Образ китайской женщины в 20-30-е годы XX века (на примере романа Лисы Си «Девушки из Шанхая»)

Синолог В. Арнольдов, редактор крупнейшей в Шанхае русской газеты «Шанхайская Заря», в одной публицистической заметке написал:

«Китай быстрыми шагами идет к европейскому или, точнее, к вселенскому прогрессу, к европейскому скепсису и неверию! Прошлое умерло не только во внешних государственных формах, но оно умирает, вытравливается в душах. Даже культ предков, на котором строился, рос, ширился и укреплялся Китай в течение многих тысячелетий, даже этот культ соблюдается теперь только внутри семей как мертвая традиция, но не как живая вера, проникавшая еще недавно в сознание каждого китайца от мала до велика...» (Арнольдов Л.В., 1929).

Действительно, XX век является веком прогресса, веком трансформации привычного уклада жизни не только в китайском обществе, но и в мире в целом. В 1920-30-е годы китайцы начали отказываться от некоторых постулатов прежних правил и установок. Изменению подвергается и привычный образ китайской женщины. Так, популярный в то время французский писатель Морис Декобра, посетивший Шанхай в 1934 году, поделился своими наблюдениями о китайских женщинах:

«...Теперь на моем пути стала новая загадка, еще не разгаданная мною - женщина Востока... Потребуется время для того, чтобы понять очаровательный сфинкс - женщину Востока. Может быть, она, конечно, окажется «сфинксом без загадки»... Тайна - вот одно из главных очарований женщины, оружие, которым она умеет подчинить себе почти всякого мужчину. Скажу только одно: меня иногда почти пугают быстрые шаги, которыми идут к прогрессу восточные женщины» (Женщина Востока – очаровательный сфинкс, 1934).

Этот «очаровательный сфинкс» предстает перед нами в романе американской писательницы китайского происхождения Лисы Си «Девушки из Шанхая», где главная героиня Цинь Лун Перл рассказывает историю своей нелёгкой судьбы.

Несмотря на существенные изменения в жизни китайского народа, которые внесли западные веяния, в умах китайцев продолжали преобладать традиционные взгляды. Отец главной героини желает показать себя как современного жителя Шанхая - Азиатского (Восточного) Парижа. Однако, как человек «старой закалки», он не желает принимать те западные идеи, что ломаю внутренние представления и традиции китайцев. Роман начинается с того, что отец начинает критиковать внешность своей старшей дочери, нашей главной героини: для человека его положения не приемлемо, чтобы его дочь была похожа на «сельскую девку с Юга», т.е. кожа у Перл недостаточно бела, и краснеет она по поводу и без повода. Китайская девушка не должна быть высокой, она должна быть миниатюрной во всём, стройной и гибкой как тростник. Перл не такая. «Я выше отца, и это выводит его из себя. Мы живем в Шанхае, а здесь все, что выше, чем у соседа, - будь то автомобиль, стена или дом, - недвусмысленно дает понять, что владелец - значительная личность. Я же - личность незначительная» (Си Л., 2011). Ещё один предмет постоянных придирок отца Перл - это образование: он поддерживает идею Конфуция о том, что «образованная женщина - никчемная женщина». В 1937 году начитанность не было завидным качеством для китайской женщины. Перл получила хорошее образование, окончила колледж, великолепно говорит по-английски, что очень пригодиться ей в будущем. «Я считаю, что свободно говорю на четырех языках - на британском и американском английском, на диалекте сэйяп (одном из множества кантонских диалектов) и на уском диалекте (своеобразной версии путунхуа, на которой говорят в Шанхае)» (Си Л., 2011). Роль образования в воспитании дочерей постоянно растёт. Для зажиточных семей Шанхая необразованность дочери становится признаком дурного вкуса. Образование же часто построено по западному образцу.

«Мы принадлежим к гаодэн хуажэнь - высшему слою китайского общества, которому свойственно чжун ян, поклонение всему иностранному. Это выражается как в нашей любви к кинематографу, сыру и бекону, так и в том, что мы переделываем свои имена на западный манер» (Си Л., 2011). Т.е. влияние Запада становиться всё сильнее, приобретая форму преклонения перед всем иностранным.

Главная героиня является старшей из дочерей и, по её собственному мнению, нелюбимой. Она воспитана в духе дочерней почтительности, но с явными нотками западной идеологии. «Я считаю себя современной шанхайской девушкой и не верю во весь этот вздор насчет бесконечного подчинения, который раньше внушали девушкам. Но правда состоит в том, что и Мэй, как бы все ее ни обожали, и я - всего лишь дочери... Когда мы были маленькими, наша никчемность выражалась в том, что родители не давали себе труда нас контролировать. Мы не стоили тревог или усилий. Потом случилось странное: мои родители безумно и безоглядно полюбили свою младшую дочь. Это позволило нам сохранить определенную свободу, благодаря чему на избалованность сестры закрывали глаза - как и на наше пренебрежение понятиями долга и почтения, порой очевидное. То, что в других семьях посчитали бы неуважением и дочерней непочтительностью, у нас называется «современным» и «свободным» (Си Л., 2011). Мэй прекрасно понимает своё особое положение в семье как всеобщей любимицы и умеет этим пользоваться. Ей позволяется то, что считается неприемлемым даже среди ближайших родственников, например прикосновения.

Как и любая девушка 30-х годов XX века, Перл и Мэй находят для себя подходящее хобби. Однако занимаются они не совсем обычным и приличным, с точки зрения общества, делом - они являются красотками, т.е. девушками определенной внешности, позирующие художникам, специализирующимся на плакатах, календарях и рекламах с красотками. «Большинство семей были бы шокированы, если бы их дочери позировали художникам и порой возвращались домой под утро. Поначалу наши родители реагировали так же, но стоило нам начать зарабатывать деньги, как они перестали протестовать. Папа забирает наши гонорары и пускает их в оборот, говоря, что к тому моменту, когда мы встретим наших будущих мужей, влюбимся и решим выйти замуж, у нас будет приданое» (Си Л., 2011). В Китае девушка, позирующая для плакатов, считается недостойной, этим могут заниматься только актрисы, танцовщицы, проститутки, при этом в сознании мужчин того времени выше указанные профессии не имели особого различия между собой. «Каждый год множество Знаменитых Цветов Шанхая - самых талантливых городских проституток — попадают отсюда на обложки журналов» (Си Л., 2011). Главная героиня считает, что позирование позволяет ей привносить красоту в жизнь, а также способствует социальному прогрессу.

Внешность для китайской женщины всегда была важным качеством. Вплоть до начала XX века женщины с малых лет испытывали невыносимые муки для того, чтобы соответствовать общепринятому идеалу красоты. В 20-30-е годы всё кардинально меняется. «В последнее время в моду вошли женщины, готовые в любой момент нырнуть в бассейн, сыграть в мини-гольф или натянуть тетиву лука, чтобы послать в небо стрелу. Идеал - быть здоровой и спортивной. Кто лучше всех воспитает сынов Китая? Ответ: женщина, которая играет в теннис, водит машину, курит и при этом остается бесконечно доступной, изысканной и соблазнительной» (Си Л., 2011). Таким образом, разрушается общепринятый идеал женской красоты. Женщина должна быть активной, здоровой, современной. Изменяется традиционная одежда - ципао. Длинные волосы остригают, делают завивку. Поведение женщины меняется.

«Я родилась в 1916 году, а это был уже четвертый год Республики. Женщинам запретили бинтовать ступни, их жизнь сильно изменилась. Свадьбы по сговору считаются устарелой традицией. Все хотят вступать в брак по любви. Между тем мы верим в свободу любви» (Си Л., 2011). Однако отец Перл и Мэй решает придерживаться традиций и в буквальном смысле «продает» дочерей замуж для уплаты долгов, как это происходило испокон веков. «Возможно, мы выглядим и ведем себя на современный манер, но в душе мы все те же покорные китайские дочери» (Си Л., 2011). Перл и Мэй ничего не остается кроме как подчиниться воле отца, хотя и с некоторыми оговорками. За день до свадьбы невесты знакомятся с женихами (что противоречит традициям). Свадьба проходит без излишеств, пары только расписались в документах, удостоверяющих их брак. Здесь традиции отброшены как обременяющий пережиток прошлого.

«Я думала, что я - современная девушка. Я думала, что у меня есть выбор. Я думала, что у нас с матерью нет ничего общего. Но отцовская страсть к игре уничтожила все. Чтобы спасти семью, меня продадут, как испокон веков продавали дочерей» (Си Л., 2011).

После иммиграции в Соединенные Штаты Перл оказалась в чужой семье. У неё рождается девочка, что очень огорчает главу семьи - дедушку девочки, т.к. девочка не может заботиться о своих предках после их смерти. Однако со временем все члены семьи полюбили девочку.

По приезду в Америку на Перл были все домашние обязанности, свекровь в свою очередь имела большую власть на невестку (как это всегда было в традиционной китайской семье). Постепенно американский образ жизни и мысли повлияли на отношения между членами семьи. Женщина становится всё более свободной, равноправной мужчине.

Тяжела и беспросветна в прошлом была жизнь китайской женщины. Игрушка в руках сильного пола, китайская женщина в течение многих веков существовала в условиях глубокого прессинга и вечного морального унижения. Отказываясь от веками сложившихся правил и установлений обыденной жизни, в первой половине ХХ века китаянки быстро усваивали новые веяния времени, ни в чём не уступая мужчинам, а иногда и, превосходя их в дерзости осуществления своих замыслов - касалось ли это семьи, образования или деловых вопросов.

Именно поддержка китайских женщин впоследствии принесла успех деятельности коммунистического движения в Китае: ведь желание свободы и отказ от прежних условий жизни были одними из главных коньков коммунистической пропаганды в деревне и городе.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: