Данный перевод выполнен специально для сайта www.jrward.ru. 14 глава

А он тем временем устроил себе вроде как сиесту.

– Что ж, потрясающе, – услышала она свой ответ. – Очень за него рада.

– Бэт...

– Слушай, мне пора. – Ага, она была очень, очень занята. – Когда он проснется, передай...

Нет, не то, что она звонила. Не только мужчинам позволено сохранять свою гордость; женщинам не обязательно быть «слабым полом».

– На самом деле, я все скажу ему сама. Я буду в доме отца. Уберусь сегодня. – Ага, ведь здесь такой бардак. – Но я вернусь с приходом ночи.

– О, хорошие новости. Я, правда, очень рад. – Ее поразило искренне облегчение, которое она услышала в его словах.

– Хорошо, в таком случае... – Почему-то она не смогла заставить себя положить трубку.

– Бэт? Ты еще там?

– Да. – Она поняла, что потирает бедро, вверх-вниз. – Слушай, я могу задать один вопрос?

– Да. Конечно.

В конце концов, Велси и Тор тоже, бывало, ругались... некоторые споры Бэт слышала сама еще до того, как Велси погибла так несправедливо рано. Блин, Велси не боялась говорить то, что думала кому угодно, включая хеллрена. Конечно, она никогда не злилась без причины, но было лучше не переходить ей дорогу лишний раз.

Народ уважал ее.

Интересно, что они думают обо мне?

– Бэт?

Если кто-то и мог помочь ей с Рофом и при этом не выболтать их проблемы, то это Тор. На самом деле, именно его посылали к тем, кто нуждался в помощи с Королем.

– Бэт, что происходит?

Открыв рот, она собралась дать волю чувствам, но была одна проблема: она должна говорить именно с Рофом. Все остальные – лишь буфер.

– Ты все еще тащишься по монстрам?

Повисла пауза. А потом Брат засмеялся своим фирменным баритоном.

– Хочешь сказать, что грядет очередной марафон Годзиллы[91]?

Бэт была рада, что рядом никого нет. Возникло ощущение, что ее улыбка печальней любых слез.

Она просто хотела вернуться в те времена, когда все было намного проще. Легче. Роднее.

– Просто вспоминаю старые-добрые времена, – выпалила она.

Внезапно голос Тора напрягся.

– Да. Тогда было... хорошо.

Ой, блин. Хотя он был влюблен и связан с Ноу-Уан, было больно вспоминать его первую жену... и ребенка, которого она носила.

– Прости, я...

Он оправился быстрее нее.

– Не переживай. Прошлое – есть прошлое... хорошее оно или плохое, его не изменишь. И в этом должно быть утешение.

Слезы защипали глаза.

– Что ты имеешь в виду?

Повисла длинная пауза.

– Хорошие воспоминания становятся ярче, потому что ты можешь доверять им. А плохое не может стать трагичней по той же причине. Прошлое безопасно, потому что его невозможно изменить.

Внезапно она опять вспомнила их с Рофом первое свидание, наверху. Хотя ретроспективный взгляд окрашивал все в розовые тона, на самом деле, все было несколько иначе.

Только подумать, ведь он был зол, когда она пришла в ту ночь. Настолько, что попробовав половину из четырех блюд в меню, она собиралась уйти.

Не та идеальная картинка, которую рисовала ее ностальгия.

– Тор, ты прав.

– Ну да. – Он прокашлялся. – Знаешь, еще не поздно. Ты успеешь вернуться, если выедешь прямо сейчас.

– Солнце меня не заботит, ты же знаешь.

Она практически ощутила через телефон, как он содрогнулся.

– Мне нечего сказать на это, правда.

Жалея его, она сменила тему, пообещав позаботиться о себе и вернуться домой к заходу солнца.

Повесив трубку, Бэт вытянулась на кровати своего отца. Смотря на потолок, она представляла, как Дариус делал то же самое в течение дней... иногда Роф был в комнате напротив.

До встречи с ней Роф был настоящим затворником. Сражался в одиночку, спал один, и, определенно, никак не был связан с заморочками вокруг престола: до встречи с ней он отказывался править.

Не счесть количество раз, когда люди благодарили ее за то, что она переубедила его... словно ее любовь подействовала как колдовское зелье, превратившее чудовище в... ну, не полностью цивилизованного парня, но, по крайней мере, в мужчину, который взял на себя свои обязанности.

Он что, серьезно, отправился на боковую?

С другой стороны, когда в последний раз ему удавалось выспаться в дневное время? После покушения – ни разу.

Перед тем, как закрыть глаза, Бэт села и повернулась к панели сигнализации, вмонтированной над головой. Вбив нужный код, она обезопасила место и потом снова приняла горизонтальное положение.

Восемь цифр? День, месяц и год ее рождения.

Еще одно доказательство того, что отец думал о ней еще до ее прихода в вампирский мир: Ви устанавливал это высокотехнологичное оборудование и обновления к нему, но именно Дариус выбрал код много лет назад.

Протянув руку и выключив свет, она устроилась на покрывалах.

Мгновения спустя Бэт снова потянулась к лампе, включая ее.

Когда ты оказываешься без мужа, то «полная безопасность» становится понятием относительным.

Глава 22

Сола никогда так сильно не замерзала.

Лежа на заднем сидении Рейнж Ровера, завернутая в спальный мешок и обдуваемая потоками тепла, она не могла унять дрожь..

С другой стороны, у нее было около полдюжины причин пребывать в шоке, таком, что начинался в голове и замораживал все тело.

Она передвинулась, и бедро взорвалось болью... напоминая о действии физического императива. Сколько крови она потеряла?

– Мы почти на месте.

Она повернула голову на звук голоса с акцентом. Хотя во внедорожнике почти не было света, она могла представить лицо Эссейла будто в свете софитов: глубоко посаженные глаза цвета лунного света, резкие линии темных бровей, полные губы, жесткий подбородок. Вдовий пик и иссиня-черные волосы.

Какое-то мгновение она видела половину его лица, покрытую кровью,.. и очень острые зубы.

Или это был ночной кошмар? Она не могла отличить реальность от вымысла.

Сола открыла рот, силясь заговорить. Но ничего не получилось.

– Моя голова... плохо работает.

– Все в порядке. – Повинуясь импульсу, он потянулся к ней, но потом опустил руку, будто не знал, что делать.

Сола попыталась проглотить ком, но в горле пересохло.

– Воды?

– Пожалуйста.

Он двигался так быстро, будто ждал шанса сделать для нее хоть что-нибудь. И, когда он открыл еще одну бутылку Поланд Спринг[92], она собралась отодвинуть мешок, чтобы освободить руки, но оказалась в плену. Нейлон, казалось, весил как асфальт.

– Не шевелись, – сказал он мягко. – Позволь напоить тебя.

– Мои руки не двигаются.

– Я знаю. – Он поднес открытое горлышко к ее губам. – Пей.

Легче сказать, чем сделать. Ее зубы начали стучать.

– Прости, – пробормотала она, разливая воду.

– Эрик, сколько осталось? – спросил он резко.

Рейнж Ровер резко затормозил.

– Уверен, мы на месте... где только...

Она нахмурилась, посмотрев через плечо водителя перед ней. Шаткий забор, освещенный фарами, казалось, можно встретить на ферме... причем заброшенной. Частично ограда покосилась, доски старые, и ржавая проволока сильно запутана.

– Куда мы едем? – спросила она хрипло. – Я думала... что домой.

– Сначала мы должны оказать тебе помощь. – Эссейл опять протянул руку, но отпрянул прежде, чем прикоснуться к ней. – Тебе нужно... ты ранена, и мы не можем отвезти тебя к бабушке в таком виде.

– О, точно. – Господи, она забыла, что была полуголой, раненой и нуждалась в хорошем и долгом душе.

– Спасибо.

– Это не может быть оно.

Эссейл перевел взгляд на лобовое стекло... и посмотрел так, будто ожидал увидеть совсем не это.

– Подъезжай к тому ящику.

Когда они остановились у, вроде как, деревянного скворечника на шаткой палке, водитель опустил стекло и...

Из штуки раздался хриплый голос:

– Я впущу вас. Проезжайте через ворота.

Словно по волшебству, разбитые ворота открылись посередине, бесшумно и плавно.

Дорога по ту сторону была занесенной снегом, но ухоженной. И спустя какое-то время они подъехали к следующей преграде. В этот раз ворота были менее шаткими, повыше, сделаны из ржавых звеньев и все же, казалось, прочно крепились к столбам. И им не пришлось останавливаться... ограждение распахнулось, пуская их.

И они двинулись дальше.

И пока они ехали, череда заборов становилась все новее и внушительней, пока Рейнж Ровер не оказался у чего-то, напоминавшего правительственную постройку: бетонные пилоны, большие, как на мостах Кодвелла, держали прочные металлические панели размером с рекламные щиты. В обе стороны от столбов тянулась стена в двадцать футов высотой, с колючей проволокой наверху и предупреждениями для правонарушителей через каждые десять футов.

Напоминает Парк Юрского периода[93], подумала Сола.

– Впечатляюще, – протянул водитель.

Как и с предыдущими воротами, проход открылся прежде, чем они смогли остановиться у очевидного пропускного пункта с клавишной панелью, коммуникатором и устройством слежения.

– Это... военная база? – прошептала она.

Может, Эссейл был копом под прикрытием... и в этом случае...

– Мне нужен адвокат? – требовательно спросила она.

– Зачем? – Эссейл не сводил взгляда с того, что надвигалось спереди, он смотрел в лобовое стекло так, будто сам был за рулем.

– Ты собираешься арестовать меня?

Он резко повернул голову, низко опустив брови.

– О чем ты говоришь?

Сола расслабленно откинулась на заднее сиденье. Если он лгал, то заслуживал Оскара. А если нет... ну, может, Господь ответил на ее молитвы: один из вариантов уйти от прежней жизни – попасть в судебную систему.

Они въехали в подземный тоннель, сравнимый с тоннелями Линкольна[94] и Холланда[95], с флуоресцентными лампами на потолке и желтой полосой по середине. Рейнж Ровер спускался под серьезным углом.

– Мы в Колдвелле? – спросила она.

– Да.

Эссейл откинулся назад, и в обилии света она увидела, как он запустил правую руку в свою парку.

Сола хмурилась.

– Ты... ты взялся за оружие?

– Я никому кроме себя не доверю вопрос твоей жизни. – Он повернулся к ней. – И я дал обещание твоей бабушке. Ты вернешься к ней целой и невредимой, и я сдержу свое слово. По крайней мере, в этом плане.

Встретив его взгляд, Сола ощутила нечто странное в своей груди. Отчасти страх, и это смутило ее: учитывая ситуацию, в которой она побывала, хорошо, что у ее спасителя был сороковой, и он был готов воспользоваться им.

Но отчасти... она не хотела анализировать это чувство глубже.

Туннель закончился крытой парковкой, которая напомнила ей Колдвелловскую Арену: низкие потолки, полно свободного пространства, подъем, скрывающийся за углом, предполагал наличие нескольких этажей.

– Где мы? – спросила она, когда они подъехали к закрытой двери.

Вместо ответа створки открылись, и оттуда вышла команда медиков, доктор, медсестры, каталка и все такое.

– Слава Деве-Летописеце, – пробормотал Эссейл.

О... дерьмо. Белые халаты были не одни... их сопровождали трое огромных мужчин: блондин с лицом, сошедшим с киноэкрана, солдат с короткой стрижкой и жестким выражением на лице, и поистине ужасающий мужчина, с бритым черепом и шрамом через всю щеку, искажающим половину его рта.

Нет, это не Правительство США.

Скорее секретное подразделение головорезов.

Эссейл потянулся к двери.

– Оставайся в машине.

– Не выходи, – выпалила Сола.

Он снова посмотрел на нее.

– Не бойся. Они у меня в долгу.

Ее спаситель снова потянулся к ней и в этот раз не стал останавливать себя. Он невесомым касанием погладил ее подбородок, так, что она не почувствовала бы ласку, если бы не видела его.

– Оставайся в машине.

А потом он вышел, плотно закрыв дверь. Сквозь тонированное стекло она наблюдала, как четвертый мужчина вышел из ярко освещенного проема. Да, бухгалтеров там точно не было... С меховой шубой до пола и тростью он выглядел, как старомодный сутенер, а ирокез и улыбка-оскал идеально дополняли образ.

Мужчины одновременно протянули друг другу руки. А потом, не разрывая рукопожатия, обменялись парой слов...

Что-то было не так. Эссейл начал хмуриться; потом откровенно разозлился. Но когда мужчина с ирокезом просто пожал плечами и не сдвинулся с места, Эссейл наконец протянул свой пистолет и его обыскали на предмет другого оружия. И только когда другие мужчины вышли из автомобиля и позволили себя осмотреть, сутенер кивнул, и команда докторов и медсестер бросилась к автомобилю.

Когда они открыли дверь, укол страха заставил Солу натянуть мешок до подбородка....

Женщина, засунувшая голову в салон, была красивой, с короткими светлыми волосами и темно-зелеными глазами.

– Привет, я – Док Джейн. Я бы хотела осмотреть тебя, если ты позволишь.

Ее голос был ровным. Добрым. Спокойным.

Но Сола не могла пошевелиться или ответить.

Пока Эссейл не появился позади доктора.

– Марисоль, все в порядке. Она позаботится о тебе.

Она очень долго смотрела в его глаза. А потом, удовлетворившись увиденным, прошептала:

– Хорошо. Хорошо...

И только тогда ее дрожь, наконец, прекратилась.

***

Эссейл не прыгал от счастья при необходимости опустошить кобуру, но Рив выразился ясно: либо он и его кузены заходят без оружия, либо человеческую женщину не будут лечить.

Единственные обстоятельства, при которых он добровольно принял уязвимое положение, и его это бесило. Но ничего не поделаешь...

– И ее зовут Марисоль, – он услышал свой голос, обращенный к блондинке, и женщина начала говорить на пониженных тонах.

– Сола…

Краем глаза он увидел, что стоящий слева Рив пялится на него, и Глава Совета был не один. Трое Братьев, ответственных за охрану, были слишком профи, чтобы показывать что-то, но Эссейл не сомневался, они гадали, почему он появился у них на пороге с человеческой женщиной. Раненной. Ради которой он сдал все свое оружие.

– Нет. Марисоль, оставайся там. Мы подойдем с другой стороны. – Женщина отошла назад и кивнула своей команде: – Жизненные показатели низкие, но стабильные. Пулевое ранение в правое бедро. Возможно, сотрясение. Она в шоке. Может страдать от других травм, о наличие которых не хочет мне сообщать.

Эссейл ощутил, как кровь отлила от головы, но не предоставил тенденции свободу действий...

– Ты, – сказал он резко, – держись подальше.

Мужчина... о, Боже, он действительно человек?.. замер на месте.

Главный доктор, женщина, заговорила:

– Это мой напарник, Доктор Манелло. Он...

– Не будет ее лечить. – Эссейл обнажил клыки. – Она обнажена ниже пояса.

Он смутно осознал, что все замерли, поглядывая в его сторону. А также почувствовал запах, который внезапно зазвучал на сцене. Не заморачиваясь этим, он просто смотрел на мужчину, готовый вцепиться ему в горло, если тот сделает шаг к заднему сиденью Ровера.

Парень поднял руки так, будто на него направили пистолет.

– Окей, окей. Расслабься. Не хочешь, чтобы я участвовал, значит, не буду.

Отойдя назад, он встал рядом с Братьями, качая головой, но, не говоря ни слова.

Женщина-доктор положила руку на предплечье Эссейла.

– Мы должны уложить ее на каталку. Почему бы тебе не пойти со мной. Сможешь наблюдать и держаться поблизости.

Проглотив рык, Эссейл прокашлялся.

– Так и поступлю. Спасибо.

На самом деле, он сделал больше.

Когда доктор открыла дверь , ему было ненавистно наблюдать, как Марисоль отскочила назад, не успев взять себя в руки. А потом она не отрывала от него взгляда.

– Хочешь, чтобы я помог тебе выбраться? – спросил он хрипло прежде, чем медперсонал успел приблизиться.

– Да. Пожалуйста.

Было так правильно – задвинуть всех на задний план и быть тем, кто ее понесет: протянув руки в салон, он сгреб Марисоль в свои объятия, осторожно, чтобы не сдвинуть спальный мешок, оставив ее обнаженной...

Эссейла затошнило от шипения, которое она попыталась сдержать, но он должен был вытащить ее из машины... и когда он выпрямился, Сола, казалось, удобно устроилась у него на руках, не чувствуя сильного дискомфорта.

Она уронила голову ему на плечо.

– Я понесу ее, – сообщил он доктору.

– Наверное, будет лучше... эм, хорошо, пусть будет так. – Блондинка подняла руки вверх, когда он сверкнул клыками. – Окей. Следуй за мной.

Брат Рейдж первым зашел в коридор, два других воина держались в конце, замыкая процессию позади его кузенов.

Эссейл шел как можно плавнее, каждый раз, когда Марисоль напрягала ноги, каждый ее резкий вздох направлял ее боль прямо в его грудь, пока легкие не начало жечь, дыхание не стало прерывистым, и не заболела нога.

Продвигаясь вперед, они прошли мимо бесчисленного количества комнат, в некоторые он заглянул, в сторону большинства даже не повернул головы. Судя по тому малому, что он увидел, это были учебные классы, пустой на вид офис... что-то вроде комнаты для допросов. Когда он решил, что они перешли границу штата, женщина-врач, наконец, остановилась, указывая на вход в комнату для осмотров.

Каталка в центре располагалась прямо под лампами, и когда он подошел и начал опускать Марисоль на мягкую, укрытую простынями поверхность, то был рад, что целительница не включила свет. В этой покрытой плиткой комнате казалось и так очень светло, шкафчики из нержавеющей стали и стекла отражали свет, стол на колесах с инструментами являл собой угрозу, хотя предметы и были предназначены для помощи, оказавшись в нужных руках.

Дражайшая Дева в Забвении, лицо Марисоль посерело от боли и истощения, она сидела на каталке, подтянув колени к груди, темно синий спальный мешок прилип к ней вплотную, как вторая кожа.

– Всех остальных попрошу остаться в коридоре, – сказала доктор, прогоняя Братьев, его кузенов и мужчину-целителя. – Нет, нет, с нами все будет в порядке. Да, пока-пока. – Потом она зашипела более низким тоном: – Он – связанный мужчина. Хотите разбираться с этим, когда я начну проводить внутренний осмотр?

Связанный... мужчина? Это они про него?

Когда Братья начали с ней спорить, Эссейл мрачно кивнул воинам и Ривенджу.

– Я не принесу проблем. Даю вам свое слово.

А потом он задумался, а не стоит ли Марисоль оберегать и от типов вроде него самого.

– Марисоль, – мягко позвал он. – Может, будет лучше, если я...

– Останься.

Он закрыл глаза.

– Хорошо.

Подойдя к ее голове, он повернулся спиной так, чтобы она могла смотреть ему в лицо, но не видел ничего, что бы нарушило ее личное пространство.

Доктор подошла ближе и заговорила тихо. Добрым голосом.

– Будет замечательно, если ты откинешься на спину. Если не чувствуешь себя в безопасности, я пойму тебя, и подниму верхнюю часть кровати.

Повисло долгое молчание.

– Как, говоришь, тебя зовут? – хрипло спросила Марисоль.

– Джейн. Меня зовут Джейн. Позади – моя медсестра, Элена. И здесь не произойдет ничего без твоего согласия, хорошо? Ты здесь главная.

Воистину, он проникался симпатией к этому терапевту.

– Окей. Хорошо. – Марисоль схватила его руку и, откинувшись назад, поморщилась, вытягиваясь в полный рост.

– Хорошо.

Он ожидал, что она расслабится, устроившись на каталке. Но нет... и она не сводила с него взгляда.

Особенно когда целительница развернула мешок и накрыла ее покрывалом. Когда задавала вопросы о возможном сотрясении, проверяла рефлексы. Прощупывала и пальпировала рану на бедре. И когда подкатили переносное устройство УЗИ и сделали снимки с разных углов.

– Итак, у меня полно хороших новостей, – сказала доктор, чуть позже подойдя с ноутбуком. На мониторе были затененные фотографии бедренной кости Марисоль. – Твое сотрясение легкое, и, что важнее, пуля прошла навылет. Кость не задета и не раздроблена. Значит, основная проблем – инфекция. Я бы хотела все промыть... и также дать тебе антибиотики вместе с болеутоляющими. Звучит неплохо?

– Я в порядке, – вмешалась Марисоль.

Доктор со смехом отодвинула ноутбук.

– Клянусь, ты здесь прямо как родная. Мои пациенты постоянно твердят мне это. И все же, я уважаю твои умственные способности... и уверена, ты не станешь рисковать своим здоровьем. Меня беспокоит сепсис... в машине ты сказала, что тебя ранили сутки назад. Полно времени для размножения бактерий.

– Марисоль, позволь довести все до конца, – услышал Эссейл свой голос. – Давай последуем советам.

Марисоль закрыла глаза.

– Хорошо.

– Порядок, в таком случае. – Доктор что-то набрала на ноутбуке. – Еще кое-что.

– Что? – спросил Эссейл, когда повисла ощутимая пауза.

– Марисоль, мне нужно знать, нет ли у тебя повреждений где-нибудь еще.

– Где... нибудь? – донесся сдавленный ответ.

Эссейл ощутил на себе взгляд доктора.

– Ты не оставишь нас на минутку.

Прежде чем он успел ответить, Марисоль сжала его руку так сильно, что он поморщился.

– Нет, – сказала она напряженно. – Больше нигде.

Доктор прокашлялась.

– Знаешь, ты можешь рассказать мне что угодно. Все, что касается твоего лечения.

Внезапно, Марисоль снова задрожала всем телом... как это было на заднем сидении Рейнж Ровера. Резко, будто отрывая пластырь с кожи, она проговорила: – Он пытался изнасиловать меня. Но этого не произошло, я убила его первой...

Все звуки в комнате разом затихли. От мысли... нет, от реальности... что кто-то дурно с ней обращался, причинил ей боль, ранил ее драгоценное тело, пытался...

– Ты в порядке? – спросил кто-то. Медсестра, наверное...

Он сейчас упадет! – закричала доктор.

Эссейл задумался, о ком они говорили... и потерял сознание.

Глава 23

– Говори, целитель, – приказал Роф, стоя над неподвижным телом своей шеллан. – Говори!

Дражайшая Дева, она выглядела мертвой.

Сразу после того, как Ана упала в обморок, он отнес ее в их супружескую спальню, братья последовали за ним, а аристократы и бесполезные теневые игры были оставлены позади. Именно он положил свою любимую на кровать, когда призвали целителя, именно он ослабил узы ее корсета. Братья ушли сразу, как появился проверенный лекарь с медицинскими принадлежностями, а потом остались лишь они втроем, потрескивающий огонь и крик в его душе.

– Целитель, что ты скажешь?

Мужчина оглянулся через плечо, сидя на корточках перед Аной. Его черная мантия падала на пол, и он скорее напоминал огромную птицу, приготовившуюся ко взлету.

– Она в смертельной опасности, мой господин. – Когда Роф отшатнулся, целитель встал. – Я уверен, что она понесла.

Холод окатил его с головы до пят, лишая тело всех чувств.

– Она...

– Понесла. Да. Я могу утверждать, ощупав ее живот. Он твердый и увеличенный, и вы сказали, что она недавно перенесла жажду.

– Да, – прошептал он. – Значит причина обморока...

– Это не симптом ранней беременности, нет кровотечения. Нет, я уверен, это недомогание вызвано иной причиной. Прошу, мой господин, давайте поговорим у огня, чтобы не тревожить ее покой.

Роф позволил увлечь себя к камину.

– Она больна лихорадкой?

– Мой господин... – Целитель прокашлялся, будто опасался смерти, но своей, а не королевы. – Мой господин, простите меня...

– Скажи еще, что у тебя нет объяснения, – прошипел Роф.

– Вы предпочтете, чтобы я ввел вас в заблуждение? Ее сердцебиение замедленно, кожа стала серой, дыхание – неглубокое и прерывистое. Она может погибнуть от некоторого внутреннего осложнения, неизвестного мне. Я не знаю.

Роф перевел взгляд на свою супругу. Никогда он не испытывал такого страха. Сейчас ужас забрался под его кожу, овладел им подобно злому духу.

– Мой господин, я бы посоветовал вам покормить ее, прямо сейчас и затем так часто, как она сможет брать вашу вену. Может, заряд энергии, который обеспечит кровь, обратит процесс... определенно, если у нее есть какая-то надежда, то это вы. Если она очнется, я бы дал ей только свежей воды, и ни в коем случае – эль. Ничего, чтобы привело к упадку ее организма...

– Уйди.

– Мой господин, она...

– Оставь нас... немедленно!

Роф понимал, что целитель, спотыкаясь, бросился к двери. И оправданно... убийственная ярость поднялась в груди Короля, и она могла обратиться на любого, кто находился на расстоянии вытянутой руки.

Когда дверь снова захлопнулась, Роф подошел к ложу.

– Любовь моя, –прошептал он в отчаянии. – Ана, любимая, откликнись на мой голос.

Снова на колени.

Роф рухнул коленями на пол у ее головы. Поглаживая ее волосы, разметавшиеся по плечам и вниз по руке, он понимал, что его касания должны быть невесомыми.

Оценив ее дыхание, он попытался мысленно внушить ей, дышать глубже. Он хотел вернуться в прошлую ночь, когда они проснулись вместе, и он посмотрел ей в глаза, наблюдая в них искру жизни. Воистину, мозг сходил с ума при мысли, что он с такой четкостью помнил те мгновения, тот час, ту ночь, запах их трапезы, их разговоры о будущем, и аудиенции с придворными, на которые они потом спустились.

Ему казалось, что четкие воспоминания были дверью, через которую он мог пройти и провести Ану за руку, и почувствовать ее запах, легкость в ее сердце, которая свидетельствовала о здоровье и благополучии... что он мог вернуть ее в настоящее в том состоянии.

Но это были всего лишь фантазии.

Вытащив церемониальный кинжал из ножен, он поднял сверкающий, начищенный клинок. Когда на пути лезвия встал массивный рукав, украшенный камнями и золотом, он сорвал дорогой покров со своей груди, бросив позади себя. Одеяние приземлилось на пол, дотошно пришитые камни оцарапали жесткий дуб, и Роф полоснул лезвием по запястью.

Он хотел, чтобы на месте запястья было его горло.

– Ана, прошу, сядь ради меня. Любимая, приподними голову.

Подложив под нее свободную руку, он поднес выступившую кровь к ее губам.

– Ана, возьми мою кровь... пей...

Губы приоткрылись, но не по ее воле. Нет, только из-за наклона головы.

– Ана, пей... возвращайся ко мне.

Когда красная жидкость закапала в ее рот, он взмолился, чтобы кровь каким-то образом попала в горло и наполнила ее вены силой, оживляя.

Это не их судьба, подумал он. Им предназначено быть вместе века, они не должны разлучиться спустя всего год после бракосочетания.

– Любовь моя, пей...

Он удерживал свое запястье, но кровь грозилась политься из ее рта.

– Ана?

Уронив голову на ее холодную руку, Роф молил о чуде. И чем дольше он оставался здесь, тем больше присоединялся к ее состоянию в одном шаге от смерти.

Если она умрет, он отправится вслед за ней. Так или иначе...

Славная Дева-Летописеца, это не может происходить с ними

***

Роф просыпался так, как всплывающий из глубин буй тревожит морскую гладь.

Он был в прямом смысле охвачен кромешной тьмой своей слепоты... и по привычке выбросил руку на противоположную половину кровати...

Бамс!

Роф приподнял голову и нахмурился. Похлопал рукой, как выяснилось, по книгам, подставке, пепельнице.

Дрова в камине.

Он был не в своей комнате. И Бэт не было рядом.

Перевернувшись, он резко сел, сердце пропустило удар в груди, и от аритмии закружилась голова.

– Бэт?

Задворками разума он осознал, что был в библиотеке, в особняке Братства, но его мысли – словно черви во влажном грунте, без остановки извивались, и все безуспешно.

– Бэт..?

Отдаленный скулеж.

– Джордж?

Скулеж стал громче.

Роф потер лицо. Задумался, где его очки. Подумал, что да, он был на диване в библиотеке, на том, что перед камином.

– О... чтоб меня... – застонал он, пытаясь принять вертикальное положение.

Стоять на своих двоих – обалденное ощущение. Голова закружилась, желудок сжался в кулак, и ему пришлось ухватиться за подлокотник, иначе он бы разнес все помещение.

Пробираясь сквозь мертвое пространство, Роф не столько дошел до двери, сколько наскочил на нее, и жесткие панели врезались в его грудь. Нащупав ручки, он открыл замки... Джордж влетел в комнату и забегал кругами, чихание говорило о том, что пес улыбался.

– Хэй, хэй...

Роф собирался вернуться к дивану, потому что не хотел, чтобы все домочадцы лицезрели его в таком виде... но тело придерживалось иного плана. И когда он уселся на задницу, Джордж воспользовался возможностью подскочить к нему вплотную.

– Хэй, здоровяк, мы оба все еще здесь... – Он погладил широкую грудь ретривера, зарываясь носом в шерсть, и запах хорошо вымытого пса подействовал на него словно ароматерапия. – Где мамочка? Ты знаешь, где она?

Тупой вопрос. Здесь ее не было, и в этом виноват именно он.

– Блин, Джордж.

Огромный хвост бился о его ребра, морда обнюхивала его, а уши терлись о кожу. Так хорошо, так нормально... но совсем недостаточно.

– Интересно, который час?

Черт подери... он сорвался на Джона и Ви, ведь так? И это далеко не половина проблемы. Он смутно помнил, как разнес бильярдную, швыряя всякие предметы, сражаясь со всеми, кто пытался приблизиться к нему... а потом, видимо, выключился. Если бы не транквилизатор, он не знал, когда бы остановился.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: