Литературное произведение. Каким образом достигается его целостность.

Теория автора в литературе

Теория автора представляет собой некое таинство, сферу психологических неясностей, требующих углубленного проникновения в творческую лабораторию автора-писателя, в скрытые процессы рождения произведения.

В фольклоре и исторически ранней письменности авторство было по преимуществу коллективным, а его «индивидуальный компонент» оставался анонимным. Если произведение и соотносилось с именем его создателя (гимны Гомера), то здесь имя «выражает не идею авторства, а идею авторитета». «Произведение осознается как плод жизнедеятельности коллектива, чем как творение отдельной личности".

в искусстве Древней Греции дало о себе знать индивидуально-авторское начало, о чем свидетельствуют трагедии Эсхила, Софокла. Индивидуальное и открыто заявляемое авторство в последующие эпохи проявляло себя все более активно и возобладало над коллективностью и анонимностью.

Но (вплоть до XVII–XVIII вв.) творческая инициатива писателей была ограничена и скована требованиями (нормами, канонами) уже сложившихся жанров и стилей. Литературное сознание было традиционалистским.
На протяжении же двух последних столетий характер авторства заметно изменился. Решающую роль в этом сдвиге сыграла эстетика сентиментализма и в особенности романтизма, которая сильно потеснила и отодвинула в прошлое принцип традиционализма: «Центральным в литературном процессе стало не произведение, подчиненное канону, а его создатель.

С 19века автор смело демонстрирует свою творческую свободу. Художественное творчество отныне осознается прежде всего как воплощение «духа авторства». "Автор" воспринимается как основная сила, организующая текст, пронизывающая всю художественную структуру произведения.

Сент-Бёв - руководстовался принципом вчувствования, "автор" воспринимается как литературный образ. "мой критический метод обязывает раствориться в созданиях другого, стать на его место, забыть целиком себя, перевоплотиться в образ автора"

Джеймс - Основополагающим становится вопрос о "совершенной гармонии, о гармонии между автором и предметом изображения", потому что авторская точка зрения определяет отбор жизненного материала и ракурс его подачи

теории автора XX (труды М. Бахтина, В. Виноградова)

Если для Виноградова ведущим в структуре "автора" был стиль, речевые характеристики, то Бахтин осмысливал его в контексте "энергии", т.е. открытой в бесконечность языковой энергии. Бахтин то отрицал виноградовский "образ автора", то принимал.

В целом выделены следующие положения в теории автора у Бахтина и

Виноградова:

- образ автора является центром художественного мира произведения, воплощением
духовного, ментального мира писателя: "автор - носитель единства завершенного целого, целого героя и целого произведения".

- понимание образа автора невозможно без исследования диалогических отношений "автора" и героев: "Сознание героя, его чувство и желание мира... со всех сторон охвачены завершающим сознанием автора о нем и его мире"; "автор авторитетен и необходим для читателя, который относится к нему не как к лицу, а как к принципу, которому нужно следовать"

двууровневость "автора", в его развернутости и к героям и к читателю: "Автора нельзя отделять от образов персонажей, так как он входит в состав этих образов как их неотъемлемая часть (образы двуедины и иногда двуголосы). Но образ автора можно отделить от образов персонажей; но этот образ сам создан автором и потому также двуедин"

главных результат теоретической мысли в первой половине XX в. - разграничение автора в жизни (биографической личности) и – автора-творца как центральной фигуры в образной системе произведения.

«Кризис автора» назрел еще в 20-х годах а в конце 60-х научные статьи пестрели инновациями типа: «смерть автора»,«отчуждение» автора (Р.Барт). Автор объявлялся «кодом, анонимом»,… он становится воплощением анонимности, зиянием, пробелом»

Рубеж XX–XXI вв. прошел под знаком поисков выхода из тупиковости, наметившейся после провозглашенного "освобождения от автора". С одной стороны это обернулось и отказом от познания идейно-эстетической природы произведения, с другой - обрела права и версия о том, что отрицание "автора" явилось реакцией на господство так называемого "литературоведческого мифа" об авторе текста как главном объекте анализа.

Литературное произведение. Каким образом достигается его целостность.

ЦЕЛОСТНОСТЬ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ - многоуровневое единство литературного произведения - художественный мир, который невозможно свести к сумме его сосотавляющих элементов и разложить на них. Он является пространством встречи автора, героя и читателя.

Платон: представления о единстве литературного произведения было понимание его как вещественной, материальной данности, подобной другим 'вещам', созданным человеком.

По Аристотелю, 'целое есть то, что имеет начало, середину и конец' Несмотря на очевидную неотождествимость античных, средневековых, ренессансных концепций Ц.х., в них обнаруживается нечто общее - понимание произведения как конструктивного, а не органического целого. Напротив, взгляд на художественное произведение как органическое целое в системе шеллингианской эстетики означает и теснейшую взаимосвязь всех частей произведения, несоизмеримую с соподчиненностью частей сколь угодно сложной конструкции, и идею бесконечности, неисчерпаемости произведения. Уточняется древняя аналогия произведения и организма: Ц.х. осознается как духовная органичность (И.В.Гёте), подобная личности.

Подход к изучению Ц.х. со стороны ее духовно-органического аспекта позволяет не отождествлять художественную реальность с историческими и биографическими событиями, но постигать авторское видение мира, породившее эту реальность. Недостаточность такого подхода состоит, однако, в неопределенности отношений между поэтическим миром произведения и читателем. В отечественном литературоведении интерес к внутреннему миру литературного произведения возродил Д.С.Лихачев. Ряд исследователей резко разграничивает понятия 'литературное произведение' и 'поэтическая реальность' (В.В.Фёдоров), тогда как другие (М.М.Гиршман) склонны к их сближению.

Существует еще один уровень Ц.х. - интерсубъективный. В отличие от самодостаточной биологической целостности,художественная целостность существует не вне и помимо нас, а в качестве интерсубъективной реальности. Самый существенный момент этого интерсубъективного уровня Ц.х. составляет духовная встреча автора и читателя.

Именно читательское сознание, будучи незаместимым моментом Ц.х., реализует ее незавершенность, обеспечивая тем самым жизнь литературного произведения как явления культуры.

Литературное произведение: единство и целостность. Проблема единства литературного произведения как особого художественного целого возникает и развивается вместе в с возникновением и развитием в различные эпохи по-разному. Например, в “Поэтике” Аристотеля нет еще особо выделенного соответствующего понятия и специального слова, его обозначающего, а поэтическому произведению современного перевода(“… чтобы поэтическое произведение

было хорошим…”) в оригинале соответствует «поэзия» (ро??sis)”.

На протяжении многовековой эпохи: от античной классики до классизцизма XVII -XVIII вв., которую вслед за Э.Р.Курциусом в современном отечественном литературоведении определяют как “рефлективный традиционализм” (С.С.Аверинцев), “морально-риторическая система” (А.В.Михайлов) и др., прежде всего жанровая определенность делает литературное произведение художественно-значимым единством. “Отдельность” произведения и авторская индивидуальность воплощения, — это один из примеров, конкретизирующих типичное для дайной эпохи жанрово-стиливое единство произведения.– это своего рода вариации, элементы жанрового единства, жанр же как определенный тип единства слова и внесловесной социально-культурной жизнедеятельности представляет собою средостение, объединение столько же индивида и общественного целого, сколько индивидуальности литературного произведения и бытия искусства в социуме.

Поэтому, скажем, в одической поэзии М.В. Ломоносова авторская

индивидуальность не надстраивается над одой, не перестраивает оду, а “встраивается” в ней на основе полного слияния созидаемым жанром общим чувством и лирическим восторгом, объединяющим субъекта одического слова с его адресатом. Именно такое созидание общего — “высокого”, торжественного и восторженного — чувства и “заражение”им опредедяют собой как общий византийский жар и пафос византийской оды, так и конкретную значимость её словесно-стихового

В судьбе литературного произведения и в формирования принципиально нового понятия о нём очень важную роль сыграла смена многовековой эпохи нормативного, жанрово-традиционалистского художественного сознания качественно иным этапом, возникновение которого связано с мировоззренческим, социальным и общекультурным переломом ХVIII — ХIХ вв. Единство бытия, его божественная законосообразность и осмысленность подвергаются сомнению, все ранее сложившееся социальные общности переживают кризис, каноны и нормы риторической культуры воспринимаются как мертвые схемы. Если раньше движение от целого к его частям опиралось на несомненную данность единства всего сущего, то теперь это единство становится все более и более сложной проблемой, требующей личностно ответственного разрешения противоречий между идеальной гармонией, заданной единосущностью бытия и реальной раздробленностью действительности с множеством составляющих её различных целых. В освоении этих противоречий особенно актуальным становится искусство с его устанокой на выражение всеоживляющих внутренних связей разных целых в реальной явлении художественного произведения.

Именно в единстве произведения классическая эстетика XIX в. прежде всего находила «синтез абсолютного с особенным», «универсум в образе искусства” (Ф.Шеллинг). Дальнейшим развитием этого представления является характеристика «индивидуального единства” в котором всеобщее и целостная индивидуальность должны быть просто тождественными, самоцелью для себя, замкнутым целым” (Г..Гегель). В РОССИИ становление такого взгляда связано в первую очередь с утверждением обращенности произведения искусства к «мировой целокупности», и вселенной, в сокращении, в миниатюре», так что художественно произведение — «воспроизведение действительности повторенный как бы вновь созданный мир”, оно делает доступной для непосредственного созерцания истину:»…как: ни дробите жизнь, она всегда едина и цельна» (В,Г,Белинский).

Так складывается характерное для эстетики ХХ-го и еще в большей степени для XX века утверждение содержательной связи художественного произведения с не укладывающейся ни в какой реально-исторический масштаб полнотой бытия, “полнотой космического человеческого универсума», так что в основе произведения лежит «модель последнего целого, модель мира… Эта модель мира перестраивается на протяжении столетия (а радикально — тысячелетий)» (М.Бахтин). А «способам постижения такого содержания” должно быть «рассмотрение дифференциации единого… И здесь дело как раз не в отношении целого и части, ибо речь идет не о фиксации каких-то различных элементов координации, а о происхождении обоих элементов от чего-то единого» (М. Мамардашвили).

Не отношение целого и части, а такое отношение, в котором раскрываетсяпервоначальное единство, саморазвивающееся обособление и глубинная неделимость многих, разных целых, и составляет основное содержание понятияЦЕЛОСТНОСТЬ. И настолько целостность человеческого бытия в посттрадиционалистскую эпоху эстетически проявляется и творчески воссоздастся в индивидуальности художественного произведения, настолько актуальным становится понятие о произведении как художественной целостности. Связанное с этим изменение теоретических координат отчетливо проявляется, например, в суждения о том, что «подлинное деление можно почерпнуть только из природы художественного произведения, которая в целостности жанров развертывает целостность сторон и моментов в его понятия» (Гегель), Если в системе жанрового мышления литературное произведение воспринималось как вариация жанра, то в современном сознании, наоборот, жанр выступает как одна из сторон произведения, осуществляющего всеобщий принцип искусства: “овладеть всем миром и найти для него выражение” (Гегель).

Произведение, конечно же, не рассказывает о целостности человеческого бытия и не показывает её как некий изображаемый объект или заранее готовое целое, — это принципиально невозможно. Оно творчески осуществляет эстетическую реальность, в которой коренные основания жизненной целостности становятся непосредственно-воспринимаемыми и предстают как первоначальное единство, саморазвивающееся обособление и глубинная неделимость автора-героя-читателя, художественного мира-произведения-текста, значимого элемента — структуры — целого произведения.

Как производное от полноты бытия понятие целостность является содержательным основанием конкретного определения выделяющихся из первоначального единства разных целых и составных частей, так и целое литературного произведения, его структура и его значимые элементы конкретизируются на основе порождающего по отношению к ним понятия художественная целостность. Оно определяет и специфику, и принципиальную неиерархичность отношений элементов и целого произведения. Семантическим центром каждого слова как художественно значимого элемента является мир и смысл произведения, а произведение при этом оказывается новым, индивидуально сотворяемым словом, впервые называющим то, что до этого не имело имени.

В строении литературного произведения с принципиально неиерархическими внутренними отношениями воссоздаются такие связи универсальной всеобщности и уникальности, которые противостоят любим формам одностороннего возвышения, абсолютизации и обожествления как любой человеческой общности, так и отдельно взя-того индивида. Это касается и неплодотворности обожествления человечества в целом – во всяком случае человечество и конкретная

человеческая личность относятся друг к другу не как часть и целое, но как равноценные и равнозначные целые — художественная целостность в идеале проявляет именно такую взаимосвязь,

Литературное произведение в посттрадиционалистскую эпоху, как правило, не укладывается в однозначное жанровое определение, в нем переплетаются и взаимодействуют различные и порой разнородные жанрово-стилистические традиции. Понятие о произведении как художественной целостности содержит в себе не только возможность, но и эстетическую законность, даже необходимость полижанровости и полистилистики. А с другой стороны, целостность противостоит абсолютизации как единства, так и множественности: в свете художественной целостности преодолеваются какие бы то ни было заранее заданные в произведении внешние границы эстетического разнообразия, но утверждается его внутренний предел. Он основывается на том, что при всех разнородных сочетаниях и обособлениях разделяющихся целых сохраняется индивидуально-творческий центр произведения и глубинная неделимость эстетического бития, в ней осуществляемого. В этом центре соединяется универсальная обращенность к полноте бытия и уникальность индивидуально-творческой позиции авторского сознания, так что скрепляющей основой мира оказывается индивидуальн-неповторимоое человеческое бытие, целостная индивидуальность.

Художественная целостность выступает не как организующий принцип, навязывающий элементам произведения схему их организации, своего рода “идею порядка”, а как нечто внутреннее присущее этим элементам, точнее, присущее процессу в энергия их взаимодействия. Взаимодействие здесь оказывается первичным, отражая — первичность общения, когда общение онтологично и предшествует разделению общающихся. Воплощение полноты бытия в художественное целостности равно противостоит в этом смысле и утопической человеческой всеобщности, которая исключает индивидуальную свободу, и абсолютно обособленному индивиду как единственной реальности человеческого существования.

В произведении как художественной целостности равно несомненными и равнодостойными являются человечество, народ и конкретная человеческая личность. Они принципиально несводимы друг на друга и друг к другу. Целое произведения — это поле напряженного взаимодействия этих обращенных друг к другу содержаний и, благодаря этому, поле порождения многообразных культурных смыслов, реализущих разнообразные возможности че-ловеческой жизви каждой индивидуальности на своём месте в пределах своей конкретной историчности и органичной ограниченности.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: