Кристофер Робин ничего не сказал, но глаза его становились всё больше и больше, а щёки всё розовели и розовели.

Алан Александр Милн

Винни‑Пух и Все‑Все‑Все

«Винни‑Пух и все‑все‑все»: Правда; Мосва; 1985

Аннотация

Весёлая повесть‑сказка известного английского писателя писателя Алана Александра Милна (1882–1956) о медвежонке Винни‑Пухе и его друзьях.

Алан МИЛН

Винни‑Пух и Все‑Все‑Все

ГЛАВА ПЕРВАЯ,

в которой мы знакомимся с Винни‑Пухом и несколькими пчёлами

Ну вот, перед вами Ви́нни‑Пух.

Как видите, он спускается по лестнице вслед за своим другом Кри́стофером Ро́бином, головой вниз, пересчитывая ступеньки собственным затылком: бум‑бум‑бум. Другого способа сходить с лестницы он пока не знает. Иногда ему, правда, кажется, что можно бы найти какой‑то другой способ, если бы он только мог на минутку перестать бумкать и как следует сосредоточиться. Но увы – сосредоточиться‑то ему и некогда.

Как бы то ни было, вот он уже спустился и готов с вами познакомиться.

– Винни‑Пух. Очень приятно!

Вас, вероятно, удивляет, почему его так странно зовут, а если вы знаете английский, то вы удивитесь ещё больше.

Это необыкновенное имя подарил ему Кристофер Робин. Надо вам сказать, что когда‑то Кристофер Робин был знако́м с одним лебедем на пруду, которого он звал Пухом. Для лебедя это было очень подходящее имя, потому что если ты зовёшь лебедя громко: «Пу‑ух! Пу‑ух!» – а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что ты просто понарошку стрелял; а если ты звал его тихо, то все подумают, что ты просто подул себе на нос. Лебедь потом куда‑то делся, а имя осталось, и Кристофер Робин решил отдать его своему медвежонку, чтобы оно не пропало зря.

А Винни – так звали самую лучшую, самую добрую медведицу в зоологическом саду, которую очень‑очень любил Кристофер Робин. А она очень‑очень любила его. Её ли назвали Винни в честь Пуха, или Пуха назвали в её честь – теперь уже никто не знает, даже папа Кристофера Робина. Когда‑то он знал, а теперь забыл.

Словом, теперь мишку зовут Винни‑Пух, и вы знаете почему.

Иногда Винни‑Пух любит вечерком во что‑нибудь поиграть, а иногда, особенно когда папа дома, он больше любит тихонько посидеть у огня и послушать какую‑нибудь интересную сказку.

В этот вечер…

– Папа, как насчёт сказки? – спросил Кристофер Робин.

– Что насчёт сказки? – спросил папа.

– Ты не мог бы рассказать Винни‑Пуху сказочку? Ему очень хочется!

– Может быть, и мог бы, – сказал папа. – А какую ему хочется и про кого?

– Интересную, и про него, конечно. Он ведь у нас ТАКОЙ медвежонок!

– Понимаю. – сказал папа.

– Так, пожалуйста, папочка, расскажи!

– Попробую, – сказал папа.

И он попробовал.

Давным‑давно – кажется, в прошлую пятницу – Винни‑Пух жил в лесу один‑одинёшенек, под именем Са́ндерс.

– Что значит «жил под именем»? – немедленно спросил Кристофер Робин.

– Это значит, что на дощечке над дверью было золотыми буквами написано «Мистер Сандерс», а он под ней жил.

– Он, наверно, и сам этого не понимал, – сказал Кристофер Робин.

– Зато теперь понял, – проворчал кто‑то басом.

– Тогда я буду продолжать, – сказал папа.

Вот однажды, гуляя по лесу, Пух вышел на полянку. На полянке рос высокий‑превысокий дуб, а на самой верхушке этого дуба кто‑то громко жужжал: жжжжжжж…

Винни‑Пух сел на траву под деревом, обхватил голову лапами и стал думать.

Сначала он подумал так: «Это – жжжжжжж – неспроста! Зря никто жужжать не станет. Само дерево жужжать не может. Значит, тут кто‑то жужжит. А зачем тебе жужжать, если ты – не пчела? По‑моему, так!»

Потом он ещё подумал‑подумал и сказал про себя: «А зачем на свете пчёлы? Для того, чтобы делать мёд! По‑моему, так!»

Тут он поднялся и сказал:

– А зачем на свете мёд? Для того, чтобы я его ел! По‑моему, так, а не иначе!

И с этими словами он полез на дерево.

Он лез, и лез, и всё лез, и по дороге он пел про себя песенку, которую сам тут же сочинил. Вот какую:

Мишка очень любит мёд!

Почему? Кто поймёт?

В самом деле, почему

Мёд так нравится ему?

Вот он влез ещё немножко повыше… и ещё немножко… и ещё совсем‑совсем немножко повыше… И тут ему пришла на ум другая песенка‑пыхтелка:

Если б мишки были пчёлами,

То они бы нипочём

Никогда и не подумали

Так высоко строить дом;

И тогда (конечно, если бы

Пчёлы – это были мишки!)

Нам бы, мишкам, было незачем

Лазить на такие вышки!

По правде говоря, Пух уже порядком устал, поэтому Пыхтелка получилась такая жалобная. Но ему осталось лезть уже совсем‑совсем‑совсем немножко. Вот стоит только влезть на эту веточку – и…

ТРРАХ!

– Мама! – крикнул Пух, пролетев добрых три метра вниз и чуть не задев носом о толстую ветку.

– Эх, и зачем я только… – пробормотал он, пролетев ещё метров пять.

– Да ведь я не хотел сделать ничего пло… – попытался он объяснить, стукнувшись о следующую ветку и перевернувшись вверх тормашками.

– А всё из‑за того, – признался он наконец, когда перекувырнулся ещё три раза, пожелал всего хорошего самым нижним веткам и плавно приземлился в колючий‑преколючий терновый куст, – всё из‑за того, что я слишком люблю мёд! Мама!…

Пух выкарабкался из тернового куста, вытащил из носа колючки и снова задумался. И самым первым делом он подумал о Кристофере Робине.

– Обо мне? – переспросил дрожащим от волнения голосом Кристофер Робин, не смея верить такому счастью.

– О тебе.

Кристофер Робин ничего не сказал, но глаза его становились всё больше и больше, а щёки всё розовели и розовели.

Итак, Винни‑Пух отправился к своему другу Кристоферу Робину, который жил в том же лесу, в доме с зелёной дверью.

– Доброе утро, Кристофер Робин! – сказал Пух.

– Доброе утро, Винни‑Пух! – сказал мальчик.

– Интересно, нет ли у тебя случайно воздушного шара?

– Воздушного шара?

– Да, я как раз шёл и думал: «Нет ли у Кристофера Робина случайно воздушного шара?» Мне было просто интересно.

– Зачем тебе понадобился воздушный шар?

Винни‑Пух оглянулся и, убедившись, что никто не подслушивает, прижал лапу к губам и сказал страшным шёпотом:

– Мёд.

– Что‑о?

– Мёд! – повторил Пух.

– Кто же это ходит за мёдом с воздушными шарами?

– Я хожу! – сказал Пух.

Ну, а как раз накануне Кристофер Робин был на вечере у своего друга Пятачка, и там всем гостям дарили воздушные шарики. Кристоферу Робину достался большущий зелёный шар, а одному из Родных и Знакомых Кролика приготовили большой‑пребольшой синий шар, но этот Родственник и Знакомый его не взял, потому что сам он был ещё такой маленький, что его не взяли в гости, поэтому Кристоферу Робину пришлось, так и быть, захватить с собой оба шара – и зелёный и синий.

– Какой тебе больше нравится? – спросил Кристофер Робин.

Пух обхватил голову лапами и задумался глубоко‑глубоко.

– Вот какая история, – сказал он. – Если хочешь достать мёд – главное дело в том, чтобы пчёлы тебя не заметили. И вот, значит, если шар будет зелёный, они могут подумать, что это листик, и не заметят тебя, а если шар будет синий, они могут подумать, что это просто кусочек неба, и тоже тебя не заметят. Весь вопрос – чему они скорее поверят?

– А думаешь, они не заметят под шариком тебя?

– Может, заметят, а может, и нет, – сказал Винни‑Пух. – Разве знаешь, что пчёлам в голову придёт? – Он подумал минутку и добавил: – Я притворюсь, как будто я маленькая чёрная тучка. Тогда они не догадаются!

– Тогда тебе лучше взять синий шарик, – сказал Кристофер Робин.

И вопрос был решён.

Друзья взяли с собой синий шар, Кристофер Робин, как всегда (просто на всякий случай), захватил своё ружьё, и оба отправились в поход.

Винни‑Пух первым делом подошёл к одной знакомой луже и как следует вывалялся в грязи, чтобы стать совсем‑совсем чёрным, как настоящая тучка.

Потом они стали надувать шар, держа его вдвоём за верёвочку. И когда шар раздулся так, что казалось, вот‑вот лопнет, Кристофер Робин вдруг отпустил верёвочку, и Винни‑Пух плавно взлетел в небо и остановился там‑как раз напротив верхушки пчелиного дерева, только немного в стороне.

– Ураааа! – закричал Кристофер Робин.

– Что, здорово? – крикнул ему из поднебесья Винни‑Пух. – Ну, на кого я похож?

– На медведя, который летит на воздушном шаре!

– А на маленькую чёрную тучку разве не похож? – тревожно спросил Пух.

– Не очень.

– Ну ладно, может быть, отсюда больше похоже. А потом, разве знаешь, что придёт пчёлам в голову!

К сожалению, ветра не было, и Пух повис в воздухе совершенно неподвижно. Он мог чуять мёд, он мог видеть мёд, но достать мёд он, увы, никак не мог.

Спустя некоторое время он снова заговорил.

– Кристофер Робин! – крикнул он шёпотом.

– Чего?

– По‑моему, пчёлы что‑то подозревают!

– Что именно?

– Не знаю я. Но только, по‑моему, они ведут себя подозрительно!

– Может, они думают, что ты хочешь утащить у них мёд?

– Может, и так. Разве знаешь, что пчёлам в голову придёт!

Вновь наступило недолгое молчание. И опять послышался голос Пуха:

– Кристофер Робин!

– Что?

– У тебя дома есть зонтик?

– Кажется, есть.

– Тогда я тебя прошу: принеси его сюда и ходи тут с ним взад и вперёд, а сам поглядывай всё время на меня и приговаривай: «Тц‑тц‑тц, похоже, что дождь собирается!» Я думаю, тогда пчёлы нам лучше поверят.

Ну, Кристофер Робин, конечно, рассмеялся про себя и подумал: «Ах ты, глупенький мишка!» – но вслух он этого не сказал, потому что он очень любил Пуха.

И он отправился домой за зонтиком.

– Наконец‑то! – крикнул Винни‑Пух, как только Кристофер Робин вернулся. – А я уже начал беспокоиться. Я заметил, что пчёлы ведут себя совсем подозрительно!

– Открыть зонтик или не надо?

– Открыть, но только погоди минутку. Надо действовать наверняка. Самое главное – это обмануть пчелиную царицу. Тебе её оттуда видно?

– Нет.

– Жаль, жаль. Ну, тогда ты ходи с зонтиком и говори: «Тц‑тц‑тц, похоже, что дождь собирается», а я буду петь специальную Тучкину Песню – такую, какую, наверно, поют все тучки в небесах… Давай!

Кристофер Робин принялся расхаживать взад и вперёд под деревом и говорить, что, кажется, дождь собирается, а Винни‑Пух запел такую песню:

Я Тучка, Тучка, Тучка,

А вовсе не медведь,

Ах, как приятно Тучке

По́ небу лететь!

Ах, в синем‑синем небе

Порядок и уют –

Поэтому все Тучки

Так весело поют!

Но пчёлы, как ни странно, жужжали всё подозрительнее и подозрительнее. Многие из них даже вылетели из гнезда и стали летать вокруг Тучки, когда она запела второй куплет песни. А одна пчела вдруг на минутку присела на нос Тучки и сразу же снова взлетела.

– Кристофер – ай! – Робин! – закричала Тучка.

– Что?

– Я думал, думал и наконец всё понял. Это неправильные пчёлы!

– Да ну?

– Совершенно неправильные! И они, наверно, делают неправильный мёд, правда?

– Ну да?

– Да. Так что мне, скорей всего, лучше спуститься вниз.

– А как? – спросил Кристофер Робин.

Об этом Винни‑Пух как раз ещё и не подумал. Если он выпустит из лап верёвочку, он упадёт и опять бумкнет. Эта мысль ему не понравилась. Тогда он ещё как следует подумал и потом сказал:

– Кристофер Робин, ты должен сбить шар из ружья. Ружьё у тебя с собой?

– Понятно, с собой, – сказал Кристофер Робин. – Но если я выстрелю в шарик, он же испортится!

– А если ты не выстрелишь, тогда испорчусь я, – сказал Пух.

Конечно, тут Кристофер Робин сразу понял, как надо поступить. Он очень тщательно прицелился в шарик и выстрелил.

– Ой‑ой‑ой! – вскрикнул Пух.

– Разве я не попал? – спросил Кристофер Робин.

– Не то чтобы совсем не попал, – сказал Пух, – но только не попал в шарик!

– Прости, пожалуйста, – сказал Кристофер Робин и выстрелил снова.

На этот раз он не промахнулся. Воздух начал медленно выходить из шарика, и Винни‑Пух плавно опустился на землю.

Правда, лапки у него совсем одеревенели, оттого что ему пришлось столько времени висеть, держась за верёвочку. Целую неделю после этого происшествия он не мог ими пошевелить, и они так и торчали кверху. Если ему на нос садилась муха, ему приходилось сдувать её: «Пухх! Пуххх!»

И, может быть – хотя я в этом не уверен, – может быть, именно тогда‑то его и назвали Пухом.

– Сказке конец? – спросил Кристофер Робин.

– Конец этой сказке. А есть и другие.

– Про Пуха и про меня?

– И про Кролика, про Пятачка, и про всех остальных. Ты сам разве не помнишь?

– Помнить‑то я помню, но когда хочу вспомнить, то забываю…

– Ну, например, однажды Пух и Пятачок решили поймать Слонопотама…

– А поймали они его?

– Нет.

– Где им! Ведь Пух совсем глупенький. А я его поймал?

– Ну, услышишь – узнаешь.

Кристофер Робин кивнул.

– Понимаешь, папа, я‑то всё помню, а вот Пух забыл, и ему очень‑очень интересно послушать опять. Ведь это будет настоящая сказка, а не просто так… вспоминание.

– Вот и я так думаю.

Кристофер Робин глубоко вздохнул, взял медвежонка за заднюю лапу и поплёлся к двери, волоча его за собой. У порога он обернулся и сказал:

– Ты придёшь посмотреть, как я купаюсь?

– Наверно, – сказал папа.

– А ему не очень было больно, когда я попал в него из ружья?

– Ни капельки, – сказал папа.

Мальчик кивнул и вышел, и через минуту папа услышал, как Винни‑Пух поднимается по лесенке: бум‑бум‑бум.

ГЛАВА ВТОРАЯ,

в которой Винни‑Пух пошёл в гости, а попал в безвыходное положение

Как‑то днём известный своим друзьям, а значит, теперь и вам, Винни‑Пух (кстати, иногда для краткости его звали просто Пух) не спеша прогуливался по Лесу с довольно важным видом, ворча себе под нос новую песенку.

Ему было чем гордиться – ведь эту песенку‑ворчалку он сам сочинил только сегодня утром, занимаясь, как обычно, утренней гимнастикой перед зеркалом. Надо вам сказать, что Винни‑Пух очень хотел похудеть и потому старательно занимался гимнастикой. Он поднимался на носки, вытягивался изо всех сил и в это время пел так:

– Тара‑тара‑тара‑ра!

А потом, когда он наклонялся, стараясь дотянуться передними лапками до носков, он пел так:

– Тара‑тара‑ой, караул, трам‑пам‑па!

Ну, вот так и сочинилась песенка‑ворчалка, и после завтрака Винни всё время повторял её про себя, всё ворчал и ворчал, пока не выучил её всю наизусть. Теперь он знал её всю от начала до конца. Слова в этой Ворчалке были приблизительно такие:

Тара‑тара‑тара‑ра!

Трам‑пам‑пам‑тарарам‑пам‑па!

Тири‑тири‑тири‑ри,

Трам‑пам‑пам‑тиририм‑пим‑пи!

И вот, ворча себе под нос эту Ворчалку и размышляя – а размышлял Винни‑Пух о том, что было бы, если бы он, Винни, был не Винни‑Пухом, а кем‑нибудь совсем‑совсем другим, – наш Винни незаметно дошёл до песчаного откоса, в котором была большая дыра.

– Ага! – сказал Пух. (Трам‑пам‑пам‑тирирам‑пам‑па!) – Если я что‑нибудь в чем‑нибудь понимаю, то дыра – это нора, а нора – это Кролик, а Кролик – это подходящая компания, а подходящая компания – это такая компания, где меня чем‑нибудь угостят и с удовольствием послушают мою Ворчалку. И всё такое прочее!

Тут он наклонился, сунул голову в нору и крикнул:

– Эй! Кто‑нибудь дома?

Вместо ответа послышалась какая‑то возня, а потом снова стало тихо.

– Я спросил: «Эй! Кто‑нибудь дома?» – повторил Пух громко‑громко.

– Нет! – ответил чей‑то голос. – И незачем так орать, – прибавил он, – я и в первый раз прекрасно тебя понял.

– Простите! – сказал Винни‑Пух. – А что, совсем‑совсем никого нет дома?

– Совсем‑совсем никого! – отвечал голос. Тут Винни‑Пух вытащил голову из норы и задумался.

Он подумал так: «Не может быть, чтобы там совсем‑совсем никого не было! Кто‑то там всё‑таки есть – ведь кто‑нибудь должен же был сказать: „Совсем‑совсем никого!“»

Поэтому он снова наклонился, сунул голову в отверстие норы и сказал:

– Слушай, Кролик, а это не ты?

– Нет, не я! – сказал Кролик совершенно не своим голосом.

– А разве это не твой голос?

– По‑моему, нет, – сказал Кролик. – По‑моему, он совсем, ну ни капельки не похож! И не должен быть похож!

– Вот как? – сказал Пух.

Он снова вытащил голову наружу, ещё раз задумался, а потом опять сунул голову обратно и сказал:

– Будьте так добры, скажите мне, пожалуйста, куда девался Кролик?

– Он пошёл в гости к своему другу Винни‑Пуху. Они, знаешь, какие с ним друзья!

Тут Винни‑Пух прямо охнул от удивления.

– Так ведь это же я! – сказал он.

– Что значит «я»? «Я» бывают разные!

– Это «я» значит: это я, Винни‑Пух!

На этот раз удивился Кролик. Он удивился ещё больше Винни.

– А ты в этом уверен? – спросил он.

– Вполне, вполне уверен! – сказал Винни‑Пух.

– Ну хорошо, тогда входи!

И Винни полез в нору. Он протискивался, протискивался, протискивался и наконец очутился там.

– Ты был совершенно прав, – сказал Кролик, осмотрев его с головы до ног. – Это действительно ты! Здравствуй, очень рад тебя видеть!

– А ты думал, кто это?

– Ну, я думал, мало ли кто это может быть! Сам знаешь, тут, в Лесу нельзя пускать в дом кого попало! Осторожность никогда не повредит. Ну ладно. А не пора ли чем‑нибудь подкрепиться?

Винни‑Пух был всегда не прочь немного подкрепиться, в особенности часов в одиннадцать утра, потому что в это время завтрак уже давно окончился, а обед ещё и не думал начинаться. И, конечно, он страшно обрадовался, увидев, что Кролик достаёт чашки и тарелки. А когда Кролик спросил «Тебе чего намазать – мёду или сгущённого молока?» – Пух пришёл в такой восторг, что выпалил: «И того и другого!» Правда, спохватившись, он, чтобы не показаться очень жадным, поскорее добавил: «А хлеба можно вообще не давать!»

И тут он замолчал и долго‑долго ничего не говорил, потому что рот у него был ужасно занят.

А спустя долгое время, мурлыкая что‑то сладким‑сладким голоском – голос у него стал прямо‑таки медовый! – Пух встал из‑за стола, от всей души пожал Кролику лапу и сказал, что ему пора идти.

– Уже пора? – вежливо спросил Кролик.

Нельзя ручаться, что он не подумал про себя: «Не очень‑то вежливо уходить из гостей сразу, как только ты наелся». Но вслух он этого не сказал, потому что он был очень умный Кролик.

Вслух он спросил:

– Уже пора?

– Ну, – замялся Пух, – я мог бы побыть ещё немного, если бы ты… если бы у тебя… – запинался он и при этом почему‑то не сводил глаз с буфета.

– По правде говоря, – сказал Кролик, – я сам собирался пойти погулять.

– А‑а, ну хорошо, тогда и я пойду. Всего хорошего.

– Ну, всего хорошего, если ты больше ничего не хочешь.

– А разве ещё что‑нибудь есть? – с надеждой спросил Пух, снова оживляясь.

Кролик заглянул во все кастрюли и банки и со вздохом сказал:

– Увы, совсем ничего не осталось!

– Я так и думал, – сочувственно сказал Пух, покачав головой. – Ну, до свиданья, мне пора идти.

И он полез из норы. Он изо всех сил тянул себя передними лапками и изо всей мочи толкал себя задними лапками, и спустя некоторое время на воле оказался его нос… потом уши… потом передние лапы… потом плечи… а потом… А потом Винни‑Пух закричал:

– Ай, спасите! Я лучше полезу назад!

Ещё потом он закричал:

– Ай, помогите! Нет, уж лучше вперёд!

И, наконец, он завопил отчаянным голосом:

– Ай‑ай‑ай, спасите‑помогите! Не могу ни взад ни вперёд!

Тем временем Кролик, который, как мы помним, собирался пойти погулять, видя, что парадная дверь забита, выбежал наружу чёрным ходом и, обежав кругом, подошёл к Пуху.

– Ты что – застрял? – спросил он.

– Не‑ет, я просто отдыхаю, – ответил Пух, стараясь говорить весёлым голосом. – Просто отдыхаю думаю кой о чём и пою песенку…

– Ну‑ка, дай мне лапу, – строго сказал Кролик.

Винни‑Пух протянул ему лапу, и Кролик стал его тащить.

Он тащил и тащил, он тянул и тянул, пока Винни не закричал:

– Ой‑ой‑ой! Больно!

– Теперь всё ясно, – сказал Кролик, – ты застрял.

– Всё из‑за того, – сердито сказал Пух, – что выход слишком узкий!

– Нет, всё из‑за того, что кто‑то пожадничал! – строго сказал Кролик. – За столом мне всё время казалось, хотя из вежливости я этого не говорил, что кто‑то слишком много ест! И я твёрдо знал, что этот «кто‑то» – не я! Делать нечего, придётся сбегать за Кристофером Робином.

Кристофер Робин, друг Винни‑Пуха и Кролика, жил, как вы помните, совсем в другом конце Леса. Но он сразу же прибежал на помощь и, когда увидел переднюю половину Винни‑Пуха, сказал: «Ах ты, глупенький мой мишка!» – таким ласковым голосом, что у всех сразу стало легче на душе.

– А я как раз начал думать, – сказал Винни, слегка хлюпая носом, – что вдруг бедному Кролику уже никогда‑никогда не придётся ходить через парадную дверь… Я бы тогда очень‑очень огорчился…

– Я тоже, – сказал Кролик.

– Не придётся ходить через парадную дверь? – переспросил Кристофер Робин. – Почему? Пожалуй, придётся…

– Ну вот и хорошо, – сказал Кролик.

– Пожалуй, придётся втолкнуть тебя в нору, если мы не сможем тебя вытащить, – закончил Кристофер Робин.

Тут Кролик задумчиво почесал за ухом и сказал, что ведь если Винни‑Пуха втолкнуть в нору, то он там останется насовсем. И что хотя он, Кролик, всегда безумно рад видеть Винни‑Пуха, но всё‑таки, что ни говори, одним полагается жить на земле, а другим под землёй, и…

– По‑твоему, я теперь никогда‑никогда не выйду на волю? – спросил Пух жалобно.

– По‑моему, если ты уже наполовину вылез, жаль останавливаться на полпути, – сказал Кролик.

Кристофер Робин кивнул головой.

– Выход один, – сказал он, – нужно подождать, пока ты опять похудеешь.

– А долго мне нужно худеть? – испуганно спросил Пух.

– Да так, с недельку.

– Ой, да не могу же я торчать тут целую неделю!

– Торчать‑то ты как раз отлично можешь, глупенький мой мишка. Вот вытащить тебя отсюда – это дело похитрее!

– Не горюй, мы будем читать тебе вслух! – весело воскликнул Кролик. – Только бы снег не пошёл… Да, вот ещё что, – добавил он, – ты, дружок, занял у меня почти всю комнату… Можно, я буду вешать полотенца на твои задние ноги? А то они торчат там совершенно зря, а из них выйдет чудесная вешалка для полотенец!

– Ой‑ой‑ой, це‑е‑лу‑ю неделю! – грустно сказал Пух. – А как же обедать?!

– Обедать, дорогой мой, не придётся! – сказал Кристофер Робин. – Ведь ты должен скорей похудеть! Вот читать вслух – это мы тебе обещаем!

Медвежонок хотел вздохнуть, но не смог – настолько крепко он застрял. Он уронил слезинку и сказал:

– Ну, уж вы тогда хотя бы читайте мне какую‑нибудь удобоваримую книгу, которая может поддержать и утешить несчастного медвежонка в безвыходном положении…

И вот целую неделю Кристофер Робин читал вслух именно такую удобоваримую, то есть понятную и интересную, книжку возле Северного Края Пуха, а Кролик вешал выстиранное бельё на его Южный Край… И тем временем Пух становился всё тоньше, и тоньше, и тоньше.

А когда неделя кончилась, Кристофер Робин сказал:

– Пора!

Он ухватился за передние лапы Пуха, Кролик ухватился за Кристофера Робина, а все Родные и Знакомые Кролика (их было ужасно много!) ухватились за Кролика и стали тащить изо всей мочи.

И сперва Винни‑Пух говорил одно слово:

– Ой!

А потом другое слово:

– Ох!

И вдруг – совсем‑совсем вдруг – он сказал:

– Хлоп! – точь‑в‑точь как говорит пробка, когда она вылетает из бутылки.

Тут Кристофер Робин, и Кролик, и все Родные и Знакомые Кролика сразу полетели вверх тормашками! Получилась настоящая куча мала.

А на верху этой кучи очутился Винни‑Пух – свободный!

Винни‑Пух важно кивнул всем своим друзьям в знак благодарности и с важным видом отправился гулять по Лесу, напевая свою песенку. А Кристофер Робин посмотрел ему вслед и ласково прошептал:

– Ах ты, глупенький мой мишка!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ,

в которой Пух и Пятачок отправились на охоту и чуть‑чуть не поймали Буку

Лучший друг Винни‑Пуха, крошечный поросёнок, которого звали Пятачок, жил в большом‑пребольшом доме, в большом‑пребольшом дереве. Дерево стояло в самой середине Леса, дом был в самой середине дерева, а Пятачок жил в самой середине дома. А рядом с домом стоял столбик, на котором была прибита поломанная доска с надписью, и тот, кто умел немножко читать, мог прочесть:

Посторонним В.

Больше никто ничего не мог прочесть, даже тот, кто умел читать совсем хорошо.

Как‑то Кристофер Робин спросил у Пятачка, что тут, на доске, написано. Пятачок сразу же сказал, что тут написано имя его дедушки и что эта доска с надписью – их фамильная реликвия, то есть семейная драгоценность.

Кристофер Робин сказал, что не может быть такого имени – Посторонним В., а Пятачок ответил, что нет, может, нет, может, потому что дедушку же так звали! И «В» – это просто сокращение, а полностью дедушку звали Посторонним Вилли, а это тоже сокращение имени Вильям Посторонним.

– У дедушки было два имени, – пояснил он, – специально на тот случай, если он одно где‑нибудь потеряет.

– Подумаешь! У меня тоже два имени, – сказал Кристофер Робин.

– Ну вот, что я говорил! – сказал Пятачок. – Значит, я прав!

Был чудесный зимний день. Пятачок, разметавший снег у дверей своего дома, поднял голову и увидел не кого иного, как Винни‑Пуха. Пух медленно шёл куда‑то, внимательно глядя себе под ноги, и так глубоко задумался, что, когда Пятачок окликнул его, он и не подумал остановиться.

– Эй, Пух! – закричал Пятачок. – Здорово, Пух! Ты что там делаешь?

– Охочусь! – сказал Пух.

– Охотишься? На кого?

– Выслеживаю кого‑то! – таинственно ответил Пух.

Пятачок подошёл к нему поближе:

– Выслеживаешь? Кого?

– Вот как раз об этом я всё время сам себя спрашиваю, – сказал Пух. – В этом весь вопрос: кто это?

– А как ты думаешь, что ты ответишь на этот вопрос?

– Придётся подождать, пока я с ним встречусь, – сказал Винни‑Пух. – Погляди‑ка сюда. – Он показал на снег прямо перед собой. – Что ты тут видишь?

– Следы, – сказал Пятачок. – Отпечатки лап! – Пятачок даже взвизгнул от волнения. – Ой, Пух! Ты думаешь… это… это… страшный Бука?!

– Может быть, – сказал Пух. – Иногда как будто он, а иногда как будто и не он. По следам разве угадаешь?

Он замолчал и решительно зашагал вперёд по следу, а Пятачок, помедлив минутку‑другую, побежал за ним.

Внезапно Винни‑Пух остановился и нагнулся к земле.

– В чём дело? – спросил Пятачок.

– Очень странная вещь, – сказал медвежонок. – Теперь тут, кажется, стало два зверя. Вот к этому – Неизвестно Кому – подошёл другой – Неизвестно Кто, и они теперь гуляют вдвоём. Знаешь чего, Пятачок? Может быть, ты пойдёшь со мной, а то вдруг это окажутся Злые Звери?

Пятачок мужественно почесал за ухом и сказал, что до пятницы он совершенно свободен и с большим удовольствием пойдёт с Пухом, в особенности если там Настоящий Бука.

– Ты хочешь сказать, если там два Настоящих Буки, – уточнил Винни‑Пух, а Пятачок сказал, что это всё равно, ведь до пятницы ему совершенно нечего делать.

И они пошли дальше вместе.

Следы шли вокруг маленькой ольховой рощицы… и, значит, два Буки, если это были они, тоже шли вокруг рощицы, и, понятно, Пух и Пятачок тоже пошли вокруг рощицы.

По пути Пятачок рассказывал Винни‑Пуху интересные истории из жизни своего дедушки Посторонним В. Например, как этот дедушка лечился от ревматизма после охоты и как он на склоне лет начал страдать одышкой, и всякие другие занятные вещи.

А Пух всё думал, как же этот дедушка выглядит. И ему пришло в голову, что вдруг они сейчас охотятся как раз на двух дедушек, и интересно, если они поймают этих дедушек, можно ли будет взять хоть одного домой и держать его у себя, и что, интересно, скажет по этому поводу Кристофер Робин.

А следы всё шли и шли перед ними…

Вдруг Винни‑Пух снова остановился как вкопанный.

– Смотри! – закричал он шёпотом и показал на снег.

– Куда? – тоже шёпотом закричал Пятачок и подскочил от страха. Но, чтобы показать, что он подскочил не от страха, а просто так, он тут же подпрыгнул ещё разика два, как будто ему просто захотелось попрыгать.

– Следы, – сказал Пух. – Появился третий зверь!

– Пух, – взвизгнул Пятачок, – ты думаешь, это ещё один Бука?

– Нет, не думаю, – сказал Пух, – потому что следы совсем другие… Это, может быть, два Буки, а один, скажем… скажем, Бяка… Или же, наоборот, два Бяки, а один, скажем… скажем, Бука… Надо идти за ними, ничего не поделаешь.

И они пошли дальше, начиная немного волноваться, потому что ведь эти три Неизвестных Зверя могли оказаться Очень Страшными Зверями. И Пятачку ужасно хотелось, чтобы его милый Дедушка Посторонним В. был бы сейчас тут, а не где‑то в неизвестном месте… А Пух думал о том, как было бы хорошо, если бы они вдруг, совсем‑совсем случайно, встретили Кристофера Робина, – конечно, просто потому, что он, Пух, так любит Кристофера Робина!…

И тут совершенно неожиданно Пух остановился в третий раз и облизал кончик своего носа, потому что ему вдруг стало страшно жарко. Перед ними были следы четырёх зверей!

– Гляди, гляди, Пятачок! Видишь? Стало три Буки и один Бяка! Ещё один Бука прибавился!…

Да, по‑видимому, так и было! Следы, правда, немного путались и перекрещивались друг с другом, но, совершенно несомненно, это были следы четырёх комплектов лап.

– Знаешь что? – сказал Пятачок, в свою очередь, облизав кончик носа и убедившись, что это очень мало помогает. – Знаешь что? По‑моему, я что‑то вспомнил. Да, да! Я вспомнил об одном деле, которое я забыл сделать вчера, а завтра уже не успею… В общем, мне нужно скорее пойти домой и сделать это дело.

– Давай сделаем это после обеда, – сказал Пух, – я тебе помогу.

– Да, понимаешь, это не такое дело, которое можно сделать после обеда, – поскорее сказал Пятачок. – Это такое специальное утреннее дело. Его обязательно надо сделать утром, лучше всего часов в… Который час, ты говорил?

– Часов двенадцать, – сказал Пух, посмотрев на солнце.

– Вот, вот, как ты сам сказал, часов в двенадцать. Точнее, от двенадцати до пяти минут первого! Так что ты уж на меня не обижайся, а я… Ой, мама! Кто там?

Пух посмотрел на небо, а потом, снова услышав чей‑то свист, взглянул на большой дуб и увидел кого‑то на ветке.

– Да это же Кристофер Робин! – сказал он.

– А‑а, ну тогда всё в порядке, – сказал Пятачок, – с ним тебя никто не тронет. До свиданья!

И он побежал домой что было духу, ужасно довольный тем, что скоро окажется в полной безопасности.

Кристофер Робин не спеша слез с дерева.

– Глупенький мой мишка, – сказал он, – чем это ты там занимался? Я смотрю, сначала ты один обошёл два раза вокруг этой рощицы, потом Пятачок побежал за тобой, и вы стали ходить вдвоём… Сейчас, по‑моему, вы собирались обойти её в четвёртый раз по своим собственным следам!…

– Минутку, – сказал Пух, подняв лапу.

Он присел на корточки и задумался – глубоко‑глубоко. Потом он приложил свою лапу к одному следу… Потом он два раза почесал за ухом и поднялся.

– Н‑да… – сказал он. – Теперь я понял, – добавил он. – Я даже не знал, что я такой глупый простофиля! – сказал Винни‑Пух. – Я самый бестолковый медвежонок на свете!

– Что ты! Ты самый лучший медвежонок на свете! – утешил его Кристофер Робин.

– Правда? – спросил Пух. Он заметно утешился. И вдруг он совсем просиял: – Что ни говори, а уже пора обедать, – сказал он. И он пошёл домой обедать.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ,

в которой Иа‑Иа теряет хвост, а Пух находит

Старый серый ослик Иа‑Иа стоял один‑одинёшенек в заросшем чертополохом уголке леса, широко расставив передние ноги и свесив голову набок, и думал о Серьёзных Вещах. Иногда он грустно думал: «Почему?», а иногда: «По какой причине?», а иногда он думал даже так: «Какой же отсюда следует вывод?» И неудивительно, что порой он вообще переставал понимать, о чём же он, собственно, думает.

Поэтому, сказать вам по правде, услышав тяжёлые шаги Винни‑Пуха, Иа очень обрадовался, что может на минутку перестать думать и просто поздороваться.

– Как самочувствие? – по обыкновению уныло спросил он.

– А как твоё? – спросил Винни‑Пух.

Иа покачал головой.

– Не очень как! – сказал он. – Или даже совсем никак. Мне кажется, я уже очень давно не чувствовал себя как.

– Ай‑ай‑ай, – сказал Пух, – очень грустно! Дай‑ка я на тебя посмотрю.

Иа‑Иа продолжал стоять, понуро глядя в землю, и Винни‑Пух обошёл вокруг него.

– Ой, что это случилось с твоим хвостом? – спросил он удивлённо.

– А что с ним случилось? – сказал Иа‑Иа.

– Его нет!

– Ты не ошибся?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: