Я содрогнулась, подумав о возможных причинах такого приказа.

– А Эсми и Карлайл? – быстро спросила я, надеясь, что Эдвард не заметил моего испуга.

– Они довольны, если доволен я. Эсми приняла бы тебя, даже окажись ты хромой и косоглазой. Она жутко волновалась, что Карлайл изменил меня слишком юным, и я не успел стать цельной личностью… Да она в восторге и просто млела каждый раз, когда я брал тебя за руку!

– Элис, кажется, тоже рада…

– Ну, у нее свой интерес!

Целую минуту мы молча смотрели друг на друга.

Эдвард что-что скрывает. Ладно, потерплю, а со временем постараюсь все выяснить.

– О чем вы договорились с Карлайлом? – как ни в чем не бывало спросила я.

– Значит, ты заметила!

– Конечно, – по-прежнему спокойно проговорила я.

Эдвард ответил не сразу.

– Он хотел рассказать мне кое-что и не знал, захочу ли я поделиться с тобой.

– А ты захочешь?

– Я вынужден, потому что в следующие несколько дней или недель мне придется быть… еще более осторожным и внимательным. А выглядеть в твоих глазах тираном и деспотом совершенно не хочется.

– Ты и есть тиран, – безмятежно сказала я, – но меня это вполне устраивает. Что особенного?

– В общем, ничего. Элис чувствует приближение гостей. Они знают про нашу семью и, скорее всего, хотят познакомиться.

– Гости?

– Да, они не похожи на нас и охотятся иначе.

Скорее всего, в город они вообще не сунутся, однако до самого их отъезда я не спущу с тебя глаз.

На этот раз он точно заметил, что я трясусь от страха.

– Ну наконец-то нормальная реакция! – усмехнулся Эдвард. – А я уж подумал, что ты совсем утратила инстинкт самосохранения.

Я понемногу успокаивалась, оглядывая просторный холл.

– Что, твои ожидания не оправдались? – самодовольно поинтересовался Эдвард.

– Не совсем, – призналась я.

– Ни гробов, ни черепов по углам! Вроде бы даже паутины нет, какая жалость!

– Очень просторно и много света, – не обращая внимания на его ерничество, проговорила я.

– Домом мы всегда гордились!

Колыбельная, которую играл Эдвард, моя колыбельная, приближалась к концу, но финальные аккорды оказались неожиданно грустными. Последняя резкая нота, и в холле повисла тишина.

– Спасибо, – пробормотала я, только сейчас почувствовав, что на глаза навернулись слезы. Смутившись, я стала вытирать их платком.

Одну слезинку я все же пропустила, и ее аккуратно стер Эдвард. Подняв влажный палец, он внимательно на него посмотрел и быстро поднес к губам.

Я не знала, что сказать, а Эдвард мечтательно закатил глаза и улыбнулся.

– Хочешь посмотреть другие комнаты?

– А гробов правда нет? – уточнила я, надеясь, что за сарказмом не слышно беспокойства.

Улыбнувшись, он взял меня за руку и повел к лестнице.

– Никаких гробов, обещаю!

По высоким ступеням мы поднялись на второй этаж. Деревянные перила были гладкие, как шелк. Так, значит цветовая гамма второго этажа совсем иная – стены обшиты деревянными панелями медового цвета, того же оттенка, что и половицы.

– Комната Розали и Эмметта, кабинет Карлайла, комната Элис, – показывал на закрытые двери Эдвард.

В конце коридора я остановилась как вкопанная и уставилась на деревянное украшение на стене. Заметив мое смущение, он улыбнулся.

– Можешь смеяться. Вот уж действительно парадокс!

Я и не думала смеяться; более того, рука непроизвольно потянулась к большому деревянному кресту, темнеющему на фоне светлой стены. Однако дотронуться до него я не решилась – просто хотелось узнать, действительно ли крест такой гладкий, каким кажется.

– Наверное, он очень старый…

– Середина семнадцатого века, – пожал плечами Эдвард.

– Зачем вы его здесь держите? – поинтересовалась я.

– Ностальгия, крест принадлежал отцу Карлайла.

– Он коллекционировал антиквариат?

– Нет, – тихо засмеялся Эдвард, – он вырезал его сам. Когда-то крест висел на стене в приходе, где он служил.

Не знаю, отразилось ли на моем лице удивление, но на всякий случай я перевела взгляд на древний крест. Применив элементарную арифметику, я поняла, что кресту более трехсот пятидесяти лет. Я молчала, пытаясь осмыслить такой огромный временной промежуток.

– О чем ты думаешь? – спросил Эдвард.

– Сколько лет Карлайлу? – промолвила я, по-прежнему глядя на крест.

– Он недавно отпраздновал трехсот шестьдесят второй день рождения.

Наконец-то оторвавшись от креста, я посмотрела на Эдварда. В голове уже теснились вопросы.

Задать их я не успела, он без труда понял, что я хочу узнать.

– Карлайл родился в Лондоне примерно в 1640 году, незадолго до правления Кромвеля. Точнее сказать невозможно, даты рождения простолюдинов тогда не записывали.

Понимая, что Эдвард за мной искоса наблюдает, я старалась не показать волнения. Обдумать все можно потом, дома, в спокойной обстановке.

– Он был единственным сыном англиканского священника. Мать умерла при родах, и Карлайл остался с отцом, человеком крайне нетерпимым. Когда протестанты пришли к власти, священник участвовал в гонениях католиков и представителей других религий. А еще он твердо верил в существование зла и возглавлял облавы на ведьм, оборотней и… вампиров.

Услышав это слово, я замерла, однако Эдвард, похоже, ничего не заметил и рассказывал дальше.

– Они сожгли сотни невинных людей, потому что тех, на кого устраивались облавы, поймать куда труднее. Состарившись, пастырь поставил во главе рейдов своего послушного сына. Сначала Карлайл приносил одни разочарования: он не умел обвинять невинных и видеть дьявола в душах праведных. Зато он оказался настойчивее и умнее отца. Он нашел настоящих вампиров, которые жили среди нищих и выходили на охоту по ночам. Даже в те времена, когда чудовища существовали не только в легендах, выжить им было непросто. Итак, вооружившись факелами и горячей смолой, – зловещим тоном продолжал Эдвард, – люди собрались у логова вампиров, которое обнаружил Карлайл. Наконец появился первый.

Он заговорил тише, и я с трудом разбирала слова.

– Это был обессилевший от голода старик. Почуяв людей, он тут же предупредил остальных и бросился бежать, петляя среди трущоб. Карлайл, на тот момент двадцатитрехлетний, возглавил погоню. Старик мог легко оторваться от преследователей, но, по мнению Карлайла, он был голоден, поэтому внезапно развернулся и бросился в атаку. Сначала он напал на Карлайла, однако противников было слишком много, и вампиру пришлось обороняться. Убив двоих, старик убежал с третьим, а истекающего кровью Карлайла бросил на улице.

Эдвард замолчал, подбирая слова.

– Карлайл знал, что сделает его отец. Тела сожгут, сожгут и всех раненых. Чтобы спасти свою жизнь, мой отец доверился интуиции. Пока толпа гналась за вампиром, он полз в противоположном направлении. Карлайл нашел погреб с гнилой картошкой и скрывался целых три дня. Он сидел тихо, и его никто не обнаружил. Лишь когда жизни ничего не угрожало, отец понял, кем стал.

Не знаю, что отразило мое лицо, но Эдвард внезапно остановился.

– Ты нормально себя чувствуешь?

– Конечно, – успокоила его я, однако Эдвард был слишком внимателен, чтобы не разглядеть любопытства, горевшего в моих глазах.

– У тебя еще остались вопросы, – улыбнулся он.

– Ну, несколько.

– Пойдем, – проговорил Эдвард, взяв меня за руку, – сейчас ты сама все узнаешь.

Глава шестнадцатая

КАРЛАЙЛ

Он подвел меня к кабинету Карлайла и на секунду помедлил у двери.

– Входите, – проговорил доктор Каллен.

Я в изумлении посмотрела на Эдварда.

– Ты дышишь громче, чем думаешь, – насмешливо прошептал он. Я обиделась.

Мы вошли в комнату с высокими потолками и выходящими на запад окнами. Обшитые темным деревом стены были почти полностью скрыты за высокими полками, а столько книг я не видела ни в одной библиотеке.

Доктор Каллен сидел в кожаном кресле за тяжелым столом из красного дерева и читал толстую книгу в потертом переплете. Комната идеально соответствовала моим представлениям о кабинете декана университета, вот только Карлайл был слишком молод, чтобы занимать эту должность.

– Чем могу вам помочь? – вежливо спросил доктор, поднимаясь с кресла.

– Я хочу, чтобы Белла кое-что о нас знала, и как раз начал рассказывать твою историю, – заявил Эдвард.

– Мы не хотели вам мешать, – извинилась я.

– Вы и не помешали, – тепло улыбнулся Карлайл. – На чем ты остановился?

– На перерождении, – отозвался Эдвард и, дотронувшись до моего плеча, заставил повернуться к двери, в которую мы только что вошли. От каждого его прикосновения сердце начинало бешено биться, что в присутствии Карлайла особенно смущало.

Стена, на которую мы теперь смотрели, отличалась от других. Вместо книжных полок ее украшали картины самых разных размеров и цветов: яркие, пастельные и монохромные. Я попыталась определить, что общего может быть у всех этих картин, но логического объяснения найти не смогла.

Эдвард подтолкнул меня к написанной маслом миниатюре в квадратной рамке. Выдержанная в светлых терракотовых тонах, она как-то терялась среди других картин. Присмотревшись, я разглядела городской пейзаж с остроконечными крышами и высокими шпилями. На переднем плане – река и мост, украшенный скульптурами.

– Лондон середины семнадцатого века, – пояснил Эдвард.

– Лондон моей юности, – добавил Карлайл. Он подошел к нам так неслышно, что я вздрогнула. Кал-лен-младший ободряюще сжал мне руку.

– Может, сам все расскажешь? – спросил Эдвард, и я обернулась, чтобы увидеть, как воспримет эти слова Карлайл.

– Я бы с удовольствием, – дружелюбно улыбнулся доктор, – но мне нужно бежать. С утра звонили из клиники, доктор Сноу снова взял больничный. Кроме того, эту историю ты знаешь ничуть не хуже меня.

Ну и ситуация! Повседневные потребности современного Форкса прерывают рассказ о жизни средневекового Лондона.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: