на литых плечах. Конечно, они не были гигантами и не бугрились чудовищными мускулами, но манера поведения выдавала их с головой — холодная, заносчивая, с осознанием собственной силы. Оба молчали, сосредоточенно осматривая место, куда они попали. Эти люди выглядели опасными, словно волки в стаде овец.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: