Данный перевод выполнен специально для сайта www.jrward.ru. 13 глава

На стене висела всего одна цепь. Вторая лежала на полу внутри закрытой камеры, кровь на звеньях указала, каким орудием убийства воспользовалась Марисоль.

Оно еще сослужит хорошую службу.

Эссейл дематериализовался сквозь решетку и поднял липкие, пахнувшие медью звенья.

О, Марисоль, жаль, что тебе пришлось быть такой храброй.

Когда Эссейл материализовался назад, Бенлуи больше не являл собой образ всемогущего бизнесмена, который всегда держал все карты на руках. В отличие от вида трупов, крови, и даже смерти собственного брата и угрозы своей жизни... перед всем этим ему почти удавалось сохранять спокойствие... он слетел с катушек, увидев истинное лицо Эссейла.

Плача, рыдая, задыхаясь, мужчина больше не был хозяином собственного мочевого пузыря, моча лилась из съежившегося члена на бетонный пол.

Эссейл подошел к стене и прикрепил цепь на место. К счастью, на грязной поверхности не было свежих пятен. Но они появятся.

Оторвав от пола съежившееся, болтающееся, обгаженное тело Бенлуи, Эссейл прокусил клейкую ленту на запястьях мужчины и прицепил его к стене в образе Христа, затягивая цепи так, что его тощая грудь выпирала колесом.

Эссейл скинул рюкзак и расстегнул его. Глядя на количество взрывчатки, взятое с собой, он знал, что ее более чем хватит для того, чтобы здание взлетело на воздух. Он перевел взгляд на Бенлуи. Мужчина рыдал, как девка, качая головой, будто надеялся очнуться от кошмара.

– Ты действительно очнулся, – выдавил Эссейл. – Но ненадолго.

Он повернулся лицом к камере, представляя Марисоль в ней... и кое-что хуже.

Сердце гулко забилось в груди. Если он взорвет это место... Бенлуи получит по заслугам, сгинет... может, даже в Аду, но о существовании загробной жизни узнаешь, только когда там окажешься, и казалось благоразумней задержаться по эту сторону человеческих страданий.

Он собирался сначала убить наркоторговца. Потом заложить взрывчатку и подорвать все с расстояния.

Но это было неравноценно. Марисоль страдала...

Рык завибрировал в его груди... все его тело запротестовало при мысли, что ему не дадут насладиться убийством.

– Нет, – сказал он себе. – Так будет лучше.

Очень жаль, что только часть него в это верила.

Эссейл закрыл рюкзак и снова накинул его на спину. Подойдя сначала к одной, а потом ко второй цепи, он поверил их на прочность. Воистину, они были очень крепкими. То же самое можно сказать о наручниках вокруг запястий.

Он схватил Бенлуи за подбородок и резко оттянул голову назад.

Снова зашипев, Эссейл вцепился зубами в плоть возле сонной артерии, вырывая кусок и сплевывая его на пол. Кровь приятно ощущалась во рту, и клыки защипало в ожидании большего. Но им откажут в подобном удовольствии.

Укус стал символом того, что, будучи мужчиной, он руководствовался инстинктом защищать свою женщину. И он бы вскрыл ему горло от уха до уха, если бы Бенлуи не ловил кайф от пыток.

Пока его жертва что-то залепетала на иностранном языке, Эссейл боролся с желанием убить мужчину.

Жесткость в данном случае потребует самоконтроля... и, как правило, это не приносило проблем.

Но ничего, что касалось Марисоль, нельзя отнести к привычному.

Эссейл ударом заставил мужчину замолчать, и, ткнув указательный палец ему в лицо, зарычал:

– Ты не имел права забирать ее. Слышишь меня? Не имел. Она моя.

Прежде, чем лишиться самообладания, он направился к лестнице, оставляя свет включенным, чтобы Бенлуи четко осознавал, где находился: в собственной тюрьме, в компании с тем, что осталось от его охранников.

Перешагивая через ступеньки, Эссейл понимал вероятность того, что кто-то вернется и освободит наркоторговца, но она была ничтожной. Бенлуи славился своей скрытностью, а сейчас, когда Эдуардо мертв, единственные, кто потеряют его – охрана и персонал... и, учитывая, с какой осмотрительностью мужчина вел свои дела, пройдет время, прежде чем люди поднимут шум и откроют, что не многие входили в круг приближенных, ведь ни с кем из команды шеф давно не связывался.

А после? Открытый вопрос, станут ли они на самом деле искать своего шефа. Люди, орудующие в нелегальном бизнесе, сами разбегаются, столкнувшись с такими осложнениями... никто не рискнет своей жизнью и свободой ради спасения чужой шкуры.

Бенлуи будет умирать медленно, в одиночестве.

А когда кто-то найдет тела в этом здании? Через год... два... десятилетие?

Легальная сторона, за которой укрывался Бенлуи, будет раскрыта.

Наверху Эссейл осмотрел открытое пространство. Он нашел еще два телефона, которые тут же вывел из строя, вытащив батареи и закинув в рюкзак. Он оставил оружие и патроны и тщательно закрыл дверь, перепроверив, что замок защелкнулся сам.

Так и было.

Обойдя низкий домик, он обнаружил бак с топливом позади. Индикатор указывал, что он полон лишь на четверть. Судя по морозу на этой возвышенности, он решил, что бак опустеет через пару дней.

Тела будут храниться в весьма охлажденной среде. Этохорошо сдержит запах... хотя вряд ли что-то проскочит наружу, судя по маленьким закрытым окнам на первом этаже.

Он уже собирался уйти, когда заметил припаркованный сбоку автомобиль.

Подойдя ближе, он приподнял камуфляжную накидку и проверил одну из дверей. Заперта.

Если взорвать ее, то вспышка пламени привлечет нежелательное внимание. Он отпустил тент, позволяя тому прикрыть железо.

Закрывая глаза, готовясь к дематериализации, он мысленно увидел, как Марисоль выбегает из этой двери. И задрожав всем телом, растворился в ночи, молекулами передвигаясь на юг, к зоне для отдыха примерно в двадцати милях по Северному шоссе.

Обретая форму, он достал телефон и набрал Эрика.

Один гудок. Второй. Третий.

– Она в порядке, – сказал его кузен вместо приветствия. – Она поела и выпила немного воды. И ужасно хочет видеть тебя.

Эссейл обмяк в собственной коже.

– Молодчина. Я там, где мы условились.

– Ты со всем закончил?

– Да. У вас на хвосте кто-то есть?

– Ни спереди, ни сзади, и мы в двух милях от тебя.

– Я дождусь вас здесь.

Закончив разговор, он уставился на сотовый телефон. Первым делом он хотел отвезти ее к себе домой, но ей нужна медицинская помощь... и ей нужно умыться и одеться перед встречей с бабушкой.

Следующим звонком Эссейл набрал свой собственный дом, и когда в трубке раздался женский голос с сильным акцентом, он обнаружил, что смахивает слезы с глаз.

– Мадам, – сказал он хрипло. – Она...

– Не мертва, – простонала пожилая женщина. – Мьё Дэус[73]! Скажи, что она…

– Она жива. Она у меня.

– Что? Пожалуйста, повтори.

– Жива. – Но он сомневался, что «в порядке» применимо в ее случае. – Она жива и под моей опекой.

Сбивчивый поток слов на родном языке женщины. И хотя Эссейл не понимал ни слова, значение было не просто ясным, он также был согласен с нею.

Спасибо, Дева-Летописеца, подумал он, хотя и не был религиозен.

– Мы далеко от Колдвелла, – сказал он ей. – И можем не успеть до рассвета, значит, прибудем после заката.

– Поговорить с ней? Я могу?

– Мадам, ну конечно. – Впереди, из-за горки на шоссе показались фары, приближаясь к нему, спускаясь по склону. – Дайте мне секунду, и я соединю вас.

Рендж Ровер подъехал прямо к нему, задние фонари вспыхнули красным, когда Эрик притормозил.

– Мадам, вот она, – сказал он, открывая заднюю дверь.

Марисоль была завернута в спальный мешок, цвет ее лица улучшился... по крайней мере, пока она не посмотрела на него, и легкий румянец не спал с ее лица.

Когда Эссейл почувствовал замешательство, Эрик повернулся, посмотрел на него... и отшатнулся. Он описал быстрый круг у своего лица.

О, черт. Наверное, весь рот Эссейла был в крови.

– Твоя бабушка, – выпалил он, вручая телефон Марисоль.

И это успешно отвлекло ее внимание... и когда она протянула руку, будто он предлагал ей спасательный трос, Эссейл закрыл дверь.

Развернувшись, он в спешке устремился к общественному зданию позади них, определил местонахождение мужского туалета и зашел в помещение с унитазами и кабинками.

У одной из раковин он посмотрел на панель из нержавейки, служившей зеркалом.

– Черт.

Ни одна женщина не захочет такое видеть, тем более побывав в плену: его лицо действительно было покрыто кровью, губы и подбородок... а его клыки... выступали кончики клыков...

Слава богу, она обратила внимание на запекшуюся кровь.

Наклонившись, он включил воду и сложил руки чашей, но кран работал только со сторонней помощью. В итоге он умывался слишком долго, наполняя водой одну ладонь и снова и снова поднося ее к лицу. А потом он не нашел, чем вытереться.

Пройдясь рукой по лицу, он проверил прическу, которая, благодаря Полу Митчеллу[74], сохранила некое подобие привлекательности...

Он серьезно хотел выглядеть лучше, в этой-то ситуации? Смехотворно.

Вернувшись к Рендж Роверу, он знал, что должен сделать третий звонок, когда Марисоль закончит разговаривать со своей бабушкой: его женщине нужна медицинская помощь.

Но куда поехать? В Старом Свете у него и его кузенов не было доступа к терапевтам расы. Но, к счастью, он с родственниками мог положиться на кое-каких людей, которые приходили в вечерние часы и не задавали вопросов.

В Новом Свете у него не было подобных связей.

Таким образом, он мог связаться всего с одной персоной... и будем надеяться, он предложит решение, отвечающее его стандартам.

Марисоль заслуживала лучшего. На меньшем он не остановится.

Глава 20

Сидя на заднем сидении Мерседеса, Джон Мэтью через лобовое стекло наблюдал, как его сестра медлила в дверном проеме отцовского дома. Огромная дверь особняка была широко распахнута, и он побывал внутри, включив для нее свет в холле.

Ее силуэт виднелся в свете, льющемся на улицу, черная форма напоминала тень на земле.

Господи... если у нее будет ребенок, то он станет будущим Королем или королевой. Что добавляет новую грань к спору заводить-или-не-заводить-детей.

– Господин, мы можем отъезжать? – спросил Фритц с переднего сидения.

Джон издал возрастающий по громкости свист, а потом, потерев лицо, откинулся на спинку сиденья. Он чертовски сильно устал. От контраста[75], который они ввели в его руку, он чувствовал себя непривычно, еще было странное беспокойство, которое он испытывал, пока МРТ-машина сканировала его. Открытый МРТ, чтоб его. Да, конечно, лучше там, чем если бы тебя затолкали в громадную трубу и запечатали словно зубную пасту, но все равно дышалось не так свободно.

О, к тому же, над головой нависла счастливая вероятность опухоли. Цитируя Арнольда[76].

По крайней мере, ему не нужно париться хотя бы из-за этого. И к черту препараты от припадков. С ним все будет нормально. Он в норме. Ага. Абсолютно...

Дерьмо. Что, если с ним случится приступ на поле боя?

Да плевать. Он не может беспокоиться об этом...

Телефон, пропищав, известил о текстовом сообщении. Схватив трубку, Джон нахмурился, увидев сообщение Тора в рассылке: «В клинике нужно присутствие. Время прибытия гостей – 55 мин. Доложите о статусе, срочно».

Джон быстро набил ответ: «В пути. Буду доступе...

Он не знал, как закончить сообщение. Как только они приедут домой, он попросит Фритца собрать вещи Бэт... а потом найдет Рофа. К слову о «вот же блин». Сообщить Королю, что его супруга не приедет домой этой ночью – такая же забава, как и его приступы. Но кто-то должен сказать парню о ее планах... и очевидно, это будет не Бэт.

Она ясно дала понять, что не горит желанием общаться со своим мужем.

Или, очевидно, находиться рядом с ним.

Покинув медицинский комплекс, она сказала Фритцу покататься по городу, прежде чем остановиться, по предположению Джона, в круглосуточном китайском ресторанчике на Торговой... которая, по чистой случайности, оказалась всего в одной улице от Железной Маски: не то, чтобы Джон не мог позаботиться о сестре... просто было приятно знать, что всегда есть поддержка в квартале, благодаря его супруге и ее команде вышибал-мастодонтов.

В ресторанчике Бэт по большей части молчала, хотя и ела со зверским аппетитом... она уплела бифштекс с брокколи, а потом доела «Гунбао»[77] Джона вместе с полу-дюжиной печенья с предсказаниями. Когда они закончили, Бэт не захотела возвращаться в машину, поэтому они прошлись по Торговой, пока не стало совсем туго со временем.

Очевидно, она разрывалась между желанием остаться в городе и вернуться домой.

Черт, он жалел ее. Ну и бардак.

И, забавно, как бы он не любил влезать в чужие дела, он сделает ради нее что угодно. Абсолютно.

Господи, что он тогда пытался сказать во время припадка...?

Двадцать минут спустя, Фритц в безопасности довез их до тайного комплекса Братства.

Объехав фонтан посреди дворика, он припарковался между GTO Рейджа и новеньким черным-с-черной-тонировкой-R8[78] Вишеса.

У Брата все еще был Эскалейд. Просто последней модели.

Выйдя из Мерседеса, Джон вместе с дворецким дошел до парадного входа. В отличие от дома отца в городе, этот особняк скорее напоминал крепость, чем дом, его огромные каменные стены поднимались вверх над землей, нерушимые, словно гора, на которой они были возведены.

Если восточное побережье вдруг подвергнется бомбардировке? Это место, Twinkies и тараканы. Вот, что останется наверняка.

Джон похлопал дворецкого по руке, когда Фритц потянулся к медной ручке на огромной двери.

«Ты соберешь ее вещи?».

– Ну, разумеется. – Доджен выглядел обеспокоенным. – Как она и просила.

Фритц не упустил осложнения, которые несло решение королевы ночевать где-то кроме ее супружеской спальни... но он был слишком осмотрительным, чтобы задавать вопросы или суетиться. Вместо этого, он просто излучал беспокойство... будь у него маршмеллоу и палочки, можно было бы приготовить с'мор[79] без огня, на одной ауре доджена.

Войдя в вестибюль, Джон подставил лицо перед камерой безопасности, ожидая ответа. С тех пор как сюда въехала Первая Семья, к дверям дома не было ключей, получить доступ можно только в том случае, когда тебя пустит кто-то изнутри.

Мгновение спустя замок открылся, и им разрешили войти в потрясающее фойе. Столько золотой лепнины, хрусталя, цветных мраморных колонн. Царский дворец в горах за пределами Колдвелла.

Как его отец умудрился все устроить? Да еще в тысяча девятьсот четырнадцатом?

Без понятия. И, что впечатляло больше всего? В течение почти века Дариус умудрился держать на расстоянии от частной собственности людей, лессеров... симпаты также не знали об этих координатах.

Это успех. И наследие.

Господи, хотел бы он знать своего отца. Жаль, Брата нет с ними... потому как ему чертовски бы пригодился совет, как рассказать Рофу о положении вещей.

Остановившись посреди изображения яблони в полном цвету, Джон пропустил Фритца вперед, и дворецкий проворно поднялся по лестнице достойной Букингемского дворца.

Роф без сомнений был наверху, в своем кабинете... но сперва ему нужен переводчик.

Дерьмо.

Кого, черт возьми, попросить...

– Где она?

Джон закрыл глаза при вопросе... и через мгновение смог повернуться в сторону бильярдной комнаты: и да, Король стоял в арочном проеме, в черной коже, руки уперты в бедра, подбородок выпирает.

Хотя он был слеп, и его глаза скрывались за очками, Джон чувствовал, что мужчина смотрел. Прямо. На. Него. Черт. Подери.

Внезапно внешний звук, который Джон слушал, сам того не сознавая, затих: Братья позади Короля, игравшие в бильярд, застыли на местах, все разговоры стихли, только на заднем фоне гремел Marshall Mathers LP 2[80].

– Джон. Где моя супруга?

Джон прошел вперед под этим взглядом. Да, почти все Братья были с Рофом... без сомнений они понимали настрой и встанут на его сторону.

Пройдя через толпу тел, он посмотрел на Ви и показал знаками: «Ты мне нужен».

Вишес кивнул и передал кий Бутчу. Затушив сигарету в пепельнице, он подошел к нему.

Роф обнажил клыки.

– Джон, Бог мне свидетель, я прибью тебя, если ты не...

– Эй, приятель, полегче, – выдавил Ви. – Я буду переводить. Не хочешь пройти в библиотеку, чтобы мы могли...

– Черта с два! Я хочу знать, где моя шеллан, чтоб вас всех! – прогремел Роф.

Джон начал показывать, и хотя подавляющее большинство предпочитало переводить по частям, Ви дождался, пока он закончит докладываться.

Несколько Братьев на заднем фоне что-то пробормотали, качая головами.

– В библиотеку, – приказал Ви Королю таким тоном, каким Джон бы не осмелился. – Мы сделаем это в библиотеке.

Неверный выбор слов.

Роф повернулся и пошел на Брата с такой скоростью и уверенностью, что никто не был готов к подобному: в одно мгновение Ви стоял рядом с Королем, в следующее защищался от атаки столь же безосновательной, сколь и... ну, яростной.

А потом все вышло из-под контроля.

Будто Роф понял, что ходил по острию, он оторвался от Ви и принялся крушить бильярдную, словно шаровой таран. Сначала он влетел в бильярдный стол, возле которого прохлаждался Бутч... и коп едва успел снять пепельницу с боковых перил: Роф ухватился за борт и перевернул махину, словно картонный столик, бегемот из красно-коричневого дерева взлетел так высоко, что снес лампу на потолке, а приземляясь на пол, разбил мраморный пол.

Не переведя дыхание, Король подобно урагану перешел на свою следующую жертву... кожаный диван, с которого еле успел вскочить Рейдж.

Вот вам и дивано-лёты.

Штука полетела в Джона на высоте пять футов над полом, вращаясь вокруг своей оси, подушки разлетелись по всем направлениям. Он не принял выпад на свой счет... особенно когда его собрат в ритме до-си-до[81] ускакал в сторону бара, разбивая бутылки с дорогим пойлом, и жидкость залила все стены, полы, горящий камин.

Король еще не закончил.

Роф подхватил боковой столик, занес над головой и бросил в сторону ТВ. Он пролетел мимо плазмы, но умудрился разбить вдребезги старомодное зеркало... хотя Сони прожил не долго. Кофейный столик, стоявший между двумя диванами, завершил начатое, убивая беззвучное изображение двух бостонских парней и старика из Саути[82] с бейсбольной битой, направленной на DirectTV[83].

Братья позволили Рофу выпустить гнев. Они не боялись, что кто-то попадет под руку. Черт, Рейдж даже встал поперек и поймал первый диван прежде, чем он снес молдинг арки. Они просто были умны.

(Роф – Бэт) * Целая ночь = Монстр-психопат

Уж лучше дать ему выпустить пар. Но, блин, было больно наблюдать за ним... Джон отпрыгнул в сторону, когда в его голову полетела целая кега. К счастью, Вишес успел поймать ее прежде, чем та улетела на мозаичный пол фойе... а его хрен починишь.

– Придется ограничить его, – пробормотал кто-то.

– Аминь, – ответил кто-то. – Если он выберется в остальную часть дома, то Фритц потом камня на камне не соберет.

– Я позабочусь об этом.

Повернувшись, все уставились на Лэсситера. Потом падший ангел с плохим поведением и более отвратным чувством вкуса почти во всем появился словно из ниоткуда... и в кои-то веки был серьезным.

– Это еще что за хрень? – спросил Ви, когда ангел поднес тонкую золотую ручку ко рту.

Выяснилось, что это не супермодная «Бик». Быстро дунув в трубку, Лэсситер выпустил крошечный дротик через комнату... и когда снаряд достиг плеча Рофа, Король отшатнулся от удара так, будто его сразила пуля в грудь.

Он полетел вниз, напряженное тело рухнуло, словно подкошенный дуб.

– Ты чего натворил?! – Ви переключился в состояние Рофа и полетел на ангела. Но Лэсситер встретил его лицо к лицу.

– Он бы угробил себя, весь дом и всех вас, балбесы. И обойдемся без истерик. Он просто вздремнет немного...

Роф издал тихий храп.

Братство приблизилось к нему, двигаясь так осторожно, словно они проверяли гризли, и Джон подошел с ними. Кольцо замкнулось вокруг Спящей Красавицы, и повсюду раздавались проклятья.

– Если ты убил его...

Лэсситер убрал золотую штуковину в сторону.

– Он похож на мертвого?

Нет, на самом деле, парень выглядел так, будто был в ладах с собой и окружающим миром, цвет лица здоровый, тело расслабленное, ботинки накренились в бок.

– Славная... Дева...

Все посмотрели в сторону проема. Фритц стоял с сумкой от «Луи Виттона» в одной руке и таким выражением на лице, словно стал свидетелем автокатастрофы.

Джон закрыл глаза.

Он чертовски сильно надеялся, что Бэт вошла в тот дом, заперла двери, как и обещала, и просидит весь день, не высовываясь.

Один из этой четы устроил разнос. Второго раза не хотел никто.

Глава 21

После того, как Фритц и Джон уехали, Бэт зашла в дом своего отца... и в это мгновение неумолимый ход времени замедлился. Минуты, часы, дни... недели и месяцы... все исчезло.

Внезапно, она стала той, кем была до встречи с Рофом... человеческой женщиной за двадцать, живущей с котом в тесной квартирке, пытавшейся преуспеть в этом мире в одиночку, без поддержки родных и близких. Конечно, она любила свою работу, но ее босс – Придурок Дик – был вечно ухмыляющимся, ненавидящим женщин кошмаром. И да, ей неплохо платили, но после внесения арендной платы оставалось немного... также не приходилось ждать повышения в «Колдвелл Курьер Жорнал». О, и, кстати, любая романтика была выдуманной и маячила далеко за горизонтом, прямо как Одинокий Рейнджер[84].

Не то чтобы ее особо интересовали мужчины. Или женщины.

Но в тот раз…

Закрыв дверь, она тщательно заперла ее на замок. У Фритца был ключ, поэтому, когда бы он ни появился с ее вещами, он сможет войти внутрь... и никто больше.

Окруженная тишиной дома, Бэт почувствовала себя за решеткой. Как она умудрилась оказаться здесь? Целый день без Рофа? Всего ночь назад в их лофте в Нью-Йорке эта разлука казалась немыслимой.

Зайдя в гостиную слева и обогнув комнату отдыха, она вспомнила, как пришла сюда в первый раз, убежденная, что Роф – наркоторговец, преступник и убийца. По крайней мере, в первых двух пунктах она ошиблась... а последний он подтвердил, когда чуть не придушил Бутча в переулке, прямо у нее на глазах.

После того ужаса они приехали сюда... и обнаружили Рейджа в ванной в подвале, он зашивал свою рану. После чего Роф провел ее через картину, вниз по освещенной фонарями лестнице, на подземный уровень... в потайную спальню.

Где сообщил ей, кто она на самом деле.

Что она на самом деле.

Вот вам и падение в кроличью нору[85]. Но оно прояснило столько беспокоивших ее вопросов... чувство разобщенности с окружавшими ее людьми, ощущение, что ей не место рядом с ними, постоянно нараставшее беспокойство, когда она приближалась к своему превращению.

Только подумать, она думала, что ей просто надо уехать из Колдвелла.

Не-а. Приближалось ее превращение, и без Рофа она бы умерла. Это не подлежит сомнению.

Он спас ее, во стольких смыслах. Любил ее телом и душой. Подарил ей будущее, о котором она даже не смела мечтать.

Но прямо сейчас? Все, чего она хотела – вернуться в самое начало, когда между ними все было так просто...

Подойдя к портрету французского короля от пола до потолка, она нажала скрытый переключатель, который выдвигал старое полотно в двухтонной раме с золотой лепниной. Когда дверь распахнулась, она ожидала, что за ней будет темно, как ночью... в конце концов, сколько этот дом пустовал? Вопреки ожиданиям здесь, так же как и всегда, пылесосили, стирали пыль, полировали, газовые лампы моргали в клетках из кованого железа, ступени из неотесанного камня и стены вели вниз, в подвал.

Господи, здесь пахло все так же. Затхлостью и сыростью, но не грязью.

Скользя рукой по неровному камню, Бэт спустилась в подвал. На нижнем уровне располагалось две спальни, позволяя ей выбирать между правой и левой, и она выбрала левую.

В которой ее отец скрывался от солнца.

Ее фотографии были там же, куда он их расставил: письменный стол, прикроватные тумбочки, доска над камином были усеяны разнообразными изображениями в рамках.

Та фотография, которую она искала, стояла у будильника.

Ее матери, и, да... быстрый взгляд на женщину, и она вспомнила, от кого унаследовала густые черные волосы, форму лица, плечи.

Ее мама.

Какой жизнью жила эта женщина? Как Дариус познакомился с ней? В самом начале Роф поведал ей, что они были вместе недолго, потом она узнала, кто Дариус такой на самом деле... и быстро сбежала. Только выяснив, что беременна, она вернулась к нему, напуганная тем, что принесет в этот мир.

Она умерла на родильном ложе.

А Дариус после этого держался на периферии, надеясь, что их дочь не пойдет по стопам отца-вампира.

Некоторые полукровки не проходили превращение. Некоторые – не переживали его. А те, которые выживали и становились вампирами, подчинялись другим, принципиально непредсказуемым биологическим правилам. Бэт, например, могла находиться на солнце сколько угодно, в очках и с солнцезащитным кремом. Бутч, с другой стороны, не мог дематериализовываться.

Поэтому, одному Богу известно, что будет с беременностью. Но если ей повезет, и наступит жаждущий период, а Роф волшебным образом окажется рядом, и она родит...

Ну, с другой стороны, ее мама умерла именно так.

– Дерьмо.

Сидя на матрасе, она подперла руками голову. Может, Роф был по-своему прав. Может, беременность – слишком опасное явление, чтобы играть с ним. Но это не извиняло его отношения к ней и не решало проблему.

Господи, сидя в окружении своих фотографий, которые сделал Дариус, Бэт еще сильнее убедилась в том, что хочет ребенка.

Опустив руки, она достала свой БлэкБерри[86], ввела пароль и проверила, не было ли новых сообщений, которые она могла пропустить. Пусто. Повертев телефон в руках, она от нечего делать, пожалела, что это был не айФон[87]. Но Ви – не просто ненавистник Эппл[88], он был глубоко убежден, что наследие Стива Джобса[89] – корень всего зла в этом мире...

Порой влюбленные мирятся по телефону.

И хотя Роф вел себя отвратительно, это не значило, что она должна была следовать его примеру. И если она собиралась провести следующие двенадцать часов в одиночестве, то, значит, должна сделать ему одолжение и сообщить об этом лично... а не использовать своего брата в качестве гонца.

Проблема в том, что у Рофа больше не было сотового. В нем не было нужды... когда он официально принял обязанности Короля, то, повинуясь традиции, законам и здравому-чтоб-его-смыслу, «уволился» из Братства. Но это не уберегло его от ранения.

С другой стороны, в особняке полно телефонов.

Шесть утра. Наверное, он все еще работает в кабинете.

Набрав цифры, она прислушалась к гудкам. Первый. Второй. Третий.

На телефоне не было голосовой почты, потому что Глимера буквально изнасиловала номер, который ей сообщили. Вот почему он завел электронную почту.

Потом она позвонила на телефон у их кровати, номер был настолько засекреченным, что она ни разу не слышала, чтобы на него звонили. Без ответа.

У нее оставалось еще несколько вариантов. Клиника учебного центра... на случай, если он ранен. Но разве такое возможно? Он больше не покидал особняк. Кухня... но Последняя Трапеза уже стояла на столах, и Роф не станет сидеть посреди того хаоса без нее: хотя он никогда не говорил этого, у нее порой возникало ощущение, что шумные, набитые людьми комнаты вызывали у него дискомфорт из-за перегрузки слуха и обоняния, отчего становилось труднее определять положение людей в пространстве.

У нее оставался всего один номер в запасе.

Когда она выбрала номер из списка контактов, к ней вернулся еще один отрывок прошлого.

Она представила, как Тор проходит сквозь раздвижную стеклянную дверь ее старой квартирки, Брат нависал над ней словно ночной кошмар. Но он всегда был ее другом. В ту ночь они выпили Сэма Адамса[90] с овсяным печеньем и устроили марафон Годзиллы, что и стало началом настоящей дружбы.

Сейчас его жизнь сильно изменилась. Он потерял Велси. Обрел Ноу-Уан.

И Бэт уже не та.

Пошел вызов, и ей ответили спустя один гудок:

– Бэт.

Она нахмурилась, услышав странную нотку в голосе Тора.

– Ты в порядке?

– Хм, да. Конечно. Рад, что ты позвонила.

– И... почему? – Роф рассказал Братству, что она не приедет домой? Вряд ли. – Не важно. Я просто... ищу Рофа. Ты знаешь, где он? Я звонила в кабинет и в наши комнаты, но он не поднял трубку.

– Эм, да. Конечно.

Что за ерунда?

– Тор. Что происходит?

Подлинный страх забрался в ее грудь, вытесняя голос разума. Что, если...

– Ничего. Честно... ну, к нам в клинику едет нежданный вип-пациент, поэтому я буду прикрывать.

С ума сойти, ее заела паранойя. Что ж, лучше так, чем оказаться правой.

– Что до Рофа, то в последний раз, когда я его видел... – Пауза. Потом шорох, будто парень поднес телефон к другому уху. – Он взял передышку.

– В смысле передышку?

– Он спал.

У Бэт отвисла челюсть.

– Спал?

– Да. Он отдыхает.

– Да ладно?

Она сидит и пропускает себя через мясорубку, в смятении относительно того, что думать и чувствовать, снова и снова проигрывает в памяти историю их отношений, планируя разговор, вьет из себя узлы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: